Будь со мной до вечной мерзлоты

Репетиция. Желтое освещение заливает просторную комнату с большим зеркалом на всю стенку. От него можно только устать, но, кажется, ты совсем не замечаешь этого. Мы все надеемся, что скоро нашу просторную и белую студию приведут в порядок, а пока мы вынуждены торчать в этой душной комнате и пытаться не уснуть. Желтое освещение только усыпляет или мы много сегодня работали и устали? Ты такой высокий и нескладный бренчишь аккорды какой-то новой мелодии, сидя на восточной подушке, прислонившись спиной к холодной поверхности зеркала. В студии ужасно душно и кондиционер не справляется, ровно, как и два больших вентилятора. Твоя длинная челка спадает на глаза так, что я удивляюсь все-время, как ты можешь различать препятствия, когда ходишь домой. Ты не любишь ездить на машине и предпочитаешь лишний раз пройтись пешком, не куришь, предпочитаешь здоровую пищу и клубнику в любом из ее состояний и вариациях. Мы знакомы уже 20 лет и за это время я тебя слишком хорошо узнал. Ни Масу, ни Масукава тебя не могут так хорошо знать, как я, хотя группе уже 17 лет, и знаем мы все друг друга со старшей школы, но я тебя знаю особенно хорошо. Мы с тобой как братья и это меня заставляет ехидно в душе улыбаться, ведь это значит, что я избранный, я особенный, потому что я намного ближе тебе, ближе, чем ты думаешь. Тонкие пальцы мягко перебирают струны, и ты напеваешь себе под нос Mahou no ryori. На прошлой неделе мы сняли клип про мальчика на эту песню. Мне кажется, что тот маленький мальчик-это ты. Многие музыканты пишут песни про себя, а ты пишешь сценарий клипов про себя. Мальчика, по-моему, звали Томо. Так вот он настолько осознанно и правильно рисовал картины на стенах, что я снова сравнил его с тобой. Наверное, в детстве ты разрисовал у себя в доме все стены, все плоские поверхности. Томо оказалось, умел играть на фортепиано и очень хорошо. Я вспомнил, как ты один целыми днями пропадал в студии, сочиняя саундтрек к the tales of Abyss, а потом приходил домой к себе совершенно уставший, либо работники студии находили тебя съежившимся на неудобном диване, закутанного в потертый желтый плед с зелеными квадратами. Я думаю, ты слишком много брал на себя тогда, а еще у тебя должна была быть выставка картин, и ты не успевал рисовать. Однажды я зашел к тебе домой, купив продукты и корм для твоих кошек, чтобы проведать тебя, и обнаружил тебя совершенно вымотанного, нетвердо стоявшего на ногах, в растянутом сером свитере и мешковатых джинсах с дырками. Зрелище было жалким. Помню, тогда мне пришлось готовить еду, пока ты спал. Ты поднял голову и уставился на меня. Наверное, я слишком пристально смотрел на тебя. Не вынеся твоего взгляда, который был словно сквозь меня, я продолжил снова листать книгу. Масу задерживался, а без полного состава группы не было смысла начинать репетицию. Послезавтра концерт и все мы немного напряжены, кроме тебя. Ты всегда спокойно относишься к концертам, словно привык дарить фанатам то, что они хотят, но на сцене ты растворяешься. Тебя нет. Песня звучит одна за другой, но тебя нет - ты весь превращаешься в нескончаемый поток звуков, ты превращаешься в мелодию. Я играю на басу тебя, Масукава - на гитаре, Масу - стучит за ударными и все мы играем одного тебя и больше ничего. На сцене любовь фанатов смешивается с твоей любовью к музыке, миру, солнцу, зеленой траве и ты растворяешься. За моей спиной открываются двери и студию пересекает встревоженный Масу. Сначала он устремляется к Масукаве и что-то спрашивает его насчет парковки за зданием, а потом обращается ко мне, на что я глупо улыбаюсь и пожимаю плечами - я не услышал вопрос и просто не захотел вдумываться в то, что Масу говорил Масукаве. Ты прислонил гитару к зеркальной стене и встал. Ты показался мне еще более нескладным, словно деревянная кукла, подвешенная на нитки, когда ты расправлял затекшие плечи и уверенной, но неустойчивой походкой подошел к Масу. И вот ты уже вертишь в руках квитанцию за неправильную парковку, которую протянул Масу. А потом ты ее сминаешь и беззаботно улыбаясь, кидаешь в мусорное ведро рядом с моей ногой и попадаешь. - Меткость еще не потерял - здорово!- ты такой счастливый, словно покорил Эверест. Меня всегда удивляло то, что ты мог радоваться совершенно обыкновенной вещи, совершенно незначительной или незаметной для многих людей вещи. Ты предавал огромное значение мелочам в тех вещах, на которые обычно люди не обращают внимание, но относился поверхностно и беззаботно к тому, на чем люди постоянно циклятся. Ты не был ребенком или даже подростком, ты был вполне зрелым человеком, но специально был таким нелогичным, будто тебе нравилось насмехаться над всем миром, нравилось показывать ему кулаки и делать все совершенно по-другому, делать все так, как никто не делает, не сделал или не сделает. -Наой, ты сегодня подозрительно тихий! Я мог бы попасть бумажкой тебе в ногу или по кроссовке.- Ты попытался привлечь мое внимание -Я заметил, что ты попал в урну. Меткость у тебя действительно хорошая! Тебе нужно в стрелки.- Отозвался я, подняв голову и уставившись в твою челку. - Из игрушечного автомата!- Подал голос Масукава -Парни, а что с машиной-то делать? Кому платить штраф? -Масу, если касса сама убегает от тебя, то стоит ли ее догонять?- Съязвил Масукава -Кончай филосовствовать! Страховка того парня процент возьмет! -Ну, заплатишь ты этот процент! Разве так принципиально искать именно того полицейского, что выписал тебе штраф? Японское законодательство не такое зубастое, как тебе кажется. В конце концов, ты впервые так припарковался и зацепил чужую тачку. -Я скрылся с места преступления, Мотоо. -По-моему, это полицейский скрылся с места преступления, а ты оказался в ситуации: «Подожди здесь минутку, дорогой, мы сейчас поймаем вора с сумочкой и разберемся с тобой». Наой, ну, чего ты такой кислый? Мы тут обсуждаем совершенно комичную ситуацию! Ты словно не от мира сего сегодня.- Это была твоя вторая безуспешная попытка привлечь мое внимание. -Простите, просто я немного устал. -Мы даже еще не репетировали! -Эмоционально устал. -а-а-а -, протянул ты, наклонившись к вентилятору. Я как завороженный прилип взглядом к твоей голове. Длинные темно-русые с медным блеском волосы стали развиваться на ветру, разлохматились, челка открыла, наконец-то, твои глаза цвета густого горького шоколада со сливками. Белая полурастегнутая рубашка надулась под направленным потоком воздуха и одновременно показалась прозрачной, совершенно не скрывающей твои дуги ребер, худую фигуру и тонкую талию. -Ужасно жарко,- Масу, постепенно остывая после происшествия со своей машиной, открыл настежь дверь, так как открытые окна уже не помогали - на улице воздуха не было тоже. -Летом мечтаешь о вечной мерзлоте, а зимой – о тропиках.- Недовольно ворчит Масукава. Я встаю, беру свою басуху, закидываю ремень на плечо и начинаю играть линию первой песни, которой откроем концерт, постепенно ко мне присоединяется гитара Мотоо и гитара Масукавы, а потом и ударные Масу. А потом ты начинаешь петь. Ты поешь так, словно ты сидишь у психолога в кабинете и тет-а-тет рассказываешь ему свою историю. 70% песен ты пишешь про себя, про меня, про Масукаву и про Масу - каждая твоя песня является либо твоей историей, либо историей одного из нас. Ты поешь так, как будто ты снова переживаешь эти истории, так проникновенно и эмоционально, словно каждое происшествие до сих пор четко проступает у тебя в памяти и действительно - ты волшебник, ведь каждая песня начинает рисовать четкие образы этих событий и у нас в головах. Но все эти события нарисованы твоим стилем тем же самым, что ты наносишь краски на холст, рисуя для будущей выставки. Проходит 7 часов непрерывной репетиции. Сначала Merry X-mas, Happy, Hana no na, R.I.P, supernova, sailing day…и многое другое. Мы играем так, словно это наш последний выход на сцену, а ты поешь-поешь-поешь мелодично, тихо, протяжно, резко, быстро… И вот на часах уже 9 вечера и все мы хотим есть и расслабиться дома на диване. Масукава решает поехать помочь Масу и найти стоянку, куда отвезли его «Мазду», а я засовываю гитары в чехлы и вырубаю провода из розеток, из техники. Ты, довольный хорошей репетицей, разваливаешься на полу под вентилятором в позе большого «Х». -Я довезу тебя домой.- Бросаешь ты. -Я могу сам доехать. Машина, надеюсь еще не последовала за тачкой горе-парковщика. -Я довезу тебя домой к себе.- Ты переворачиваешься на живот и серьезно на меня смотришь. -Зачем?- Я очень удивлен. -Черт возьми, Наой! Ты сегодня совсем не такой как обычно! А у меня завтра аукцион! Мне нужно знать стоит ли продавать картины,- ты резко встаешь, и подойдя ко мне, тыкаешь в меня тонким узловатым пальцем,- Тебе, парень, я доверяю! -Слущай,- я отвожу в недоумении твою руку,- не думаю, что сегодня я смогу трезво их оценить. Ты же сам превосходно знаешь, что ты очень хорошо рисуешь и любая твоя картина стоит миллиарды баксов, потому что ты гений! -Правда?- Ты хитро улыбаешься, и это очень странно и мистически смотрится. Я не вижу твоих глаз под длинной челкой, ты немного выше меня, а еще ты стройнее меня. Я чувствую, как бьется твое сердце на расстоянии в несколько сантиметров, хотя и не прикасаюсь к тебе, мои руки потеют, я чувствую твой парфюм, смотрю на изящный изгиб твоей тонкой шеи цвета слоновой кости, наблюдая как длинные волосы касаются твоей шеи и под ними пульсирует артерия. -Д-да.- Я запинаюсь и сглатываю подступивший внезапно комок к горлу. - Вот и отлично, ты это докажешь завтра на аукционе тем дядькам и тетькам, что решат купить мои картины!- Весело говоришь ты и идешь к двери. -Э-э-э? Я пойду с тобой на аукцион? Мотоо, стой! Ты скрываешься за дверью и я быстро отключаю свет и выхожу на улицу, догоняю тебя. -Ты переночуешь у меня, а завтра поприсутствуешь на аукционе, хорошо? Мы будем там недолго, я думаю. Там долго и делать нечего, а я избавлюсь от половины своих картин, иначе мне даже ставить их некуда будет. Конечно, если ты захочешь себя взять домой несколько, то я буду только рад. Мы сели в твою темно - синию «Субару» и плавно выкатились по разгоряченному асфальту на шоссе, ведущее загород. Заехав в кафе китайской кухни, мы отправились к тебе домой. Твоя квартира находилась на 30м этаже огромного небоскреба и представляла собой скупленные 3 квартиры и огромный коридор, соединявший квартиры. Перепланировав полностью пространство, у тебя появился огромный зал, с выходом на огромный балкон, шедший от кухни на одном конце зала до спальни на другом. Зал был местом, где стояло 3 мольберта, 2 усилителя и на стенах висели 3 гитары, а поближе к спальне стоял огромный рояль. В зале на полу валялись ноты, исписанные листы тетрадей со стихами уже мятые, либо в крошках от еды и в пятнах от краски, там же валялись тюбики масленых красок, пастель, акварель, угольные карандаши, кисточки. Присловнишись к любой вертикальной поверхности, стояли готовые картины, но на стенах в квартире висело совсем мало холстов. И на черном рояле развалился толстый белый и пушистый кот в весьма интересной позе - пузом к верху. -Ты бы хоть прибрался,- заворчал я, снимая в коридоре обувь и проходя в зал. Или ты окончательно решил вписаться в общепринятые рамки творческой личности? -Боюсь, что эти рамки для меня окажутся слишком узкими и маленькими, а так - будет время, то приберусь. Наверное, после концерта. У нас ведь будет неделя выходных? -На море не хочешь съездить на выходных? -У тебя, что нет девушки?- Ты нырнул в зал с пакетами еды и затем на балкон к пластмассовому столику -Почему?- Я, неуверенно ступая по разбросанным листам и кисточкам, направился за тобой. -Ну, обычно ты предлагаешь на море поехать девушкам. -Брось ты! Просто я хочу развлечься. -Тебе бы не повредило. Кстати, как с девушками-то дела? Не зря же ты такой мрачный сегодня! С кем-то расстался?- ты задал вопрос в врасплох, опустошая пакеты, ставя еду на столик. -Я давно ни с кем не встречался. -Ого!Парень, да ты сдаешь! Ты же Наой! В школе за тобой все бегали!- Удивленно выпрямился ты, откидывая рукой длинную челку. -Мотоо, мне уже 30 лет, мне на пенсию пора! А те девицы уже замуж повыходили – кто будет теперь за мной бегать? -Чувство юмора все-таки проснулось. Мне тоже 30ник, но это же не повод не завести семью, а? Ты представь! Жена умница и красавица, детишки бегают за тобой и просят научить играть на гитаре, а? Это же круто, парень! -А музыка? -Ха! Уверен, что нашей группе не помешает хотя бы один серьезный и остепенившийся басист. -А может сам женишься тогда? Нам вокалист серьезный тоже нужен. А еще этому вокалисту нужна уборка в зале и желательно, чтобы этим занялась девушка! Уж она-то тебя научит следить за порядком в два счета! -Женюсь - врядли…- Ты пожал плечами и как-то странно улыбнулся. Мне это не понравилось. -Почему?- я сильно недоумевал и уж тем более не ожидал такой реакции на свое ехидство. -Ну, я человек занятой: рисую, пишу саундтреки, пишу для группы. Боюсь, что серьезным и остепенившимся вокалистом я не смогу быть. -Ну, да. Каждый сам выбирает свой путь. А вообще планируешь семью? -Не знаю. Возможно, лет через 10, когда надоест заниматься тем, чем я сейчас занимаюсь. А пока у меня кошки есть.- Ты поднял с пола черного гладкошерстого кота, который в надежде выклянчить у хозяина вкусный кусочек, заглянул на балкон и стал тереться о ноги. -Наой, положи, пожалуйста, Свит Строуберри еду в миску. А я пока принесу чай.- Стараясь отвести разговор в другую тему, ты вручил мне кота и направился на кухню. -Кошки - это не семья, кошки - это кошки.- Проворчал я, оставляя кота сидеть на стуле и открывая пакетик с едой, высыпая в миску. Где-то за стеной в глубине комнаты звенит мобильник. Я слышу тихий и приглушенный твой голос. Наверное, ты в спальне. Я сажусь на стул, где минуту назад был кот и начинаю, есть рис с салатом и рыбой. Странная у тебя улыбка иногда бывает. Я не вижу его глаз, но улыбка слишком тонкая, она не красивая, но она мистическая или хитрая? Когда ты улыбаешься, то все внутри съеживается и теряется, словно в огромном-огромном лабиринте и не знаешь, даже как на нее реагировать, то ли улыбаться, то ли продолжать молоть чушь. -Эй, как тебе еда? Немного островата, по-моему. Я встрепенулся. Я совершенно не заметил того, как ты вернулся и сел напротив. Заходящее солнце заставляло твои волосы сильно блестеть бронзовым сиянием, словно ты носишь нимб. -Да, островата. Это же китайский фаст-фуд!В Китае вся пища острая, если она не супер-острая! Ты улыбнулся. -Поехали в Китай на следующей неделе? -Я там был. Гораздо лучше съездить к морю на Окинаву. -А я хочу в Нанкин! Наой, там берег в сто раз лучше, чем в Японии и там очень красиво! Поехали! - поезжай с Масу или один. Я хочу отдохнуть без экстремальных желаний. - Тогда ты будешь приходить кормить кошек или лучше возьми их себе! Они абсолютно неприхотливые! Зато ты можешь использовать их как грелку! -Или как шапку или воротник. А еще их можно пустить на половой коврик! Минут 10 мы ели молча, пока снова не зазвенел мобильный. На этот раз мой. Я вышел в зал и, встав напротив незавершенной картины, ответил. Это была моя бывшая девушка, с которой мы остались хорошими друзьями и партнерами в работе. Она работала на звукозаписывающую компанию, где мы выпускали альбомы. -Привет, Мари -Наой, ты сейчас где? -у Мотоо. Мы ужинаем. У него завтра аукцион и он хочет, чтобы я остался. -На ночь? -Да. У тебя все нормально? -Я с Масу и Масукавой в баре. Мы думали тебя позвать повеселиться с нами, но раз ты с Фудживарой-самой, то, наверное, не стоит. Пожелай ему удачи завтра!- Мари быстро и неожиданно нажала кнопку окончания разговора, что я не успел среагировать и произнес «Пока» уже в пустоту зала или котам, которые принялись на полу катать кисточки и баночки с гуашью. -Кто звонил?- Ты ходил через балкон на кухню, относя грязную посуду. -Мари-сан. -твоя бывшая?- ты попытался спрятать ехидную улыбку и нырнул на кухню. -Ты чего?- я не понял, почему ты улыбаешься и проследовал за тобой на кухню.- Эй, чего ты замышляешь! -Ничего. -Ты улыбаешься так, как будто что-то собираешься сделать плохое. Я знаю твою хитрую улыбку. -Да, ну тебя!- Ты выкинул грязные пакеты из под еды и наклонился, что бы взять Свит Строуберри. А я так и остался не шелохнувшись, пока ты не уставился на меня. Мне не видно было твоих глаз из-за этой проклятой челки, но я чувствовал твой взгляд, удивленно прожигающий меня. -Уже поздно.- Бросаю я и ухожу через зал в комнату, где располагались твои друзья, оставшись у тебя дома. -Эй! Спокойной ночи!- доносится до меня твой голос из кухни. *** Утро наступило слишком рано. Я не заметил, как ты вошел в комнату и начал тормошить меня за плечо, чтобы я проснулся. Сквозь темную и густую, сладкую пелену сна так трудно открыть хотя бы один глаз. -Давай просыпайся! Через час нужно уже выезжать! Соня! Я открываю глаза и не сразу соображаю, что происходит. Ты склонился надо мной так, что длинные русые волосы щекочут мое плечо и щеку, а фигура кажется слишком неестественной, кажется, что ты какой-нибудь акробат или йог. Ты выпрямляешься, и я уже полностью разлепляю глаза. -Извини, спящих красавцев не целую.- Ехидно говоришь ты и убираешь ладонью челку назад. - Ты признаешь меня красавцем?- так же ехидно шучу я. -Я признаю тебя спящим.- Ты морщишь нос, словно учуял какой-то неприятный запах и медленно уходишь в зал, откуда слышится яростное «МРЯ-Я-Я-ЯУ!!!» кота, на хвост которого, ты случайно наступил. Немного повалявшись в постели, смотря на светло-голубой потолок, я все-таки решил поторопиться и нехотя встал, ища глазами одежду. Через полчаса я уже был вынужден завязывать шнурки на кроссовках, пока ты гладил на прощание белого кота, считая, что он принесет тебе удачи. Позавтракать я так и не успел, поэтому утешал себя мыслью, что на аукционе будут разносить салаты или еще что-нибудь. Аукционы обычно проводятся вечером, но если аукцион проводится целый день, то это значит, что действительно есть что выставлять на продажу. За столько лет нашей с тобой дружбы я ни разу не усомнился в твоем таланте художника, хотя ты ни разу не показывал мне своих худших работ, потому что каждая твоя картина, показанная мне описывалась словами: «лучшая из моих картин» и это даже смешным казалось. И вот мы уже плавно едет по шумным улицам, пересекая перекрестки и слушая радио. I thought I saw a man brought to life He was warm, he came around like he was dignified He showed me what it was to cry… -Наой? А поехали после аукциона загород?- Ты искоса смотришь на меня, от чего твое выражение лица кажется очень хитрым, словно взяло всю хитрость от твоей улыбки. -Ты же хотел на море! -Я передумал. Я знаю одно место, которое тебе обязательно понравится! -И какое же это место? -М-м-м-м…,-ты задумался, придумывая очередное название своей мечте.- Там есть поле. Оно очень большое и красивое в лучах заходящего солнца. Давай мы накупим еды и устроим пикник? -Хорошо. Только при условии, что это место действительно существует в реальности, а не только в твоих песнях и картинах. -Я тебе когда-нибудь врал? -Нет. Ты не умеешь лгать, а вот фантазия у тебя получше, чем у Толкиена! *** Аукцион длится целую вечность. Я сижу в углу зала, где развешаны твои картины и меланхолично наблюдаю, как старые лысеющие японцы в дорогих костюмах в сопровождении молодых красивых девушек сходятся в небольшие группы около картин и начинают общаться на абсолютно любые темы, исключая искусство. Иногда попадаются богато одетые немолодые пары, как правило, в них главными людьми являются сверкающие золотом и платиной дамы. Ты немного нервничаешь, но видно, что даже на аукционе своих же собственных картин тебе делать нечего. Сначала ты общался с художниками, которые так же выставили свои картины в других залах на продажу, но вскоре тебе это наскучило и вот ты уже сидишь на другом конце дивана, на котором сижу я. Расстояние между нами меня раздражает. Я впервые начинаю чувствовать приступ раздражения из-за такой вещи, как дистанция. Почему-то хочу быть ближе, просто обнять и вынуть у тебя из рук этот надоедливо- блестящий буклет с краткими биографиями выставляемых художников. Кто здесь, в этом зале знает, что ты так же великолепно пишешь стихи и играешь на рояле, как и рисуешь? Кто догадывается, что я знаю тебя с детства? Кто видит лишь художника в тебе, а не Мотоо Фудживару? -Наой, ты еще не заснул от скуки?- я резко дернулся, когда услышал твой голос совсем близко, практически у уха. От тебя пахло дорогим парфюмом и масляными красками. - Все в порядке.- Говорю я, пытаясь глубоко дышать, чтобы замедлить стук сердца. То, что ты оказался так неожиданно рядом, словно прочитав мои мысли, меня немного взбудоражило. - Ты чего такой напуганный?- Ты тыкаешь пальцем мне в щеку, пытаясь обратить на себя внимание. - Я не напуганный. -Врешь! Видно же, что напуганный! Скажи, тебе нравятся все картины, что я выставил? -Да. Они хорошие очень. -Они лучшие из лучших! Наой, за последние 2 часа я продал 4 картины! А аукцион будет до 8 вечера! Ты представь, сколько я заработаю! Мы сможем купить студию звукозаписи и не будем больше зависеть от лейблов! - Ты хочешь стать продюсером еще нескольких групп? Ты не боишься сломаться? Учти, на поддержку нашего ударника можешь не рассчитывать, если он даже с парковкой разобраться не может, то что будет с бухгалтерией и продюсированием? Тоже касса сбегать от него будет? -Я не собираюсь быть продюсером и назначать Масукаву им. Я просто хочу сам записывать нашу музыку. - Звучит заманчиво. -Поехали отсюда, ладно?- неожиданно говоришь ты и вскакиваешь с дивана. -Но ведь прошло всего 3 часа! Разве ты не хочешь посмотреть, какие картины ты сможешь еще продать? -С этим разберутся агенты! Поехали отсюда - тут очень скучно! -Куда поедем? Мы спускаемся по лестнице на улицу. -Я хочу где-нибудь позавтракать, а потом поедем в то место загородом, о котором я говорил! *** Машина быстро смешивается с потоком других машин, пересекающих город, улицы, переулки. И снова звучит радио, а я меланхолично и сонно прислушиваюсь к словам. I would live my life in silence Not to stain my lips with lies. So, that there was never sadness In my truly loved one's eyes… Останавливаемся около небольшого ресторанчика в парке. По твоим словам, тут готовят вкусные клубничные пироги, и я даже не думаю считать это твоей фантазией. Уж в клубнике ты точно разбирался. И вот мы уже за небольшим столиком в маленькой уютной комнатке с открытыми окнами, выходящими в парк на пруд, пересекаемый старым деревянным мостиком. В пруду плавают белые лотосы и в цветущих деревьях на берегах пруда поют мелкие птички. Ты смотришь себе на руки. Разглядывая свои длинные тонкие пальцы, как маленький ребенок, который только начал познавать окружающий мир. -Наой, я хочу тебя нарисовать. - Зачем?- я удивленно смотрю на тебя, но твоя длинная челка снова закрывает тебе глаза так, что даже не понятно видишь ли ты сам меня. - Просто хочу тебя нарисовать себе на память. - Картину хочешь оставить у себя? - Я могу и подарить тебе ее, если хочешь - ты вскидываешь свою голову и кажется, что ты смотришь мне прямо в глаза. -Нет, оставь ее у себя. Иначе получится, как у Оскара Уальда. - Так я нарисую твой портрет? -Да. Только еще нарисуй Масу и Масукаву, иначе они обидятся!- Пошутил я. - Нарисую. И вдруг ты резко меняешь тему. Я не понимаю, чем это обусловлено. Скорее всего, тебе бы просто трудно было продолжать разговор о картинах сейчас. -Наой, я все-таки не могу понять, почему ты сейчас такой. -Какой?- Я снова удивляюсь -Ты отдаляешься от группы. Знаешь, ты ведешь себя так, словно не хочешь говорить что-то, возможно что-то важное. В ответ я лишь пожимаю плечами. А ведь ты прав. Можно назвать это и отдалением от людей, с которыми я привык общаться на протяжении многих лет, но самое интересное в том, что я не устал, ни от тебя, ни от Масу, ни от Масукавы. Просто нужно самому разобраться, наверное, в причинах замыкания в себе, хотя конечно же, причина всего одна - это ты. Ведь каждый раз как ты смотришь на меня, буравя теплыми кофейными зернышками из под своей неимоверно длинной челки, я внутри сжимаюсь в очень тугой и упругий комок трепещущих чувств, словно младшеклассница. Кажется, что вот-вот, еще одна миллисекунда, и ты окажешься совсем близко ко мне, так, что и время уже не сможет двигаться в обратном направлении. Ты окажешься так близко, что одно неверное движение сможет сделать меня обладателем твоих губ, либо навечно потерянным и разбитым человеком. В такие моменты сердце предательски готово разорвать грудную клетку, а я начинаю чувствовать невероятный страх, который я не склонен испытывать вообще. И даже при этом я не согласен признаваться самому себе в чувствах к тебе. Трудно вдруг внезапно осознавать, что наша крепкая дружба может треснуть по швам лишь потому, что я вдруг случайно понял, что люблю тебя. Впрочем, любовь ли это? Нет, скорее просто нежелание того, чтобы ты был несчастен, не желание, чтобы у тебя были проблемы, не желание того, чтобы ты мог случайно исковеркать свою жизнь, и, наконец, не желание того, чтобы ты принадлежал какому-либо человеку, кроме меня. Значит это не любовь, а что-то еще, другое, совершенно стороннее от любви, но похожее. -Ты снова ушел в себя. Наой, я думаю, тебе стоит взять отпуск. После концерта мы будем долгое время свободны, может все-таки поедем в Нанкин? Поверь мне, простое загорание на пляже пойдет тебе на пользу. Я боюсь, как бы во время записи альбома с тобой не случилось что-нибудь. -Не глупи! Что же со мной может произойти, а?- Вдруг резко повеселел я. Ты сказал все так, словно в серьез опасаешься за меня и мне невольно захотелось убить всех этих червячков страха у тебя в голове. - Ты можешь стать нервным и, к примеру, перестать спать по ночам. Ты сможешь стать Лунатиком, ходить, как приведение, по дому, забираться к себе в холодильник и начать стремительно набирать вес! -Если я перестану спать по ночам, то я буду приходить к тебе ночью и смотреть в телескоп на звезды, договорились? Так я уж точно Лунатиком не стану.- Я подмигнул, поднимая, принесенный официанткой бокал сливового вина. - Тогда мы перестанем спать вместе. Кампай!- ты неуверенно поднес свой бокал ко рту, и мой взгляд оказался мгновенно прикованным к твоим узким губам. В этот момент мне почему-то захотелось кинуть свой в стенку и убежать куда глаза глядят, лишь бы мысленно перестать становится этим вином, лишь по венам перестало течь сливовое вино в вперемешку с гнетущими мыслями. - Что-то не так?- Ты из-под челки видать поймал мой взгляд. - Нет. Просто странно пить вино на европейский манер, сидя в абсолютно локальном заведении. Ты улыбнулся, и я заметил маленькую капельку вина у тебя в уголку рта. Наверное, это было последним, что меня сломило. Я вдруг вспомнил наш вчерашний разговор о женитьбе и снова замер, наблюдая, как ты острым кончиком языка слизываешь каплю. Это произвело слишком сильное впечатление на меня, я вдруг резко стал ненавидеть и все твои вчерашние слова, твои картины, твоих кошек, твои фантазии, но больше я чувствовал ненависть к себе, к своим непонятным чувствам и желаниям, к тому, что я не замечаю, как ты меня меняешь. Резко встав с подушки, на которой я сидел, я быстро вышел из комнаты и направился в мужскую комнату. Я даже не думал, что ты удивлен моим поступком, мне хотелось бежать-бежать-бежать от всех мыслей, от тебя, от твоих губ, от твоих картин и фантазий. Мне хотелось просто убежать. Через минуту я стоял у холодной кафельной стены, обхватив руками голову, и пытался придти в себя. Хотелось расколотить весь этот мир на мелкие кусочки, чтобы все закончилось. Я знал, что если все продолжиться, то я просто перестану себя контролировать, в один прекрасный момент я окажусь разбитым. Не знаю, сколько времени я повел в комнате, пока в дверь не начали стучаться, а потом мой мобильный начал надоедливо вибрировать в заднем кармане джинс. Пришлось достать. На экране высветилось твое имя. Значит, ты меня потерял. Ровно секунду я соображал возможные выходы из ситуации: отрубить звонок и вылезти через окно в туалете на улицу, раствориться, исчезнуть из этого места, либо ответить и вернуться к тебе. Победил здравый смысл. И вот я уже сижу напротив тебя и слушаю, как ты обеспокоен мной. Чертовы слова! Перестань говорить правду, Фудживара-кун! Заткнись! -Что с тобой происходит? Разве я сказал что-то плохое? Ты вылетел из комнаты слишком быстро! Наой, если ты не хочешь ничего мне говорить, то я просто буду настаивать на том, чтобы ты отдохнул! Не хватало, чтобы ты на концерте сорвался! -Фанатам зато зрелище обеспеченно будет.- Неудачно пошутил я. -Хватит! -Знаешь, я, наверное, лучше поеду домой. Извини. С этими словами я неуклюже встаю, ноги отказываются держать тело, а голова становится непривычно тяжелой. В немой тишине я беру свою сумку и пропадаю за дверью комнаты, оставляя тебя на подушках пить вино. Пересекая холл, подхожу к официантам, бросаю им, что в комнате остался еще один человек, спускаюсь по лестнице на улицу, на воздух, навстречу ослепительно-белым с желтизной лучам солнца. Ловлю машину и через 10 минут я уже смотрю на светло-серый сухой асфальт в боковое стекло. Я не думаю ни о чем. Я не хочу думать. Меня даже не интересует, как ты повел себя, когда я ушел. Единственное желание-это спать. Минут через 30 мелькания по дорогам Токио, мы останавливаемся у моего небольшого белого домика с садиком, который посадила моя сестра. Я иду по выложенной булыжниками дорожке к двери, не спеша ищу ключи от двери и захожу в прохладу гостиной. Снимая в нише кроссовки, иду на кухню, наливаю стакан воды и устраиваюсь на идеально-белом диване, переключая такие однообразные каналы новостей и музыкальные каналы. Я не хочу думать. Я устал. Если я начну думать, то в моих мыслях снова окажешься ты. Нет, в них окажется твой взгляд двух чашек горячего шоколада с мятой, улыбка - тонкая палочка корицы или нескладная высокая худая фигура, словно стебель бамбука, или же тонкие длинные пальцы с узкими запястьями пианиста. Нет, мне нельзя думать. Нельзя…. *** Уже неделя близится к концу, через 3 дня концерт, но, ни ты, ни остальные участники группы просто не дают о себе знать, словно нет репетиций вообще. Я сначала пробовал звонить Масу, но тот оказался в таком же неведении, как и я. Он так же сказал, что ты ему тоже не звонил и не отвечаешь автоответчик. Я начал тогда волноваться и вот уже прошло 4 дня, как ты словно в воду канул. Возможно, ты решил съездить в Нанкин отдохнуть некоторое время до начала концерта или же что-то произошло? Я же решил посвятить все эти дни после того, как ушел от тебя, самому себе. Поэтому все мои дни были чересчур однообразны: чашка кофе и тосты на завтрак, затем выгуливаю терьера, затем иду в магазин или гуляю по городу, обед в какой-нибудь уютной кафешке, затем иду домой и снова смотрю глупый ящик, валяясь, либо в гостиной, либо у себя в комнате на диване или кровати. Так мог бы пройти и 4й день моего безмятежного существования, если бы этим вечером ты бы не дал о себе знать. Стрелки часов неуверенно застыли на восьми часах, я смотрю не особо интересный фильм на кухне, гладя свою собаку. Звонок в дверь. Лениво бреду к двери, за окном сильный ветер и промозглый дождь. Еще утром, когда ненастье только начиналось, японский метеорологический центр передал по всему городу, что, возможно, будет шторм и землятресение, чтобы жители не выходили из своих домов и прибрали бьющиеся предметы. Странные люди-сердце тоже бьющийся предмет, но можно разве его спрятать? Ты стоишь на пороге, закутанный в зеленый растянутый старый кардиган, по волосам стекает вода, хотя ты стоишь под черным большим зонтом. Кажется, что ты сильно замерз и промок до последней косточки своего нескладного тела. Челка немного убрана за уши и назад так, что я могу видеть твои светящиеся от восторга и чего-то мистически-странного глаза. -Наой, я нарисовал тебя! Ты должен на это посмотреть! - Ты говоришь громко и восторженно, перекрикивая свист ветра и шум листвы на деревьях И только тут я замечаю, что у твоей ноги стоит большой плоский прямоугольник, завернутый в кусок брезента. -Заходи скорее! Какой черт тебя дернул именно сейчас ко мне зайти? Ты же заболеть сможешь! - Если заболею, то сможем перенести дату выхода альбома. -Нас лейбл прижмет.- Ворчу я, наблюдая, как ты стаскиваешь с себя мокрый старый свитер и черные ботинки. Оказавшись в белой широкой футболке и черных джинсах, ты, подобрав кусок брезента, проскальзываешь в гостиную, где я зажег камин, чтобы немного согреть дом. Твои длинные и хрупкие пальцы немного дрожат, когда ты быстро и не аккуратно разворачиваешь картину с моим портретом. -Ну, как тебе? Здорово, да? Наой, это лучший портрет из всех, что я рисовал? -Ты рисовал его с моей фотографии? -Да. Но ведь круто же получилось? У тебя есть кофе, бренди, горячий шоколад, чай - хоть что-нибудь? -Да. На кухне, на столе, есть мятный горячий шоколад.- Киваю я, рассматривая очередной твой шедевр в бликах огня в камине позади меня. -Я сейчас, минутку! Ты пока посмотри!- И ты мгновенно исчезаешь в арочном проеме на кухню, чтобы появится через 10 минут с двумя большими кружками горячего шоколада в руках. Все эти 10 минут я внимательно изучаю тонкий рисунок, впитывая в себя оттенки, растворяясь в мазках, дышу уже еле уловимым запахом красок и сырости. -Она лучшая!- Восторженно повторяешь ты, передавая мне чашку с шоколадом. -Да, она очень хорошая. Ты гениален!- Я аккуратно беру чашку из твоих тонких рук и подношу к губам, пока ты убираешь брезент к себе в сумку и кладешь холст на стол. -Теперь я хотя бы знаю, где ты пропадал все эти дни.- Подшучиваю я, устраиваясь на диване перед плазмой над камином. Через несколько секунд мы уже вместе смотрим «Симпсонов», хотя это и невозможно назвать совместным просмотром. Большую часть времени мы обсуждаем, то, как прошел аукцион, то, что до тебя невозможно было дозвониться все эти дни, и то, что горячий шоколад у меня всегда именно такой как ты любишь, особенное, если налить клубничный сироп. Уже полночь. Я не заметил, как пролетело время. Мне нравится с тобой общаться. Практически всегда с тобой можно говорить вот так вот уютно, не замечая бег стрелок на циферблате, пока один из нас не устает настолько, что приходится невольно замолчать. Я не заметил и то, что ты уснул у меня на плече, щекоча влажными и длинными волосами мне щеку и шею. Твое лицо кажется сильно усталым, хотя и не должно быть таким. У меня при взгляде на твои плотно сомкнутые ресницы пропадают силы встать с дивана и уйти спать к себе в комнату. Я засыпаю, сидя на диване с тобой на плече. Просыпаюсь, наверное, через три часа после того, как заснул. Тебя нет рядом. В окно бьет свет фонарей, свет фар, проезжающих машин, а за окном, на улице спит мокрый асфальт и трава, спит бездна неба, спит космос. Я медленно подхожу к двери, чтобы выйти на улицу и просто пройтись от забора до дверей дома, замечаю, что твоей обуви нет, как и зеленого кардигана на вешалке. В камине догорает последнее полено. Я закрываю за собой дверь и обнаруживаю твою сгорбленную фигуру у своих ног. Ты сидишь на небольшой лестнице в две ступеньки к моей двери и смотришь куда-то вдаль, сквозь пространство. Дождь уже не идет, но ветер продолжает сильно дуть. Наверное, сейчас на Окинаве сильный шторм. Я сажусь рядом, ощущаю твое тепло. Оно настолько сильное, что ты мне кажешься живым огнем, который никогда не погаснет. Твое тонкое и хрупкое тело, застывшее в сгорбленной позе на миг дернулось. -Ты чего не спишь?- Спрашиваю я, прослеживая твой взгляд, устремленный в тихую бесконечность. - Не могу спать.- Твой голос кажется очень слабым и тихим. -Ты часто не можешь заснуть. Ты самый настоящий Лунатик. Надеюсь, что еда в холодильнике еще цела. -Все в порядке.- Отрезаешь ты. -Человеку необходимо спать минимум восемь часов в день, а кошкам все двадцать, если ты, конечно, считаешь себя котом.- Шучу я. Ты улыбаешься. -У тебя очень красивая улыбка, Мотоо, ты знаешь?- продолжаю я. -Хочешь такую же?- Ты скашиваешь на меня глаза и продолжаешь улыбаться, заслоняя своим теплым взглядом шоколадной бездны и тонкой палочкой корицы вместо рта, все вокруг. Мое сердце подскакивает, чуть ли не к горлу и, наверное, ты слышишь все эти гулкие удары, что пульсируют в каждой моей жилке. -Ты чего так смутился?- Ты вдруг тыкаешь меня длинным пальцем в щеку. Так реагируешь, будто бы я собрался с тобой целоваться!- Ты смеешься и снова устремляешь свой взгляд в темный бархат неба. - Наверное, я выгляжу глупо.- Неуверенно шепчу я, чувствуя как не понятно, откуда взявшийся жар заливает мое тело, поднимаясь от ног к лицу. -О, непременно!- Шутишь ты. Ты ведь с девушками давно не встречался, буду приятно удивлен, если ты не разучился целоваться!- Ты заливаешься смехом и хитро подмигиваешь мне. В этот момент, что-то во мне лопается, а руки резко начинают дрожать. Я понимаю, к чему ты клонишь, но…. Я пересиливаю себя и спрашиваю. -Почему будешь приятно удивлен? - Потому что сейчас ты должен будешь поцеловать меня. -Зачем? -Ну, это же закон жанра! Поздняя ночь, приятная прохлада от прошедшего дождя, бархат неба, свет звезд и фонарей - это очень романтично! Девочкам нравится, я думаю. -Но ты же не девушка! - Я бы, если честно, и не хотел ей оказаться,- усмехаешься ты,- но давай представим, что я девушка, а? Наверное, я был бы высокой брюнеткой, ходил бы в вязаных платьях и с маленькими сумочками, обожал бы кружева и кататься на пони. Так ты будешь меня целовать?- Ты это спросил так серьезно и настойчиво, что меня вдруг бросило в ужасный холод, и было очень трудно заставить себя пошевелиться. Немного подвинувшись к тебе, я аккуратно и невесомо, словно гладя крылья еще живой бабочки, я поднял твой подбородок и попробовал на вкус тонкую палочку корицы. Ты, словно, растягивая, каждую секунду, неторопился мне отвечать, но давал все возможные варианты действий, подчиняясь моему поцелую, обнимая за шею нежно и настойчиво, словно хотел раствориться в моем поцелуе. Твои губы оказались и в самом деле вкуса корицы с клубникой и были очень теплыми и мягкими. Словно шерстяной плед, они поглощали всего меня, заставляя чувствовать безмятежное спокойствие и уют. Наконец, воздуха стало не хватать. Пришлось разорвать объятия и поцелуй, хотя твои губы оказались сильнодействующим наркотиком. Я и не подозревал, какой на самом деле вкус у твоих губ. -Ну, доволен?- ехидно спрашиваю я.- По всем законам жанра! -Думаю, что девушки падают к твоим ногам, Наой!- ты смеешься и тыкаешь длинным пальцем меня в щеку. - Пока я не замечал таких вещей, наверное, попадались неправильные девушки.- улыбаюсь я, смотря в небо. -А хочешь правильную? -У тебя есть кандидатура? Ты вдруг подозрительно замолчал. Внезапно наступившая пауза резко ударила в лицо холодным ветром, и я повернул голову на тебя. Ты смотрел себе под ноги, опустив голову так, что я снова перестал видеть твои глаза из-за длинной челки. -Я гей.- Ты произносишь эти слова так тихо, что все внутри меня вдруг резко замирает и со всего маху обрушивается вниз. -Как это?- я умудряюсь задать очень глупый вопрос и через секунду уже проклинаю свой язык, потому что ты вдруг начинаешь буровить меня своим взглядом, скрытым волосами. - С чувством такта у тебя проблемы, - замечаешь ты серьезно, а потом расплываешься в улыбке, и меня отпускает гнетущее ощущение, словно камень свалился с плеч. - Извини,- выдыхаю я.- Ты, правда, гей? Как ты им оказался? Почему я не знал? - Потому что я не люблю говорить об этом. Все остальные вопросы я проигнорирую, не возражаешь? -Да, конечно. Воцарилась снова тяжелая и давящая на слух тишина. Ее было трудно выдержать, будто бы тебя придавил самый большой пресс. Еще секунда и я просто буду должен что-нибудь сказать, чтобы ее разрушить. Да, я должен что-нибудь сказать, пускай даже глупое или то, за что мне придется поплатиться. - Ты хочешь, чтобы я с тобой…? - вдруг вырвалось у меня, но продолжение я так и не смог сказать, дыхание, словно перехватило, а легкие просто перестали работать. - Нет, это совсем не обязательно!- Ты удивленно уставился на меня.- Знаешь, я некоторое время назад стал наблюдать за тобой. Ты очень стал меняться в последнее время. А потом я решил просто подшутить над тобой и посмотреть твою реакцию. Кстати, ты повел себя именно так как я и предполагал. Теперь дело осталось за малым. Наой, ты должен признаться сам себе, что ты любишь меня!- Ты говоришь это с очень серьезным выражением лица, а внутри меня снова все сжалось в тугой и скользкий комок. - Я н-не люблю тебя. Мы с тобой хорошие друзья и… -Друзья так не целуются! Уж поверь мне, я хорошо в людях разбираюсь, а тебя я знаю, как свои пять пальцев. -Хорошо, - Я быстро сдаюсь, - что ты мне предлагаешь сделать? - Ха! То есть ты в самом деле любишь меня?- Ты смеешься. -Ты надо мной издеваешься! Я знаю твои фантазии, парень!- Резко заявил я, надеясь, что ты лжешь или придуряешься.- И не какой ты не гей! Бьюсь об заклад, что ты снова шутишь! -Я не издеваюсь,- ты снова стал очень серьезным. Предлагаю пари: мы станем парой. -Стоп-стоп, Мотоо! А ты сам…ну, ты сам хоть не считаешь, меня просто другом или там парнем на одну ночь? -Интересные мысли у тебя, Наой. -Нет, я серьезно.- Как-то неуверенно промямлил я, вставая на ноги. -Если бы я не любил тебя, то я бы не пытался тебя соблазнить, хотя, можно сказать, что я вообще ничего не делал. Я не виноват, что ты так резко отреагировал на вино и на мои разговоры о женитьбе.- Ты хищно улыбнулся, словно хотел впиться мне в шею, и поднялся на ноги. Я снова почувствовал укол своего самолюбия: ты был выше меня на несколько сантиметров. -Ты меня любишь?- я задаю этот вопрос слишком прямолинейно и настойчиво. -Ты меня убьешь своим недоверием когда-нибудь. Да, я люблю тебя. Теперь веришь? -Д-да. Знаешь, я чувствую себя идиотом. -Почему же? -Я никогда не встречался с парнями и не целовался с лучшим другом. Это даже забавно. -А-ха! Я, думаю, что это вскоре пройдет.- Ты открываешь дверь в дом, и мгновенно тебя поглощает уют и тепло и запах горелого дерева в камине. Через несколько секунд я проследовал за тобой, закрывая тяжелую дверь на ночь ключом. На часах было уже ранее утро. Нужно было хоть немножко поспать. Поэтому, я направился к себе в спальню. Тяжелая и теплая пелена сна мгновенно накрыла меня своим одеялом из событий, прошедших за последнее время со мной и через секунду я оказался в темном вакууме глубокого сна. Меня не интересовало сейчас ничего. Я был один, я плавал в этом вакууме и знал, что за стенкой, ты, закутанный в свое любимое одеяло, так же летаешь в вакууме сна, и возможно, я увижу тебя не только утром, но и во сне.