Blue & grey

Где мой ангел? Чонгук устало зажмуривает глаза, пытаясь согнать с них напряжение. Его кисть отдаёт глухой болью, плечо онемело вместе с поясницей. Широкие мазки на белом холсте постепенно начинают приобретать форму, вырисовывая чьё-то лицо. Оно деликатное, нежное, но вместе с плавными линиями сочетает в себе резкие, острые грани. Чонгук восхищён воображаемой картиной в его голове, он почти влюблен в томный взгляд таинственного незнакомца, которого придумал сам. Он рисует пухлые губы, и его собственные ноют в желании попробовать их на вкус. Солнечный свет его студии заменяет искусственный. Чонгук неприятно ежится. Как он может создавать живое находясь в коробке ненастоящего? Его рисунок давно приобрёл фигуру: длинные крепкие ноги, узкое туловище, талия, которую Чонгук безумно хочет держать в своих руках, руки с маленькими ладонями. Чонгук влюблен в человека на рисунке до кончиков пальцев. Его сердце болезненно сжимается. Он замирает с кистью, и тихий вздох срывается с его губ. Кто-то заходит в студию. Его сонбэ, Хосок, сегодня выглядит очень бодрым. Бодрее, чем обычно. На нем ярко-красный свитер и свободные штаны. Чонгук замечает символизм: человек без граней, свободный и вольный от оков самобичевания. И завидует. Плети собственного одиночества снова хлыстают его по спине. Каждая улыбка старшего перерастает в его новый шрам. Но посмотри на меня? Я в печали и серости. Хосок совершенно не замечает его состояния. Он что-то увлечённо рассказывает о своем друге и заодно соседе. Мимолетно называет его "ангелом" и "феей", на что Чонгук усмехается. Его собственный ангел смотрит на него с куска бумаги. О как бы он хотел ощутить тепло его кожи. Хосок тянет его с собой, когда ему надоедает смотреть на притихшего парня. Они идут куда-то, вроде бы, это ближайшая столовая их корпуса. В ней шумно: люди то и дело перебивают друг друга в жарком споре, отбирают еду, толпятся в очереди. Чонгуку хочется сбежать от этой суеты, он вышел из своей зоны комфорта в реальный мир, и он ему не нравится. Но его ноги послушно идут за старшим к столику у самого края - хоть какой-то плюс. Он видит много незнакомых лиц. Хосок представляет их друг другу, Чонгук делает все возможное, чтобы запомнить каждого. Но без результата. Мои цвета, синий и серый, скрыты под смехом. Его друзья такие же, как и сам Хосок. Они выделяются из толпы, яркие и уверенные в себе. И Чонгук хочет сказать им спасибо за добродушный приём. Каждый из них пытается втянуть его в разговор, сделать так, чтобы он не чувствовал себя чужим и оставленным за бортом. Чонгук лишь отвечает на это натянутой улыбкой. Он не подходит в их яркий спектр своей монохромной сущностью. Он почти обжигается. Или же одиночество породило меня. Чонгук отключается от реальности, представляя себя пишущим очередной портрет своего ангела. На этот раз его белые одеяния порхали над ним, пока тот застыл в момент танца. Чонгук протягивает руку, пытаясь нащупать тонкую ткань, и сжимает в кулаке пустоту. О как бы он хотел на секунду стать рисунком. Голоса вокруг смешиваются в один большой шум на фоне, и у Чонгука кружится голова. Он чувствует, как его виски пульсируют от боли, и снова жмурится. В сочетании тяжёлых запахов он улавливает тонкий цветочный аромат: еле ощутимый, нежный и тёплый. Чонгук жадно хватает носом воздух, вдыхает полной грудью, судорожно ищет источник запаха. Его взгляд застывает на запыхавшемся парне перед ним. Тот судорожно извиняется за опоздания, обвиняя в этом свою кошку, её вроде бы зовут Мари, и кивает всем за столиком в знак приветствия. Погруженный в собственные извинения он не замечает Чонгука. Чонгука, который замер и смотрит на него, не моргая. Чонгука, чьи мысли вырисовывают черты его ангела поверх лица незнакомца перед ним. И они так удивительно совпадают, что Чонгуку больно. Он в неведении тянет руку вперёд и аккуратно дергает парня за его одежду, безмолвно прося нагнуться. И тот лишь моргает в непонимании. Тогда Чонгук встаёт сам и мягкими ладонями держит его лицо, всматриваясь так пронзительно и влюблённо, что другой человек шумно взглатывает. - Я нашёл тебя. Мир вокруг вновь обретает краски, он почему-то ярко жёлтый, горящий и живой. Чонгуку не хватает лёгких, чтобы поместить в них все эмоции, выбившие воздух. Он поглаживает большими пальцами кожу под его ладонями и смотрит. Смотрит. И смотрит. Его ангел стоит перед ним и наконец произносит свое имя. Его нежный голос вгрызается в Чонгука, царапая в памяти свой след. - Чимин. В тот день его ангел приобрёл имя. А Чонгук приобрёл своего ангела. Он чувствует, как своими красками Чимин заполняет его одиночество, и впервые в жизни не сопротивляется. Его цвета по-прежнему серо-синие, но жёлтое пятно приятно согревает нежной любовью и найденным смыслом.