mi familia

Когда Делла исчезла, ему показалось, что кто-то вырвал его сердце. Наживо, без наркоза. В один момент оставив его с дырой в груди и сиротами в придачу. Это был переломный момент в его жизни, её просто порвали на до и после. До были приключения, смех и радость, была сестра. После осталась пустая лодка, кучка фотографий, и давящая на плечи ответственность. Ещё невылупившиеся племянники уже были самым важным, что у него есть. У Дональда не было времени скорбеть. Дональд, желая закрыть глаза и больше не шевелиться, поднялся и принялся подготавливать каморку для племянников. *** Опеку оформить удалось без проблем. Всё прошло неожиданно просто. Дональд даже был отчасти обижен стремлением Скруджа избавиться от любой возможности стать близким малышам. А как ещё объяснить то, что изначально социальные работники расспрашивали его о богатом родственнике, но спустя время даже не заикались о нём? Что ж, если Скрудж хочет избавиться от семьи, Дональд устроит это. Но ненависть, убивающая его, отступает, стоит ему взглянуть на новенькое свидетельство. Теперь на нём лежит забота о трёх утятах, но этот факт не вызывает былого страха, а на лице появляется улыбка. Это первая маленькая победа. Он точно сможет сделать всё правильно. Дома его ждут Жозе и Панчито, которые согласились присматривать за яйцами, пока Дональд носится по всевозможным инстанциям с кипой бумаг. Но сегодня всё закончилось. Он аккуратно кладёт свидетельство к остальным документам, а потом проводит время с друзьями, стараясь выразить свою благодарность. Они поют песни, дурачатся, словно в студенческие годы. Скоро они уедут: Жозе рассказывает о туристической фирме, которая пригласила его на собеседование, а Панчито хвастливо перечисляет знаменитые студии, в которые он попадает на прослушивание. Дональд слушает их с улыбкой, а сам поглядывает на племяшек. Они его ближайшее будущее. Без грандиозных планов, приключений и опасностей. С него хватит. Утром друзья уезжают, оставив на столе фотографию. На ней был изображен улыбающийся Дональд с племяшками. В ближайшее время находится нужная рамка и фотография оказывается на стене. Он смотрит на неё и думает, что не плохо было бы всю стену завесить фотографиями. Ведь это и есть его будущее — только тихая спокойная семейная жизнь. *** Можно было догадаться, что дети Деллы, как только научатся ходить, сидеть на месте не будут. Ладно, он знал, что любой ребёнок будто напичкан батарейками, так ведь это дети его сестры. И их трое. Дональд очень, очень быстро становится беспокойной мамашей. Всё, что может хоть как-то навредить племяшкам, убрано, заперто в чулане, продано. С воспитателями в саду, в который ему посчастливилось их отдать, проведена беседа (без особой надежды, что они хоть что-то поняли). Он старался, боясь, что что-то упустил. Этот страх стал преследовать его постоянно, даже во сне пробираясь в его сознание страшными кошмарами. И всё было в пределах нормы, хорошо, отлично даже. Пока он из-за какой-то ерунды не разнёс свой офис на работе. Мысль, что причинить вред детям может он сам, вселяла в него ужас, засевший холодной сталью где-то внутри, не давая даже дышать. Это… это было слишком неправильно. Эти крошки нуждались в нём, у них больше никого не было. Он просто не мог их подвести. Именно в тот период он и нашёл Джонса. Именно тогда в его жизни появилось понятие «родительский инстинкт». Тогда он понял, что за всеми этими бумагами, ответственностью, и скорбью по сестре есть нечто большее. *** — Дядя? — 'то, В’ил? — спросил гусак, отвлекаясь от мытья посуды. Он с нежностью посмотрел на проснувшегося после обеденного сна племянника, ощутив привычную радость от того, что никто из племянников не стал подражать его манере речи. Дилли как-то спросил, почему речь Дональда отличается от прочих, и он, как мог, объяснил им, как когда-то давно получил травму, и после уже не мог говорить, как все. Племянники его поняли. Его семья всегда его понимала. — Я… Мы не спрашивали, но… где мама? Тарелка, которая была у него в руках, выскользнула, и с дребезгом разлетелась на две части. Дональд рвано вздохнул, чувствуя привычную боль в груди. Это… это должно было произойти, верно? В детсаду дети говорят между собой о всяком, верно? Кто-то из мальчиков должен был спросить, и Дональд себя к этому готовил. Так почему ему так больно? — ’ё н’т. ’не ’аль, — произнёс он, присев и заключив племянника в объятия. — Но почему? Что с ней? — Билли резко заплакал. — П-почему она бросила нас? Почему? В проёме показались ещё два растерянных лица, проснувшихся от крика брата. Они лишь мгновенье смотрели на него, на дядю, не понимая, что происходит, осознавая лишь то, что брату грустно и больно. Дональд понимал их. Когда-то и он понимал все чувства своего близнеца, за секунду мог понять, что её кто-то обидел. — ’дите с’ьда, — попросил он, чувствуя, что и по его щекам текут слёзы. Тройняшки вцепились в него, а он в них, стараясь укрыть от всего плохого. Как будто ему под силу было это сделать. — ’ё н’т. ’не ’аль, р’бята. ’росите м’ня. ’росите. Они успокоились не скоро. Больше тему матери никто из тройняшек не поднимал. Дональд понимал, что это несправедливо. Он не должен был из-за своей боли лишать детей памяти о Делле. Но по-другому поступить он не смог. *** Время шло, его племяшки росли, и постепенно их маленький мирок на берегу стал слишком скучным. Когда они открыли для себя Фанзо стало интереснее, но уже после пятого посещения этого заведения Дональда стало слегка подташнивать. Да и денег на частые посещения не было. Как бы он ни старался, ни зарплаты, ни пособий не хватало, чтобы дать племянникам абсолютно всё. «У Скруджа таких проблем никогда не было…» Эта мысль бесила, собственная беспомощность проклятьем висела над ним, заставляя пальцы сжиматься в кулак. Нужно было найти выход эмоциям, нужно было занимать чем-то детей по выходным, нужно было спланировать их пятый день рожденье, нужно было платить за счета… «Нужно было быть лучше Скруджа.» За день до их дня рождения дядя разбудил мальчиков ещё до рассвета. — Что случилось, дя? — пробормотал Билли, сонно потирая глаза. — П’осып’тесь, ’ы и’ём ф п’ход! — объявил он, включая свет в их комнате. Дети тут же вскочили с постели, а Дилли спрыгнул с третьего яруса, не заметив неодобрительного взгляда дяди. — Ура! — Поход! — А мы найдём сокровище? — С’бира’тесь, ’хотн ’ки, — посмеиваясь, сказал Дональд. Эта идея пришла ему в голову в тот момент, когда он подрабатывал консультантом в охотничьем магазине. Скоро, правда, из-за жалоб клиентов ему пришлось уйти оттуда, но идея, как отпраздновать их пятый день рождения, осталась. Почти всё снаряжение у него осталось ещё со времён приключений с Деллой, а большего и не нужно было. Да, он волновался, всё ли пройдёт хорошо, и не случится ли с племяшками какой беды, но идея выбраться на природу и пару дней провести дикарём уже поглотила его. Ещё не наступил полдень, а они уже находились за городом. Дональд не собирался уходить далеко, но нужное место было всего в двух часах пути. Детей он особо не нагружал и основной груз был у него, а в маленьких рюкзаках лишь их спальники и мелочевка. Утята шли впереди него, чтобы он мог быть уверен в их безопасности. У Дональда, при виде того, с каким восторгом племянники осматриваются вокруг, стало невозможно тепло на душе. В последний раз он чувствовал себя таким спокойным давным-давно. «Это мои мальчики», — думал он с гордостью, наблюдая, как Вилли пытается помогать ему ставить палатку, а Билли аккуратно срывает ближайшие ягоды, чтобы принести дяде и расспросить о них побольше. Дилли вальяжно расселся на причале, держа удочку. Дональд подозревал, что он просто в восторге при мысли о том, что можно получить что-то, прилагая минимум усилий. Всё было так… умиротворяющим. Даже когда Дилли надоело, и рыбачить стал Дональд, он мог слышать, как племянники кричат, играя в бадминтон. Та тревога, которая ежедневно съедала его, отступила. Они рядом. Они не исчезнут. Он может расслабиться, хотя бы на пару дней. Просто наслаждаться временем с семьёй. Уже когда выловленная рыба была съедена, а дым от костра устремлялся в звёздное небо, мальчики задремали у него на коленях. Дональд не спешил их будить, ласково поглаживая их по головам. Он не замечал ни своей улыбки, ни нежности в своём взгляде. В душе его, помимо покоя, было ещё одно сильное чувство. Любовь к своим маленьким племяшкам. — С д’ём р’ждьения, ма’чики, — прошептал он. *** Зима всегда была для Дакбурга неприятным временем года, хотя снег держится от силы месяц. И всё же Дональд старался подарить племянникам как можно больше зимних развлечений. Коньки, лыжи, горки, а главное, Рождественская ярмарка. Тройняшки, как и любые дети, обожали всё это и с нетерпением ждали очередного снежного дня. Очередной день их встретил кашлем. — ’ух, н’бегал’сь ’чера? — строго спросил он, в третий раз видя на градуснике повышенную температуру. Вечерняя прогулка затянулась, потому что дети разбесились в снегу и затащить их домой было невозможным. Дональд решил, что ничего с ними страшного не случится. Дорешался. Он кое как объяснил по телефону, что ему нужен детский врач, а после уже вживую пытался расспросить о состоянии детей. Врач, старый пёс, осмотрел их, и выписал освобождение на неделю. Как и список лекарств, при виде которого Дональд удивленно крякнул. — ’сё е’то?! — Ага. Маленькие утята очень уязвимы. Молитесь, чтобы это оказался не грипп. Если через пару дней состояние ухудшится — позвоните, мы госпитализируем их. Как поправитесь приходите на осмотр, — с этими словами врач покинул дом, оставив ошарашенного Дональда наедине с кашляющими племянниками. Это было… несправедливо. Почему врач не мог ничего сделать? Почему его детям придется страдать несколько дней? Почему столько лекарств? И именно сейчас, когда у него всего одна работа. — Дядя Дональд? — прохрипел Билли. Он тут же оказался возле кровати племянника, успокаивающе поглаживая его. — ’сё б’дет х’рошо, — прошептал он. — ’а с’оро ’уду. Его ноги подгибались, но он прошёл просить аванс. Его руки дрожали, но он взял в аптеке пакет с лекарствами. Его голос не слушался, но он ласково просил племянников принять их. У него просто не было выбора. *** Эту ночь он никогда не забудет. Она ещё долго будет сниться ему в кошмарах, показывая худший исход из всех возможных. Племяшки, вялые днём, приняв таблетки быстро уснули. Дональд же не мог себе позволить спать. Тот страх, что он может их потерять, острыми когтями впился в него. Дональда трясло, он сам словно пребывал в лихорадочном состоянии, но связь с реальностью он позволить потерять себе не мог. Три маленьких тела, что прижались к друг другу в больном сне, сейчас были для него самой важной вещью в этом мире. Он отчаянно прислушивался к их хриплому дыханию, боясь, что оно прервётся. Но сам не заметил, как уснул. *** Проснулся он резко — словно от толчка, и тут же почувствовал панику. Он мгновенно выпрямился, уставившись на племяшек. Они… Они равномерно дышали, и одеяло двигалось вместе с их дыханием. А Билли, лежавший с краю, во сне держался за крыло Дональда. И что-то неуловимо ценное было в этом моменте. Дональд осторожно потрогал лбы малышей, радуясь, что они уже не такие горячие. Потом максимально аккуратно освободил свою руку, и тихонько пошёл на кухню, готовить завтрак. У них всё будет хорошо. Они со всем справятся, вместе, верно? Не просто так они друг другу единственная родня. Семья. *** — Дядя, вставай! — Просыпайся, Дональд! — Подъём! Дональд с усилием разлепил глаза, невольно чувствуя раздражение. Вчера его сильно задержали на смене, из-за чего детей пришлось забирать из дома воспитателя. Сонные дети шли в обнимку с какими-то коробками, шушукаясь и смеясь, но он был слишком уставший, чтобы расспрашивать их. И такой короткий сон не помогал. — ’то ’ам н’жно? — Пойдём на кухню! — вскрикнул Дилли, хватая его за руку. Дональд, ещё не проснувшись, пошёл за племянниками, подсознательно готовясь к любой катастрофе. Но когда его завели на кухню и включили свет он обомлел. Вся кухня — точнее та её часть, до которой достали племянники, — была украшена нелепыми бумажными вырезками, изображающих то звёздочки, то цветочки, то подарки и шарики. Сами шарики тоже были, но мирно лежа на полу. А на столе находился кривой маленький тортик и детский рисунок. Дональд подошёл и поднял его, чтобы рассмотреть. Так были изображены они: высокий гусак в окружении трёх утят, на лужайке, освещённые солнцем в уголке листа. У всех на лицах была улыбка. Это было так… Приятно. Дональд почувствовал тепло внутри. Он не подумал, что когда-нибудь будет способен радоваться таким мелочам. — С днём рождения, Дональд! — прокричали тройняшки. Он отложил рисунок, улыбаясь. Точно. Его день рождения. Он не праздновал его уже очень давно. И никогда бы не подумал, что сможет в этот день быть таким счастливым. — Дядя… всё в порядке? — спросил Вилли, дёрнув его за рукав. Дональд кивнул. Он отложил рисунок и, присев, сгрёб свою семью в объятия. — ’пасибо, р’бята, — прошептал он, — п’сибо.