Paternal love

Юджин взял в руку вилку и без какого-либо интереса или аппетита уставился в тарелку. От макарон исходил полу-прозрачный горячий дым, от которого потели побитые линзы очков. Юджин стянул окуляры и наколов пару «бантиков» на столовый прибор, запустил еду в рот. Ему нужно поесть и, как можно скорее, удалится в комнату, будто этих неожиданных посиделок не было. Так у него происходил семейный ужин—быстро, обычно тихо и без какого-либо интереса к «собеседнику», сидящему напротив. Юджин был уверен, что настоящего семейного ужина у него никогда и не было, но с того момента, как мать ушла с громким хлопком двери даже подобие этого действа исчезло. —Как дела в школе? —В грубом, прохладном голосе не было ни нотки заинтересованности или энтузиазма, что привычно задевало. Юджин страдальчески прикрыл глаза; вечер был испорчен в конец, и сложно сказать чем именно, вопросом или тоном. Он оторвал взгляд от все еще тёплой еды и приоткрыл рот, попытавшись сформировать максимально короткий и в то же время правдивый ответ. —Сносно, —В тишине это прозвучало предательски неуверенно. В принципе, как обычно, как в любой день недели, когда они пытаются играть в семью. Мужчина перед ним кратко кивнул и сам вернулся к макаронам. Его и отца разделяли какие-то четыре метра, в виде деревянной поверхности кухонного стола. И этого было ничтожно мало для него, для Юджина, чтобы чувствовать себя комфортно. Юджин разрешил себе остановиться взглядом на лице отца всего на секунду. Не удивительно, но вытянутое лицо, с острыми чертами, но такими же короткими мягко-каштановыми волосами ни капельки не изменилось с прошлого такого ужина. Свои большие глаза и круглое лицо он унаследовал от матери, которую толком даже вспомнить уже не мог. Её образ теперь слишком сильно походил на темный силуэт ночью—кроме редких выделяющихся деталей внешности, Юджин уже ничего не помнил. Ему было шесть, когда она оставила его с отцом после развода, и за последние восемь лет он ни разу ее не видел. Юджин поджал губы и снова вернулся к тарелке с едой, мыслено взывая к всему Всевышнему, если таковое было, чтобы его отцу не взбрела в голову продолжить диалог. Но всё Всевышнее или все-таки было выдумкой, или просто игнорировало его. —Ем… Ну, а как дела с друзьями? —Тон толком не изменился. Он лишь стал более неловкий. Юджин вдыхает через нос и раздраженно заламывает кисть второй опущенной под стол руки. Кажется, мужчина вполне осознавал, что любой вопрос не вписывался в сложившуюся ситуацию. —Нормально, —Юджин прикусил щеку, чтобы лишний раз не скривится или нахмуриться. Выдавать свою обиду не хотелось, ибо местами просыпавшаяся гордость отрицала возможность того, что ему может быть неприятно от действий человека, что никогда не обращал на него внимание. Ведь это было банально нечестно. Юджин проглотил последнюю макаронину и быстро вскочил с места, направляюсь к раковине, что стояла в другой стороне старой кухоньки с желтыми обоями и белым кафелем. Шум воды, насквозь наполненная водой мочалка, мокрая, но уже чистая тарелка и грубая кожа после моющего средства. Юджин быстро отряхивает капли с ладоней и дергает кран вниз. Быстрым шагом ретируюсь, он всё-таки бросил через плечо застрявшее в горле прощание: —Спасибо за еду. Спокойной ночи.

***

Юджин снял с себя толстовку и без задней мысли швырнул ту на изголовье кровати. Он кинул взгляд в зеркало в углу комнаты и медленно стянул с переносицы очки, давая комнате превратится в кучу цветных пятен. Юджин сглотнул и устало потёр глаз, присаживаясь на край кровати. Упершись руками в колени, он смахнул с глаз наворачивающиеся слёзы. В груди привычно защемило. Обидно. Юджин щурится и отлучено поджимает губы. Неприятно, ведь ни черта не честно. Юноша сглатывает и прижимает ноги к телу. Что-то внутри в очередной раз ломается, звонко щёлкая. Воспоминания из короткого разговора с Люком на День Благодарения, небольшое празднование Рождества в офисе накрыли с головой, отдаваясь влагой в глазах. Досада удавкой передавила горло и он всхлипнул, дав соленным каплям быстро потечь по лицу. Юджин судорожно схватил ртом воздух и прижал к мокрым щекам ладони, стремясь как можно скорее стереть слёзы с лица. Разве была хоть щепотка справедливости в том, что у него не было семьи в традиционном понятие этого слова? Семьи с отцом, который беспокоится о его жизни? С матерью, что хоть иногда появляется в его жизни? Ему то просто хочется нормальную семью. Ту самую нормальную и хорошую как у других детей или подростков. Почему же выходит так?.. Находится в таком состоянии после очередного семейного ужина было нормой, что Юджин бы смог со спокойствием назвать устоявшейся традицией. Такой же устоявшейся, как, например, ходить в офис, когда нет завалов по учёбе (которые, сейчас к слову были). А если и говорить про офис, то любой тамошний работник относился к нему с куда большим интересом, чем его отец. Взять того же Босса. Тот часто проявлял интерес к его жизни, но особо внимания никогда заострял. Да, присматривал (Юджин часто чувствовал его присутствие рядом). Да, раздавал рекомендации и читал нотации после глупых проступков (Ривер часто шутила об этом). Но никогда не углублялся или пытался разобраться во внутреннем мире юноши, ибо тот всего лишь его работник. Он в очередной раз сбито всхлипнул и протёр защипавшие от соли глаза. Вспышка тьмы. И снова яркий свет.

***

Босс подпирал рукой подбородок, и усталым взглядом изучая появившейся белый фантом юноши. Тело подростка с сопением спало, так что проблем пока не было, особенно беря во внимание, что тут находился он, и не одному монстру в голову не взбредёт напасть на бездушную тушу в такое время. Юджин же вздрогнул и запоздало с большой долей неуклюжести осмотрел комнату. Они сталкиваются глазами и пару секунд изучают друг друга взглядом; Босс лишь продолжал невозмутимо сидеть на подоконнике, свесив ноги к кровати. Он заметил как Юджин выдохнул и во взоре ребёнка что-то поменялось: тревога, быстро сменилась на облегчение и там проскользнула толика радости. Фигура мальца «раскрылась»: он разжал губы и расправил плечи, успокаиваясь. Легкое удовлетворение приятно расплескалось внутри, выражаясь в еле заметной улыбке на лице призрака. Было не только странно, а ещё и приятно осознавать, что Юджин уже абсолютно не боялся и даже чувствовал себя безопасно рядом с ним. Томно вздохнув, Босс невесомо поднялся на ноги и приземляется рядом с ойкающим Юджином. В темном помещение повисла крайне неподходящая для душевного или тёплого разговора. Босс на секунду отвёл взгляд и принял свою излюбленную позу (по привычке расставил ноги и оперевшись локтями в колени, наклонился перенося вес—которого почти не было—корпуса на руки). —Что-то произошло? Вопрос однозначно звучал глупо. Юджин давил плач и пытался незаметно растереть слёзы, чтобы те слились с белёсым призрачным лицом. —Т-та просто устал немного.—Голос у юноши был слабым, подрагивал и сипел при каждом легком движение или подрагивание мимике. Призрак на какой-то момент нахмурился, но после этого губы быстро растянулись в малость язвительной ухмылкой. —Настолько же ты устал, что прям плачешь, м, Юджин? —Босс выразительно уставился пустыми глазами на заплаканное лицо юноши. Парнишка прикусил щёку и отвёл взгляд, упрямо молча. Приоткрыв на секунду рот, малец снова его прикрыл, в очередной раз смахивая с глаз наворачивающиеся слёзы. —Юджин, тебе следует выговорится, ты то знаешь, что много негативных эмоций плохо влияют на твою учёбу и работу. И сон тоже, кстати.—Ухмылку сменил знакомо-уравновешенный тон и Босс лишь легко потрепал его по плечу. Давить сейчас на юношу было бы глупо. Мальчик выглядел дурно, глаза у того даже в mm форме слипались и явно болели (тот вечно тёр их, хотя вроде надобности в этом быть не должно было). Минута тянулось долго, Юджин мерил его долгим и размытым взглядом, то ли хмурясь, то ли просто хлопая глазами. Поэтому поддавшись ощущению, что щупать почву нужно самостоятельно, начал: —У тебя снова появились проблемы со сном? Или может... Малой издал надломленности кряхтение, и плохо сдерживаясь протяжно всхлипнул. Босс затаил бы дыхание от удивления, если б то у него было, и причиной тому был Юджин вцепившийся в фиолетовые одеяниями на спине пальцами, что утыкался лицом в его чёрное плечо. Другим словом, Юджин его обнял. Тело прошибло яркой волной жаркого яра от чего призрак невольно вздрогнул. Прикоснуться к волосам—одно, быть обнятым смертным духом—абсолютно другое. Плечи юноши снова начали хаотично содрогаться и мужчина задавив постыдное желание отстраниться, со скупой улыбкой положил свои почерневшие ладони на голову и лопатки парнишки, размерено поглаживая. Юджин по сравнению с ним выглядел несуразно и до смеха по-невинному детски. Разница в годах давала о себе знать всегда, но почему-то сейчас это играло другими красками. Когда Юджин перестаёт плакать, а лишь молча утыкаться ему куда-то в подмышку Босс уперто игнорирует мысль—так они выглядят как отец и сын. —Ну же, от плача голова болит. Краткое замечание, тонет в тихом смазанном от ослабшего голоса хихиканье. Босс прячет потеплевшую искреннюю улыбку в мраке комнаты и готовясь, чтобы щёлкнуть пальцами, быстро проговаривает: —Попытайся не словить кошмар, Юджин.