The king is dead, long live nothing

      Король сидел один в тёмном тронном зале. Он не любил свет, а потому во дворце везде, где он обычно находился, были опущены тяжелые шторы на окнах, не пропускавшие ни единого лучика солнца. Мрачная тревога на неестественно бледном лице Альфреда, его задумчивый вид, траурное облачение и пустое кресло королевы рядом говорили о том, что света не осталось и в его сердце. Правитель, чье королевство на грани падения, не может быть веселым. Вот уже неделю нет вестей от последнего отряда лучших рыцарей, и Альфред знал, что скорее всего они не вернутся, как и несколько отрядов до них. Но все-таки он ждал, надеялся, что злой рок, который так давно преследует его, смилуется хотя бы над единственным рыцарем. Но он ошибался.       Взмыленный вороной конь мчался во весь опор, храпя и отплевывая густую пену. Животное не знало отдыха уже несколько суток, а тяжелый всадник в доспехах, который полулежал в седле и полностью отдался инстинкту своего коня, лишь подтверждал своим видом, что эти сутки выдались крайне тяжелыми для них обоих. Всадник часто терял сознание, падая на мокрую шею жеребца, но железная сила воли и важная информация для короля поддерживали в нем жизнь. Он должен добраться до дворца любой ценой. До него оставалось несколько миль, уже видны были острые пики крыши, и вскоре цокот копыт уставшего коня раздался на площади. Альфред, чей слух был исключительным, сразу же узнал, кто вернулся, но не испытал радости: сердце сжалось и упало, он почти что физически ощутил, в каком состоянии прибыл всадник, а значит ничего хорошего он не услышит и не увидит. Вскочив с трона, король хотел было броситься из дворца на площадь, но в парадную дверь зала уже вошел он.       Как только юноша оказался в зале и увидел короля, силы оставили переданного рыцаря и он упал в руки Альфреда, что-то хрипло проговорив.       — Лиам! — подхватив израненного и вновь истекающего кровью воина, Альфред и сам не устоял, упав на колени и придерживая голову юноши, — Лиам, не отключайся, рассказывай, что произошло?! Где войско врага? Что с остальными?       Конечно, он уже не сомневался, что отряд его самых лучших, последних рыцарей погиб и Лиам единственный смог вырваться, чтобы вернуться. Но сочившаяся отовсюду кровь, что уже испачкала его холодные руки, говорила о том, что долго он не протянет. Слишком серьезные раны и долгий, изматывающий путь делали свое дело и постепенно забирали жизнь темноволосого юноши.       Сжав руку короля, Лиам с усилием улыбнулся уголками губ и поднял на него свои ярко-янтарные глаза, полные боли.       — Они… Никто не выжил… Мы попали в ловушку у их границы… Был бой, но неприятелей оказалось больше, наших загнали в угол… Я правда, правда пытался… Я… — рыцарю становилось трудно говорить, но он справился с этим и продолжил, — Я смог уйти незамеченным, но скоро они будут здесь со стороны юга… Они готовят последнее нападение и ждали нас, чтобы окончательно разбить орден… Альфред… — юноша сильнее сжал окровавленную руку короля, прижимая ее к груди, и с мольбой посмотрел на него.       — Тише, Нави, не трать больше сил… Тебе нельзя дальше оставаться в таком состоянии, я сейчас вызову придворного лекаря. Да, он обязательно поможет, ты будешь жить… — король засуетился, хотел подняться, чтобы позвать старого врачевателя, хотя был даже не уверен, жив ли он сам, но неожиданная сила, с которой Лиам сжал уже обе его руки, заставила Альфреда остаться на месте.       — Альфред, не надо. Он не поможет мне. А ты… ты мог бы… — хватая ртом воздух, рыцарь указал измученным взглядом на рукоять меча на поясе короля.       — Нет, ни за что. Я не позволю тебе так умереть, ты не должен. Ты мне нужен! — поняв, что звать лекаря действительно поздно, он попытался помочь сам, ведь кое-какие медицинские познания у него были, к тому же, он владел способностью исцелять без трав и настоек — достаточно было дать рыцарю своей крови и он остался бы жив. Вспомнив об этом, Альфред быстро полоснул острыми клыками вены на запястье и протянул руку ко рту юноши.       Лиам лишь коснулся губами костяшек, но не принял ни капли вампирской крови, мягко оттолкнув руку.       — Позволь мне спасти тебя, Нави, — тихо произнес Альфред, печально смотря на уже начинающее бледнеть лицо любимого рыцаря. Никто не знал о их теплых отношениях вне всей этой политики и королевских обязанностей, никто не видел, сколько раз они вместе отправлялись на охоту, соревновались в стрельбе из лука, скрещивали мечи в тренировочных битвах. Никто не знал, что на самом деле чувствовали друг к другу юноши, да и сами они, кажется, не до конца осознавали это. Король был всего на пару лет старше по человеческим меркам, и юность они провели вместе. А потом Альфред стал королем Лиридона, и взял Лиама в орден рыцарей, назначив в нем главным за его отличные навыки и умение научить других искусству боя. Много счастливых часов у них было, как и общих воспоминаний, между ними царила настоящая, крепкая дружба, которая перетекала в нечто большее, но неясно для них двоих, ведь, в конце концов, у каждого была дама сердца и думать друг о друге в том же контексте, что и о них, было странно, хоть и не мешало им этого делать втайне от остальных. И теперь Альфред держал на своих коленях умирающего друга, не веря, что действительно потеряет его. Почему он не принимает помощь?       — Я не хочу… Я должен умереть как человек, а ты должен понять меня и принять мой выбор. Прости… Я правда хочу умереть сейчас, с тобой, от твоей руки… Пожалуйста, мне очень больно, — поморщившись, Лиам вновь указал взглядом на меч.       Кареглазый король отвернулся, пытаясь совладать с эмоциями. За столько лет он научился скрывать их, но после нескольких смертей, одной за другой, близких ему людей, держаться было сложно, особенно, когда последний любимый человек просит тебя убить его. Глубоко вздохнув, Альфред спросил в последний раз:       — Ты действительно этого хочешь?       — Да.       Ответ прозвучал твердо и чётко, несмотря на слабеющий с каждой минутой голос.       — Хорошо…       Помедлив, будто не решаясь, король запустил руку в черно-белые пряди волос рыцаря, что так нравились ему своим необычным цветом, и нагнулся к лицу, прикоснувшись своими бледными губами к алым от крови губам юноши. Поцелуй был нежным, чувственным, искренним и легким, каким и бывает первый и последний поцелуй. Прощальный. Лиам слабо улыбнулся, ответив на него, а сам незаметно вытащил королевский меч из ножен и, когда Альфред отстранился, он вложил рукоять в его ладонь, накрыв сверху своей.       — Я готов.       Кивнув, король приподнялся на коленях, поднимая меч над грудью рыцаря. Несколько тяжелых для них обоих секунд. Удар. Тихий выдох и гробовая тишина…       Король стоял над мертвым телом друга, опираясь руками на меч и опустив голову. Несколько слёз скатилось по бледным щекам, но ни звука не вырвалось из его груди. Лихорадочные мысли метались в умной голове, и решение не заставило себя долго ждать. Поднявшись, он вынул меч из тела Лиама и отшвырнул от себя холодную сталь в дальний угол зала. Подняв Лиама на руки, он отнес его в свои покои, уложив на мягкую постель и прикрыв одеялом.       Внешне Альфред уже был абсолютно спокоен, ни одной эмоции не читалось на его гордом лице. Бродя по комнате, словно призрак, он вспоминал все то хорошее, что было в стенах этого дворца, всех тех людей, что уже были мертвы, но приносили ему столько счастья. Королева, оба советника, четверо самых преданных рыцарей, половина придворных… Он не считал этих людей своими подданными, не считал все союзы, которые связывали его с ними, политическими. С каждым отношения были искренними. В маленьком королевстве Лиридон все друг-другу были друзьями и родственниками, а короля считали отцом, а не правителем. И они все отдали собственные жизни за свой дом, за семью. Лишь единицы покидали королевство, боясь перемен. Думая обо всем этом, король крутил на пальце фамильное кольцо с изображением филина — таков был символ его древнего рода, обозначающий мудрость и передававшийся от отца к сыну и от брата к брату, таким же образом достался он и ему. Кольцо имело особое свойство — хранить хозяина под лучами солнца, ведь, как известно, вампиры уязвимы под ними. Кольцо же позволяло без всякого вреда для себя находиться днем на улице, однако Альфред все равно не любил света и избегал его, отчего бледность кожи лишь усиливалась, но это считали даже красивым…       За окном как раз вставало солнце, когда король полностью убедился в правильности своего решения. Королевство не спасти, да и не нужно было: он знал, что в другом мире, в другом месте, он еще увидит свою семью. Пусть враги вторгнутся в руины дворца и уйдут ни с чем, все они уже будут далеко к тому времени, недостижимые и величественные…       Смело раздвинув тяжелые шторы, вампир подставил лицо под пока еще нежные, робкие лучи. Затем он бросил последний взгляд на Лиама, не в силах оставить его так, боясь, что враги могут как-нибудь надругаться над телом. Взяв с прикроватного столика канделябр с заженными свечами, он бросил его на шелковую кровать и та моментально вспыхнула, а огонь весело пополз дальше, пожирая на своем пути роскошные ткани, ковры и деревянную мебель. Убедившись, что ничего не останется от такого пожара, король поднялся на подоконник большого окна и раскрыл ставни. Еще раз покрутив кольцо на пальце, вампир снял его и бросил в огонь позади, а сам, раскрыв руки, словно для объятий с солнцем, полностью подставил себя его лучам. Развивающийся на ветру плащ и чёрные волосы дополняли это столь драматичное зрелище, и войско неприятеля, уже подходившее ко дворцу, заметили его. Они могли бы выстрелить из лука или другого оружия, убить короля, лишившегося королевства и все закончить, но было в его образе что-то, что заставило их замереть и с трепетом наблюдать.       А величественное светило приняло эту жертву кареглазого короля, вампира, добровольно отдающего бессмертие, ради тех, кто отдал жизнь за него, и окутало его своим светом, сжигая до тла. Спустя пару минут остался лишь пепел, который подхватил порыв ветра, и плащ, упавший на землю вместе с короной…

Король мертв, да здравствует ничего.