Под запретом в душе

      Поступление — это так волнительно. Никогда не знаешь, что тебя ждёт на этом этапе «взрослой» жизни. Все говорят о том, что студенческие годы — самые прекрасные в жизни каждого человека, но тут я готова поспорить… Студенческая жизнь, как правило, очень ритмична, динамична (ни в коем случае не статична) и насыщенна ровно до тех пор, пока ты не влюбишься, да не просто в кого-то, а в своего одногруппника! Тогда-то и начинаются все твои главные проблемы, помимо сессии, что настигает любого студента раз в полгода.       Я никогда не надеялась влюбиться в студента своего университета, да и вообще я не планировала влюбляться именно там. О какой влюблённости может идти речь, когда ты первокурсник, мечтающий стать лучшим в группе, чтобы окончить учебное учреждение с отличием? Конечно же, ни о какой. Хотя я умудрилась просчитаться даже здесь.       Планируя быть первой всегда и везде, я была весьма растеряна, когда впервые пришла в университет.       Первой парой намечался английский язык, который должен был проводиться в триста восьмой аудитории. К слову, этажей в университете было всего ничего — шесть, а нумерация аудиторий была какой-то вычурной, что ли. Иногда думаю, что только в моём унике такая система: на первом этаже расположены аудитории, чьи номера начинались с сотни и заканчивались сто девяносто девятым номером, на втором этаже тот же принцип только с двумя сотнями, думаю, дальше смысла рассказывать нет, вы и так поняли, что на третьем — номера от трёхсот, а на четвёртом — от четырёхсот. Конечно, я поздно узнала, что такая планировка везде, в других университетах-то я не была, поэтому всё так удивляло поначалу.       К слову, мой первый день в университете был слишком напряжённый. Всю жизнь мама твердила, что именно в студенческую пору мы встречаем настоящих друзей, а то и свою вторую половинку. Конечно, из-за этих слов я сидела, как на иголках, и, смотря на каждую мимо проходящую девушку взглядом, полным надежды, думала: «Это она? Может, это с ней мне суждено подружиться? Ой, а может, моей подругой станет та девушка в юбке? А может, та с распущенными волосами?» Я ждала, когда, наконец, смогу завести знакомство и пойму, что девушка, с которой мне суждено стать близкими подругами, равна мне и является хоть чуточку похожей на меня. Правда, ждать её пришлось очень долго. Мне понадобилось три года, чтобы найти её. Нет, не найти, а дождаться, когда она найдёт меня. Только до этой находки пришлось изрядно попотеть, выпадая из одной компании, сформированной на почве интересов, в другую.       Моей же первой компанией стал индус по имени Мехмуд Раджа. Мехмуд был индусом не только потому, что он родом из Индии, но и потому, что его родители проповедовали индуизм, что приходилось делать и ему.       Однажды я спросила у него о том, где зафиксированы писания этой самой религии, которую даже за религию по сей день не считаю, ибо для меня индуизм всегда был лишь совокупностью философских, этических и мифологических представлений, в которые входила лишь йота от всей религиозной мишуры, которая только могла быть дана Индии. И нет, я имела такое мнение о данной «религии» не из намерений оскорбить чувства верующих индусов, такое уж понимание сформировал мой и без того загруженный мозг ещё в старшей школе. И знаете, что ответил Мехмуд на мой вопрос? А вот что:       — Да хуй его знает.       Я, конечно, знала ответ на этот вопрос, ибо когда-то готовила доклад в школе на урок истории, как-никак, домашку никто не отменял. Но этот вопрос я задала Мехмуду не для того, чтобы «блеснуть» своими знаниями, а для того, чтобы просто узнать, насколько сильно родители Раджи втянули его в эту «религиозную» бредятину.       Вернёмся к влюблённости. Как мне вообще понравился одногруппник, — уж это интересно и мне самой.       Я никогда не замечала его до этого момента. Он вообще не интересовал меня, пока я не поняла, что к чему. Осознание пришло тогда, когда я поймала очередной его взгляд на себе, причём когда сама же открыто пялилась на него. Ким Уджин, тот самый одногруппник, в которого я была влюблена, появился в моих мыслях как-то спонтанно, вернее, я бы даже сказала постепенно, а потом вдруг сразу. Мы тогда оканчивали первый курс, как я, отходившая от расставания с Майклом Пирсом, впервые обратила внимание на Уджина.       Должна признать, будучи студенткой Университета Буффало, к своим двадцати годам я поняла две важные вещи:       1) никогда не влюбляйся в одногруппника;       2) никогда не влюбляйся в парня, если он азиат, а твои родители против них.       Хотя, когда я решила рискнуть и признаться родителям, что мне нравится кореец, я не совсем пожалела, что решила попробовать вразумить их.       Я тихо зашла в кухню, порой даже забывая дышать, ведь новость, которую я хотела сообщить, была очень важной и волнительной, по крайней мере, для меня. Мама резала овощи для салата и смотрела очередной урок маникюра на Ютубе.       Признаюсь, некоторые мамины интересы были очень даже полезны для меня. Например, мне никогда не приходилось париться насчёт маникюра, ведь им занималась моя мать, но сейчас не об этом.       — Алексис, налей в миску воды. Я ещё хочу приготовить рис, — не отрывая взгляда от ножа и резаных овощей, произнесла она, сосредоточенно слушая объяснения женщины из видео.       — Хорошо, — прикусив щёку, я быстро выполнила просьбу и, спрятав руки за спину, вновь начала набираться решительности, чтобы поговорить с матерью. — Мама…       — Да? — всё так же не смотря в мою сторону, откликнулась женщина, высыпав нарезанные кубиками помидоры в миску.       — Я тут это… сказать кое-что хочу…       — Мне уже не нравится твой тон. Что-то случилось?       — Да, мам, случилось, мне понравился парень, — покраснев, я потупила взгляд, отведя его в сторону.       — Ого, это Зак Парсон? — мама тут же оживилась и поставила на паузу видеоурок.       Зак Парсон — мой одногруппник, который являлся сыном какой-то медсестры, работающей в школе, где моя тётя, она же мамина кузина, преподавала английский язык в старших классах, пока не ушла в декретный отпуск из-за приёмного сына (своих детей она, увы, иметь не может и по сей день). Почему же маменька вспомнила Зака? Потому что перед самым моим поступлением было ясно, что вместе со мной поступает и сам Зак — сын знакомой тётушки, которым меня тыкали первые две недели вопросами из разряда «Ты уже знаешь, кто из парней Зак?», «Ну что, Зак красивый?», «Как тебе Зак? Вы уже познакомились?» и так по наклонной. Отстой, если честно.       — Мам, нет, это не Зак, я с ним даже не общаюсь, — надув губы, я скрестила руки на груди от досады, ведь от меня ждали имя американца, ну или француза на крайний случай. — Его зовут Уджин, — прикусив губу, я зажмурила глаза, ожидая услышать упрёки.       — Алекс, нет, выкинь его из головы и даже не думай, — мама смотрела на меня с неким испугом, округлив глаза. — Отец не примет его, ты же понимаешь это.       — Ой, вот так и знала. Вы уже определитесь с отцом, ладно? Сначала говорите, что примите любого парня, лишь бы он меня любил и не обижал, а сейчас что изменилось?! — клянусь, в этот момент весь мой мир точно рухнул. Уж не таких слов я ждала от матери.       — Алексис, мы с отцом только хорошего тебе желаем, ты же знаешь…       — Интересно, чем плоха разность в расе? Бред.       — Он тебе так сильно нравится?       — А что, если и так?       — И как у вас? — мама смягчилась, отложив нож в сторону и сложив руки на столе.       — Да никак, мам. Мне кажется, у него уже есть девушка, а разрушать пару я не хочу, да и при всём желании не смогу. Мы просто переглядываемся время от времени, и это происходит слишком часто.       — Ну, начни общаться с ним, тебя же за это не убьют, правильно?       — Я не могу заставить себя…       — Значит так нравится, раз не можешь. Прости, — телефон, до этого лежащий перед мамой с приостановленным видеороликом, громко зазвонил, на что я, обречённо вздохнув, развернулась и ушла в ванную комнату, чтобы умыться, так как проступивший на щеках румянец начал жечь кожу.       Склонившись над раковиной, я умывалась, периодически зависая над струёй воды. Смотря куда-то в пространство, я настолько задумалась, что простояла в таком положении несколько минут, пока до моих ушей не донеслось пение, которое и вывело меня из подобия транса.       Неуверенно подойдя к стене, я прижалась к ней ухом, таким образом прислушиваясь. За стеной пел парень — это точно и бесспорно, а ещё этот парень принимал душ. Кончики моих ушей тут же вспыхнули, как только я поняла, что вообще делаю. Поющий сосед мог вовсе не петь, а быть занятым совершенно иным делом. Прикрыв рот ладонью, я смутилась ещё больше, однако, стоило мне услышать слова знакомой песни, которую молодой (а может и далеко не молодой, кто его знает) человек напевал, воображая себе при этом мелодию, я не удержалась и, подумав, что нет ничего страшного в том, что я в ответ заставлю своего соседа недоумевать, нерешительно начала подпевать ему, с каждым словом набирая уверенности в голосе и отбрасывая своё смятение прочь.       Парень за стеной вмиг умолк и выключил воду, открыв дверцы душевой кабины с характерным скрежетом колёсиков. Я же, посмеиваясь, продолжала петь, представляя, как сосед с осторожностью подходит к стене и так же, как сейчас я, прислушивается к моему пению.       — Почему ты замолчал? — не выдержав и засмеявшись от собственных мыслей, спросила я, понимая, что по ту сторону стены ванную комнату никто не покинул.       — Тебя хотел послушать… — раздался озадаченный голос за бетоном.       — И как оно? — с некой издёвкой проронила я, вновь прикрыв рот ладонью, подавив очередной смешок.       — Не то чтобы круто, но и не плохо тоже, — хмыкнул любитель пения в душе.       — Если бы ты не глотал воду в своём душе, ты бы тоже был неплох, — парировала я, прислоняясь к стене плотнее и меняя опору с левого колена на правое, так как первое уже порядком затекло от неудобности моего положения.       — Как тебя зовут, Язва? — добродушно спросил сосед, лукаво усмехнувшись.       — Алексис, а тебя? Почему я тебя ещё не видела? Тебе, что, сорок лет?       — Споёмся позже, Алексис, — парень, даже не став отвечать на вопросы, звонко засмеялся, вызывая у меня чувство смутной тревоги, которая подсказывала мне, что своего соседа я таки видела и даже слышала, причём не раз.       Ответы на свои вопросы в тот день, как и в любой другой, я так и не получила, а вот мамины смешки по типу «У нас в квартире певица завелась» — да и ещё раз да. Сосед сумел заинтриговать меня на несколько часов вперёд, мне очень хотелось узнать его имя, ведь что-то мне подсказывало, что мы имели много общего и вполне могли подружиться. Если честно, из-за своей зацикленности на Уджине, я начала фантазировать о том, что каким-то чудесным образом по ту сторону стены был действительно Уджин. Наивность — второе женское я. Однако даже появление в моей жизни весёлого соседа не перекрывало мои мысли об Уджине, который в один день просто перестал посещать пары. Прошла целая неделя, а его не было. Я даже думала, что он мог заболеть, потому и не посещал занятия, но он никому не говорил о причине своего отсутствия, словно канул в Лету, молча исчезнув на целую неделю на пару с моим соседом, который больше не пел за стеной и не выходил на «связь», что было весьма досадно.       А сколько уже мне нравился Уджин? Месяц? Два? Мы были студентами второго курса, чёрт возьми, нам по двадцать, а я убивалась из-за неразделённых чувств, даже не зная, точно ли они неразделённые. Я была уверена, что Ким Уджин не смотрел бы на меня просто так раз за разом. И это начала замечать не только я. Даже Мехмуд, сидя рядом со мной за одной партой, замечал взгляды Уджина, из-за чего нередко пихал меня локтем в бок, как бы подкалывая. И я смущалась. Я очень смущалась из-за подобного рода замечаний, ведь была вероятность, что не только Мехмуд становился свидетелем этого внимания. Правда, никого бы это и не задело вовсе, кроме, как я думала, Чхве Джису, с которой Ким учился в одной школе и даже в одном классе, что уж говорить о стране.       Они частенько вместе ездили домой на такси, а с ними и ещё один выпускник сеульской школы — Бан Кристофер Чан. Ребята постоянно тусили втроём, так как были одноклассниками, а ещё Джису часто флиртовала с Уджином, а с Крисом и вовсе начала встречаться. Мои же отношения с ней не были чем-то положительным или дружеским. Джису любила дорогие вещи и подарки, а ещё она постоянно возмущалась из-за пустяков, тем самым показывая всю свою заносчивость и лицемерие. И я не понимала, да и до сих пор не понимаю, что в ней было такого, раз Ким дружил с ней и даже делился с ней своими музыкальными вкусами.       Я бы очень хотела услышать хоть одну песню, которую слушал Уджин. Я бы очень хотела узнать его музыкальный вкус. Пару раз он напевал новый трек Селены Гомес, который я урывками запомнила, а после, найдя его в Интернете, заслушала чуть ли не до дыр. Мне нравилась эта часть его вкуса, и я хотела узнать больше, мне было необходимо узнать самого Уджина от и до, потому что я не могла не то чтобы вести себя как ни в чём не бывало, когда он проходил мимо, я даже не могла дышать и не могла не смотреть на него. Уджину удавалось завладевать моим вниманием одним лишь своим присутствием, и это, конечно же, так же не могло скрыться от внимания Раджи, который с жалостью наблюдал за этим «квартетом» изо дня в день.       Когда неделя отсутствия Кима подошла к концу вместе со всеми выходными, я уже не на шутку начала беспокоиться и хотела было подойти к куратору, чтобы как-нибудь «невзначай» выведать, где же пропадает мой любимый одногруппник. Однако в начале следующей недели он пришёл, а я была настолько счастлива от одного его присутствия, что готова была чуть ли не на шею к нему бросаться с объятиями, но благо, моя голова успешно оставалась на плечах.       К моему великому удивлению, Уджин, опоздавший на пару и вошедший в аудиторию, пройдя к своей парте, расположенной передо мной, задержал свой взгляд на ёрзавшей от волнения мне, а после приветливо улыбнулся и кратко бросил, едва заметно помахав мне рукой:       — Привет, Алексис.       Я даже не сразу поняла, что это было сказано мне, а потому, зависнув, встрепенулась и поздоровалась в ответ несколько громче от волнения, чем хотела. Я была очень удивлена тому, что Ким Уджин поздоровался со мной, так как он впервые сделал это. Искренне не понимая, что такого изменилось в отношении меня у Уджина, я хотела было уже, как обычно, погрузиться в собственные мысли о нём, пока рядом не начал кряхтеть Мехмуд, корчась от подавляемых смешков.       — Засоси его уже, — закатив глаза и держась за живот, произнёс друг рядом со мной, пока Ким усаживался на своё место, провожаемый моим очарованным взглядом.       — Тише ты! — вздрогнув, прошипела я, прикусив губу, искренне надеясь, что сидящий перед нами Уджин ничего не услышал.       — Милая моя, то, как ты на него смотришь, не заметит разве что слепой. К тому же он тоже проявляет к тебе интерес, так что просто возьми и засоси его, раз он не может проявить инициативу сам. В чём вообще проблема?       — Да не могу я сделать это, Мехмуд! — пискнула я, а преподаватель, что отмечал подошедшего Уджина в своём ежедневнике, недовольно посмотрел на нас.       — Алекс, ты многое упускаешь, если не знаешь главное правило жизни в Штатах: в наше время быть скромным равно оставаться голодным.       — Что? Что за бред, Раджа? Как вообще парень, который мне нравится, может быть связан с голодом?       — А так, что ты со своей скромностью не получишь никакого Кима, пока не сделаешь первый шаг и не положишь начало хотя бы вашей дружбе, — подняв указательный палец к потолку и приложив правую руку к сердцу, произнёс Мехмуд с умным выражением лица, будто только что процитировал какое-то религиозное писание.       На самом деле, у меня были мысли признаться Уджину в чувствах, но я боялась, что это могло быть не взаимно. Да хотя бы потому, что мы действительно мало что знали друг о друге. Мы не знали, какие у нас двоих интересы, мы не знали, есть ли у кого-то из нас пара, мы совершенно ничего не знали друг о друге. Зато я, наблюдая за ним со стороны и временами улавливая обрывки его разговоров с Джису или Крисом, имела представления о его увлечениях. Уджин занимался борьбой, а в школе он вообще выступал на различных мероприятиях, имея крутые вокальные данные. И, чёрт, я так хотела услышать, как он поёт. Я действительно очень хотела услышать этот вокал. Не напевание, которое от него слышала группа в учебные дни, а именно вокал. В самом чистом его виде.       К середине второго курса, когда я уже как полгода была влюблена в Уджина, я начала тешить себя тем фактом, что Ким хотя бы перестал ездить домой с Джису на одном такси. Он, к моему удивлению, поменял место съёма квартиры, а его родители и вовсе перебрались из США в Великобританию, считая, что там откроется больше перспектив их семейному бизнесу.       И, Господи, только Уджин перестал ездить с Джису домой, а потом и вовсе их дружба развалилась, как в группе поползли слухи о внезапно появившейся девушке у Кима, которую он наотрез отказывался показывать даже Крису. Тогда-то мой мир и пошатнулся, треща по швам, как рвущийся под давлением футбольный мяч. Тогда я и поняла, что для меня всё закончилось, так и не начавшись.       И знаете, пусть Уджин никому так и не говорил про свою девушку, наши переглядывания начали терять былую многократность. Да, мы всё так же оставались друг для друга никем, и я просто не имела права претендовать на его чувства, но мне было достаточно, когда мы всего лишь смотрели на расстоянии и изучали друг друга и всё. Этого, в принципе, хватало, пока в один день он не перестал смотреть на меня, а я, смотря на него чуть ли не весь день, взгляда в ответ не получала. Последней каплей стал прошедший в рядах нашей группы слух о том, что Ким Уджин по окончании второго курса переедет в Лондон к родителям, где и продолжит свою учёбу по нашей специальности.       В тот день домой я приехала разбитая. Аппетита не было, как и сил что-либо делать. Хотелось просто упасть под плед и пролежать так до вечера, зарывшись в подушки, что я, собственно, и сделала. Единственное, что отвлекло меня ближе к вечеру, это поход в душ, где меня встретило пение таинственного соседа, появившегося как некстати вовремя. Парень из соседнего подъезда что-то делал в ванной комнате и параллельно пел, причём во весь голос, наверное, таким образом намеренно привлекая моё внимание.       — Я здесь, — постучав в стену, проронила я и прикрыла глаза.       — Какой-то тон у тебя недовольный, не будешь подпевать? — удивлённо спросил мой сосед и стукнул в стену в ответ, таким образом показывая, что он рядом и готов выслушать меня. — Что у тебя случилось, Язва?       — Я думала, мы больше не «споёмся», как ты сказал в день нашего первого ансамбля, — хмыкнула я, искренне радуясь присутствию парня за стеной. — Надеюсь, хотя бы сегодня мне удастся узнать о тебе хоть что-нибудь, — с присущей мне издёвкой протянула, понимая, что вот-вот сорвусь, а потому решила открыться ему: — У меня тут проблемка нарисовалась: мне нравится одногруппник… и у него, кажется, есть девушка, а ещё в университете говорят, что после второго курса он уедет в Англию. Навсегда, — слёзы на глазах выступили сами, ну а я даже и не пыталась держаться, дав волю чувствам.       — И чего ты плачешь там? Неужели этот пацан настолько важен для тебя?       — Ты не представляешь, насколько…       — А в чём проблема найти его и признаться ему в своих чувствах?       — Да где я его найду? Оксид арбуза проще найти, чем Уджина в Нью-Йорке!       — Уджин, значит? — сосед за стеной задумался, шумно вздохнув, а моим ответом послужил тяжёлый всхлип. — Почему он вообще важен для тебя?       — Потому что Ким Уджин единственный такой…       — Это какой «такой»?       — Он настоящий! Он заставляет всех вокруг улыбаться даже тогда, когда этого совсем не хочется делать… Он милый, а ещё он далеко не дурак, как многие другие ребята. Я не знаю, когда я влюбилась в него. Всё осознание просто пришло в один миг, в самый неподходящий момент, понимаешь? — я повернулась к стене, прижавшись к холодной плитке лбом.       — Знаешь, что, Язва? Не хочешь прогуляться? Прямо сейчас?       — Не хочу.       — Так, ответ «нет» не принимается, давай собирайся и выходи. Я сейчас подойду к твоему подъезду, чтобы тебе круги не нарезать. Я уже жду тебя!       И я, чёрт возьми, послушалась парня из-за стены. Кое-как поднявшись с тёплого пола и думая о том, что могу больше никогда не увидеть Уджина, я с трудом надела куртку и вышла из квартиры, попутно закрывая её на ключ. Я пыталась мысленно поднять себе настроение, чтобы хоть немного выглядеть лучше, всё-таки я должна была впервые встретиться с загадочным соседом, на пару с которым голосила песни на весь район. Все мои мысли и шутки, которыми я подбадривала себя, всё равно сворачивались к Киму, потому как он и его девушка наряду с отъездом вытесняли из головы абсолютно всё.       В отличие от моих, шутки Уджина всегда были смешными. И не важно, какими они были: глупыми, аморальными, незначительными, простыми, сложными. Я всегда понимала их и смеялась, пусть он об этом и не знал. У Уджина не было комплексов, он был открыт, но в меру, а ещё он много говорил на парах и делал это в очень забавной и шуточной манере. Уджин заставлял меня завидовать ему. Потому что я не была такой. Я была полной его противоположностью. Он экстраверт, а я интроверт, он не боялся высказывать своё мнение, а я постоянно отмалчивалась и не отстаивала свою точку зрения в спорах. Он легко сходился с людьми, а я даже с Раджой нашла общий язык с трудом. Может, поэтому я и восхищалась Уджином, — потому что он был харизматичен и ничего не боялся, чем и отличался от меня. И именно поэтому стоило только подумать о том, что всё, что я когда-либо знала об Уджине, я могла потерять за какие-то несколько дней, я не могла взять себя в руки.       Сколько раз я представляла, как признаюсь ему в собственных чувствах… И сейчас, подходя к двери подъезда с табличкой «Выход», я снова представила, как подхожу к нему и говорю, что хочу поговорить с ним после пар и прошу остаться в аудитории после последней лекции. И вот мы одни в аудитории, на улице вечереет, а он сидит на парте, ждёт, когда я что-нибудь уже скажу. И я говорю. Говорю, как давно и сильно он нравится мне, а он удивляется и отвечает взаимностью, после чего встаёт с парты и берёт меня за руку, затем нежно целуя.       Открыв дверь подъезда и выходя на вечернюю улицу, освещённую фонарями, где меня тут же окутал зимний морозный воздух, я поёжилась и, оглядываясь по сторонам, замерла. Безветренная тишина, поглотившая район, и большие хлопья снега, падающие с неба, тут же завладели моим вниманием, заставляя поднять покрасневшее от слёз лицо вверх и закрыть глаза, наконец расслабляясь.       — Ну, привет, Язва Алексис, — раздался передо мной уже знакомый голос, на обладателя которого я тут же перевела взгляд, чувствуя, как сердце в груди гулко ухнуло, тело пробила крупная дрожь, бросающая меня то в жар, то в холод.       Напротив меня стоял Ким Уджин, спрятав руки в карманы тёплых спортивных штанов тёмно-зелёного цвета, и улыбался во все тридцать два зуба, наблюдая за моей реакцией. Мы бы и дальше так стояли на расстоянии нескольких метров, если бы сам Уджин не решился сделать немного шагов навстречу.       Остановившись рядом со мной на таком близком расстоянии, что даже не нужно было протягивать руку, чтобы коснуться его, — достаточно было просто наклониться вперёд, чтобы уткнуться в его грудь, Уджин продолжал сверлить меня тёплым взглядом, а после и вовсе обнял, прижимая меня к себе ещё крепче. Именно в этот момент я забыла обо всём: о переезде самого Кима, о его возможной девушке, даже о том, что мой отец будет недоволен моей связью с корейцем из Сеула. На душе стало в разы легче, потому что чувства, долго копившиеся внутри, наконец получили свою честно заслуженную свободу.       Но, если честно, мне было так плевать на стороннее мнение, в тот момент я чувствовала себя счастливой. Объятия Уджина были такими же тёплыми, какими я их представляла себе. Сам Уджин оставался солнцем, своими лучами согревая саму душу. Забавно вышло — моим тайным соседом действительно оказался Ким. До этих пор я думала, что такое бывает только в книгах или в тех же фильмах, да только судьба решила сжалиться надо мной, во что всё никак не верилось. Тайна душа объявляется раскрытой, а моё сердце спокойным после того, как Уджин сказал следующее:       — Я давно хотел услышать эти слова.