За кадром

Когда камеры выключаются, Чанбин хватает Хёнджина за руку в толпе из парней и подтанцовки, чтобы не потерять, и тянет к закулисью, лишь пересекаясь на секунду взглядом с Сынмином, который идёт позади. Ощущения однозначны и ждать абсолютно не имеет смысла. После новых перформансов всегда так — узкие штаны давят на очевидное возбуждение от адреналина и мозг плывёт настолько, что думать начинаешь исключительно одним местом. — Чанбин, ты… — окликает его на выходе в коридор Чан. — Чан, давай не сейчас, пожалуйста, — умоляет Чанбин, всё ещё держа Хёнджина за запястье. Хорошо, что все всё понимают и не нужно объяснять, что передёрнуть сейчас — это святое. Для некоторых уж точно. — Хорошо, будьте осторожны — тут повсюду камеры, — предупреждает Чан, только он не учитывает, что Чанбин знает, куда идти — он облазил уже всю территорию в этом крыле стадиона и нашёл подсобку, которая никому и никуда не упала. Видимо, для аппаратуры, которая хранилась здесь до съёмок. Чанбин смотрит пристально вперёд и по углам потолка, не замечая ни одной камеры в этом углу и утягивая Хёнджина внутрь, и сразу толкает к стене и затыкает рот поцелуем. Следом заходит Сынмин, следивший за тем, чтобы хвоста за ними не было сзади, и плотно прикрывает дверь, отрезая свету последний путь и погружая небольшую комнату во мрак. Лишь от окна, закрытого жалюзи, проникает свет с улицы от фонарей. Щелчок замка срывает тормоза у всех. Сынмин наглеет, отстраняя Чанбина, чтобы поцеловать, и нашаривает на бедре Хёнджина узкий ремешок, поддевая его большим пальцем. Хёнджин с Чанбином в этот момент времени не теряют, расстёгивая друг другу брюки и слегка приспуская. Сынмин отстраняется, напоследок прикусив слегка губу Чанбину, и всё так же нагло втискивается между ними к Чанбину спиной, вжимаясь задницей в его пах и утягивая в поцелуй теперь Хёнджина, вместе с тем проникая под его бельё ладонью и обхватывая член в кольцо. Ни секунды заминки — каждый делает что хочет. Чанбин слегка прикусывает кожу на загривке Сынмина и, проникая ладонью под плотный пиджак, обхватывает одной рукой за пояс, а второй проводит по бедру вверх к паху, натыкаясь на точно такой же, как и у Хёнджина, ремешок, расстёгивает ширинку с пуговицей, тут же спуская штаны вместе с бельём почти до колен. Ситуация не из новых — они уже не впервые спят друг с другом, и как так получилось, Чанбин и не опишет в двух словах. Зато скажет, что это определённо по кайфу. Всем троим. Иначе бы они поубивали друг друга, если бы что-то пошло не так. Хотя порой ревность и борьба за внимание присутствует у каждого. А иногда и пресыщенность, когда «давайте сегодня без меня, я устал». — Сынмини у нас плохой мальчик, — нащупав фиксатор пробки, тихо произносит на ухо Чанбин и надавливает на него, с блаженством слушая протяжный стон в поцелуй Хёнджина. — Как тебе удаётся ещё и с игрушкой в заднице скакать по сцене, м? — Ну не так уж и скакать, — влезает Хёнджин, намекая на себя. У них очень мало времени, но Чанбин совершенно не любит спешить, когда дело касается секса. Даже когда секс из разряда «по-быстрому». С другой стороны, на троих по-быстрому хрен раскидаешь. Сынмин отстраняется и от поцелуя с Хёнджином, чтобы закусить ребро ладони и откинуть голову на плечо Чанбину, когда тот начинает дразниться, то надавливая на игрушку, то вынимая её из него, оставляя лишь самый кончик. Хёнджин быстро расстёгивает пуговицы на пиджаке Сынмина и опускается сначала поцелуями к груди и соскам, удерживая его размякшее тело чуть ли не на весу, а потом и вовсе на колени, погружая ствол наполовину в рот. Чанбину нравится картина, которую он видит поверх плеча Сынмина в полутьме, приникая губами к чувствительной шее и спуская штаны вместе с бельём, чтобы вжаться своими бёдрами в бёдра Сынмина и услышать шумный несдержанный выдох. Сынмин всегда держится дольше них с Хёнджином, но и воспламеняется с полтычка, поэтому часто прибегает к игрушкам или чему-то, что возбуждает. Чтобы к началу быть уже в том состоянии, коим опьянять остальных. В таких ситуациях, когда нужно по-быстрому, они не против, но когда время есть, они с Хёнджином предпочитают действовать сообща, чтобы подвести Сынмина к черте, когда все трое могут наконец включиться в игру. В этот раз Чанбин не медлит особо, вжимаясь членом между упругих ягодиц и чувствуя пальцы Хёнджина на мошонке. — Ну же, попроси... — властно приказывает Чанбин, придерживая ствол Сынмина у основания, чтобы немного сбавить возбуждение, и водит головкой по губам Хёнджина, который тоже ждёт, не открывая рот и лишь дразнясь ласками пальцев то на мошонке, то совсем слегка, вытащив пробку, оглаживая раздражённые стенки входа. — Хочу вас обоих... — на выдохе. — Сынмин-а, ты же знаешь, что надо просить... — прихватывая хрящ уха губами, почти шепчет низким голосом Чанбин. — Трахните меня оба, — срываясь на скулёж, Сынмин сам прижимается к бёдрам Чанбина, но тот отстраняется — всего на пару секунд, чтобы заполнить его собой сразу до основания. А в этот момент Хёнджин берёт его член резко и глубоко, так, что Сынмин захлёбывается собственными стонами. — Умница, — шепчет Чанбин и прикусывает шею под мочкой уха, вбиваясь в него медленно, но резко, нехотя выходя, чтобы снова сделать толчок, придерживая за бёдра. Сынмин, несмотря на растяжку, кажется узким, и у Чанбина буквально сносит крышу, хотя они только начали. — Хёнджин-а, стол. Хёнджин понимает сразу, находя тот глазами, и подхватывает Сынмина под бёдра, позволяя Чанбину аккуратно выйти из него и намекая Сынмину обхватить за шею руками. Укладывает на широкую деревянную столешницу и целует глубоко, стягивая штаны с него уже полностью, чтобы можно было раздвинуть ноги максимально широко. — Ты выдержишь двойную стимуляцию? — спрашивает Чанбин над ухом, и Хёнджин отстраняется от Сынмина, чтобы развернуться и дёрнуть Чанбина за пояс на жакете на себя. — Я постараюсь, но ничего не обещаю, — с улыбкой произносит Хёнджин, доставая из заднего кармана фольгированный квадрат со смазкой и протягивая Чанбину. После чего разворачивается и приникает губами к сынминовой груди поцелуями, пока Чанбин стаскивает с его бёдер жутко узкие штаны до колен и, воспользовавшись смазкой, входит, направляя член Хёнджина в Сынмина. — Господи... — выдыхают вместе Сынмин и Хёнджин. Первый — от размера, который побольше, чем у Чанбина, второй — от того, что он в Сынмине, а в нём Чанбин. Чанбин знает, что Хёнджин мегачувствительный, поэтому не нежничает, когда начинает вбиваться, придерживая за бёдра. Сынмин находит его руку на бедре Хёнджина и переплетает пальцы, выгибаясь в пояснице. Он всегда старается чувствовать, что их именно трое, иначе какой смысл? Хёнджина по обыкновению надолго и не хватает. Чанбин вбивается в него до конца, чувствуя, как стенки внутри сжимают его ствол, пульсируя от напряжения, после чего выходит медленно, чувствуя под пальцами дрожь всего его тела. Хёнджин оставляет их, плюхаясь на стул, стоявший рядом. Сынмин, кажется, тоже на грани, когда Чанбин подхватывает его под бёдрами, заставляя сесть, и входит резко, меняя угол проникновения. Сынмин сам тянется за поцелуем, кусает его губы, мычит в них тихо и, когда Чанбин чувствует, что уже сам вот-вот кончит, тот сжимает его внутри себя, изливаясь на собственный живот. — У меня есть пара салфеток в кармане штанов, — выдыхает он с блаженством, всё ещё не в силах отпрянуть от Чанбина и его поцелуев. Губы у него тоже дрожат от оргазма, и Чанбин не отказывает себе в удовольствии поцеловать их снова. Хёнджин к этому моменту успевает привести себя в порядок и даже подобрать вещи Сынмина с пола, чтобы протянуть их сразу вместе с салфетками, вытащенными у него же из кармана. — Вопрос: куда девать четыре использованных презерватива с упаковками, упаковку от смазки и салфетки в сперме, — забирая у Сынмина салфетки, смеётся Хёнджин. — Ты как в первый раз, ей-богу… Либо здесь выкинуть, либо уже до дома везти, — улыбается Чанбин, когда Хёнджин притягивает его за ремешок с кольцом на бедре, чтобы поцеловать, пока Сынмин натягивает узкие штаны на взмокшие от пота ноги. Вот так действительно хорошо. Когда после концерта всем троим требуется разрядка и никто не хочет ждать. — Дома повторим? — Не, я пас, Джинни, — откликается Сынмин, уже застёгивая ширинку. — Боишься, что снова на марафон вытянешь? Так мы тебя оба... м? — играя бровями, отвечает Хёнджин. — Ну же, соглашайся... — Я подумаю, — обещает Сынмин и тянет Чанбина за руку на выход, отстраняя от Хёнджина. — Пробку забрал? Сынмин мычит, хлопая себя по заднице, мол, тут она, в кармане, и открывает дверь, заставляя Хёнджина всё же отлипнуть от Чанбина с объятиями. — Вечером в душе, — тихо говорит Чанбин Хёнджину почти на ухо. — Я всё слышу... — А я специально, чтобы ты тоже пришёл, — прикусывая кончик языка, расплывается в довольной улыбке Чанбин. В конце концов, ему хорошо, когда хорошо этим двоим. И он уверен, его любви на них хватит. Как уверен и в том, что Сынмин обязательно придёт к ним в душ, после того как все лягут спать.

Fin.