Во тьме нет разницы между цветами

— Ты знаешь, я мог бы умереть в твоих руках. Это была бы самая счастливая смерть, — совершенно не задумываясь, произнес Чжао, окончательно засыпая. Рука, нежно перебирающая пряди его волос, на короткое время замерла. Будто ее парализовало. Сердце в груди пропустило удар, хотя внешне Шэнь Вей оставался все таким же умиротворенным. Мягко обнимая лежащее сверху тело, он даже не решался лишний раз вздохнуть, чтобы не потревожить хрупкий сон шефа. И не важно, что слова его словно острый кинжал полоснули черноту на месте души профессора. Не важно. Он знает что Чжао имеет ввиду. Просто не может перестать думать. О том, как быстро течёт время. Как стремительно дни сменяют друг друга. Сейчас они лежат в своей постели, и в целом мире больше никого нет. Но разве это волосы гладит Шэнь Вей? Нет. Это просто время проскальзывает сквозь его пальцы. Безжалостно и не реагируя ни на просьбы, ни на проклятия. И при этом насмешливо неравномерно. Завтра будет новый день, и с самого утра у профессора будут лекции. Он будет улыбаться студентам, рассказывая им материал, а душа его будет разрываться на куски. Секунды в аудитории будут расстягиваться, не желая складываться в часы. Бесконечно. Тягуче. Однообразно. Он будет неторопливо заполнять журнал, подвисая во время переноса информации в компьютер. Но внутри него не будет ни намека на пульс. Готовая программа поведения, доведенная до автоматизма. Почему нельзя было просто ускорить это все. Промотать, как проматывает Чжао бесконечные сообщения от подчинённых. И нажать на паузу, когда Юнлан наконец окажется в его объятиях. Вот сейчас например. Почему прошло уже два часа? Как? Куда? Почему время ускоряется каждый раз в такие моменты?! Узнать бы, кто этот весельчак, что вытворяет подобные игры. О, Шэнь Вей вырвал бы ему руки до самых плеч. Вывернул бы каждый позвонок как лампочки из гирлянды. Выдавил бы глаза и отрезал язык. И запустил бы этот искореженный огрызок на самый дальний круг, не дав возможности переродиться. О! Лишь бы это помогло. Лишь бы это спасло его эфемерное и эгоистичное чувство обладания этим мгновением. Юнлан всхрапнул, переворачиваясь на другой бок. Не было ничего романтичного в том, как он спит. Растрепанный, с грязными зубами — как всегда не было сил почистить их перед сном, со стекающими по губам слюнями. Он замирал в самых странных позах, размазывая ноздри по простыне. Елозя и издавая совсем не сексуальные звуки. От него воняло после очередной работы до поздна, и в перерывах между храпом протестующе испускал заряды газов желудок. Последние дни и правда были напряжёнными, щетина отросла, закрывая пол лица. Даже Дацин предпочитал ночевать в офисе, не вынося этого всего. Никто не мог бы находиться рядом. Шэнь Вей осторожно подтянул Юнлана обратно к себе, трепетно подсовывая руку под голову, с почти что фанатичным обожанием смотря на то, как шеф зажевывает его палец, будто соску, причмокивая как невинное дитя. Рождённый в бесконечной тьме, Шэнь Вей замер. На его затылке зашевелились волосы. Невероятно, как он может вообще возбудиться от того, как этот безобразный осквернитель человечества сосет чужой палец во сне. Ох, Рассекатель Душ! Шэнь Вей сглотнул, усилием воли заставляя себя успокоиться. Нет, нет, нет, нет. Нельзя. Нельзя позволять эмоциям взять верх. Нельзя позволять своим желаниям вырваться наружу. Ведь тогда Шэнь Вей может случайно уничтожить этот мир… Просто так, одно неверное движение рукой, и души всего живого будут стерты в порошок. Чтоб не мешали. Не отвлекали. Не забирали столь ценное время у него. Юнлан должен принадлежать ему. Этот грязный рот, эти заросшие подмышки и нестриженные ногти на ногах. Одно лишь слово, и Шэнь Вей всю вселенную сотрёт в порошок ради него. Что там небеса, что ад. Они не стоят даже волоска из носа этого человека по мнению Усмирителя Душ. Знали бы они. Знал бы все эти студенты, волшебные существа, демоны, служители ада. Все. Знали бы они, что на самом деле не стоят ничего. Шэнь Вей уничтожит их всех. Всех до одного. Вот только. Это не прибавит ему даже дня. Еще немного, ещё пару минут, и телефон Чжао зазвенит. У телефона нет души. Будильнику, стоящему на 8 утра, совершенно все равно. Убийственный взгляд не способен его убить. И знал бы Юнлан, каких титанических усилий стоит Шэнь Вею каждый будний день просто смотреть. А не разрубить этот чертов мобильник, как требует всё его естество. «Сдохни! Сдохни! Исчезни! Разбейся!» — он практически кричал, но телефону было всё равно. Бззз. Бззз. Бззз. Бззз. Бззз. Сонное шевеление, и моментально изменившееся выражение глаз. — Доброе утро, детка, — мурлычет Чжао, совсем не торопясь выпускать палец изо рта, — У тебя пальцы на вкус как эскимо. Хах, интересно, а если б я уснул с другой твоей частью во рту… И снова между лопаток пробежал электрический разряд. Шеф Чжао еще не успел вырубить будильник, а уже пошлит. И как только получается это у него! Неужели он делает это специально? Неужели не осознает?! Скорлупа треснула. Шэнь Вей резко перевернул Чжао на спину, нависая сверху и грубо целуя. Всё скопившееся напряжение у него внутри моментально хлынуло наружу. Глаза потемлели. И отражалась в них вовсе не душа, нет. То была тьма. Необъятная, безграничная, ужасающая. Не подвластная никаким законам. Первобытная тьма, совокупность энергии и скверны. Поцелуй вышел крайне грубым. Кровать затрещала, будто на ней разом оказалась целая армия, а не пара человек. От Шэнь Вея веяло холодом и льдом. Жаждой. Голодом. Абсолютным безумием. Только идиот сможет увидеть в этом любовь. Что ж. Только один такой идиот существовал во всей вселенной. — Ммм… Малыш Вей. — едва слышно прошептал он. Неощутимо, спокойно. Будто не осознавая, кто сейчас навис над ним. Поцелуй прекратился. Юнлан смог вдохнуть воздух и разомкнуть глаза. Он с озорной улыбкой глядел на ужасающую бездну, будто не все круги преисподней видя перед собой, а какую-то хилую лужу. — Детка, я с радостью, но ведь тогда мне придётся остаться на работе до поздна. А моя жена страшна в гневе! Если я не приду к ужину, то она отчитает меня и выставит спать на диван. Ох, мои старые кости не выдержат этого, и… Тьма рассосалась, будто ветерок из окна подул и всё проветрил. Взгляд Шэнь Вея снова стал полон человеческих чувств. Нахмурившись, профессор покачал головой, поднимаясь и молча уходя в кухню. Юнлан все ещё продолжал нести какой-то бред ему вслед, находясь в совершенно положительном настроении. Каждое утро из-за них мог бы случиться апокалипсис. Каждое утро никому неизвестная бомба включала свой пусковой механизм. И каждое утро мир спасала пошловатая улыбка шефа Чжао. Почесав яйца, он поднёс руку к лицу и его чуть не стошнило. — Блять, от меня несёт как от вчерашней рвоты… Кажется, придётся принять душ. Так вот почему Джи Хун вчера так упорно поливала всё вокруг духами… Ахаха, идиоты, могли бы и сказать… Детка! Ты не знаешь, куда я дел чистые трусы?.. А может, вообще не идти на работу, а? Знаю, у тебя сегодня лекции, но ты ведь тоже можешь позволить себе внезапный отгул, верно? Мало ли, вдруг у тебя прихватило живот… Простудился. Потянул спину. Случайно наступил на мыло, пока трахал меня в душе, и мыло, если что, я уже прихватил…