Кошки из Альберо

Кошки из Альберо взирали на город с высоты заурядной прохудившейся крыши дома с заброшенным чердаком. Вниз кошки не спускались – деревня пахла немытыми людьми, прогорклым липким маслом и одним-единственным псом, не в меру жизнерадостным и вертлявым. Случись им однажды оказаться поблизости, пёс бы тут же взорвался звонким лаем, терзающим нежные кошачьи уши, и непременно вздумал бы пуститься в сумасшедшие салки. Салки кошкам были не по душе. Что-то подсказывало им – еле заметно дребезжало на кончиках усов, – что играть в них отнюдь не весело. Одному человеку на заднем дворе не повезло оказаться осаленным, и теперь он, обрушившись лицом в грязь, горько и заунывно оплакивал своё поражение, пока вороны растаскивали с его тела по кускам-лоскуточкам кожу и мясо. Человек этот, должно быть, пах ещё дурнее остальных. Клювы ворон, вспархивавших с него на крышу, смердели так, что кошки с трудом отгрызали их головы и брезгливо, едва касаясь кончиками когтей, сбрасывали вниз. Птичьи внутренности пахли терпимее – впрочем, выбирать кошкам едва ли приходилось: никто, кроме бесстрашных падальщиков, не осмеливался бросать вызов когтистым владычицам старой крыши. Кошки сбрасывали вниз вороньи головы и вели тонкими усами по больному полумёртвому ветру. Над Альберо висели подплесневевшие облака, изредка пропускавшие солнечные лучи сквозь жёлтые прорехи с воспалёнными краями. Солнце кошки любили ещё меньше, чем салки и смердящие клювы – оно нещадно поливало Альберо безмолвным прокисшим жаром, отчего деревенская вонь становилась резче и забивалась в носы, а под вылезающей шерстью просыпался невыносимый зуд, избавиться от которого помогло бы разве что истинное… …Чудо? Кошки из Альберо не верили в Чудо. Люди – верили, и у людей же оно свершалось. Иногда – парою громких слов, сорвавшихся с языка.

«Вон отсюда! На крышу! Там и сидите, горлодёры!»

Кошки сидели – и когти на их задних лапах намертво впивались в потрескавшуюся черепицу, прорастая внутрь длинными витиеватыми лозами. Завиваясь гладкими петлями, они оплетали стены и скудную мебель, устилали пол, забираясь под истлевшие коврики и сырые доски; они словно стремились куда-то в слепых неистовых поисках; они ползли и крались к вожделенной цели, становясь всё острее и тоньше… …пока не нашли то, что искали. Окровавленные острия торчали из глазниц нерадивого хозяина, увенчанные зловонными бутонами глазных яблок; стебли-когти же росли из разодранного в клочья горла, всё ещё исторгавшего глухое влажное бульканье. В силах лишь покачиваться из стороны в сторону и неуклюже махать отмершими руками, хозяин умолял о смерти, но в ответ слышал только обессиленное хриплое мяуканье. Кошки из Альберо вот уже несколько лет не касались лапами земли и не знали тепла человеческой ладони. Вздыбленные и напуганные, они ждали своей единственной скорбной участи, пока их шерсть седела и выгорала под болезненным мрачным солнцем.