***
— Ты кого-нибудь любишь? Победа над Бражником ребятам далась отчего-то чересчур легко: после поражения Маюры главный ежедневной заварушки долгое время не появлялся, точнее не появлялись его акумы. Через пару дней в эфир вышла Аудиматрикс и указала героям место встречи. Они, конечно, заподозрили неладное, но на верхушку Эйфелевой Башни пожаловали. Какого же было их удивление, когда герои наткнулись на шкатулку с талисманом мотылька. Баг отнёс коробочку к Хранителю, который наказал геройствовать обоим подросткам, но решить, кто останется для постоянной помощи гражданам, а кто уйдёт. Аргументировано данное решение было тем, что без мировой угрозы количество героев нужно свести к минимуму, дабы уравновесить чаши с добром и злом. Эта простота и неоднозначность финала в деле их жизней настораживала. — Люблю, — он мечтательно ахнул. Такого напарника Кошке не доводилось видеть. — Но ты же знаешь: мы не можем разглашать личную информацию. Лёгкие наполнились холодящим веянием. — Знаю. Скажи мне хотя бы её имя, ведь один из нас всё равно оставит этот пост, — почти молила о милосердии. — Люси, — голос тёплый, податливый, будто пластилин, из которого можно слепить любую фигуру. Жаль, что это право принадлежит не Нуар. — Красивое...***
Адрия вернулась домой на рассвете, бесшумно проникнув через окно в комнату. Сперва она накормила квами, который тут же засопел на подушке. Пожалуй, маленького котёнка будет не хватать. А ещё будет не хватать геройских будней. Ей больше никогда не сбежать под покровом ночи, не полетать над зданиями, чтобы порывы ветра рассекали насквозь, не забраться на высоту свыше двухсот метров, откуда открывается бередящий нутро вид. Ей больше не быть напарницей несравненного Лорда. Настолько несравненного, что от его сияния слепит глаза. Наблюдать за недостижимым Лордом больно, а быть рядом гораздо больнее. Адрия больше не назовёт Лорда своим, потому что его сердце отдано другой. Говорят, за осознанием приходит смирение. Агрест не считала так никогда. Едва девушке наскучило бездумное сверление стены, было найдено весьма увлекательное занятие — прогулка по абсолютно пустому особняку. Дня три назад уволилась Натали, чего Адрия не до конца понимала, однако почти смирилась с её уходом. Персонал словно под землю канул, а отец, кто знает, может, поехал на званый ужил, безмолвно разрешив дочери расслабиться на несколько часов. Подёргав ручку входной двери, Адрия убедилась в паранойе отца, поскольку выйти на улицу сегодня не было суждено. Её взор метнулся к огромным окнам, перекрытым решётками. Что ж, она снова в родной клетке, зато предоставлена самой себе, и на том спасибо. Девушка, кружась, прошла по всему помещению: от двери к окнам, от окон к стене с портретом. Ещё, ещё и ещё. Спиной оперлась на портрет, сползая вниз. Думать о сохранности картины, ругани отца не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Спустившийся с её тушкой лифт, длинный тёмный коридор, огромная комната с резным окном-бабочкой, личность Бражника убили слабо тлеющее желание жить. Она осознала и вынудила себя смириться. Сегодня для девушки настала пора осмысления, пора прощаний. Адрия попрощалась с прошлым, со всем, что связывало с супергеройством: с напарником, со злодеем и его приспешниками. Удалила все сохранённые фотографии, видео, интервью, отписалась от ЛордБлога, сожгла всю одежду красного цвета, благо, на кухне, в каком-то ведре, валялась зажигалка. Выкинула фигурки, игрушки, открытку со дня акуманизации Злобного Купидона. Затаила мысли о прежде дорогих людях глубоко внутри. Осталось вернуть кольцо. Почему-то не хотелось. — Плагг, пожалуйста, трансформируй меня. По неизвестным причинам квами упрямился целый час, прежде чем смиренно фыркнуть. Вспышка озарила серые стены. — В последний раз, — шепнула в тишину Нуар, обернувшись на холодную спальню; потом, удлинив шест, устремилась к парку в нескольких кварталах отсюда. Плюхнувшись на траву, Кошка вдохнула; очищая пространство в блондинистой головке, ощутила глубину сегодняшней ночи. Уходить почему-то не хотелось. Почему-то хотелось отмотать время назад, призвав силу змеи в корыстных целях. Вайперион, носительнице талисмана, Лорду, да и другим героям, идея Кошки бы не понравилась. — Плагг, спрячь когти, — с придыханием, обречённо. Из серебряного перстня возник маленький чёрный котёнок с большими зелёными глазами. Он, точно обделённый куском камамбера, посмотрел на неё с выражением вселенской скорби. Крохотное существо силилось различить скрытые чувства хозяйки, но лицо Адрии не являло ничего: ни смятения, ни грусти, ни ненависти. Холоднее были, разве что, северные ветры. Квами улетел, наверное, к Хранителю. Спустя мгновение Агрест хихикнула. Прикрыла рот руками, укусила ладонь до появления зубных следов. Зашлась в истеричном хохоте, потряхивая плечами. Из глаз полились слёзы. Полагают, физическая боль заглушает душевную. Руки покрылись ямками, намокли от солёной воды, смешанной с кровью, что размеренно капала с прокусанной губы. «Я должна вернуть кольцо, — вторил то ли ледяной рассудок Адрии, то ли её уставшая, измождённая переживаниями душа. — Должна. Но я не хочу». Шелестели листы парковых деревьев. Заунывно гудела вода в трубах. На автостраде вспышками проносились машины. Адрия, глотая слёзы, запрокинула голову к небу, далёкому, бескрайнему, усеянному белыми точками. — Мне так больно... На плечи легли незнакомые руки, видимо, в перчатках. Стоило бы заволноваться, но Агрест только прикрыла веки, внимая вкрадчивому голосу: — Отпусти эту боль, — поглаживания незнакомца успокаивали, блаженная нега распространялась от кончиков пальцев до сердца. — Позволь себе быть счастливой, а не притворяться. Всё проходит, и твоя боль пройдёт, но я буду рядом. Когда Адрия открыла глаза, перед ней на корточках сидел темноволосый юноша лет девятнадцати. Взгляд его зелёных глаз с немного вытянутыми, как у кошки, зрачками казался смутно знакомым. Закравшаяся догадка жужжала на краю сознания. Невдалеке зажигались огоньки уличных фонарей, мигали фары автомобилей. Звёзды постепенно затухали, подавляемые блеском города. — Мы знакомы? — опасливо протянула Агрест. — О, ещё бы, — ухмылка растянулась на всё лицо. — Плагг, — утвердила Адрия. Он кивнул. — Как ты стал человеком? — Я же обещал быть рядом, — сказал, точно то была прописная истина. Агрест сощурилась. — Неужели ты забыла? Жаль, в тот вечер я обратился впервые, — с подозрением оглядел девушку, словно боясь разбередить старые раны, задеть за живое. Отворотился к пустынной аллее. — Сотый отказ Бага был для тебя настоящим ударом. И хоть ты говоришь, что я бесчувственный, чёрствый, как ломоть хлеба, я знаю, сколько боли может принести безнадёжная любовь. — Можно тебя поцеловать? — сорвалось с её уст. Ответа не последовало. Вместо него юношеские губы припали к губам Адрии. Плагг оттянул нижнюю губу, скользнул языком в рот. Последовательные поцелуи сменились методичным слизыванием невысохших капелек с щёк, носа, подбородка. На шее остался синеющий засос. Улыбка тронула её лицо. — Получается, ты останешься со мной? — Плагг снова кивнул. — Навсегда? — Навсегда. Адрия поверила в существование вечности. Призрачное, несбыточное «всегда» существует. Правда, оно заканчивается там, где люди его обрывают. Но их «всегда» не закончится.