Августовские ночи

Ветер лениво шевелил тонкую занавеску, за которой тихо дремала ночь. Из окна тянуло свежестью, как будто не было этих машин, шумных шоссе, соседских грилей и прочих казалось бы мелочей, заставляющих забыть о том, что на самом деле есть свежесть и покой. Электронные часы показывали половину второго, за ними неотрывно следила Наоми. Рядом мирно посапывала Эмили, перекинув левую руку на живот подруги – даже во сне контролирует, боится отпустить свой недавно заработанный трофей. «Это всё так странно.… Всё это такой бред, что мне даже смешно! Кто бы мог подумать, что я это вытворяю... Да ещё так спокойно», - для Наоми такие мысли не были в новинку, не первую ночь и не первый день рядом с Эмили она чувствовала себя словно под прицелом автомата: кажется, ещё чуть-чуть – и никакая удача не спасёт от погребального венка. Но Эмили каждый раз так наивно и откровенно заглядывала в глаза, так радовалась каждой шутке и вообще не показывала никаких признаков хоть малейшей осведомлённости, что бдительность невольно успокаивалась, и все размышления неминуемо заканчивались мыслью «А, будь, что будет! Отступать уже поздно!», и Наоми шла навстречу риску. Вот и сейчас, прождав ещё пятнадцать минут, она аккуратно убрала руку Эмили и, стараясь не делать лишнего шума, встала с кровати, нащупала в темноте какую-то одежду и вышла в другую комнату. Там она переоделась, поправила улыбку на лице и покинула свой дом, такой непривычный в отсутствие десятка левых людей, которых непонятно где откапывала мать. Было уже десять минут третьего, когда Наоми наконец добралась до парка рядом с колледжем. Конечно, не там она впервые встретилась с Софией, но было как-то романтично думать, что от этого места их отделяет только узорчатая решётка и пара кустов. Что говорить, а человек падок на такие вот мелочи. - Я уже собиралась уходить. Ты совсем не торопишься со мной встретиться, - из темноты выступил силуэт Софии. Её фарфорового цвета лицо несколько пугало в сравнении с чёрными волосами и тёмным платьем – казалось, это её кожа покрыта тончайшим слоем фосфорной пыли. - Я опоздала всего на десять минут, это в рамках приличия, - Наоми парировать умела, что и делала неоднократно. Она привычно приобняла девушку и запечатлела поцелуй на её губах, почувствовав, как София словно вся затрепетала в её руках, но лишь едва-едва, сдерживая по максимуму непослушное тело. Они присели на скамейку неподалёку, и Наоми вытащила пачку сигарет. - Будешь? - Я не курю, ты же знаешь. - Ну мало ли… Чтобы начать, много времени не надо. Наоми затянулась, и по её лицу было понятно, что говорить она не намерена. Впрочем, паузы в разговоре их не смущали, молчать было легко и комфортно, грудная клетка будто набиралась этой тишины вместе с воздухом, и внутри становилось так широко и просторно, что казалось, у тела нет массы, всё оно соткано из воздуха, из света фонарей, из ночной темноты и приправлено никотином. - Ты в её свитере. - Надела, что попалось под руку. - Ясно. Снова пауза. Наоми пытается разглядеть звёзды над городом, София пытается разглядеть Наоми – ночная идиллия. Сигарета ещё не кончилась, а Наоми уже вложила свою тёплую ладонь в руки подруги и судорожно вцепилась в её пальцы – так утопающий хватается за склонившийся сук дерева. - Мне иногда кажется, что она всё знает. Я так боюсь проснуться однажды утром и увидеть, как она смотрит на меня своим рентгеновским взглядом и молчит. Я каждый день готова броситься на колени и начать оправдываться. - Не переживай раньше времени… Как-то же жили, а она и не заметила. Только ты всё время о ней говоришь, мне это так не нравится, я прямо закипаю при ее имени. - Успокойся! Пожалуйста, - Наоми примирительно посмотрела в глаза Софии и нежно поцеловала её в лоб. – Ты же знаешь, я не могу так просто уйти. Мы учимся вместе, это вызовет большие проблемы… Когда-нибудь мы решим этот вопрос, я обещаю. Мы будем вместе без третьей лишней. - Я так боюсь того, что ты меня обманываешь. Но так приятно тебя слушать, когда ты говоришь: мы будем вместе, мы поедем в Мексику, мы заведём кота, мы, мы, мы… Сложно не поддаться влиянию этих волшебных слов. - Ты не поверишь, как сильно я хочу уехать с тобой куда-нибудь... Меня иногда так бесит, что мы бесправные подростки, что нам нужно думать об учёбе, экзаменах, поступлении в вуз, что у нас нет заработка и права просто сорваться и уехать, ничего не сказав родителям или опекунам... Никто не воспринимает нас всерьёз. Мы как в ловушке, из которой нет выхода. - Я знаю, о чём ты! Я каждый день жалею о том, что могла бы как-то реализовать себя, сделав что-то уж совсем из ряда выходящее, а потом думаю - смысла жалеть нет, у меня нет никаких возможностей реализоваться, все лазейки мастерски заделаны законом, матерью, самим укладом жизни... Шаг в сторону - и всё, можно попрощаться со свободой и собственным достоинством. - Никто не понимает меня так, как ты. Иногда, знаешь ли, пугает, - Наоми игриво улыбнулась. Действительно, она не раз ловила себя на мысли, что они с Софией смотрят на вещи чуть ли не одинаково. Да, с Эмили ей было хорошо, но здесь всё по-другому. С Софией она поняла, что такое родственная душа. Наоми не замечала, как с ней летит время, как затихают даже самые неугомонные бары и от холода начинают коченеть пальцы - верный признак приближения рассвета. - Мне нужно идти, а то мама заметит. Братец не всегда может меня прикрыть, - поднялась со скамейки София. - Ты точно не можешь ещё задержаться? София с сожалением покачала головой. - Ну ладно, меня всё равно ждёт Эмили… Она всегда ждёт, она повсюду. Это так мешает. - Не начинай опять, пожалуйста. В кои-то веки мы с тобой куда-то выбрались одни, а ты снова о ней! Ты можешь хоть один вечер о ней не думать или хотя бы не отравлять это время мне? Я люблю тебя, а ты говоришь о ней и говоришь, Эмили хочет в Мексику, Эмили купила новые джинсы, у Эмили поднялась температура… Думаешь, мне приятно всё это слышать? Хоть раз в жизни послушай меня и скажи, как я тебе дорога! Скажи, что обо мне ты думаешь хотя бы пару минут в день… - Прости, я дура. Всегда так что-нибудь ляпну… Я люблю тебя, мне тяжело понимать, что я делаю тебе больно. Просто иногда меня тянет говорить то, что думаю. - Так может тебе стоит поменьше думать о ней? И тогда она уже не будет такой вездесущей, - проворчала обиженная девушка. Впрочем, долго сердиться на Наоми она не могла, в её жизни и так было слишком много негатива, чтобы ещё и рядом с любимым человеком дуться. - Да, ты права. Прости, - Наоми поцеловала её в щеку и встала со скамейки. – Выспаться уже не получится, так что сразу желаю доброго утра. - Спасибо. Я тебе позвоню? - Конечно. Девушки вышли из парка через разные ворота и направились по домам. Ни у кого из них уже не было чувства стыда за какие-то секретные игры – это уже пройденный этап. Наоми было не стыдно, было просто неприятно. Она словно попала во что-то сладкое и липкое и с наслаждением копалась в лакомстве, завязнув так глубоко, как уже не могла представить. Сладко, грязно и в крайней степени непонятно, в чём же именно она копается, кончится ли это, когда это началось… Она пришла домой под утро, незаметно юркнув под одеяло к тёплой и родной Эмили. После холодной ночи на скамейке в зловещем парке так приятно почувствовать, как руки обвивают талию любимого человека, с готовностью отдающего свой жар, и как носу немного щекотно погружаться в пушистую копну малиновых волос. - Уже утро? – сонно пробормотала Эмили, не оборачиваясь. - Сегодня воскресенье, нам необязательно рано вставать, - Наоми хотелось хотя бы два часа поспать, иначе она за себя не отвечает. - Я хотела встать пораньше. Режим, - зевнула ее подруга и перевернулась к ней лицом. – Ты чего такая холодная? - Я выходила покурить. - Бросай уже, одно дело пара сигарет на вечеринке, и совсем другое – зависимость. - А меня это не волнует. Если мне это как-то будет мешать – тогда брошу. - Ты у меня такая упёртая. - У тебя научилась, - разве можно было не улыбнуться на такое милое сонное ворчание Эмили? Иногда думаешь, что с ней невозможно по-настоящему поссориться. Иногда. - Нужно вставать, - лениво протянула она. - А я тебя не пущу. - Хорошо, - быстро сдалась подруга. Через полчаса, тем не менее, встать пришлось, потому что позвонила мама Эмили, как всегда интересуясь, где пропадает её дочь и собирается ли она поучаствовать в серьёзном разговоре по поводу скорого начала последнего учебного года и последующего поступления в университет. Эмили, конечно, номинально соглашалась, что надо бы приехать, надо бы разобраться, надо бы посмотреть, какие экзамены нужно сдавать… Но по сути, разве это должно волновать в жизни? Учёба – это лишь фон, в тысячу раз важнее приятно провести этот последний год с друзьями, которых, возможно, увидишь потом только лет через пять, важнее наладить отношения с Наоми (она всё ещё чувствовала какую-то отчуждённость с её стороны и во всём винила своё рандеву с Джей-Джеем), важнее поставить наконец уже мать перед фактом, что её не изменить и она уже достаточно взрослая, чтобы решать, с кем она хочет делить и постель, и жизнь вообще. Но не будешь же объяснять всё это по телефону. Поэтому Эмили каждый раз обещала «в самом скором времени» приехать и поговорить. - Что будешь на завтрак? Я голодна как волк, - Наоми заглянула в холодильник и стала выяснять его содержимое. - Ты меня поражаешь! Последнее время ты постоянно хочешь есть по утрам. Если у тебя вырастет пузико, нам придётся забыть о мопеде и перейти на бег трусцой. - У меня идеальная фигура! У меня просто очень хороший обмен веществ. - Ох, мне бы такой… Ты видела, как пополнела Кэти? У меня ровно такие же шансы набрать вес. - Я бы на месте Кэти тоже пополнела. Фредди с ней ужасно поступил. Что ни говори, а после того, как тебя бросает любимый парень, хочется утопить горе в еде, - Наоми достала джем и поставила греться чайник. – Ответа от тебя я не дождалась, так что будем тосты. Я готова утопить в джеме свой недосып. - Ты легла вчера часа на два раньше меня. Сколько времени тебе нужно, чтобы выспаться? - Каждому человеку, чтобы выспаться, нужно ещё пять минут. Наоми поставила тарелку с тостами на стол и села, держа в руках чашку кофе и наслаждаясь его ароматом: - Всё-таки не понимаю, почему тебе не нравится кофе. - Чай – это полезно. И так по-британски. - Думаю, тебе следует быть дружелюбнее по отношению к ней. Она так настрадалась. - Ты о ком? - О Кэти, милая, о сестре твоей. - Тебе легко говорить, она не твоя сестра. Я поддерживала её после всей этой истории с Фредди, но теперь с меня хватит. Я просто не понимаю, как можно быть такой самовлюбленной, заносчивой, тупой, безрассудной, дешёвой дрянью. - Забыла сказать «эгоистичной». - Да, точно, спасибо. Ты сама-то её совсем не жалеешь. - Ну, как ты сказала, она не моя сестра. И к тому же она тупая корова, которая меня ненавидит. Эмили улыбнулась и стала намазывать тост джемом. Она действительно совсем позабыла о сестре, и её не радовала мысль с ней встретиться. Да, она смирилась с ориентацией Эмили и с тем, что она сама может за себя отвечать, но до сих пор отпускала язвительные шуточки по поводу Наоми и Джей-Джея. Если бы она могла повернуть время вспять, она бы ни за что не легла тогда с ним в постель, у этой ночи были слишком большие последствия. - Так, а какие у нас на сегодня планы? - Я обещала встретиться с Куком в баре. Он, бедняга, совсем с катушек съехал, хочет устроить себе и Фредди секс втроём. Мне срочно нужно доказать ему, что секс втроём хорош, только если все три – девушки. - Чувствую, мне тебя сопровождать нельзя? - Я бы сказала, что нежелательно. - Ты просто не оставляешь мне выбора… Тогда я поеду домой, заберу ещё пару вещей. - Неплохой план, встретимся за романтическим ужином здесь же! – Наоми вскочила и стала стягивать с себя пижаму. – После разговоров с Куком ты мне понадобишься для очень серьёзных дел. - Хорошо, я вся в твоём распоряжении, - пока Наоми не успела натянуть футболку, Эмили быстро поцеловала её в плечо и убрала посуду в мойку. – После всех этих семейных разбирательств мне тоже понадобится эмоциональная разрядка. Всё, я убегаю. После того, как хлопнула парадная дверь, Наоми с облегчением опустилась в кресло. Конечно, жить с любимой хорошо, но иногда (и особенно сейчас) нужно личное пространство. Нужно разобраться в себе, понять, что делать дальше, выспаться уже наконец! У Наоми всегда всё было под контролем, она уже в начале лета выбрала несколько университетов, подтянула знания по всем предметам, договорилась с матерью, что будет добросовестно следить за домом во время её длительного путешествия, и даже купила два билета в Мексику на следующее лето. И тут чёрт её дёрнул придти на этот день открытых дверей… Всё равно там не было никого, на кого стоило бы обратить внимание. Кроме Софии. Сначала Наоми даже была уверена, что это любовь с первого взгляда, её тянуло к ней магнитом без шансов увернуться. Спустя некоторое время стало ясно, что это всего лишь случайное стечение обстоятельств: шум и гам, желание уединиться, чувство одиночества в толпе, поиски способа, куда бы скрыться от навязчивого контроля Эмс… И вот – миловидная девушка с поистине очаровательными печальными глазами и белоснежной кожей, такая же одинокая и потерянная. У Наоми просто не было выбора, она была вынуждена продолжать с ней общение. И теперь она никак не может решить, для кого же эти два билета в Мексику – Эмили или София? София или Эмили? Может и отправить их вдвоём, а самой укатить в какую-нибудь шотландскую глубинку вместе с Куком? Было бы неплохо, они с Куком сблизились этим летом, как никогда. У неё никогда не было настоящих друзей, но теперь Кук стал первым человеком, к которому она шла за советом, так что теперь, когда он стал втягивать Фредди в жестокие игры, нужно было вмешаться и направить его на путь истинный. Наоми подремала полчаса, сидя в кресле с забытыми пижамными штанами в руках, и направилась в бар, всё ещё зевая. - Наомикинс! Ты всё ещё не надумала присоединиться к нам с Фредом? Сегодня, гостиница в конце улицы, ты, я и наш славный паренёк, а? - Ты безнадёжен. Я бы переспала с тобой только в состоянии жуткого опьянения, усугублённого травмой головного мозга. И уж тем более я бы не стала вмешивать сюда Фредди. - Зря, зря, зря. Это была бы незабываемая ночь, ты бы оставила все свои лесбийские заморочки и вернулась к первоисточнику. - И под первоисточником ты понимаешь… - Мой член! - Как предсказуемо! - Да ладно тебе, рассказывай, как там Эмс? - По-моему, она на седьмом небе. Вечно такая бодрая, всё время что-то для нас планирует, ведёт блог о романтических отношениях молодых девушек. Она просто по уши в этом. - Звучит так, как будто тебе это не нравится. - Ну… Я очень рада, что она вся такая счастливая, но мне кажется, что она убегает от проблем, посвящая всю себя нашим отношениям. Она два месяца игнорирует Кэти, совсем не общается с Джей-Джеем, она совсем не думает о будущем, она точно завалит экзамены… Только сегодня она согласилась поговорить с матерью об этом. - Она ведёт себя нормально! Я на её стороне, не собираюсь даже думать о том, что когда-то нужно будет что-то сдавать и куда-то поступать… Посмотри на моего отца, он счастлив, имея полсотни кредитов и донышко от бутылки вискаря, я уж как-нибудь справлюсь без высшего образования. - Ты говоришь чепуху, ты же сам и не хочешь закончить, как свой отец. Я уже устала убеждать тебя подыскать универ, но хоть согласись, что Эмили не обойдётся донышком от бутылки. - О, Наомикинс, она обойдётся тобой, ей даже вискарь не нужен. Возможно, ей тоже надо попробовать лекарство от Куки-монстра. - Угомонись, я понимаю, тебе тяжело, но если ты так будешь справляться с трудностями, скоро без огурца останешься. Я бы на твоём месте давно сходила бы в больницу и проверилась. Знаешь, это нужно иногда делать, когда имена сексуальных партнёров уже не помещаются в календаре. - А, так ты у нас в святоши заделалась. А Эмили часом не знает, чем ты до колледжа занималась? - Знает, обломись. Ещё раз повторяю, притормози и проверься. И лучше не втягивай в это Фредди, если Эффи вернётся… - А вернётся ли? - Кук, я не знаю, честно. Но если даже и не вернётся, Фредди всё равно проблем не оберётся. Просто присматривай за ним, ок? - Ты не даёшь мне сделать из него мужчину, крошка, так что с ним будешь объясняться ты, когда он спросит, почему его грандиозная ночь сорвалась. - Да с удовольствием! А теперь возьми уже мне пива наконец, а то совсем за дамами ухаживать разучился. И они ещё долго сидели, с разной степенью пылкости обсуждая события текущего лета: неожиданное исчезновение Эффи, по-новому расцветший роман Панды и Томаса, масштабные похождения Кэти по молодым и не очень людям, новую работу Джей-Джея. Все они чем-то всегда заняты, крутятся, редко звонят и просят встречи только по выходным, и то не всегда. И только Кука с Наоми часто можно было обнаружить сидящими здесь и неспешно попивающими некую бурду, которую в баре почему-то называли пивом. Конечно, наибольшую жалость вызывал Кук, которому заняться было нечем, кроме как снимать наивных и/или доступных девочек и расхваливать себя затем. Но это было по ночам, а днём он томился в одиночестве. Наоми знала, что Эффи никак не шла у него из головы, но никак не могла помочь: у неё-то жизнь кипела, каждый день она делила пополам между Эмили и Софией, не имея возможности поделиться с кем-то об этом. Она знала, что могла бы рассказать Куку, он бы никогда её не выдал, но и помог бы вряд ли. Он бы просто не понял. Он никогда не был в таких серьёзных, выматывающих отношениях с девушкой типа Эмили… А если бы и понял, каково это, просто бы посоветовал с ней порвать. Он не знает, что такое любить двух одновременно, с одинаковым жаром, с равноценными перспективами, с туевой кучей проблем, удвоенных из-за этой истории. Да, определённо: всё бросить и уехать с Куком было бы очень неплохо. Возможно, она могла бы справиться и без всей этой истории с Софией, но у неё просто не было собственных сил. Впервые в жизни она почувствовала себя привязанной к другому человеку, и это было не только приятным, но и болезненным опытом. Но у неё никогда не было близких друзей, и некому было рассказать, что её беспокоит: с матерью попытаться поговорить было просто абсурдом, с Куком такое обсуждать неудобно, возможно, её бы поняла Эффи, но она свалила куда-то, не сказав, куда. Так что София была просто спасительным светом! Она всё знала, всё понимала, любила, несмотря ни на что. Наоми всегда хотелось как-то отплатить, сделать приятное в ответ, поэтому она была готова не высыпаться хоть каждый день. Проблема была в том, что теперь она вновь оказалась в трудных обстоятельствах, и ей опять не с кем было поделиться. И на этот раз, если она станет решать проблемы привычным образом, фиаско неминуемо: невозможно не заметить, как любимый человек пытается встречаться одновременно с тремя. Или возможно? Проблемы были и у Эмили. Она приехала как раз к тому моменту, когда мать с сестрой только вернулись с забега по магазинам, то есть помешала прекрасному моменту семейного счастья. - Привет, Эмс! Как там твоя большая любовь? – Кэти с воодушевлением примеряла новый кардиган. - Привет, просто замечательно! - Эмили, ш-ш-ш! – мать нагнулась и тихо, так, чтобы до Кэти не дошло ни звука, прошептала: – Не надо хвастаться перед сестрой своими отношениями. Тем более, они всё равно долго не продлятся. - Мааам, это несправедливо! - Тише, лучше посмотри, какую прекрасную юбочку мы тебе прикупили! - Господи, почему у меня не может быть нормальной семьи! – Эмили схватила юбку и пошла наверх в свою с Кэти комнату. На кровати там лежала аккуратная стопочка брошюр с базовой информацией по наиболее известным университетам Англии, на каких-то страницах были прикреплены стикеры разных цветов. - Милая, я взяла на себя смелость поискать для тебя будущие эээ… варианты! Думаю, ты со мной согласишься, что тебе нужно поступать в университет. Посмотри, я пометила зелёным наиболее престижные заведения, жёлтым – те, которые предоставляют общежитие, красным – самые отдалённые вузы… - Хорошо, мам, я посмотрю, - Эмили схватила первый лежащий сверху буклет и не глядя забросила его в сумку. – Я, пожалуй, пойду. Кстати, передай Джеймсу, что я знаю, кто украл мой бюстгальтер. - Эмили! Ты только что пришла! Лучше останься и сама скажи брату об этом. Я приготовила на обед прекрасную овощную запеканку! - Мам, я не хочу обсуждать за столом свою учёбу и всячески делать вид, как я сочувствую Кэти. Это нонсенс, она прекрасно справляется в её ситуации, ты просто не знаешь, чем она занимается вне дома… - Я прекрасно знаю всё о своей дочери! Ты просто слишком молода, чтобы осознавать тесную связь между матерью и дочерью. Я уверена, что Кэти ведёт себя достойно, и если ты перестанешь на неё клеветать, мы чудесно пообедаем все вместе. И я не буду говорить про твою учёбу. - Спорим, ты продержишься не больше десяти минут? - Это мы ещё посмотрим. Не забудь примерить юбку, я жду тебя внизу. Я забыла купить яйца, мне кажется, у нас с тобой получится замечательная семейная прогулка до магазина: мама и дочка, прямо как в старые времена. Эмили ничего не оставалось, как согласиться. Она тешила себя мыслью, что уже вечером она сможет выплеснуть всё своё недовольство семьёй и забыться в объятиях Наоми. Когда она вернулась, Наоми уже была дома и раскладывала продукты. - Ну и как дела семейные? - Скажу только, что семейных разговоров мне хватило на два года вперёд, - Эмили завалилась на диван, раскинув пошире руки и сладко прикрыв глаза. – Мне кажется, я съела кого-то размером с саму себя. - То есть помогать готовить ты не будешь? - Зая, не сейчас, может часика через три… Мама почему-то думает, что здесь я ничего не ем и меня нужно откармливать. - Ну она в чём-то права, мы здесь и правда не особо питаемся. - Это да. Но ещё один обед в таком же духе, и мне придётся пришивать новый желудок. Кроме того, мне прожужжали все уши о поездке во Францию. Папа решил, что нам всем нужно немного отдохнуть за рубежом и поесть настоящих деликатесов, так что вся семья просто с ума сошла. Любую тему они сводят к Франции, как будто там земля обетованная. Придурки. - А я бы съездила. Ах, эти парижские студенческие забастовки! Я бы всю Сорбонну на уши подняла. Если я встану перед Раундвью колледжем с плакатом «Мой препод меня домогался», через десять минут придёт Даг и будет спаивать меня чаем с коньяком, пока я всё не забуду, а вот если я встану во дворике Сорбонны с требованием улучшить качество еды в столовых, то при минимальном стечении народа, нас уже будут показывать по телевидению. Там к студентам прислушиваются, там молодежь более политически активна… Там жизнь. - Может, ты с ними поедешь? Ты так загорелась. - Ну нет, меня сбросят в Ла-Манш при первой же возможности твои мамаша с сестрицей. А ты разве не хочешь ехать? - Я без тебя никуда не собираюсь. Я уже всё распланировала: мы с тобой живём у тебя до возвращения твоей матери, устраиваем пикники с друзьями, выезжаем в лес и на халяву ходим в клуб Томаса. Потом ты сдаёшь экзамены, мы устраиваем грандиозный праздник с фейерверками и клюквенной водкой, а потом вместе сваливаем в Мексику и забиваем на всё. По-моему, шикарно. - По-моему, ты забываешь, что это наш последний год в колледже, нужно принять пару важных решений… - Я всё сделаю, дай немного помечтать. - Как хочешь. Я оставляю мясо размораживаться, - Наоми положила кусок свинины в тарелку, взяла пачку сигарет и вышла. Дальнейший разговор был невозможен: глаза у Эмили уже были плотно закрыты, а на лице появилось выражение детской беззаботности. Можно ли будить этого ангела пустой болтовнёй или гремящими тарелками? Это было бы бессердечно. Всегда лучше удалиться в одиночестве, чтобы вдыхать клубы дыма и не думать ни о чём. Ни о том, что за стеной спит, возможно, любовь всей жизни, притягивающая и отталкивающая одновременно, ни о том, что в нескольких кварталах отсюда за письменным столом сидит фарфоровая кукла и рисует всё, что приходит в её кудрявую головку, ни о том, что наверху среди ненужных бумаг лежат два билета в страну солнца, сомбреро и горячего темперамента. На улице было прохладно, темно и сыро. Наоми поёжилась и присела на скамейку. Когда она совершила ошибку? Где свернула не туда? Впрочем, пока нет особой необходимости искать выход, и можно наслаждаться этим спокойным состоянием подвешенного кролика. Вот только Наоми не из таких, кто может просто взять и перестать думать о чём-то насущном. Мысли всё время грызут её изнутри, готовенькие, лезут в голову, толкутся, как дети в водном парке. И ведь, собака, не вытащишь их оттуда! Ей казалось, что всё это происходит не с ней, а с кем-то другим, и что это страшное слово "измена" уж точно не про неё. Умница, красавица, отличница, гордость мамочки и классной руководительницы - она ли сейчас думает, когда бы в следующий раз выскочить на свидание с Софией? Проклятое лето, из-за каникул никакой достойной отмазки не придумать... Наоми докурила и пошла обратно домой. Похоже, ужин придётся готовить одной. Как Эмили умудряется столько спать? Когда почти уже всё было готово, Эмили стала подавать признаки жизни. - Прости, что я тебе не помогла. Я периодически просыпалась, но при виде всей этой стряпни мои глаза снова закрывались… Я безнадёжна. - Ну ничего, у тебя ещё все шансы на сервировку стола. Кстати, открой вино, раз уж увиливала от готовки всё это время. - Раз уж ты просишь, - Эмили протерла глаза и, слегка пошатываясь, подошла к подруге. Та стояла перед полкой с приборами, поэтому чтобы что-то достать, нужно было её приобнять и свободной рукой потянуться к ножам и вилкам. Наоми пахла специями и печёной картошкой, поэтому обниматься пришлось дольше, чем планировалось – нужно было прочувствовать все запахи, чтобы привыкнуть к ним, продлить удовольствие, ощутить, как в животе что-то просыпается и ворчит о голоде физическом, а руки тянутся утолить голод душевный: обнимать, обнимать и, кажется, не отпускать никогда. - Меня тут пригласили провести семинар в центре социальных исследований, - сказала Наоми, чтобы поддержать беседу за ужином. – Попросили рассказать о повседневном унижении прекрасной половины человечества. Буду рассказывать про эти унизительные стандарты красоты и шовинизм работодателей. Не хочешь придти? - О, ну это вообще твоя страсть – все эти феминистские штуки… Но если ты хочешь, я обязательно приду. - Тогда ты придёшь. - Хорошо, я буду твоим примером женщины, которой не нужны стандарты красоты, чтобы чувствовать себя желанной, - улыбнулась Эмили игриво. - Ты идеальна. Ужин прошёл тихо и спокойно, девушки беседовали об обычных повседневных вещах, о том, как в новостях показали три ограбленных магазина, двух застреленных пенсионеров и с десяток мошенников, что это нормально в наше время, что давно пора начать поливать цветы, потому что мама Наоми уехала месяц назад. Нежный звон столовых приборов, накрахмаленные полотенца, романтическая музыка из ноутбука Эмили – всё создавало обманчивое ощущение, будто они давно живут вместе, полностью состоявшаяся пара, горящая ровной и надёжной любовью, которую уже ничто не может пошатнуть. По крайней мере, Эмили это было даже приятно, но на Наоми это скорее давило и вызывало возмущение. Ей было всего семнадцать, а всё выглядело так, будто жизнь кончена, брак совершён на небесах, роли прописаны, и осталось только дать финальный поклон и гордо сойти в могилу. Каждый романтический ужин с Эмили превращался в путешествие во времени, в самих себя на закате лет, когда обыденность уже плешь проела и остаётся только и обсуждать, как в прогнозе погоды ведущий случайно назвал Австрию Австралией. Молодость так не живёт, ей нужны бурные страсти, приключения, ей нужно накопить материал для воспоминаний в будущем, делать необдуманные поступки и заводить опасные связи. В такие минуты Наоми уже была почти уверена, что на следующей неделе они расстанутся и она ощутит терпкий привкус свободы после тяжелого скандала, она начинала фантазировать, придумывать детали, сочинять реплики, ускорять события… Думала, как она сейчас встанет из-за стола и с надрывом выдавит из себя: - Эмили, я так больше не могу! Эмили положит вилку и озабоченно посмотрит прямо в глаза. Уже осознав, что происходит, она умоляющим голосом прошепчет: - Но мы же так счастливы вместе. Ты не можешь так со мной поступить. Наоми театрально закроет лицо руками и сгорбится, стараясь подавить рыдания, и начнётся мыльная опера: Эмили выскочит из-за стола, подбежит, обнимет и станет отнимать руки от заплаканных глаз, шептать, что всё это ерунда, это пройдёт, нужно потерпеть и станет легче… После таких фантазий Наоми даже хотелось, чтобы именно так и случилось. Только она совсем не была уверена, что Эмили прореагирует так, а просто не встанет, влепит пощёчину и пойдёт собирать вещи. Но не произошло ни того, ни другого. По окончании ужина девушки просто встали, собрали и помыли посуду, задули свечи и вышли во дворик посмотреть, как ночь потихоньку наступает на бескрайнее небо и превращает всё, что было до неё, в чёрно-серую массу. - Я думаю, перед Мексикой мне надо купить новое платье. Какое-нибудь цветастое и длиной в пол. Что ты думаешь? – сказала Эмили, усаживаясь на стул и показывая рукой, чтобы Наоми села рядом. - Тебе будет хорошо, покупай. «Она опять о своей Мексике, каждый день одно и то же, одно и то же…» - Мы будем гулять вместе по пляжу и целоваться, стоя по щиколотку в воде… - Эмили довольно прикрыла глаза, словно сытый кот на слепящем солнце. – Мы должны сделать много фотографий. Такое не повторяется. В 17 лет всё кажется особенным, хотя, конечно, ни один возраст не повторится. - Некоторые люди просто не выходят из определённого возраста. - Тоже верно. Вокруг постепенно стали темнеть окна, вскоре погасли уличные фонари, и на небе стало видно звёзды. - Мне иногда кажется, что нам с тобой будет вечно по 16. Даже в старости мы будем сидеть вместе и так же смеяться и подмешивать ром в пунш на празднике в доме престарелых. Тут Наоми даже испугалась. Любовь любовью, но кто же мог подумать, что Эмили заглядывает так далеко? Как можно мечтать о совместной старости, когда и сегодняшние отношения держатся на волоске? Только если Эмили это и заметит, то, наверное, будет уже слишком поздно. Впрочем, её-то как раз такие разговоры поистине вдохновляли на самые нежные и очаровательные поступки. Она потянулась к губам Наоми и, закрыв глаза, с воодушевлением стала целовать их так, как будто в это время представляла себя героиней какого-нибудь фильма вроде "Дневника памяти" и видела перед собой всю свою жизнь от подросткового безумия до последних минут старости, всю жизнь, слившуюся в одном сладком прикосновении с одним-единственным человеком. Её это определённо заводило, и она с упоением ласкала (иначе и не сказать) губы подруги. - Может, перейдём к следующему пункту программы? - прошептала она голосом, подхриповатым от возбуждения. Наоми не нашла в себе сил ни на что кроме судорожного кивка, она встала сама и потянула за собой Эмили, ухватившись за ворот свитера. - Полегче, а то задушишь! - вот за что в Эмили можно было влюбиться, так за эту трогательную привычку смеяться во время поцелуя. Не отвлекаясь друг от друга, они вошли в спальню и буквально упали на кровать, стягивая с себя предметы гардероба. Пыл Эмили передался и Наоми, и она с увлечением ласкала и покусывала шею своей девушки, отчаянно пытаясь соприкоснуться с ней всем, чем только возможно: сцепиться пальцами рук, переплестись ногами, ощутить горячую грудь Эмили своей, услышать, как в её грудной клетке бешено стучит сердце в унисон с её - всё, только бы избавиться от чувства сосущего одиночества. Она была готова отдаться Эмили целиком, позабыв обо всех недомолвках, обидах, секретах, в такие моменты они были не важны, хотя в любое другое время ставили под угрозу все отношения. - Я тебя люблю, - прошептала она и заглянула своими большими, с расширившимися зрачками, глазами в глаза Эмили. Та не ответила, только ещё настойчивее стала покрывать поцелуями плечи и ключицы своей девушки, медленно проводя рукой вниз по её телу, обводя каждый соблазнительный изгиб, каждый миллиметр кожи, под которой пульсировал сумасшедший жар, сводя всё тело в судорогах от нетерпения и жажды поскорее слиться в ещё большей близости. Наоми даже неловко, неосознанно дёрнулась навстречу, впуская в себя пальцы подруги и издав короткий напряжённый стон. Эмили со всей страстью целовала её грудь и ритмично двигалась, превращая каждую точку соприкосновения их тел в эрогенную зону, гудящую от похоти и вожделения. Её пальцы скользили в лоне подруги, ощущая порывистое напряжение мыщц, она чувствовала, как Наоми вот-вот выпустит из себя грудной вздох и обмякнет в её объятиях, но почему-то этого не произошло. Как бы Эмили ни старалась, а возбуждение постепенно отливало от ещё горячего тела, и все движения уже стали превращаться в бесконечные, лишённые безумия пункты программы, выматывающие силы и сводящие руку. - Эмс, кажется, ты зря стараешься, - сказала Наоми неожиданно чётко и спокойно. Она отвела от себя руку подруги и немного отодвинулась. - Что-то не так? Я не понимаю, всё же было хорошо... - Эмили не могла сдаться так просто и с новыми силами прижала к себе девушку, намереваясь покрыть всё её тело поцелуями и любой ценой добиться сладких судорог, проходивших по телу Наоми ещё пару минут назад. - Эмс, не надо. Не сегодня, - Наоми отвернулась и поправила сбившуюся подушку. Ей самой было неловко: она не понимала, почему так получилось. Вроде бы всё было на высоте, вот только в какой-то момент она перестала что-либо чувствовать, и дыхание уже не замирало от волнения, и сердце не билось в бешеном ритме, и не туманился разум. Ничего. "Наверное, так должен выглядеть секс без любви", - подумала она. - Давай просто полежим. - Хорошо, как скажешь, - Эмили приобняла её сзади и чмокнула в макушку, хотя меньше всего ей сейчас хотелось молчать и накручивать себя, где она допустила ошибку. Следующее утро сразу как-то не заладилось: пришла смс от Софии, где она обиженным тоном упрекала Наоми в её равнодушии, Эмили тоже в каком-то роде обиделась, отстранилась, стала будто строить из себя независимую, хотя поцеловать себя позволила. Примерно в таком духе и прошли последовавшие несколько дней: звонки и сообщения Софии, молчаливое недовольство Эмили, её посты в своём блоге о том, как важно поддерживать друг друга в отношениях, весточки от мамы, из которых ровным счётом ничего не было понятно: ни где она, ни с кем, ни чем именно занимается. Кук конечно же пропал куда-то, никому ничего не сказав, и только Томас с Пандой маячили перед глазами своими счастливыми узами: их родители наконец признали их союз (Томас как ухажёр даже получил некоторое одобрение со стороны матери своей благоверной), и теперь они спокойно могли ночевать друг друга, засыпая после бурных признаний в любви и честных прощений ошибок. Хотя для Наоми было тяжело понять, как можно было простить Панду после её адюльтера(-ов, если быть честным), но из дружественного отношения к Куку и несколько снисходительно-покровительственного характера её общения с ней самой она не высказывала своих соображений вслух. Тем более сейчас, когда кому как не ей проще всего было понять, как легко один раз оступиться, а потом так и жить, поделив себя пополам. Наверное, то, что у Томаса с Пандой всё более-менее наладилось, как-то подсознательно обнадёживало Наоми в том, что и она как-то выкрутится. Пока Эмили с головой погрузилась в свой блог и самоучитель испанского, Наоми подбирала материалы для своего выступления в центре социальных исследований и старалась не думать больше ни о чём. Она уже давно оповестила Софию, что в ближайшие дни никаких встреч не предвидится, и теперь могла спокойно "наслаждаться" семейным бытом и социально-политическими данными с монитора своего компьютера. Она никогда не боялась публичных выступлений, как и вообще открытого высказывания своего мнения о чём-либо, и, несмотря на общую нейтральность по отношению к славе и популярности, ей несколько льстило, что именно её позвали посвятить часть своего драгоценного времени просвещению масс. В лекционном зале к указанному времени собралось немного больше человек, чем Наоми предполагала, но сама аудитория ожиданий не обманула: все молодые, в основном девушки, большинство, скорее всего, убеждённые феминистки. Как ни печально было это осознавать, но почти весь народ наверняка объявился из-за бесплатного мероприятия и уймы свободного времени в период летних каникул и отпусков, а не из-за особых переживаний по поводу тяжкой женской доли. - Добрый день. Собравшиеся здесь сегодня, по-видимому, интересуются положением женщины в современном мире. Кто-то, возможно, спрашивает себя, какой смысл это обсуждать? В большинстве стран женщина обладает с мужчиной равными правами, движение феминизма добилось своего, и нам остаётся смотреть на борьбу с мужским сексизмом лишь как на исторические хроники или репортажи новостей из стран третьего мира, так вот сейчас мы как раз и обсудим, верно ли это, - Наоми поправила бумаги перед собой, окинула взглядом зал, чтобы убедиться, что все её слушают, и несколько задержалась на первом ряду, где сидела Эмили и внимательно ловила каждое слово. - Я хочу, чтобы каждый из вас сейчас задумался, насколько "равны" мужчины по отношению к женщинам. Кого, как вы думаете, скорее возьмут на работу - мужчину или женщину - при прочих равных? Кого несправедливо обвиняют в неумении водить машину? Кого критикуют за выбор между семьёй и карьерой в пользу последнего? Мы живём в мире половых предрассудков и не замечаем этого, мы воспринимаем такие слова как "расист", "антисемит", "ксенофоб" как оскорбление, а вот обвинение в сексизме обычно подразумевает под собой лишь шутку. Давайте обратимся к сфере, наиболее часто относимой к интересам женщин - индустрии красоты и моды. Страшно представить, какие деньги крупные компании зарабатывают на нашем желании быть привлекательными. Ради мужского внимания мы красим волосы, наносим макияж, делаем маникюр, болезненные и дорогостоящие процедуры в салонах красоты. Ради соблазнительной фигуры мы покупаем обезжиренное молоко, органические продукты, таблетки для похудания и модные журналы с советами звёзд и "лучшими" диетами, тогда как производители товаров для похудания наживаются на очевидном обмане: им выгодно, чтобы мы не худели и продолжали покупать их продукцию. Из нас делают дур, и такие мы и есть, если ведёмся на эту чушь. Большинство рекламы ориентировано на женщин и психологически продуманные сюжеты въедаются в мозг слабой половины человечества - почему? Потому что таковы требования современного социума: если женщина не купит вот этот шампунь и кондиционер для волос, её посчитают лахудрой, если она носит очки пятилетней давности, а не хипстерские новинки, её обвинят в отсталости, если она (упаси господи!) выйдет с небритыми ногами - на ней чуть ли не клеймо поставят. Волосы на теле - прекрасный образец двойных стандартов. Огромный потный мужик на пляже, у которого в бороде и усах затерялись крошки от чипсов и волосы даже на спине закручиваются в чёрные спиральки - нормальный, здоровый мужик. А вот если вы повстречаете на пляже женщину, у которой не побриты подмышки, не проэпилированы ноги и зона бикини и не обесцвечены усики или другие нежелательные волосы - то это отвратительно, мерзко, негигиенично и позорно. Здесь одна девушка в зале решила поспорить: - Но я и сама будучи женщиной, считаю необходимым следить за собой! Я избавляюсь от волос на теле не из-за требований социума, а для себя. - Прекрасно, я с вами более чем согласна. Женщина любит следить за собой, но сейчас мы говорим о разнице в оценке. Допустим, вы забыли побрить ноги в один день - скорее всего, вы заметите на себе неодобрительные взгляды. Справедливо ли это, если наше тело и то, что мы с ним делаем, - наше личное дело, которое другим неподсудно? Я не призываю всех тотчас же надевать удобные халаты, заляпанные кетчупом, нацеплять на волосы розовые бигуди и выбрасывать бритвенные станки - это глупо и слишком не похоже на женщин. Я просто прошу вас открыть глаза и увидеть, что дискриминация по половому признаку ещё существует, просто она видоизменилась. Сколько раз уже поднималась эта тема: мужчин хвалят за множественные беспорядочные половые связи, а женщин – хулят и обзывают шлюхами. И наоборот, мужчин, если те долго остаются одни, называют разборчивыми, однолюбами, «прекрасными партиями», а про женщин думают, что с ними что-то не так и что они потенциальные старые девы. Мужчины – как старое вино: с годами только хорошеют, женщины превращаются в героинь сказок, почти в каждой из которых есть старая карга, орущая на рынке, колдунья, покрытая бородавками или завистливая мачеха, из последних сил старающаяся молодиться. Пока от старых женщин плюются, все молодые представляют из себя, как это ни прискорбно, товар. Красивые продаются лучше, умные продаваться не хотят, но приходится. Такова жизнь, и нам приходится с этим мириться. Последний момент: вспомним феминисток. Движение, которое прекрасно началось и печально не кончилось. Они хотели равноправия и формально этого добились. Теперь женщина должна не только уметь всё по дому и воспитывать детей, но и строить карьеру, разбираться в политике и экономике, уметь зарабатывать и выдерживать конкуренцию в «мужских» профессиях. Стало лучше? Едва ли. Теперь, мы, наконец, перейдём к обсуждению: что делать в сложившейся ситуации? Можем ли мы сегодня что-либо изменить, и если да, то как? Высказывайте, пожалуйста, свои предложения и, возможно, у нас что-нибудь получится. Наоми ещё раз оглядела весь зал с высоты своего пьедестала, не надеясь увидеть лес рук, так что несколько поднятых вверх ладоней её приятно удивили. Бойкая девушка, ни на секунду не отрывавшаяся от ведения записей в блокноте, быстро вскочила и затараторила: - Я думаю, знание – сила. Нам нужно просвещать народ и открывать всем глаза на эту вопиющую несправедливость по отношению к женщинам. Давайте чаще проводить семинары, писать статьи в газеты, может, даже создадим свой сайт в интернете? Молодой парень со второго ряда поднялся, чтобы возразить: - Словами делу не поможешь, такие мелочи только раздражают публику, нужно действовать серьёзно. Я предлагаю вместо мелких локальных акций организовать митинг. Тут Наоми поняла, что с такими идеями всё может выйти из-под контроля и стала искать глазами более-менее адекватного слушателя, готового предложить альтернативный вариант. Эмили, конечно, молчала и всё так же преданно и деловито смотрела на кафедру, а вот на заднем ряду поднялась знакомая рука. Бледная девушка с чёрными волосами и очаровательной улыбкой тоже захотела выразить своё мнение. Наоми бросило в пот: ей показалось, что сбывается самый страшный кошмар о встрече двоих, которым ни за что на свете нельзя видеть друг друга. Ей нужно было как-то выпроводить Софию не подавая вида, чтобы Эмили не заметила, на кого она смотрит. Мысли быстро проносились в голове, и тут её осенило, может и не самой гениальной идеей, но тем не менее спасительной: - Я чувствую, у нас впереди активное и плодотворное обсуждение, ради которого я уже, собственно, не нужна. Но я с удовольствием прослушаю резюме выдвинутых предложений минут через пятнадцать. А вы обсуждайте, пожалуйста. За себя я оставляю свою подругу Эмили Фитч, она расскажет мне о самых активных участниках дискуссии. И Наоми мгновенно юркнула через приоткрытую дверь в коридор, надеясь, что София всё поняла правильно. И она не ошиблась. Через пару секунд, улыбаясь, выскользнула София и сразу обвила её шею руками. - Я так соскучилась! Ты была великолепна. Тебе точно нужно выступать перед публикой, тебя слушали даже задние ряды! - Софи, милая, не то что бы мне это не нравится, но что ты тут делаешь? Это безумие с твоей стороны придти сюда, когда, во-первых, я специально попросила тебя не приходить, а во-вторых, когда тут сидит Эмили! У нас и так в последнее время не всё гладко... - Ну, во-первых, я хотела сделать тебе сюрприз, а во-вторых, меня действительно интересует эта тема, особенно в твоём исполнении. - Но я же тебя просила! Неужели так сложно понять и сделать так, как тебе велят? - Наоми начала закипать. - Ты правда злишься? Я думала, тебе понравится. - Думать надо меньше и делать так, как я говорю! Наоми поняла, что перегибает палку, указывая Софии делать всё по её приказам, и она смягчилась: - Ладно, прости. Но больше так не делай, - она убрала выбившуюся прядь волос Софии за ухо и тихо спросила: тебе правда понравилось, как я выступила? - Ещё бы, - сложно описать, что это такое - стараться выразить в неприметном для окружающих жесте всю любовь и заботу, переполняющую изнутри, когда ты стоишь в узком коридоре, в обоих концах которого толпятся люди, а из ближайшей двери вот-вот выпорхнет очевидная угроза для отношений. - Я всё-таки думаю, тебе нужно идти. И, пожалуйста, не надо больше приходить туда, куда тебя не просят. Я говорю не из вредности, а из беспокойства о тебе же. - Я понимаю. Но ты всё-таки позвони мне. Может, завтра? - Хорошо, я обещаю. Наоми едва коснулась руки Софии - максимум нежности, который она могла позволить - и проследила, как та заворачивает за угол коридора в сторону выхода из здания. Затем она развернулась и уже собиралась вернуться в аудиторию, как дверь распахнулась с гулким звуком от удара о стену, и наружу повалили слушатели, увлечённо и на повышенных тонах обсуждая феминизм. Замыкала процессию Эмили, прижимая к уху телефон и задумчиво поправляя ремешок на сумке. Она заметила Наоми, быстро бросила "Я перезвоню!" и нацепила на себя самое упрекающее выражение лица. - Ну и что это было? Куда ты смылась, оставив меня одну? Я же вообще ничего такого не ожидала... - Солнышко, прости, мне внезапно очень захотелось в туалет, я не могла придумать ничего путного. Да и от семинара оставалось всего пара минут, что такого могло случиться? - Ну не знаю, я могла бы опозориться перед кучей народа. - Но не опозорилась же? - Нет, но... Чёрт. Надеюсь, твой поход в туалет удался. - А как же, - Наоми миролюбиво подхватила Эмили за руку и повела на выход. - И с кем же ты там разговаривала по телефону? С Джей-Джеем? Эмили передёрнуло. - Нет, ты что. Я говорила с мамой. - Что нового? - Похоже, я всё-таки уезжаю во Францию. - Что? Когда? - Завтра. Ненадолго, всего на десять дней. Наоми пару минут молча таращилась на подругу, ожидая, что та наконец сдастся и скажет, что это шутка, но этого не произошло. - Вообще-то она уже месяц рекламирует мне эту поездку, так что ты же не совсем в шоке? Просто я до последнего момента не была уверена. Уезжать не хотелось. - А сейчас что ли хочется? - Наоми неожиданно для себя поняла, что не хочет расставаться с ней. Она никогда всерьёз не думала, что Эмили действительно согласится уехать. - Да нет. Не знаю. Это же всего десять дней, ты и соскучиться не успеешь. - Успею, ещё как! Ты же мне говорила, что ни за что не поедешь! Уже завтра! Подумать только! - Не кипятись, я уже не могла отказаться. На меня уже взяли билеты, а мама составила для нас с Кэти список бутиков, куда нужно обязательно наведаться. Дурдом какой-то. - А мне что теперь делать? У нас всё-таки планы были. Мы хотели повторить романтический ужин... - Что делать? Ждать, звонить, писать смс. Когда я приеду, мы обязательно устроим романтический ужин, плавно переходящий в романтический завтрак, так что не волнуйся. Я буду звонить тебе по десять раз в день, иначе я просто не выдержу всю эту семейку без тебя. Эмили миролюбиво потянулась поцеловать в щёчку свою возлюбленную, которая и не подумала увернуться. В конце концов, это действительно всего лишь полторы недели, а она и сама давно хотела отдохнуть от чересчур довлевших отношений, так что этот перерыв будет только на пользу. И Эмили полезно развеяться и наладить общение с семьёй, а то последнее время они совсем словно чужие друг другу. Правда, кто её знает... Вдруг она найдёт там себе какую-нибудь очаровательную француженку Мариетту, которая будет всегда учтива, оптимистична, верна как собака и обворожительна со своими натуральными белокурыми локонами, которые никогда не обзаводятся чёрными корнями, когда отрастают. И будут они вместе с Эмили есть круассаны на завтрак, нежась в лучах парижского солнца на лиловых шёлковых простынях, обессилевшие, но счастливые после утреннего секса. Да, ей определённо нужно звонить и проверять почаще. Раз пятьдесят вроде бы хватит... Весь этот день девушки провели в сборах в дорогу. Хотя собиралась в основном только Эмили, а Наоми со всё ещё недовольным видом восседала рядом в кресле и периодически ворчала: - Ну, куда тебе эту юбку? Ты там кого соблазнять собралась? Вот возьми лучше эти джинсы. Или нет, они слишком обтягивающие. Я готова одолжить тебе мои коричневые брюки - они просторные, дышат - самое то! - Дорогая, я не в тур по монастырям еду, а на шопинг и французские пляжи, я не могу ходить там в парандже. Хотя мне очень приятно, что ты уже ревнуешь. - Кто ревнует? Я? Да я спокойна как удав. Ты только это бикини из чемодана убери, там уже лежит прекрасный закрытый купальник, одного тебе хватит. Эмили, конечно, не слушалась, что-то в открытую складывала в сумки, что-то втихаря прятала под полотенцами и блузами, так что набралось вещей немало. Контрольную инспекцию Наоми проводить не стала, тем более ей то и дело приходили сообщения на телефон. София словно с ума сошла и строчила как конченый графоман: обычные напоминания, комплименты, стихи, упрёки и вопросы в духе "А ты обо мне думаешь?". В общем, тут не только думать, тут вообще про неё забыть было невозможно. И всё было очень неудобно: пришлось отключить звук и вибрацию и положить телефон поглубже в карман, чтобы Эмили не заметила наплыва сообщений и загорающегося экрана, поэтому Наоми не знала, когда ей кто-то пишет или звонит, а просто изредка доставала телефон и - кто бы мог подумать! - обнаруживала там с десяток непрочитанных сообщений от Софии и один звонок от матери или Кука. Наоми скрежетала зубами, но ответы оставляла на потом - этот день нужно посвятить любимой. Слишком много поводов думать, что это может быть их последний день вместе. Сама Эмили была как никогда возбуждена и бегала из одного конца дома в другой как заведённая. Она с энтузиазмом то принималась перекладывать вещи из одной сумки в другую, то в голос ругаться, что что-то осталось дома и надо звонить маме за помощью, то хваталась за французский разговорник и чеканила хитроумные фразы, которые никогда в жизни не пригодятся (вроде "Извините, пожалуйста, но это срочно! Моя жена беременна и застряла в салоне машины, а у меня ножевое ранение, и я от боли не могу открыть дверцу"). Хотя, бесспорно, всё это звучало очень красиво, особенно её слегка подхриповатым голосом, заставлявшим думать о французских куртизанках, выкуривающих тонкие сигареты в длинных мундштуках и небрежно поправляющих сползший чулок. Иногда Эмили принималась обнимать Наоми и кружить её в танце, сетуя на невозможность взять её в собой, упаковав в чемодан. Тогда она ещё и ещё раз напоминала о том, что звонить можно в любое время дня и ночи, писать при первом же приступе тоски, ждать открытки из Дижона и не слишком много времени проводить с Куком. Наоми кивала, не особо старательно отталкивала подругу и мысленно составляла планы на следующие десять дней. Она думала, как будет много спать, есть, сидеть в интернете и читать те книги, которые хотела прочесть ещё год назад. Только она одна во всём доме на целые десять дней, и никакого Кука не надо. Может, даже и повидать Софию не захочется. Уехала Эмили рано утром, прощание получилось довольно скомканным. Ещё вечером всё пошло не слишком романтично: Наоми, желая реабилитировать прошлую неудачу стала аккуратно и ласково целовать плечо Эмили, когда они уже лежали в постели и готовились ко сну. Но несмотря на поистине виртуозное владение языком и губами, Наоми ничего не добилась, Эмили лишь чмокнула её в висок и буркнула, зарываясь в подушку: "Не сегодня, мне завтра рано вставать". Так что и с утра они обе, слегка растрёпанные и сонные, неловко обнялись, поцеловались, пообещали друг другу быть на связи и распрощались, помахав ручками. За Эмили заехали родители, так что Наоми даже не нужно было выходить из дома: она просто стояла на пороге и смотрела, как их машина направляется навстречу Эйфелевой башне и запаху французских булочек. Первым, что сделала Наоми в полном одиночестве, было пойти и доспать до уже нормального, общепринятого утра без необходимости делить сладкую постельку с кем-то ещё. Весь день так и прошёл в пограничном состоянии между сном и явью: делать было особенно нечего, кулинарить не для кого, так что бутерброды, сон и регулярные смс от Эмили с отчётом о передвижении составляли самую интересную и плодотворную часть рутины. С Эмс всё было в порядке, она писала, что уже скучает, уже скандалит с Кэти и дуется на мать, но погода замечательная и путешествие даже не слишком утомительно. Ближе к вечеру от постоянных впадений в короткие спячки у Наоми разболелась голова, и она перебралась во дворик в надежде, что свежий воздух что-то изменит. И тут до неё наконец дошло, что она совсем одна. Где-то за забором сновали люди, в окнах зажигались огни, было слышно, как по остывающему асфальту проезжают легковушки, а из-за опущенных стёкол слышится смех или ворчание с какой-то радиостанции. Вокруг кипела жизнь, а для Наоми она словно остановилась и только чужие впечатления изредка пробивались в её реальность через телефон или интернет, вызывая лёгкую зависть, что у них - чужих - жизнь кипит, а у неё она подавилась бутербродом и умерла под простыней. Вроде бы летние каникулы должны стать морем ярких красок и незабываемых моментов, запечатленных фотоаппаратом и застывших в памяти, но нет, это лишь перерыв между работой, учёбой, суетой, чужими людьми и обедами в ученической столовой. Не у всех так, конечно, вот Эмили с Кэти осваивают Францию, Панда с Томасом осваивают свои отношения, Джей-Джей ищет работу, Эффи явно куда-то укатила и пропала, насытив жизнь Фредди и Кука мрачной рефлексией. И вот осталась она, и единственное, что творится в её жизни - побочный роман с девочкой помладше. Но никто не предупреждал её, что измена не делает жизнь ярче, лучше или интереснее - жизнь остаётся такой же, только запутаннее. Только одиночество становится более желанным и непривычным. Интересно, Панда чувствовала то же самое, обманывая Томаса? Одиночество стало медленно растекаться по всему телу, заползая под пижаму и пульсируя в жилах: кому она нужна? Только Эмили... Той Эмили, которая уехала шестнадцать часов назад с улыбкой на лице и лёгкой дрожью от нетерпения и ожидания захватывающей поездки. Той Эмили, которая настолько красива, очаровательна, упряма и открыта, что без проблем влюбит в себя любую девушку и любого парня, хотя ей они, конечно, не нужны. Так точно ли она нужна Эмили? Вдруг это лишь мираж, и стоит им прожить ещё пару месяцев (или лет - не суть важно) - и непреклонное время скажет своё слово: Эмили уйдёт, не оставив в груди ни малейшего чувства по отношению к ней, к Наоми? К Наоми, которую она буквально завоевала, причём так тяжело, что это не может не лежать тяжким грузом - бонусом к их отношениям. Можно ли быть уверенной, что Эмили сама незаметно для себя не разлюбит и не бросит? К сожалению, этого, как и обратного, доказать нельзя. Тоска, чувство одиночества, покинутости и волнения заставили Наоми выкурить несколько сигарет к ряду. Руки уже начали слегка подрагивать от ночного холода и «самонакручивания», когда она достала из кармана телефон, наконец включила звук и набрала Софию. - Алло? - Я обещала позвонить. Ты можешь встретиться? И вот Наоми уже спешит пересечь ночные улицы Бристоля, нахохлившись от ветра и сунув руки глубоко в карманы. Она довольно редко проходила этот маршрут, но помнила его прекрасно: к дому Софии вела любая истерика, депрессия или просто снедающее чувство тревоги. С Софией она всегда необъяснимым образом успокаивалась и обретала возможность посмотреть на свои проблемы со стороны. Для Наоми она была действительно особенным человеком, в какой-то степени даже более важным, чем Эмили: с ней она могла позволить себе быть честной, а для Наоми это было поистине редкостью. - Проходи, проходи, только тише, - София в длинной белой ночной сорочке приоткрыла дверь. - Мамы нет, что-то там по работе, а брат спит. Она взяла Наоми за руку и повела вверх по лестнице в свою комнату - кладовую идей и рисунков, которые копились здесь с самого начала подросткового возраста. К стенам были приколоты листы бумаги, бумажные гирлянды свисали с потолка, альбомы стопками лежали на полках. Заходить в эту комнату для Наоми было словно вердиктом: она ясно видела по сравнению с обителью творческого человека, как она сама безвозвратно погрязла в том, что практично, рационально, глухо и скучно. Хотя не сказать, чтобы это её особенно пугало: это просто было выражено здесь столь ярко, что такие мысли сами зарождались в голове. - Я уже думала, ты не позвонишь, - София приобняла, и её густые тёмные волосы волнами упали на плечи Наоми. - Мне нужно было время. Осознать, что она действительно уехала. Что я действительно одна. - Надолго? - Десять дней. - Десять дней мы наконец проведём вместе, - София была счастлива, у неё блестели глаза. Если и был человек более одинокий, чем Наоми, так это она, поэтому настоящим праздником была возможность побыть с любимым без необходимости кривляться и строить из себя неизвестно кого - то, что зарекомендовало себя как единственный способ нормального существования в социуме. Наоми крепче прижала к себе девушку, пальцами ощущая под тонким покровом ткани горячее нежное тело, с любовью льнущее навстречу. Сорочка немного сбилась и обнажило белое плечо, и всё - ночной туман, полная тишина, в которой было слышно только дыхание друг друга, хрупкий, дрожащий по стенам свет от зажжённой свечи - всё твердило поцеловать это плечо, целовать его долго, практически не отрывая губ, согревая своим горячим дыханием. София вздрогнула и ещё больше подалась навстречу, потянулась к шее Наоми и стала оставлять влажные печати губами от уха до ключиц, для удобства расстёгивая рубашку, чтобы иметь возможность опуститься ниже. Несколько минут взаимных поцелуев - иногда всё, что нужно, чтобы позабыть обо всём мире. Что может быть трогательнее взаимных ласк людей, скрывающих своё знакомство от всех, только друг другу открывающихся с полной отдачей и желанием слиться друг с другом? Они обе так от чего-то устали, что это нужно было забыть и потопить в объятиях друг друга, так просто: стоя посреди полуосвещённой комнаты, где отовсюду свисали творения других реальностей, где тишина была священной, и каждый неосторожный вздох разрезал воздух неожиданно громко и возбуждал сильнее, чем что-либо ещё. Наоми уже не могла стоять, и мягко опустилась вместе с Софией на постель. - Я очень скучала, - прошептала она, аккуратно проводя пальцами по ключицам девушки, едва касаясь их, словно боясь причинить боль. Она стала целовать и тихонько покусывать мочку её уха, и её горячее дыхание распаляло жар Софии. Та хотела упрекнуть, ответить, что ни единому слову не верит, что так не скучают, но ей в то же время хотелось забыть, обмануться, притвориться, что всё хорошо и что больше ничего не имеет значения: они наконец-то вместе, одни, и никто не может их осудить. Той ночью было жарко, одеяло забыли на полу, а ноги упрямо путались и застревали во влажных простынях. София беспрестанно пыталась как-то убрать длинные волосы, но они всё время лезли в лицо и обвивались вокруг шеи. Наоми жадно хватала губами раскалённый воздух и крепче хваталась за спину подруги, оставляя быстро исчезающие красные полосы на коже. От невозможности шуметь хотелось кричать и стонать, чтобы хоть как-то избавиться от тишины, перебиваемой шорохами и поскрипыванием кровати, но этого как раз делать было нельзя, и девушки зажимали друг другу рты ладонями или старались передать всю напряжённость стона в тяжёлом, дрожащем дыхании. - Я не хочу никогда уходить, - в конце концов сказала Наоми, откинувшись на подушки после очередного оргазма. - Ты уйдёшь. Ты всегда уходишь, - София обняла её, положила голову ей на плечо и стала медленно водить пальцем по её груди и животу. - А я никогда не хочу тебя отпускать. Они затихли, чтобы послушать тишину за окнами и насладиться мягким, разгоняющим тьму светом свечи. Стало так спокойно, уже выровнялось дыхание, и сердце замедлило свои удары. Наоми поцеловала Софию в макушку, а София Наоми - в плечо, словно в завершение действа. Веки стали тяжелеть, Наоми всё реже открывала глаза, хотя спать этой ночью она не собиралась. Вдруг внизу хлопнула дверь и кто-то заскрипел по деревянному полу. - Чёрт, это мама! - София моментально вскочила на кровати и стала крутить головой в отчаянном поиске: - Где моя сорочка? Где она? Наоми распахнула глаза и буквально перекатилась с кровати на пол, нащупала сорочку и передала её Софии, которая судорожно подбирала разбросанные вещи и бросала Наоми детали её одежды, периодически застывая на несколько секунд и вслушиваясь, затихая не столько ради того, чтобы не быть обнаруженными, сколько ради того, чтобы понять, что творится внизу. - Быстрее! Она пошла в ванную, тебе нужно уходить! - А если она выйдет как раз, когда я спущусь? - Наоми старалась бесшумно натянуть штаны. - Не через дверь, надо лезть через окно! - Что? Окно? Я туда не полезу! - Милая, у тебя нет выбора. Здесь довольно легко спуститься, к тому же я тебе помогу, - София бросилась открывать окно и сдвигать горшки с подоконника. Внизу раздался звук слива унитаза и в раковине зажурчала вода. - Быстрее, Наоми! Наоми буркнула пару ругательств под нос и полезла в окно задом наперёд, чтобы смотреть на Софию осуждающим взглядом, мысленно благодаря себя за то, что надела кроссовки. София поддерживала её руками, высунувшись на улицу, а когда уже не могла физически помочь, потянулась вниз, едва сумев поцеловать любимую на прощание. Она проследила, пока Наоми не коснулась земли, и только потом махнула рукой и закрыла окно, а Наоми отряхнулась и поплелась домой. Впрочем, до дома она так и не дошла, потому что внезапно ей позвонил Кук. - Наомикинс! Как делишки? - Кук! Ты сдурел? Сейчас три часа ночи. - Но ты, я вижу, не спишь. Зажигаешь с Эмили? - Эмили уехала с семьёй. Ближе к телу, пожалуйста. Что тебе надо? - Это что, допрос с пристрастием? - Кук! - Ладно, ладно. Я... Я в лифте застрял, представляешь? - Очень смешно, ничего умнее придумать не мог? - Да я правда в лифте. Минут двадцать уже. Я думал, смогу сам выбраться, но что-то никак. - Ты не пробовал лифтёру там звонить, для разнообразия? - Сейчас, как ты сказала, три часа ночи. Да и, честно говоря, тут нет лифтёра. Я... Как бы сказать... Я тут от балды шатался в районе, забрёл в дом какой-то трухлявый. Смотрю - всё в шоколаде, стёкол только нет, электричества там. Прямо странно, чтобы пятиэтажка в таком хорошем состоянии нежилая была. В общем, решил тут походить, на лифте покататься и всё такое... - Понятно, вечно у тебя шило в жопе. Другие люди бы сказали, что такой дом нежилой - это подозрительно, вдруг там плесень опасная или стройматериалы токсичные, а тебе на всё насрать. Мне-то ты что звонишь? - Да что-то сразу подумал к тебе обратиться. - Да не ври. - Не проведёшь тебя. С Фредди мы поссорились, Джей-Джей по-тихому не вытащит, ты мне нужна. Давай уже быстрее, мне вообще отлить надо. - Господи, иду уже, где там твоя задница? Наоми всё равно уже не особо хотела спать после срочной эвакуации из спальни Софии, так что она почти не раздумывая согласилась помочь Куку. Дом она нашла довольно быстро и не удивилась, что он был огорожен и спереди стоял знак, воспрещающий входить внутрь. Долго на лифте Кук проехать не смог и застрял уже на втором этаже, чуть пониже, так что подняться было не сложно. К сожалению, лифт предсказуемо был закрыт, и разговор продолжался по телефону. - Привет, ну как ты там? - Ещё пара минут, и я сделаю лужу прямо тут. Помоги мне уже! - Легко сказать, тут вообще-то ремонтная бригада должна работать, мне-то что делать? - Ну извини, что мне одному вылезти не под силу. Я вот что предлагаю: мы одновременно открываем двери, я прыгаю козлёнком, и мы счастливые идём это праздновать. - Ты слишком оптимистично себя ведёшь для человека, застрявшего в лифте без профессиональной помощи. Может, хоть ментам позвоним? - Да не трусь. Главное - открыть двери, при открытых дверях нормальный лифт не может тронуться. - А если это не нормальный лифт? - Значит я отпрыгну назад и будем придумывать план Б. Давай уже, начинаем! Всё получилось на удивление успешно: когда Наоми открыла шахту, Кук с трудом, но всё же отжал двери лифта и сразу прыгнул на этаж. Двери за ним моментально с лязгом захлопнулись, и лифт ухнул вниз, хотя падал он совсем недолго. - Вот чёрт, мне теперь это в кошмарах сниться будет, - сказал Кук, приподнимаясь на локтях. Его едва не защемило, выпрыгивал он из лифта наугад, поэтому неминуемо сшиб Наоми, и теперь оба были на полу. - Слезь с меня, у меня и так из-за тебя сейчас ссадины будут, - Наоми была в бешенстве: Эмили уехала, ночь с Софией не удалась, Кук затащил её в какой-то полуразрушенный дом и как-то умудрился невредимым вылезти из застрявшего лифта, хотя это было очень опасно. Ей хотелось выругать его как маленького мальчика, но тут она поняла, что он и сам не дурак и всё ясно осознавал, и тогда ей захотелось его поддержать. - Хорошо хоть, что не между этажами застрял. Везучий ты. - Видимо, да. Я теперь у тебя в долгу, Наомс. Проси, чего хочешь. - Я приберегу желание на потом, ты можешь мне в чём-нибудь пригодиться, - у Наоми не было никаких особых соображений по поводу того, где бы Кук мог помочь, но упускать такую возможность было бы глупо. Мало ли что подвернётся. Спустя пять минут Наоми уже стояла и курила за проклятым домом, ожидая, пока Кук не закончит все свои дела в кустах (тут он поступил как джентльмен и не стал устраивать шоу прямо перед девушкой). В воздухе уже царило предчувствие рассвета - самое холодное время, наименее романтичное, если проводить его так, как проводила сейчас Наоми. - Ну что, праздновать? Заглянем в какой-нибудь кабачок... - Кук энергично вылез из кустов и приобнял Наоми. - Уймись, мой мозг уже спит, и я так замерзла, что не могу двигаться, - огрызнулась она. Кук просветлел ещё больше и радостно вытянул из-под пазухи бутылку виски, затем снял куртку и заботливо накинул Наоми на плечи. - Спасибо, - она схватила бутылку, сделала глоток и опустилась на скамейку. - Что-то мне совсем паршиво. - Жизнь, - философски заметил Кук и опустился рядом. - Расскажи, что там у тебя стряслось. Я же вижу. Наоми помолчала, поразглядывала собственные колени и сигарету в замёрзших пальцах. - У тебя когда-нибудь такое было, что очень хочется побыть одному, когда бесит готовить на двоих, планировать с кем-то свои выходные, делить половину кровати... Вообще всё делить, когда своего уже ничего нет... И ты пытаешься от этого убежать, делаешь такие глупости, за которые становится стыдно. А потом, когда ты наконец сбежал, или тебе так кажется, ты вдруг понимаешь, что ничего своего у тебя действительно нет. И вот ты один, такой, какой есть - такое дерьмо, и ты уже не просто скучаешь по этому человеку, ты просто вселенски раскаиваешься в том, что тебе когда-то было в тягость с ним что-то делить... Было так? - Ты даже не понимаешь, какая ты счастливая. Я бы всем миром поделился с ней, только мне и шанса такого не выпало, - тут закурил Кук. - Забудь о ней, слышишь? Ты ей не нужен, с этим надо просто смириться. - Как? - Не знаю... Они снова замолчали, и тишина прерывалась только звуком плещущегося в бутылке виски, когда кто-нибудь из них решал промочить горло. - Знаешь, мы с тобой идеальная пара, - Кук как-то грустно усмехнулся. - Мне тоже так кажется. Только боюсь, мы оба плохо кончим, если не изменимся. - Я не буду меняться. И ты не меняйся. Давай уедем куда-нибудь вместе, сорвёмся так запросто, жили бы, не парили друг другу мозги, как все влюблённые... - Уж не за Эффи ли намылился? А вообще, без всех этих тараканов в отношениях жить скучно. - А ты пробовала что ли? - Нет, но иногда хочется. Кук приобнял Наоми, она положила голову ему на плечо и подумала о том, какими, действительно, простыми были бы их романтические отношения. Они бы не пилили друг друга за каждую сигарету, за каждый косой взгляд или случайно вырвавшееся слово, не устраивали бы скандалов и не плакали от со злости высказанных оскорблений. Потому что им было бы всё равно. Отношения без любви - лучший способ сохранить нервные клетки в первозданном виде. Наоми вернулась домой в семь утра и сразу же села за письменный стол. Её переполняли чувства, в основном чувство усталости, и ей хотелось изменить жизнь раз и навсегда, начать всё с чистого листа. Она писала стремительно, зачёркивая неудачные выражения и ставя ряды восклицательных знаков напротив особых мест: Милая София, Ты была нужна мне как глоток свежего воздуха, как долгожданное солнце, никак не выходившее из-за туч. Ты заставила меня по-новому смотреть на вещи, ты была для меня ориентиром. Я никогда не забуду тебя, для этого я хочу оставить тебя в прошлом. Я не хочу, чтобы ты думала, будто в чём-то виновата. Нет. Виновата я, что с самого начала пошла на это, не осознавая всерьёз. Теперь я глубоко раскаиваюсь в том, что, по сути, пудрила тебе мозги, в том, как больно делаю тебе этим письмом. Но я прошу тебя быть сильной и забыть, что было. Я не хочу больше с тобой видеться, не пиши мне, не звони, не пытайся случайно встретиться на улице. Я прошу тебя не делать больно Эмили. Между нами ничего не было. Ещё раз прости меня, но я просто не могу иначе. Наоми с облегчением откинулась назад: ей больше не надо писать это ужасное письмо. Лучше оставить все негативные эмоции с ним и с предвкушением ждать следующего по расписанию звонка Эмили. Она обязательно расскажет ей, как сильно скучает, любит и ждёт, как всего один день без неё переменил всё, как она счастлива делить с ней свою жизнь. Теперь всё будет по-другому. Теперь она будет хорошей, образцовой девушкой, она больше никогда не изменит и никогда не станет подвергать сомнениям свои чувства. Наоми мысленно обозрела все планы, которые внезапно возникли в её голове: надо научиться готовить выпечку (Эмили её любит), надо меньше курить (а в идеале и вовсе бросить), надо подарить ей что-то особенное. Она давно хотела очки для езды на скутере. Надо бы подарить ей крутые очки, ей обязательно понравится. Надо лишь оставить все ошибки в прошлом, так глубоко, чтобы они не смогли вылезти наружу, и всё будет замечательно. Они же Наоми и Эмили.