Катализатор

Бакуго Кацуки был бомбой замедленного действия. Все знали это. Все знали его как ребенка с характером столь же взрывным, как и его причуда. Бакуго был достаточно замкнутым человеком; он хранил всё в себе и не особенно любил делиться с кем-то своими чувствами. Что раздражало его больше всего — так это люди, притворяющиеся, что знают его, в то время как на самом деле не знали ничего. Конечно, именно поэтому личность Бакуго постоянно пытались определить в какую-либо категорию. Неудивительно, что Бакуго был хорош во всём, что делал, потому что в геройском мире: Сила — это всё. У Бакуго была сила, а значит, было всё. И это был первый страйк. Представлял ли кто-нибудь, какого это — быть им? Нет, совсем нет. Конечно, множество людей хотели быть на его месте, но никому не приходило в голову, что жизнь Бакуго тоже была трудной. Он был одарённым, он был удачливым, он был талантливым и тем, кого постоянно хвалили; следовательно, недостойным какого-либо сочувствия. Именно. Бакуго представлял собой идеальную фигуру победителя, так что, естественно, каждый знал, что он чувствует. И вот опять. У Бакуго были проблемы, верите вы этому или нет; он тоже человек. Он ругался со своей мамой, обвиняя её в том, каким она его сделала, хотя в глубине души понимал, что злится вовсе не на неё. Это был мир, в котором он был вынужден жить. Он злился на свою мать за то, что она не показала ему, каким несовершенным было общество. Он злился на учителей за то, что те хвалят его, подстраивая его в жизненный план, который видел перед ним каждый с того момента, как он обнаружил свою причуду. Все всегда говорили ему, каким потрясающим он был. «Когда-нибудь ты станешь великим героем.» «С твоей причудой ты далеко пойдёшь.» «Идеальная причуда для будущего героя номер один!» «Ты такой сильный, Каччан!» Если эти слова были всем, что он слышал, то почему он должен был думать иначе? Его причуда равняла его с любым сильным ребенком в этом мире. Его причуда была лучшей, так что он стал самым лучшим. Мидория, с другой стороны, был полной противоположностью. Он был самым слабым и не имел причуды, а это значило, что Изуку был недостоин всего. Таким образом, пока Бакуго возвышался над Мидорией, он стоил чего-то, и чем сильнее он толкал Мидорию, тем больше внимания уделялось Кацуки. Бакуго хотел, чтобы его замечали, но его злость делала практически невозможным, чтобы кто-то мог рассмотреть его личность. И это был второй страйк. Бакуго Кацуки постоянно чувствовал, будто готов взорваться. Никто этого не знал. Но он бы хотел, чтобы кто-то заметил. Что, если его постоянные взрывы и непрекращающийся крик были сигналами о помощи? Это было не так, не так ли? Он отчаянно искал признания, и никто не собрал всё воедино. Это могло бы быть призывом о помощи, если бы Бакуго знал, как об этом просить. Может быть, помощь — это вещь, которую он не заслуживает — не после заявлений в том, что он может совершить всё сам. Возможно, он думал, что способен справиться со своими эмоциями, это же были, чёрт возьми, его собственные чувства. Однако Бакуго Кацуки столкнулся с огромным препятствием. Он столкнулся со своими ошибками. Столкнулся с собственной слабостью. Столкнулся со своими мечтами. Столкнулся со своим эго. Столкнулся со своей гордостью. Он столкнулся с мириадом вопросов, на которые не знал ответа. И в ста процентах эти вопросы были: Почему? И это… Это был третий страйк.