О нас.

Впервые я увидел его, когда мне было четыре. Тётя Нелли, наша соседка и, по совместительству, коллега моей мамы, около полудня появилась на нашем пороге с завернутым в простынку младенцем на руках. Он крепко спал, поэтому мне не позволили как следует разглядеть его в руках Миссис Чон, и, всё же, я смог увидеть достаточно, чтобы влюбиться без памяти в это невинное создание. Крупный носик на круглом младенческом лице выглядел несколько забавно, но очаровательная родинка на самом кончике делала его по-своему милым и гармоничным; тонкие, выразительной формы губки большую часть времени были поджатыми или надутыми, так что малыш казался обиженным или расстроенным; пышные реснички на маленьких, прикрытых глазках трепетали, приковывая к себе взгляд. В то время я был самым настоящим нелепым ребёнком, потому мог с громким восхищением заявить, что этот младенец - самый красивый человек на свете. Тетя Нелли смущённо улыбалась, прижимая к своей груди маленький свёрток. Почему-то мои слова она воспринимала как комплимент самой себе. Тогда я не обратил на это внимание, ведь был слишком занят младенцем, но сейчас, с высоты своих лет, вспоминая те года, я понимаю это, и многое другое, что в то время для меня было самой настоящей загадкой. И главной загадкой для меня был он. Его звали Чонгук. Он был энергичным и резвым: даже в свои полгода уверенно ползал по мягкому ковру, гордо задрав свой очаровательный носик. Моя мама, как и все из моей семьи, полюбили малыша в первое его появление в доме, так что мне не приходилось искать время, чтобы увидеться с ним. Семья Чон частенько заглядывала к нам в гости, поэтому я проводил с Чонгуком большую часть своего времени. И я был совершенно не против. Чонгук был умным, быстро развивающимся ребёнком. Он тянулся ко всему, что было любопытно для его детского сознания, но делал это с самой настоящей, взрослой осторожностью. Он быстро начал ходить, опираясь о стены, и так же быстро начал разговаривать. Как ни странно, его первым словом, после обычных «мама» и «папа», стало «Чимини». Я проводил с ним столько времени, что и сам, как маленький Чонгук, начал считать себя его старшим братом. Взрослые умилялись этому, так что моя братская любовь развивалась с каждым годом. Я помню тот день, когда Чонгук впервые получил серьезную травму, как будто это произошло совсем недавно. Ему было почти два года, он с уверенностью шагал своими крохотными ножками по новому асфальту на нашей улице, когда внезапно выпрыгнувшая из-за угла собака, кажется, размером чуть ли не больше самого Чонгука, столкнулась с его пухлым ещё в то время лицом. От неожиданности, малыш потерял равновесие и шлёпнулся на землю, задевая кудрявым затылком основание фонарного столба. Я не на шутку перепугался тогда, искренне поверив в то, что Чонгук станет самым несчастным после этого случая. Как оказалось, малыш больше испугался столкновения с псом, чем появившейся внезапной боли в голове. — Я не уследил за ним, я во всём виноват! — горестно завывал я, не прекращая своей истерики. — Теперь Гукки не сможет гулять, как раньше! Тогда Тёте Нелли пришлось привести сына к нам домой, чтобы убедить меня в его абсолютном здравии. Позже, когда Чонгуку исполнилось четыре, я уже учился в школе, так что у меня было меньше времени на приятное времяпрепровождение с соседским малышом. На его дне рождении я появиться не смог, а после, когда, всё же, удалось увидеться с Чонгуком, тот был глубоко обижен на меня. — Прости меня, Гукки, я был слишком занят, — горячо шептал я, прижимая к своей груди нахохлившегося, словно замерзший воробей, Чонгука. — В следующий раз я обязательно приду на твой праздник. Я больше ни одного дня рождения моего милого Гукки не пропущу. Малыш поднял на меня искренний, наполненный доверием до краёв, взгляд: — Обещаешь? — Обещаю, Гукки. Это было наше первое обещание на мизинцах. Чонгук не забыл его до сих пор, и порой, когда мы остаёмся вдвоём, он вспоминает своё трепещущее сердце в тот момент, когда наши мизинцы скрестились. Я ни разу не рассказывал ему, как грохотало моё собственное о рёбра в груди, когда я дал ему то обещание. Через год, на следующий день рождения я явился самый первый. Чонгук казался самым счастливым ребёнком на свете в моих глазах. Но тогда я даже не уловил, как где-то в глубине, разливаясь жаром, загорелось ещё и слово «красивый». Я всегда считал Чонгука красивым, но ни разу в то время не придал этому слову особое значение. Чонгук был красивым, потому что его крупный носик всё ещё украшала очаровательная родинка, его точёной формы губы умели улыбаться самой яркой улыбкой, а глаза с пышными, вечно трепещущими ресницами отражали ночное небо, усыпанное сетью созвездий. Сейчас я вижу красоту Чонгука иначе. — Братик Чимини! Я оглянулся, замечая приближающегося Чонгука. Он держал что-то в руках, сверкая этой своей широченной, кроличьей улыбкой. Я невольно улыбнулся в ответ, разворачиваясь к нему и идя навстречу: — Привет, Гукки, — ласково прошептал я мальчишке, касаясь его растрёпанных весенним ветерком волос, к восьми годам переставших завиваться. — Твои родители знают, что ты вышел на улицу? — Конечно! — уверенно произнёс Чонгук, кивая головой. — Я никогда не ухожу без спроса. Я лишь по-доброму усмехнулся, присаживаясь на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с горящими заинтересованностью глазами. Чонгук поднял руки над своей головой, чуть ли не тыкая мне в нос красочным рисунком. — Это ты нарисовал? — Да, это я нарисовал для тебя, братик Чимини! — гордо заявил мальчишка, почти пуская носом пар. — Вот как? Дай-ка я взгляну. На листе была изображена собака, очень похожая на ту, что когда-то испугала Чонгука. У неё была яркая, больше похожая на человеческую, улыбка, и скрутившийся рогаликом хвост. Как бы это не было удивительно, сейчас эта собака живёт с нами, спит на нашей кровати и любит Чонгука так же сильно, как и я. — Красивая, — Улыбнулся я, благодарно потрепав Гука по макушке. — Это подарок для меня? — Что-то вроде того, — смущённо говорил мальчик, вызывая во мне новую порцию тепла в груди. — Тебе нравится? — Очень. С тех пор этот рисунок висел в моей комнате на протяжении всей моей школьной жизни. До тех пор, пока мне не пришлось выбирать свой дальнейший путь в связи с окончанием старшей школы. Родители искренне поддерживали мой выбор уехать учиться в Сеул. Университет, о котором я мечтал всю свою сознательную жизнь, радушно принял меня как своего студента. Счастье переполняло мысли ровно до тех пор, пока я не встретился с разочарованным, наполненным обидой за предательство, взглядом Чонгука. В то время он уже учился в средней школе. Понятие «высшее образование» ему было знакомо давно, но вот с тем фактом, что я собираюсь переезжать, он столкнулся лицом к лицу только сейчас. — Бросаешь меня? — отстранённо спросил Чонгук за общим ужином, не смея поднять взор со своей тарелки. И следом, будто в подтверждение словам, произнёс: — Твой университет так далеко отсюда... в Сеуле. Моих сил хватило лишь на то, чтобы отклеить взгляд от бокала с вином и бегло бросить его на Чонгука. Ответить что-либо на его претензию я так и не решился. Это было одной из моих первых и самых глупых ошибок. Поезд, на котором я собирался отправляться в Сеул, отходил ровно в час. В тридцать минут мы уже стояли на платформе всей семьёй: родители горячо желали мне удачи во взрослой жизни, просили каждый день писать и звонить им; тётушка Нелли искренне поздравляла меня с поступлением, желая счастья в большом городе. Чонгук тоже был с нами, но в отличие от остальных, не проронил ни слова. Не выдержав тяжести молчания между нами, я решился подойти к нему и поговорить. Мне хотелось обсудить произошедшее недавно за воскресным ужином. Но, как только наши глаза встретились, моя способность произносить членораздельную речь куда-то испарилась. Меня снова хватило лишь на то, чтобы крепко обнять Чонгука и трепетно поцеловать его в лоб. — Пока, — мой шёпот заставил его поднять на меня глаза. Я смотрел в его тёмные омуты, растирая большими пальцами мягкую кожу на щеках. — И удачи. Чонгук ничего не ответил тогда. По дороге в Сеул я успел придумать множество фраз, которые мог бы сказать Чонгуку. Я представлял, как горячо благодарю его за все те годы, что он был рядом, как шепчу на ухо всякий бред о том, что люблю его больше всех на свете и... конечно же о том, что не хочу бросать его. И не собираюсь. Я бы с удовольствием увёз Чонгука с собой или, в крайнем случае, перенёс телепортом университет в Пусан. Но и то, и другое было невозможно. Хотя я даже не пытался попробовать. Это было моей второй самой глупой ошибкой в жизни. Ошибкой, из-за которой я мог потерять всё. Следующие два года пролетели незаметно: вихрем пронеслись первые два курса университета, ураганом ворвались в мою жизнь новые знакомства. Точкой этого всего внезапно стал приезд Чонгука на выходные. Хотя нет, сейчас я назову это точкой с запятой. Чонгук приехал вместе со своим отцом, Господином Чоном. Кажется, он теперь стажировался у него. Я был рад одной лишь новости о его визите, но, как ни странно, Чонгук не торопился встретиться со мной. Его поездка не включала ничего лишнего, в том числе и меня. Но судьба имела на нас собственные планы. И с Чонгуком, к моему облегчению, она не советовалась. Мы встретились в популярном ресторанчике возле моего университета. Я обедал в перерыве между парами с друзьями, когда колокольчик на двери характерно прозвенел, а в тёплое помещение вместе с прохладным осенним воздухом ворвался Чонгук. Я услышал восхищенный вздох сидящего рядом со мной товарища и перевёл взгляд с раскрытого ноутбука. Чонгук был один. Его крупный носик с очаровательной родинкой на кончике был красным от колючего ветра, вьющиеся к концам, тёмные волосы были разбросаны по лбу; изящные, малинового цвета губы поджались. — Какой красавчик! — взвизгнул сидящий по левую от меня сторону Тэхён, эмоционально всплеснув руками. — Ты только посмотри на него! Да он модель! Я лишь согласно промычал в ответ, не смея оторвать взор от него. Чонгук вырос. Он вытянулся и теперь наверняка был выше меня на пару сантиметров, окреп в плечах и возмужал широкой грудью. Его длинные, стройные ноги заставляли внутренности взволноваться и вспорхнуть бабочками в животе. Узкие, тёмные джинсы идеально обтягивали аппетитные бёдра, показывающиеся из-под лёгкого пальто. Я никогда прежде не рассматривал фигуру Чонгука, но сейчас всё во мне трепетало и дрожало только от одного вида подтянутого тела. Я уже собирался встать и поздороваться с ним, когда Чонгук подошёл сам. Его уверенная походка жёстко контрастировала с растерянным взглядом и закушенной в тревоге губой. Тэхён поднялся со своего места, широко улыбаясь ему. — Привет, красавчик ! — беззастенчиво щебетал мой приятель, пока я не мог подобрать и слова. Мы не виделись с ним так давно. Чонгук не писал и не звонил мне, хотя я, конечно же, пытался связаться с ним. Он будто бы поставил на мне жирный крест и отстранился. Я был слишком занят учёбой, чтобы обнаружить эти изменения и выяснить их причину. Из раздумий меня вырвал мягкий голос Чонгука. — Чимин, — позвал меня он, выглядя при этом абсолютно разбито. — Я рад , что ты хорошо проводишь время. Я застыл на месте, будто прилипнув пятой точкой к креслу. Чонгук выглядел невероятно подавленным, и его фраза сочилась абсолютным сожалением. Он был расстроен. А я, идиот, даже не заметил этого сначала. Чонгук уже собирался пойти на выход, когда я вытолкнул с прохода Тэхёна и схватил его за руку. Широкая мозолистая ладонь Чонгука выбила из меня последний здравый смысл: за эти два года он стал взрослым. Чонгук обернулся ко мне, выглядя при этом ещё более растерянным, чем прежде. На глубине его тёмных глаз я видел, прекрасно видел огонёк почти потухшей надежды. Мне было стыдно за свой никчёмный плевок в его доверие перед отъездом. — Подожди, давай прогуляемся? — Я тараторил так быстро, что сам понял смысл сказанных мною слов только спустя минуту. Стушевавшись , я попытался мягко улыбнуться Чонгуку. — То есть... Если ты не против, я бы хотел прогуляться с тобой. Сейчас. Чонгук среагировал мгновенно: расплылся в своей очаровательной улыбке и, пару раз кивнув головой, сжал в ответ мою руку в своей. И я обратил внимание, что моя ладонь с удивительной аккуратностью помещалась в его. — Конечно, хён, — пролепетал Чонгук, всё же выпуская мои пальцы из своей хватки. Он бросил беглый взгляд на Тэхёна за моей спиной, скомкано улыбнулся ему и спешно покинул ресторанчик. Я смотрел некоторое время на его силуэт за окном, а после начал собирать со стола вещи. — Чимина, — позвал меня приятель, заинтересованно наблюдая за моими торопливыми движениями: мне не терпелось побыть с Чонгуком наедине. — Это что, твой бойфренд ? — я моментально замер, прекращая собираться. Поймав мой растерянный взгляд, Тэхён постарался исправиться. — Ну, то есть, вы выглядели как парочка. Парочка давно не видящихся бойфрендов. Очень соскучившихся друг по другу бойфрендов. Я слушал друга вполуха. Мысль о том, чтобы быть Чонгуку таким близким почему-то не испугала меня. Бросив очередной взгляд в сторону окна, за которым стоял мёрзнущий Чонгук, я энергично покачал головой. — Он мой сосед из Пусана, Тэхён, — объяснил я, хватая со своего места рюкзак. — Не похоже, — загадочно протянул он , посматривая в сторону Чонгука на улице. Его взор снова скользнул по мне, и он расплылся в своей широкой улыбке. — Ладно, Чимина. Удачной прогулки тебе с твоим соседом из Пусана. Бросив задумчивый взгляд на Тэхёна, я попрощался с ним кивком головы и вышел. Остаток вечера я провёл в компании Чонгука. Мы прогулялись вдоль улочек до дальней остановки, чтобы провести больше времени вдвоём. Я с удовольствием слушал смущённый рассказ Чонгука о старшей школе и о том, как он волнуется насчёт стажировки у своего отца. И пока парень был занят воспоминаниями о прошедших событиях, я с любопытством рассматривал его. Цеплял взглядом все доступные мне, мелкие детали. Например, очаровательную серьгу-цепочку в левом ухе. Она невероятно шла Чонгуку, и я сдерживал себя из последних сил, чтобы не приласкать покрасневшую от холода мочку. Мы уже стояли в автобусе, когда Чонгук поднял на меня свой блестящий взгляд и тихо шепнул: — Я скучал, хён. Когда он стал звать меня хёном, а не братиком, я точно не помнил. Но тот момент, когда Чонгук смотрел на меня взглядом, наполненным искренней нежностью и любовью, я запомнил на всю жизнь. В его глазах рассыпались паутинки созвездий, очаровательная родинка на кончике носа и румяные щёки приковывали к себе внимание, аккуратные губы складывались в трубочку, стоило мне бросить на них глаза. — Я тоже скучал, Чонгуки, — прошептал я в ответ, с удовольствием отмечая усиливающийся румянец на щёчках Чонгука. — Прости, что уехал и оставил тебя там одного. Честное слово, будь моя воля... — Хён, я знаю, — перебил меня Чонгук, мгновенно хмуря брови. Он укоризненно смотрел на меня, продолжая. — Я уже не тот глупый мальчишка. Я всё понимаю. Его слова растеклись во мне сладкой патокой, согревая изнутри. Я шагнул к нему ближе, а потом автобус затормозил, и в салон вспорхнули уставшие студенты. Чонгук растерянно озирался по сторонам, оказавшись прижатым мной к одному из высоких сидений. — Извини, — выдохнул я ему в ушко, так что Чонгук вздрогнул. Он поднял на меня свои глаза, выглядя донельзя смущённым и милым. — Н-ничего, хён, я всё понимаю... — пробормотал он куда-то мне в плечо, опуская взгляд в пол. Оказалось, что Чонгук с отцом остановились в одной из гостиниц возле моей многоэтажки. Я не смог сдержать улыбки, слушая застенчивое бормотание Чонгука о том, что он был бы не против зайти ко мне в гости и посмотреть мою квартиру. Я не стал говорить, что позвал бы его к себе в любом случае. — Проходи. Я распахнул перед Чонгуком массивную дверь и прошёл в квартиру следом за ним, быстро щёлкая замком. Чонгук с любопытством осматривал маленькую прихожую, стягивая с широких плеч пальто. Я помог ему повесить его на вешалку и галантно указал, в какой стороне ванная. Чонгук хихикал, пока я ставил чайник. — У тебя тут очень мило, — пробурчал он в кружку, обхватив её обеими руками. Его глаза по-прежнему блестели радостью и восторгом, и я был счастлив знать, что являюсь тому причиной. — Но как-то... Кажется, будто здесь чего-то не хватает. Я обвёл кухню задумчивым взглядом, останавливаясь на сидящем напротив Чонгуке. Губы сами расплылись в улыбке, когда он застенчиво отвёл свои глаза в сторону. — Может быть, здесь не хватает тебя, — тихо ответил я, не собираясь смущать Чонгука этой фразой слишком сильно. Почему-то все мои братская любовь и желание защищать его внезапно отступили назад, позволяя беспокоить его этим легким флиртом. — Может быть, — еле слышно согласился Чонгук, опуская взгляд на кружку в своих руках. Мы снова говорили ни о чём. Чонгук вспоминал какие-то забавные истории из детства, в которых я обязательно фигурировал одним из главных персонажей. Я слушал Чонгука с мягкой улыбкой на губах. Он выглядел таким счастливым, словно я и эти разговоры со мной — всё, чего ему так не хватало эти годы. То, что это именно так и было, я понял только позже. — Хён, — позвал меня Чонгук, касаясь моего колена горячей ладонью. Я мгновенно повернулся к нему, ловя его растерянный взгляд. Мы сидели на моей постели в спальне. Чонгук был завернут в пушистый голубой плед, а я сидел, уложив голову ему на плечо. Мы говорили о школе, и, судя по взгляду Чонгука, я сильно отвлёкся. — Извини, Гукки, я слушаю тебя, — он вздрогнул, словно я ошпарил его кипятком. — О чём ты говорил? — Ты... Давно не называл меня так, — Шепнул Чонгук, краснея почти до самых кончиков ушей. Его рука на моем колене сжалась сильней, и он быстро отвёл взгляд в сторону. — Мне нравится это прозвище. — Все называли тебя так в детстве, — пробормотал я, непонимающе вскидывая брови. Необычная реакция Чонгука на мои действия вызывала во мне лишь восторг, но я всё равно не мог понять причину его странного поведения. — Да, — быстро согласился Чонгук, снова поворачиваясь ко мне. Его язык торопливо скользнул по нижней губе, после чего та втянулась в рот, оказываясь закушенной. — Но мне нравится, когда именно ты так называешь меня. Это... Делает меня счастливым. Я бросил короткий взгляд на его красивые губы и насильно заставил себя отвернуться от него, переводя дух. Чонгук сводил меня с ума. Я совершенно не понимал, почему некогда являвшийся мне почти родным братом мальчишка стал причиной беснующихся бабочек в животе. Меня волновал один очень важный вопрос. Почему я стал так реагировать на Чонгука? Если бы сейчас меня спросили, почему я улыбаюсь, глядя в сторону стоящего неподалёку Чонгука, я бы без промедлений ответил. Но в те времена я был слишком глуп, чтобы понять истинное положение вещей. Чонгук был умнее. И он осознал всё гораздо раньше меня. — Уезжаешь уже завтра? — удивлённо спросил я Чонгука, наблюдая за его копошением в коридоре. Прислонившись плечом к стене, я скользил внимательным взглядом по натянувшимся на его бёдрах и ягодицах джинсам. — Зачем так рано? — Не забывай, что у меня школа, хён, — недовольно проворчал Чонгук, завязывая, наконец, шнурки на ботинках и выпрямляясь. Он повернулся ко мне, красуясь румяными щеками. — Но я буду не против, если ты приедешь ко мне на каникулах. Или на Новый год. Почему бы тебе не приехать в праздники, хён? Я задумчиво посмотрел в глаза Чонгука, пытаясь отыскать в них ответы на свои вопросы. — Я уже второй год подряд отмечаю праздники с друзьями из университета, — отстранённо бросил я, тут же жалея о сказанном. Чонгук мгновенно погрустнел, опуская взгляд в пол. — Гукки, но я бы хотел отпраздновать этот Новый год с тобой. Возможно, я бы хотел праздновать его с тобой все последующие года. Чонгук вздёрнул подбородок, расплываясь в счастливой улыбке. Сердце у меня в груди вздрогнуло, начиная биться быстрее. — Конечно, хён! — прощебетал довольный Чонгук, пихая руки в глубокие карманы пальто. — Я с удовольствием. Я ласково поцеловал его в лоб на прощание, а потом притянул за тонкую талию ближе и стиснул в объятиях. Чонгук отчаянно зацепился за меня, утыкаясь носом в изгиб шеи. — Давай ещё завтра увидимся, хён? Перед моим отъездом? — неуверенно спросил он, будоража горячим дыханием и посылая мурашки вдоль загривка. — Почему бы тебе просто не остаться у меня ночь, Гукки? Я жалел в тот момент о сказанном. Мне казалось, что, если Чонгук останется со мной наедине на целую ночь, я обязательно перейду какие-нибудь границы. И я перешёл бы, если бы Чонгук не опередил меня в этом: — Давай поспим вместе, хён? Его подушка оказалась рядом с моей, а сам он уютно устроился у меня под боком, прижимаясь тёплой спиной к груди. Чонгук был выше меня ростом, но всё равно умудрялся идеально помещаться в моих объятиях: — Спокойной ночи, хён. — Спокойной ночи, Гукки. Весь следующий день мы снова провели вместе. Чонгук искренне хвалил мои навыки в готовке, с удовольствием уплетая завтрак. Я считал его ребёнком в тот момент, хотя сейчас готов поспорить, что сам выглядел не менее счастливо со стороны. Мы много разговаривали, вспоминая детство в Пусане, делились чувствами и эмоциями, оставленными сувениром с того времени. Но мы ни разу не говорили о будущем. Как только я касался взрослой жизни, Чонгук старательно менял тему разговора или вопиющим образом игнорировал мои слова. Он будто бы нарочно, очень боязливо избегал этих щекотливых обсуждений. — Гукки, — позвал я, касаясь вьющихся кончиков волос на затылке. Чонгук обернулся ко мне, вопросительно поднимая брови. — Не хочешь переехать в Сеул после своего выпуска? Уверен, твой отец найдёт тебе применение в компании... — Ты зовёшь меня жить с тобой, хён? Я замолчал, внимательно вглядываясь в блестящие глаза напротив. Чонгук выглядел потерянным, но слегка нахмуренные брови позволяли ему сохранять суровый вид старшеклассника. Я поспешил отвести взгляд в сторону, изображая задумчивый вид. На самом деле, я даже не подумал о том, чтобы позвать Чонгука жить к себе. Я никогда не видел перспектив в том, чтобы делить свою жилплощадь с кем-то. Тэхён предлагал мне снять квартиру поближе к университету вместе с ним. Он говорил это с таким спокойствием в голосе, будто предлагал кусочек булочки, а не своё присутствие рядом двадцать четыре на семь в четырёх стенах. Впрочем, возможное сожительство с Чонгуком меня не отталкивало. Рядом с ним мне было комфортно, где бы мы не находились, так что и совместное проживание, наверное, было бы вовсе не утомительным. — Хён? Чонгук склонил голову набок, продолжая вопросительно смотреть на меня. Почувствовав его неуверенность, я без промедления потянул его в объятия. — Почему бы и нет, Гукки? — ласково шептал я, целуя смоляную макушку. Чонгук что-то недовольно буркнул, когда я звякнул его длинной серёжкой. — Я бы с удовольствием делил с тобой быт. Ты замечательный. Весь оставшийся день Чонгук светился, как начищенный самовар. В каждой его фразе проскальзывали нотки счастья, голос приобретал высокую тональность. Его губы складывались в забавную трубочку, стоило моим глазам столкнуться с ними. Весь день я чувствовал себя окрылённым. Все заботы и проблемы вмиг сбрасывались тяжелым грузом с плеч, когда Чонгук вырисовывался на горизонте. И тогда я не пытался искать этому объяснение. А Чонгук искал, не переставая. — Хён! Чимин-хён! — кричал он, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку. Мы спускались по широкой мраморной лестнице к большому вокзалу. Я тащил одну из тяжелых сумок Чонгука, когда он беззаботно перепрыгивал острые ступени. — Да? — Смотри! Стоило моему вниманию прилипнуть к спине Чонгука, как тот шустро перепрыгнул оставшиеся ступени, в целости и сохранности оказываясь на платформе. Моё сердце на секунду замерло в груди, а тело само дёрнулось вслед прыгнувшему Чонгуку. Нахмурившись, я уже готовился отчитывать его глупые и опасные игры, но широкая улыбка, медленно расползшаяся на его лице, заставила меня замолчать. Чонгук выглядел самым довольным на свете, когда я спустился к нему и ласково коснулся спутанных ветром волос. — Это было небезопасно, Гукки, — не удержавшись от поучительного комментария, я быстро сменил недовольный тон на ласковый. — Ты такой красивый. С ума сойти, ты так сильно вырос! Чонгук мгновенно покраснел. Его щёки вспыхнули ярким румянцем, а сам он смущённо отвёл взгляд в сторону, уворачиваясь от моей ладони. — Я не такой красивый, как ты, хён, — тихо пробормотал Чонгук, вновь надувая свои красивые алые губы. Я не скрыл улыбки. У поезда нас встречал отец Чонгука. Мы обменялись с ним короткими, но тёплыми фразами, а затем он торопливо поднялся в вагон. Чонгук попросил его подождать и подошёл ко мне ближе, тесно прижавшись и доверчиво уткнувшись носом в окутанную шарфом шею. Я заметил краем глаза в окне вагона улыбающегося Господина Чона. — Спасибо, что позволил вновь увидеться с тобой, Чимини, — прошептал мне на ухо Чонгук, пуская стайку мурашек по шее. Не стану врать, я соскучился по этому прозвищу. — Я бы не смог игнорировать тебя. Я ведь соскучился. Мои ладони порхающим движением опустились на талию Чонгука, прижимая его ближе. Щекой я почувствовал, как он расплылся в улыбке. — Я счастлив слышать это, Чимини, — хихикнул Чонгук. — Правда? — Правда. Мы недолго стояли вот так: я стискивал Чонгука лишь крепче, наслаждаясь его теплом в своих руках. Чонгук не был против. Сейчас он утверждает, что те объятия помогли ему всё расставить по полочкам. Проводница, стоявшая позади Чонгука, бросила короткий взгляд на наручные часы, а затем окликнула нас. Мы поспешно отстранились друг от друга, впрочем, не расходясь в разные стороны. — Поезд отходит через две минуты. Поторопитесь. Чонгук кивнул ей и снова повернулся ко мне, заглядывая в глаза. Я посмотрел в его омуты в ответ и успел увидеть сменяющие друг друга эмоции: неуверенность и нежность постоянно толкались, пытаясь занять лидирующую позицию. Наконец, Чонгук улыбнулся мне. — Я буду ждать тебя на каникулах, — прошепчет он, скользя взглядом по чертам моего лица, будто пытаясь его запомнить. Я проделывал то же самое; снова бросив взгляд на полюбившуюся серьгу и на этот раз не сдержав себя, подразнил мочку подушечками пальцев. Чонгук смущенно улыбнулся. — К Новому году я собираюсь проколоть ухо снова. На этот раз хрящ. — Тебе пойдёт, — пробормотал я, представляя в своей голове такого Чонгука. — Боже, тебе всё идёт. Чонгук невинно пожал плечами и снова посмотрел мне в глаза. Он долго мешкал с чем-то , будто борясь внутри с самим собой. Я терпеливо ждал его действий. — Что ж... Увидимся, хён, — тихо проговорил Чонгук, в конечном итоге решив просто снова обнять меня. — Я надеюсь, что это будет скоро. Я ласково улыбался ему и, целомудренно чмокнув в лоб, выпустил из объятий. Чонгук торопливо запрыгнул в вагон, бросая на меня несколько грустных взглядов. Я решил, что он расстроен очередной разлукой, искренне разделяя его чувства. Позже Чонгук сообщит мне, что он был расстроен своей трусостью: решиться сделать задуманное он так и не сумел в тот день. Проводив поезд тоскливым взглядом, я простоял на платформе ещё пару минут и только потом отправился домой. Мы не виделись ещё несколько следующих месяцев. На Новый год я приехать не смог, а потом окунулся в учёбу с головой и вырвался из университетского плена только в мае. Тэхён много ворчал на меня, пихая в руки собранную сумку, и много всплёскивал руками. — Я бы на месте того милашки бросил тебя! — взвизгнул мой приятель, укоризненно глядя в мою сторону. Он толкнул входную дверь локтем, вываливаясь на лестничную площадку. — Ты совершенно безответственный! Я с улыбкой на губах закатил глаза, выкатывая следом за собой небольшой чемодан. Родители собирались встретить меня на вокзале, так что я не побоялся взять что-то больше рюкзака. — Тэхён, Чонгук - не мой парень, — устало ответил я, дожидаясь лифта. Друг оскорблённо нахмурился, тыча мне в лицо пальцем. — Да ты самый натуральный грубиян! Удивлённо посмотрев на Тэхёна, я бросил затею спорить с ним. Пытаться убедить в чём-то этого парня почти равнозначно битью головой о стену. — Совершенно в голове не укладывается, — продолжал ворчать мой приятель, уже сидя в тёплом такси. — Неужели этот милашка себя совсем не жалеет? И умудрился же выбрать такого идиота, как ты! Бросив недовольный взгляд на друга, я решил заткнуть уши наушниками. Чонгук прислал мне парочку голосовых сообщений с утра, так что я поспешил прослушать их. «Родители сказали, ты возвращаешься в Пусан. На время только, я знаю. Это... Я очень счастлив снова увидеться с тобой. Жду не дождусь твоего приезда» «Ах, и, Чимини, почему ты мне об этом сам не сказал? Я ждал тебя на Новый год, но ты не смог приехать. Впрочем, не столь важно... Приходи ко мне, как только приедешь! Я буду ждать...» Я тихо хихикал, печатая какие-то милые извинения, и дёрнулся от неожиданности, стоило Тэхёну рядом со мной шумно подскочить на месте. — Вы такие отвратительно милые, — взвизгнул он, морща нос. Сощурив глаза, посмотрел на меня взглядом «И в каком места же вы не встречаетесь?». — Завидуй молча, — бросил я, отвернувшись к окну. Тэхён громко возмущался, сетуя на невоспитанных влюблённых. Не обращая внимания на его ворчание, я вернулся к мыслям о Чонгуке. В процессе представления встречи с ним, меня охватывало невероятное удовольствие. Сердце в груди стучало быстрее, жар разливался по всему телу каким-то густым и непонятным веществом. Тэхён бы сходу завалил меня красноречивыми объяснениями, но сам я почему-то продолжал игнорировать яркие термины в голове. Я соскучился по Чонгуку, вот и всё. Мысли о нём не покидали меня всю поездку. Касаясь ботинками старого асфальта родного Пусана, я автоматически искал взглядом тёмную макушку. Дом всегда ассоциировался у меня с Чонгуком. Сейчас я понимаю и признаю: мой дом и есть Чонгук. Встретившись с родителями и проболтав с ними всю поездку от вокзала до дома, я чувствовал себя не цельным. Я скучал по семье тоже, чувствовал себя счастливым, вновь оказавшись в тепле родных объятий, но чего-то по-прежнему не хватало. Я знал, чего именно, но признать это вслух себе было куда сложнее. — Ах, Чимини, привет! — тараторила Госпожа Чон, мягко приобнимая меня. Она скользнула по мне изучающим взглядом, прежде чем расплыться в широкой улыбке и кивнуть в сторону лестницы на второй этаж. — Гукки сейчас спустится, подожди его пару минут. Кивнув, я отвернулся и продолжил раздеваться. Сняв громоздкие ботинки и протопав в гостиную, я старался прислушаться к глухим шагам на втором этаже. Чонгук будто носился по своей комнате в поисках чего-то. Я предполагал, что он искал свой телефон. Наконец, услышав шумный топот спускающихся по лестнице ног, я обернулся. Чонгук влетел в гостиную, словно ужаленный. Его широкая грудь тяжело вздымалась, а сам он восстанавливал дыхание, пока его глаза неотрывно рассматривали меня. Я первым сделал шаг к нему навстречу, разводя руки в стороны для объятий. — Привет, Гукки, — ласково обратился я к нему, подходя ближе. Чонгук мгновенно сорвался с места, почти запрыгивая на меня. Он стиснул мою шею крепкими руками и опрокинул меня на мягкие подушки дивана, утыкаясь носом в плечо. Мне оставалось только тихо смеяться во взъерошенные волосы Чонгука, скользя ладонями по его спине. — Чимини, я так скучал... — пробормотал Чонгук, не собираясь отрываться от меня. Он немного ёрзал, устраиваясь в моих объятиях поудобнее, и почти касался губами моей щеки. — Я был так сильно расстроен, когда узнал, что ты не приедешь на новогодние каникулы. Боже... Как хорошо, что ты смог приехать сейчас. Я оставил несколько ласковых поцелуев в волосах Чонгука и аккуратно присел, позволяя ему опуститься на мои колени. — Я тоже очень соскучился, Гукки. Мне не хватало твоей прелестной улыбки. Он смущенно улыбнулся, являя мне эту самую прелестную улыбку, а затем снова уткнулся носом в моё плечо. — Прекрати говорить такое, хён. Чонгук выглядел расстроенным, когда я коснулся ладонью его щеки, чтобы посмотреть в глаза. — Ты напрасно заставляешь меня испытывать... это. Конечно, я не понял, о чём говорил Чонгук. Я покорно кивнул и снова обнял его, шёпотом спрашивая о школе, новогодних каникулах, его подарках. Чонгук всё ещё печально улыбался, но его расслабленные плечи показывали, что он успокаивается. Сейчас Чонгук постоянно канючит, вспоминая те времена. Он колотит меня по спине, обвиняя в глупости и простодушии. Ведь Чонгук не зря говорил мне об этом. Не зря просил прекратить. Жаль, пойму я это намного позже. — Ох, твоя комната очень изменилась, — проговорил я, заинтересованно разглядывая множество наград на полках. Чонгук, бросивший в сторону меня смущенный взгляд, пожал плечами. — Я ведь вырос, хён. Я перевёл взгляд со стеллажа с кубками на Чонгука и заворожённо наблюдал за ним. Чонгук не врал, он действительно вырос. Я скользил взглядом по его широкой спине и крепким плечам, невольно улыбаясь. Вспоминая то, каким он несуразным и неуклюжим был в детстве, можно было и не узнать сегодняшнего Чонгука. — Хён, прекрати смотреть на меня так, — возмутился Чонгук , очаровательно хмуря брови. Я проигнорировал его замечание и, расплывшись в улыбке, стал медленно приближаться. Чонгук, замерев на месте, следил за мной напряжённым взглядом. — Что ты удумал, хён? — шёпотом спросил меня он, поджав губы. Он сделал два шага назад и врезался пятками в деревянную кровать. — Хён... — Ничего, что может тебе не понравится, Гукки , — промурлыкал я, прежде чем накинуться на Чонгука с объятиями. Не совладав с моим напором любвеобильности, Чонгук покачнулся и свалился назад, на мягкий матрас. По всем законам неловкости, я упал на него сверху, придавив своим телом и почти вжав несчастного в пушистый белоснежный плед. Чонгук подо мной громко ойкнул, а затем издал такой невероятный, доселе не знакомый мне звук, что я застыл на месте. Нерешительно подняв на меня испуганный взгляд, Чонгук поспешил выкарабкаться из-под меня. — Ну же, подвинься, Чимини, мне не встать! — щебетал взволнованный Чонгук , отталкивая меня от себя упершимися в грудь ладонями. — Чимини, я сейчас... — Тише ты, — шикнул я, с особым усилием толкнув Чонгука обратно на матрас. Мы столкнулись носами и лбами, так что комната на секунду наполнилась болезненными стонами. Успокоившись, Чонгук, наконец, перестал дёргаться и затих. Подняв на него взгляд, я обнаружил, что Чонгук смущённо смотрел куда-то в сторону. Его щёки полыхали красноречивым румянцем, но мой взгляд снова отвлёкся от них, замечая закушенную губу. Юркий язычок стремительно скользнул по ней, смачивая, и губа снова оказалась в плену кроличьих зубов. Оторвать от Чонгука взгляд было очень сложно. Практически нереально, если честно. Я продолжал беззастенчиво пялиться на него, цепляя детали, оставляя отпечатки картинок на обратной стороне век. Очаровательные веснушки россыпью солнечных поцелуев, украшающие крупный носик и скулы, трепещущие пушистые ресницы, гусиные лапки в уголках глаз, алеющие кончики ушей. О Боги. Мой взгляд снова наткнулся на серёжку в ухе. На этот раз это была не привычная мне звенящая цепочка, а голова чёрного китайского дракона, грозно разинувшего пасть с острыми клыками. Скользнув взглядом чуть выше, я заметил новый блестящий камушек. Чонгук действительно проколол хрящ. — Ты снова пялишься, хён, — осуждающе дрожащим голосом пробормотал Чонгук, не смея встретиться со мной взглядом. — Ты красивый. Как на тебя не смотреть? Чонгук вздрогнул, будто слово «красивый» прожгло на его коже отвратительно-вечный след. Я постарался избавиться от этой мысли. — Прекрати говорить так. — А то что? Чонгук уставился на меня неверящим взглядом и тут же стушевался, стоило ему столкнуться с ухмылкой на моём лице. Он не имел привычки трусить, так что на этот раз отворачиваться снова не стал. Я наслаждался его смущением, утопая в глубине тёмных омутов. — А то пожалеешь об этом, — так же тихо ответил Чонгук, бросая короткий взгляд на мои губы в надежде на то, что я этого не замечу. Конечно же, я заметил. Я видел все его неуверенные неброские взгляды. Видел, как его щёки алеют всё сильней, и как его губа то и дело оказывается в танце с влажным языком. И я был уверен, что Чонгук мой беззастенчивый взгляд видел тоже. Видел и думал. Он очень много думал. Я был готов поспорить, что слышал, как крутятся шестерёнки в его голове. — Пожалею? — растягивая гласные, клокочущим, взявшимся из неоткуда возбуждением в голосе повторил я. — П-пожалеешь... — пролепетал Чонгук. Он забавно заикался, походя уже больше на смущенную девчонку, чем на серьёзного старшеклассника. Я готов был стереть в порошок последние грани дозволенного между нами. Зарывшись короткими пальцами в мягкие гуковы волосы, я коснулся носом его алеющей щеки. Чонгук судорожно выдохнул, мгновенно вцепившись в мои плечи. Его очаровательное смущение, которое он тщетно пытался от меня скрыть, растворило во мне последние отголоски братской любви. Чонгук потерял звание брата, приобретая новый, неизведанный мною ранее титул. Я был готов озвучить иностранное слово Чонгуку на ухо, когда тот задрожал подо мной. Мои руки свободно скользили вдоль его подтянутого тела, изучая скульптурные изгибы. Пальцы почти забрались под плотную ткань домашнего худи, когда Чонгук внезапно схватил меня за запястья, заставляя отстраниться. Я взглянул на него, встречаясь с его растерянностью. — Мы не должны, — испуганно прошептал Чонгук, то ли пытаясь убедить в своих словах себя, то ли остановить ими меня. Я поправил его одежду, вновь ведя руками вдоль тела к взъерошенным волосам. Скользнув пальцами меж мягких прядей, я мягко сжал их у корней. Чонгук промычал что-то себе под нос, мгновенно краснея. Я собирался убедить его в том, что ничего мы не "не должны" и подкрепить свои слова нежным поцелуем, когда в дверь постучались. — Гукки? — прощебетала Госпожа Чон. По её голосу было ясно, что она сладко улыбается. — Твой отец пришёл домой. Спускайтесь, давайте поужинаем все вместе. Оставив нас без ответа, она снова спустилась на первый этаж. Я прислушался и действительно услышал голос отца Чонгука. Боже, я так сильно потерялся в Чонгуке, что перестал воспринимать звуки вокруг. — Хён, — пискнул красный, как рак, Чонгук, снова пытаясь отодвинуть меня от себя. — Поднимайся. Мама... Поужинаешь с нами? Я вернул свой взгляд на лицо Чонгука и, коротко кивнув, поднялся с него. С облегчённым вздохом Чонгук подскочил с постели и принялся поправлять одежду и волосы. — Извини, Гукки, — подал я голос , наблюдая за его смущенными движениями. — За то, что сейчас было. Не знаю, я как будто... впал в транс. Чонгук посмотрел на меня через отражение в зеркале и натянул неловкую улыбку, качая головой. Он выглядел разочарованным. — Ничего, — ответил он, не сводя с меня внимательного взгляда. — Это было глупо. Я собирался возразить, сказать Чонгуку, что ничего глупого в этом не было. Я не жалел и почти мечтал повторить произошедшее, зайти чуть дальше и, быть может, даже делать так постоянно. Но, утонув в тёмных глаз Чонгука, я не смог выдавить из себя ничего из этого. — Да... Наверное, — дрогнувшим голосом пробормотал я, вздрагивая от собственных слов. Боже, это совсем не то, что я хотел сказать. Взгляд Чонгука изменился. Он выдавил из себя улыбку и слабо покачал головой. — Нас ждут, — поспешно бросил Чонгук, открывая дверь. Я бы мог остановить его, но Чонгук опередил меня, выскочив из комнаты. Я чувствовал себя виноватым, потому что сказал совсем не то, что хотел. А Чонгук принял это за правду. После всё поменялось. А если быть точнее, то поменялся сам Чонгук. В последний день моего пребывания в Пусане, моя семья решила устроить совместный обед с семьёй Чон. Я был рад вновь провести время с Чонгуком, ведь в предыдущие дни он был занят школьным проектом. Мы сидели за общим столом, я отвечал на вопросы о своём университете, когда Госпожа Чон внезапно подала голос: — Гукки рассказывал, что ты пригласил его жить к себе, Минни, — щебетала она своим обычным сладким голосом, улыбаясь мне. Я утвердительно кивнул и бросил короткий взгляд в сторону напрягшегося Чонгука. — И твоё приглашение всё ещё в силе? — Конечно, — незамедлительно ответил я, выпрямляясь. — Я буду рад делить с Гукки свою квартиру. Мама посмотрела на меня, расплываясь в хитрой улыбке, а отец тихо расхохотался на пару с Господином Чоном. — Ты такой заботливый, Минни, — ласково пропела уже она. — Ты всегда заботлив, когда дело касается Чонгука, — подтвердил отец, весело качая головой. Я не мог с ними не согласиться. Впрочем, повернувшись с мягкой улыбкой к Чонгуку, я не увидел в нём никакой ответной реакции. Он был мрачнее тучи, не поднимал взгляд с полупустой тарелки и вообще старался не подавать голос весь обед. Не буду врать, я забеспокоился. После обеда я попросил Чонгука подождать меня, чтобы мы могли прогуляться вдвоём. Он согласился, хотя выглядел так, будто сделал это через силу. — Что-то случилось, Гукки? — взволнованно поинтересовался я у него, когда мы шли плечом к плечу вдоль улицы. — Нет. Я знал, что он лжёт. Я слишком хорошо знал Чонгука. — Гукки... — Давай не будем говорить об этом, хён? Мне хотелось попросить Чонгука не звать меня так. Мне многое хотелось, на самом деле, но я не находил в себе силы сказать эти желания вслух. Остановив Чонгука крепкой хваткой за запястье, я заставил его посмотреть на себя. — Я беспокоюсь, — возразил я, хмуря брови. Это подействовало, потому что Чонгук мгновенно стушевался, смущённо отводя взгляд в сторону. — Ты мне дорог, Гукки, я хочу помочь тебе, если вдруг... — Ты не сможешь помочь мне с этим, хён. Его голос звучал обречённо. На лице появилась грустная усмешка, а сам Чонгук смотрел на меня так, будто я прошу его сделать несусветную глупость. — Я могу постараться. — Не получится. Я вздрогнул. Чонгук на секунду показался мне таким далёким, будто крепкий мост, строившийся нами несколько лет, внезапно рухнул, как карточный домик. Я почти увидел, как тяжёлая, бетонная стена появилась между нами. — Я хочу постараться, Гукки, — надавил я, стараясь аккуратно подобраться к Чонгуку ближе. Он отталкивал меня. Не физически, нет. На самом деле, Чонгук даже позволил мне ласково обнять его. Но я чувствовал от его тела невероятный холод, прежде мною ни разу не ощущаемый. — У тебя не выйдет, хён, — отрезал Чонгук, мягко отстраняя меня. Он взглянул на меня из-под ресниц, и на секунду, всего на одну секунду, мне показалось, будто он плакал. — И у меня не выйдет. Никто не сможет справиться... с этим. Я продолжал безмолвно смотреть на него. Чонгук вновь казался мне тем печальным, отстранённым старшеклассником, которым предстал передо мной в первую встречу в Сеуле. Он выглядел несчастным. И я не намеревался оставлять его таким. — Позволь мне попытаться, — прошептал я, заглядывая Чонгуку в глаза. — Поздно, хён! — взорвался он, отшатываясь от меня в сторону. Его грудь тяжело вздымалась, кадык то и дело вздрагивал, а щеки алели, но на этот раз не от очаровательного смущения. Я хмурился, медленно осознавая, что Чонгук только что разозлился. По-настоящему крикнул на меня, выглядя абсолютно разбитым. На осколки, на тысячи мелких осколков. — Ты... Ты никогда уже не сможешь мне помочь! А я не стану больше ждать твою помощь, ясно!? Я больше не.... больше не буду ждать тебя, хён! — кричал Чонгук, пока я заворожённо наблюдал за его наполняющимися слезами глазами. Я собирался сделать в его сторону шаг, когда Чонгук, сверкнув в мою сторону разочарованным взглядом, сорвался с места и побежал домой. Я стоял на месте, молча смотря ему вслед. Не сдвинулся ни на миллиметр, не издал ни единого звука. Лишь смотрел, как его хрупкая, печальная фигура скрылась за поворотом к дому семьи Чон. Это была та самая ошибка, из-за которой я почти потерял его. Утром я уехал в Сеул. Будто в прострации прощался с родителями. Попросил передать слова прощания ещё и Чонам. Чонгуку попросил передать, что напишу ему. Сев в поезд, я стыдливо закрыл лицо ладонями. Конечно же, я не буду ему писать. Я банально не знал, что. Чонгук всё ещё оставался для меня загадкой, и хоть моё сердце прекрасно понимало, что с нами происходит, мозг до сих пор продолжал отрицать всё очевидное. Я усердно пытался решить загадку под названием Чон Чонгук. Но она, как назло, нисколько не поддавалась моей логике. Отучившись следующие три месяца, выпавшие на жаркое Сеульское лето, я почти замкнулся на этой загадке. Тэхён был единственным, кто продолжал слушать моё нытьё, мои горькие слова непонимания. И он делал это уважительно молча и сочувственно, пока в один прекрасный день не выдержал. — Всё, Пак Чимин, ты надоел мне! — огрызнулся мой приятель, швырнув в меня декоративную подушку. Я недовольно застонал, откидываясь на спинку дивана. — Ты и твоя тупость. Господи, как можно быть таким идиотом?! Я всё ещё поражаюсь тому, что этот милашка выбрал тебя. Уж я бы с ним точно обошёлся куда лучше! Я кинул в него наполненный недовольством взгляд, на что Тэхён легко пожал плечами: — Не будь ты моим другом, я бы давным-давно отнял у тебя этого мальчика, — продолжал он, наблюдая за тем, как мой взгляд вскипает раздражением. Он испытывал моё терпение, желая увидеть истинную реакцию. — Серьезно, этот милашка просто не заслуживает быть с таким идиотом, как.... Я подскочил, швыряя ту же самую подушку Тэхёну в лицо. Он взвизгнул, почти падая с дивана на пол. — Прекрати говорить это! — возмущался я, внезапно вспоминая, что Чонгук говорил мне то же самое. Стушевавшись, я опустился обратно на диван. — То есть... Ты не должен говорить мне подобное. — Должен, — возразил Тэхён, отрицательно качая головой. Он сделал умное лицо, прежде чем продолжить. — Ты и этот милашка, вы по уши влюблены друг в друга. Но мне жаль твоего мальчика, потому что он страдает из-за такого недотёпы, как ты! — Подожди... — я захрипел, будто бы Тэхён только что ударил меня под дых. — Твоя тупость заставила тебя так обойтись с ним. Неслыханно! Бросил мальчишку одного в Пусане, натворив всякой херни до этого... — Тэхён, я... — Да ты самый настоящий мудак, Пак Чимин! Использовал бедного мальчика! Объяснился бы хоть, для приличия. Я почти задохнулся. Тэхёну пришлось ловить меня и встревоженно бить по щекам, приводя в чувства. Я поджал губы, из глаз вот-вот готовы были брызнуть слёзы. — Я люблю Чонгука, — бормотал я, глядя в тёмные глаза Тэхёна. Он задумчиво промычал, прежде чем вернуть меня на спинку дивана и покачать головой. — Тэхён! Я люблю Чонгука! — Как же до тебя долго доходит, тупица! Я подскочил с дивана, пугая тем самым сидящего рядом друга. Все мои мысли были заняты Чонгуком. Моими чувствами к нему, моим уродскими поступками, моей тупостью, в конце концов! Я любил Чонгука. Я хотел его целовать, прижимать к себе, хотел его нежно и жарко любить. — Тэхён, я еду в Пусан, — будто в бреду, шептал я, бросая вещи в рюкзак. — Прошу тебя, отмажь меня завтра в универе. Я должен прямо сейчас к нему! Тэхён возмущённо булькнул в мою сторону, но останавливать не стал. Помог собрать рюкзак, забронировать билет и доехать до вокзала. Он был рядом, пока я лихорадочно строчил сообщения с кучей восклицательных знаков. Я был так занят осознанием своих чувств, что даже не удосужился поблагодарить Тэхёна за всё. Сейчас я продолжаю не раз вспоминать обо всём, благодарно улыбаясь ему. — Удачи, Чимина, — пожелал он мне, крепко обняв на прощание. Уже ночью я был в Пусане. На такси добрался до дома семьи Чон, а там внезапно замер. Меня будто молотом по голове ударили. Я не предупредил никого о своей поездке. Сообщения Чонгук так и не прочитал, так что он тоже был не в курсе. Воровато посмотрев по сторонам, я пробрался на задний двор и остановился под окном в спальню Чонгука. В ней горел тусклый свет, так что я предположил, что он занят своим проектом. Наклонившись и подхватив камешек с земли, я швырнул его в сторону гукова окна. Звон дребезжащих стёкол привлёк внимание, и за шторами показалось шевеление. Я прирос ногами к земле, затаив дыхание. Шторы раздвинулись и за стеклом показалось уставшее лицо Чонгука. Он оценил меня взглядом и сначала, видимо, не узнал в темноте, но потом округлил глаза и стал спешно открывать окно. — Что ты здесь делаешь? — прошипел он, стараясь не издавать громких звуков. — Я люблю тебя, Гукки! — протараторил я, не в силах сдвинуться с места. К моим щекам прилип яркий алеющий румянец, когда я продолжил. — Я должен извиниться перед тобой, Гукки, потому что я так долго принимал это... Но я люблю тебя и, Боже, молю тебя простить меня! Чонгук выглядел обескураженным. Он молча смотрел на меня, тысячи эмоций посетили его лицо. Стушевавшись, он коротко кивнул и закрыл окно. Через некоторое время я услышал звук открывающийся двери и увидел Чонгука на крыльце во внутреннем дворе. Он выполз из дома, кутаясь в какую-то очаровательно большую пушистую кофту. Я всё ещё не имел сил оторвать свои ноги от земли, заворожённо наблюдая за неловкими движениями Чонгука. — Зайдёшь? — прошептал он, неуверенно склонив голову набок. Я энергично закивал головой и тут же зашагал в его сторону. Мысли путались в голове, так что я доверился несущим к Чонгуку меня ногам. Когда я оказался возле него, смущение уже накрыло меня с головой. Чонгук шагнул в сторону, пропуская меня за порог. — Поверить не могу, что ты просто так сорвался с учебы и приехал в Пусан, — бормотал он, закрывая за собой дверь в комнату. Я оставил рюкзак на полу и развернулся к нему лицом, поджимая губы. Чонгук выглядел недовольным, так что я испугался, что стал этому причиной. — Не просто так, — шёпотом возразил я, встречаясь с его темными глазами. — Я приехал сюда к тебе. Потому что люблю тебя. Удивительно, но слова продолжали без запинок слетать с моих губ. Я не смущался говорить это вслух, но смущался от мысли, что делаю это в такой глупой обстановке. Мне по-прежнему было стыдно, и Чонгук заметил это. Его взгляд потемнел. — Хён... Ты ведь понимаешь значение этого слова. Зачем говоришь? — Затем, что по-настоящему люблю тебя, Чонгук. — Хён... — Не зови меня так. Чонгук удивленно вскинул брови, и я сам почти вздрогнул, услышав свой умоляющий тон. Это было для нас в новинку. — Пожалуйста, — продолжил я, кусая губы. — Зови меня Чимини. Чонгук смутился, и я чуть не издал победный возглас. — Хорошо, — согласился он, коротко кивая. — Чимини, ты не должен так говорить. — Я давно хотел сказать тебе, что не существует этого «не должен», Гукки, — говорил я, и с каждым словом облегчение заполняло мою грудь. Мне становилось легче дышать. — Ещё когда ты остановил меня. На твоей кровати. Я не «не должен», мы не «не должны». Чонгук продолжал молча смотреть на меня, тщательно скрывая эмоции. Он выглядел напуганным и, честно, я боялся оттолкнуть его своим напором. Впрочем, страх не помешал мне продолжать. — Я люблю тебя и я буду так говорить, потому что это правда, — мягко шептал я, начиная наконец двигаться в сторону Чонгука. — Потому что тогда, на твоей кровати, я почти поцеловал тебя. Если бы не твоя мама, я бы обязательно сделал это и, наверное, признался в чувствах раньше. Чонгук вздрогнул, осознав, что я был близко, и сделал несколько шагов назад, врезаясь спиной в дверь. Я на секунду остановился, виновато улыбнувшись. — Тэхён сказал мне, что я идиот, и что до меня слишком долго доходит. Это так. Я пожалел о сказанном, потому что Чонгук за секунду изменился в лице и нахмурился. Я поспешил продолжить, вновь придвигаясь к нему. — Я всё ещё продолжаю говорить это, потому что ты дорог мне, Гукки. Я слишком поздно это понял, успел натворить кучу дел, но... Я люблю тебя. Моя последняя фраза осела на алых губах, когда я замер в нескольких сантиметрах от Чонгука. Он смотрел на меня взглядом загнанного кролика, и я был не в силах обнять его. Одна эмоция сменяла другую в его глазах, и я терпеливо ждал, когда он придёт к какому-нибудь выводу. Наконец Чонгук вздохнул и, прикрыв глаза, начал сокрушенно качать головой. — Чимини, ты просто... — его голос дрожал и, кажется, сам он дрожал тоже. — Я думал, что уже не дождусь. Мои губы тронула улыбка. Тэхён ведь сказал мне то же самое. Чонгук выдохнул и, кажется, всхлипнул, прежде чем податься мне навстречу и упасть в мои объятия. Я улыбнулся шире и, поцеловав пушистые гуковы волосы, отчаянно прижал его к себе. — Тупица, знаю, — пробормотал я, поймав губы Чонгука своими. Он жался ко мне теснее, подталкивая в сторону кровати. Я столкнулся пятками с деревом постели и рухнул назад, утягивая следом за собой и Чонгука. Он упал на меня сверху, но я быстро поменял нас местами, вжимая его подтянутое тело в матрас. — Как же долго я ждал тебя, Чимини, — горячо шептал Чонгук , выгибаясь в моих руках. Он скользил ладонями вдоль моей обнаженной спины, то и дело цепляясь короткими ноготками. — Прости, что заставил ждать так долго, Гукки, — виновато прохрипел я, пятная белоснежную шею засосами. Чонгук улыбнулся, вплетая пальцы в мои короткие волосы на затылке. — Ничего, Чимини, ничего.... Главное, я дождался. Я прыснул в изгиб шеи Чонгука, проскальзывая ладонями под кромку его штанов. Издав тихий стон, Чонгук подался моим движениям навстречу. Его бедра взметнулись вверх, когда я провёл по ним горячими ладонями. Приглушённый свет настольной лампы интимной молочной патокой ложился на его обнаженное скульптурное тело, когда я склонился к нему и ...

***

— Не стоит продолжать, Чимин, — недовольно шикает Тэхён, комкая в руках салфетку и кидая её в сторону светлой макушки. Пак ловко уворачивается от снаряда, растягивая пухлые губы в приторно сладкой ухмылке. Тэхён ёжится, предчувствуя что-то нехорошее. Чонгук бесстыдно хихикает, сверкая глазами. — Тебе не нравится эта часть, ТэТэ? — мурлычет Чимин, демонстративно закидывая руку на плечо сидящего рядом Чона и притягивая его к себе ближе. Чонгук мгновенно краснеет, но не сопротивляется. — Но Юнги-хён ещё не слышал эту часть истории. Он должен знать! — Не должен я знать, как ты трахаешься со своим Гукки, — возражает Мин, морща нос. Он качает головой, когда Чонгук краснеет сильнее. — Ах, это грубо! — взвизгивает он, отталкивая от себя Пака. Все, кроме Чимина и Чонгука начинают смеяться. Тэхён спешит обрадовать Юнги окончанием романтичной истории, Намджун решает налить всем ещё соджу, Хосок с Джином принимаются за еду. Чимин обводит друзей тёплым взглядом и слышит тихий вздох рядом, тут же поворачиваясь лицом к Чонгуку. — Я всё ещё думаю, что ждал слишком долго, — шепчет Чонгук, широко улыбаясь. Он смотрит в глаза Паку, пока тот влюбляется в его улыбку заново. — Я всё ещё знаю это, Гукки. Щёки Чонгука алеют, а сам он тихо хихикает. Чимин хочет шепнуть ему ласковое признание, но Хосок опережает его. — Я люблю тебя, Гукки, — пародируя голос Пака, произносит Чон старший. — Ах, и я тебя, Чимини! — звонко хохочет подыгравший Сокджин, поднимая вверх ладони. Все снова смеются. Чонгук с Чимином переглядывается, безмолвно обмениваясь сладко-тягучими фразами на кончике языка. Они любят. С опозданием, не банально, но любят.