Porcelain Black — Naughty Naughty
Кит понятия не имеет, кто это. То есть, вообще ни малейшего. — Твои любимые. — Незнакомец ставит ему на колени тарелочку с горячими вафлями, посыпанными сахарной пудрой. Действительно, всё, как Кит любит. Но… Откуда он, мать его, знает? Прослушка? Видеонаблюдение? Шпионящие соседи? Заговор спецслужб? Но зачем им Кит, он же просто… — И поцелуй, — добавляет незнакомец и целует Кита в губы как давний любовник. — Ты кто? — спрашивает Кит. — Я? — Улыбка делает незнакомца таким ярким, будто он весь наполнен солнечным светом. Кит вспоминает.***
Он горячий. Только поэтому Кит не разворачивает его сразу — вообще-то, он не заказывал приватный танец. Не потому что ему не по карману — потому что он планировал только смотреть. И совсем не планировал, чтобы стриптизёр его трогал. Стриптизёр откидывает со лба длинную светлую чёлку и улыбается — одновременно доверительно и шаловливо. Улыбка наполняет его светом, и этот свет рассыпается вокруг сотней солнечных зайчиков. Кит сглатывает и двигается к спинке дивана. Сочтя это за приглашение, стриптизёр усаживается к Киту на колени. Должно быть, он новичок, потому что рубашку скидывает сразу, даже не попытавшись изобразить танец. А потом, подмигнув, стягивает майку. Так Киту нравится даже больше. — Эй, — тянет стриптизёр, наклонившись к его губам; от него пахнет мятой, лаймом и водкой. Неужели стриптизёрам разрешают столько пить? Хотя, думает Кит, косясь на сцену, где несколько голых парней отплясывают на высоченных каблуках, у них такая тяжёлая работа. — Что ты любишь на завтрак? — Вафли, — отвечает Кит. — Посыпанные сахарной пудрой. — Я запомню, — объявляет незнакомец и пересаживается верхом. На его лице отражается блаженство, будто именно колени Кита он всю жизнь и искал. — Господи. Ты такой мускулистый. — Я… занимаюсь бегом, — прокашливается Кит. Почему он вообще должен вести светскую беседу со стриптизёром? Разве суть не в том, чтобы помахать членом у тебя перед лицом, а потом забрать свои двести баксов и уйти к следующему везунчику, оставив тебя наедине со стояком и свеженькими фантазиями для утренней дрочки? — Потрясающе. — Стриптизёр оглаживает его бёдра, беззастенчиво щупает живот и трётся лицом о плечо. Кит стискивает обивку дивана, чтобы случайно его не потрогать. Трогать стриптизёров запрещено, это прописано в правилах клуба. Ну, и вообще. Он же на работе. — А посмотреть можно? — Вообще-то, ты должен раздеваться, — сухо напоминает Кит. — А. Да. — Стриптизёр откидывается назад и решительно расстёгивает джинсы. Снова никаких танцев. — Но ты даже не спросишь, кто я? — Кто ты? — послушно спрашивает Кит, глядя, как он теребит ярко-жёлтую резинку трусов. — Я — супергерой под прикрытием, — доверительно сообщает стриптизёр, ёрзая у Кита на коленях. Обивку дивана приходится сжать крепче. — Наши агенты сообщили мне, что ты нуждаешься в помощи. Теперь я здесь. Он разводит руками. — Вот как. — Кит переводит взгляд ему на лицо. Стриптизёр отвечает очередной сияющей улыбкой, деморализуя Кита ещё сильнее. Намного сильнее, чем любой голый парень в этом клубе. — И в какой же я нуждаюсь помощи? — Тебе нужны вафли, — сообщает стриптизёр. — Завтра утром. Раньше, чем Кит успевает подумать, что это самый странный приватный танец, какой ему доводилось видеть, стриптизёр поднимается с его колен и у него перед лицом начинает стягивать джинсы. Как загипнотизированный, Кит уставляется на трусы с бананами. У некоторых бананов крылышки. — Боже, я бы сел тебе на лицо, — мурлычет стриптизёр и, прикрыв глаза, опирается на его плечи. Кит сглатывает. Он бы не отказался. Покачивая бёдрами, стриптизёр закусывает губу. Выглядит сексуально. Он весь выглядит неожиданно сексуально, хотя обычно Кит равнодушен к стриптизу как к чему-то сексуальному. Ему интереснее смотреть на танец, а не трогать, но сегодня… Он бы потрогал этого парня абсолютно везде, доведись им встретиться при других обстоятельствах. Стриптизёр медленно прижимается животом к его лицу и плавно соскальзывает обратно на колени. Кит случайно задевает губами твёрдый сосок и тонкую цепочку на шее, и жар окатывает его с головы до ног. Если бы он знал, что приватные танцы бывают такими горячими. — Укуси меня, — шепчет стриптизёр, обвивая его шею обеими руками. — Я весь горю. Кит снова сглатывает. Это вообще законно? Обшивка дивана грозит треснуть у него под пальцами. — Мэтт! — выкрикивают у него прямо над ухом, и Кит вскидывает голову. Невысокая девушка в коротком зелёном платье хватает стриптизёра за плечи и сдёргивает с колен Кита. — Ты опять! — Я уже взрослый, я раздеваюсь, где хочу! — возмущённо восклицает стриптизёр и рывком спускает джинсы до щиколоток. Вжимаясь в диван, Кит пялится на его задницу. Что случилось? Он ведь ещё не закончил… Но на всякий случай нащупывает в кармане бумажник. — Это стрип-клуб! Здесь не ты должен раздеваться! — напускается на него девушка. — Надень штаны, нас сейчас выгонят! Секьюрити появляется рядом бесшумно и неумолимо, как злой дух. — Добрый вечер, — басит он, опуская руку стриптизёру на плечо. То есть, не стриптизёру. Или… кем бы этот парень ни был, у него проблемы. — Пожалуйста, покиньте клуб. Кит поднимается и деликатно трогает секьюрити за локоть. — Извините, — говорит он, — это какая-то ошибка. — Правила клуба запрещают гостям находиться в клубе без брюк, — вежливо напоминает секьюрити, обернувшись к нему с профессиональным сожалением на лице. Он выше Кита на полторы головы и шире как минимум вдвое, но Кит не выпускает его локоть. Может быть, удастся уладить конфликт. — Надень штаны! — рявкает девушка и, повернувшись к секьюрити, хмурится так грозно, что Киту делается не по себе. — Мой брат перепил. — Покиньте клуб, — повторяет секьюрити. Между ним и девушкой стремительно сгущается напряжение, настолько насыщенное, будто его вот-вот прорежут молнии. — Мэтт, — рычит девушка. — Надень штаны! — Я раздеваюсь, где хочу, — злорадно повторяет её брат и сдёргивает трусы с бананами. Брови Кита медленно ползут вверх, и Кит совершенно не в состоянии на них повлиять. Секьюрити поворачивается к Мэтту, но девушка заслоняет его собой. — Не смейте его трогать, я сама, — с нажимом обещает она. Кит бы струсил от её тона, но секьюрити всего лишь делает свою работу. Его лапищи тянутся к девушке — каждая размером с её голову, — и Кит не выдерживает. Он вклинивается между ними и прикрывает девушку собой так же, как она прикрывает своего брата, всё ещё светящего задницей на весь зал. — Мы сами покинем клуб, — говорит Кит, вкладывая во взгляд всю решимость, какая у него только есть. — Не прикасайтесь к ним. Второй секьюрити появляется рядом так же бесшумно и так же неумолимо. Он на голову выше первого. Кит проигрывает бой ещё до его начала.***
— Ты Мэтт, — говорит Кит. — Нас вчера выгнали из стрип-клуба. — Правда? — Даже если Мэтт участвует в мировом заговоре и заслан к Киту зловещими спецслужбами, удивляется он очень натурально. — За что? — Ты снял трусы. — Эти? — Почему-то Мэтт указывает наверх. Кит задирает голову. Трусы с бананами висят на люстре над кроватью. — Я, похоже, был в ударе, — смеётся Мэтт, и смех у него такой же солнечный, как улыбка, которая вчера зацепила Кита за живое. Он рассыпается вокруг сотней мелодично звенящих бубенчиков, и Киту кажется, что в спальне стало светлее. — Я напился? — Пожалуй, — сдержанно соглашается Кит. — И ты всё равно привёз меня к себе? — Мэтт опирается на его плечо, наклоняется ближе. — Думал, мы перепихнёмся, пока я в стельку? Напряжённые нотки в его шутливом тоне отдают угрозой, и это сексуальнее, чем вчерашний танец. — Думал, — Кит аккуратно убирает его руку, — мы это сделаем, когда ты протрезвеешь. Если ты захочешь. — Кто ты? Супергерой под прикрытием? — Угроза из голоса исчезает, зато рука возвращается на плечо. Теперь Кит не возражает. — Не претендую на твоё вчерашнее амплуа. Претендую только на это. — Кит берёт одну вафлю, откусывает — и только усилием воли заставляет себя проглотить. Выглядят отлично, но Кит не припомнит, когда пробовал что-нибудь настолько же пресное, твёрдое и отдающее гарью. — Удивляюсь, что ты запомнил. — Я спрашивал, что ты ешь на завтрак? — Мэтт отламывает от другой вафли. Кит затаивает дыхание, ожидая, съест он или выплюнет. — Ну я и придурок. Я же всё равно не умею готовить ничего, кроме вафель. — Спасибо, — говорит Кит. — В смысле, я тронут, что ты старался меня порадовать. Мэтт складывает брови домиком и растроганно улыбается. — К чёрту вафли. — Так и не попробовав свой кусочек, он возвращает его на тарелку, а тарелку убирает на столик у кровати. — Ты всё ещё хочешь заняться сексом? — Конечно, хочу, — прокашливается Кит, невежливо радуясь избавлению от несъедобного завтрака. Он ждёт неловкой паузы или разговора об обязательствах, но Мэтт скользит рукой по его плечу к шее, обнимает и прижимается губами к его губам. И сразу отшатывается. — Боже, — морщится он, — я, что, вместо муки крахмала насыпал?! Как ты вообще это съел?! Рассмеявшись, Кит притягивает его обратно, обнимает за талию. Мэтт с тихим стоном выгибается навстречу и в одно плавное движение седлает его колени. Кит вспоминает кое-что ещё.***
Исходя из новой информации, горячего парня зовут Мэтт, и никакой он не стриптизёр. Висеть у Кита на плечах ему это не мешает. — С меня хватит! — в ярости приговаривает его сестра, ежесекундно тыкая пальцем в ползущую по карте машинку, как будто это может поторопить водителя такси. — Я, вообще-то, твоя младшая сестра! Это ты должен снимать меня с колен незнакомых парней, а не наоборот! — Если ты сядешь на такие колени, — воркует Мэтт и приобнимает Кита за зад, — ни слова не скажу, крошка. — Не называй меня крошкой! — рявкает она и ныряет на заднее сиденье подъехавшей машины. — Решай свои проблемы сам, тебе уже двадцать четыре! Раньше, чем Кит успеет перехватить Мэтта поудобнее и усадить с ней рядом, дверца захлопывается, и такси отъезжает. Кит провожает его растерянным взглядом. — Наконец мы одни! — Мэтт поворачивает его к себе и прилипает к его губам в страстном поцелуе. Он всё ещё горячий, а Кит всё ещё готов поцеловать и вылизать его везде, где он только позволит, но, положа руку на сердце, он слишком пьян, чтобы считать его симпатию искренней. Кит снимает рубашку и укутывает его голые плечи. — Послушай, — пытается он, — я могу отвезти тебя домой. — Надеюсь, к тебе, — шепчет Мэтт, притираясь к нему всем телом. Как назло, сейчас каждое его движение — развязное, плавное, невыносимо соблазнительное, будто он внезапно научился танцевать, — и, скорее всего, он ни черта не вспомнит наутро. — Ко мне, — говорит Кит и, одной рукой крепко прижав Мэтта к себе, второй достаёт телефон. Убер находит ближайшую машину меньше чем за полминуты, и ещё две минуты она медленно двигается к клубу. Как сестра Мэтта только что, Кит каждую секунду обновляет карту и, стиснув зубы, старается не обращать внимания на то, как Мэтт жарко целует его в шею и впивается ногтями в поясницу. Когда перед ним наконец распахивается задняя дверца такси, в воображении Кита звучат райские арфы, хотя в мыслях он успел нагрешить достаточно, чтобы прописаться в самом глубоком адском котле. — Ты мне нравишься, — томно сообщает Мэтт, пока Кит запихивает его в салон. — Так вкусно пахнешь… что за одеколон?.. Он прижимает к лицу воротник рубашки, прикрывает глаза, глубоко вдыхая, и у Кита сводит в паху. — Вы едете? — спрашивает усталый водитель. Кит торопливо ныряет на сиденье. Мэтт в ту же секунду закидывает ноги ему на колени и доверчиво опускает голову на плечо. — Хочу узнать, какой ты на вкус, — шепчет он, щекоча дыханием под челюстью. Кит впивается в мягкий вельвет сиденья и молится, чтобы выдержал — и вельвет, и он сам. — Скажи, что мы не уснём до утра… Он размашисто проводит языком от ворота футболки до уха, прикусывает мочку, и Кит морально готовится к тому, что у него от возбуждения брызнут искры из глаз. — Скажи, что не выпустишь меня из объятий, пока я не начну умолять… — Мэтт недовольно повышает голос, соревнуясь с гулом мотора, и Кит видит, как у водителя вздувается желвак на виске. — Скажи, что будешь меня трахать, пока я не сорву голос… До скрипа сжав зубы, Кит смотрит, как за лобовым стеклом мелькают дорожные указатели. Единственное, что он хочет сказать: «гони быстрее». Что бы он ни любил о себе воображать, его выдержка не безгранична. Такси тормозит у дома, когда самообладание Кита висит на последнем волоске. — Швырни меня в постель! — торжественно провозглашает Мэтт, пока Кит взваливает его на плечо. — Сделай это как дикий лев! — Львы делают это десять секунд, — усмехается Кит и, сунув водителю на чай и получив в обмен сочувственный взгляд, заходит в подъезд. Весь путь до квартиры Мэтт влюблённо тискает его ягодицы и, похоже, остаётся вполне доволен новым положением в пространстве. В прихожей Кит бережно ставит его на ноги. — Кроватка! — восклицает Мэтт и сию секунду скидывает рубашку Кита, кроссовки и джинсы и рыбкой прыгает на мягкий матрас. — Как мягко… С блаженством на лице он переворачивается на спину, раскидывает руки, улыбается от уха до уха — и засыпает. Ещё несколько минут Кит гипнотизирует бананчики на его трусах, а потом идёт на кухню ставить чайник. Следующий час он проводит на балконе с кружкой кофе и двумя пачками сигарет. Ночь холодная, но даже то, что он в одних пижамных штанах, не помогает остудить голову. Шёпот Мэтта снова и снова вкрадывается в его беспокойные мысли, цепляет то, что Кит был не готов кому-нибудь показывать; чёрт знает, как незнакомому пьяному парню удалось то, что было не под силу даже тем, кого Кит когда-то считал близкими. Замёрзнув достаточно, чтобы думать о тёплом одеяле с большим вожделением, чем о сексе, Кит возвращается в спальню. Он готов спать на полу, если потребуется, но, к счастью, Мэтт дрыхнет с краю, укутавшись до самых глаз, и такое соседство Киту пережить по силам. Кит снимает штаны, достаёт ещё одно одеяло и ложится на другой край постели со страхом, что не сможет уснуть, но усталость и перепад температуры вырубают его почти мгновенно.***
Мэтт скользит губами вверх по его груди, прикусывает кожу под челюстью, цепляет нижними зубами подбородок, проводит языком по губам, и Кит втягивает его в новый поцелуй — ещё жарче и мокрее, чем предыдущий. Пора признать, вчерашний приват был ужасен — но теперь, когда Мэтт, голый и разрумянившийся от возбуждения, торопливо двигает бёдрами, насаживаясь на член Кита, каждое его движение выглядит необъяснимо грациозным. Или Киту так кажется. Впрочем, Кит здесь не для того, чтобы претендовать на объективность. Придерживая Мэтта под поясницу, он наконец делает то, о чём мечтал со вчерашнего вечера, — подминает его под себя и вбивается в него до упора. — Скажи, что не выпустишь меня из объятий, — Мэтт срывается на хриплый стон, такой измождённый, будто ему жизненно необходимо, чтобы Кит затрахал его до обморока. — Скажи, что мы не уснём до утра… — Но сейчас утро, — говорит Кит, замерев на середине движения. Мэтт пришпоривает его пяткой под зад и недовольно щурится. — До следующего. — …хорошо, — кивает Кит и закрывает ему рот поцелуем. — Постой, — Мэтт отстраняет его, но пятку не убирает, — ты согласился? — Конечно. — Кит пожимает плечами. — Почему я должен отказываться? — Я искал тебя всю жизнь, — растроганно сообщает Мэтт и пришпоривает его второй пяткой. — Клянусь, обычно я готовлю приличные вафли. — Мне понравились и эти, — улыбается Кит, и, хотя за окном пасмурно, ответная улыбка Мэтта наполняет солнечным светом его самого.***
— Я соврал, — сконфуженно признаётся Мэтт на следующее утро. На нём трусы с бананами и пижамная футболка Кита, едва прикрывающая живот, и на него невозможно злиться, даже если бы Киту вдруг захотелось. — Я думал, в этот раз получится. — Он тяжело вздыхает, вертя в руках лопатку. Вафельница за его спиной исходит удушливым дымом. — Обещаю, я научусь. — Я же сказал, — Кит решительно берёт с тарелки обугленный кусок теста и откусывает сразу половину. Невероятно, но внутри вафля всё ещё наполовину жидкая, — мне нравятся вафли… средней прожарки. — Пожалуй, эти с кровью, — глубокомысленно отзывается Мэтт и стирает с его губы капельку теста. — В жидком виде мои вафли значительно лучше, — добавляет он, облизав палец. — Следующим утром можно попробовать ещё раз, — предлагает Кит. Больше всего ему не хочется думать о том моменте, когда Мэтт уйдёт и, может быть, даже не оставит ему свои контакты. — Если хочешь. — Буду пробовать, пока не получится. — Мэтт вынимает обкусанную вафлю из его руки и снова садится ему на колени. Кит с облегчением обнимает его и прижимается губами к его плечу. — Ты ведь оставишь мне свои контакты? — Да, — говорит Кит. — Конечно, да. Он даже не помнит, куда закинул телефон, когда приехал домой вечером пятницы; прямо сейчас то, что Мэтт целует его в макушку, намного важнее всех пропущенных звонков.***
— Сто тридцать два пропущенных! — слышит Кит даже с другого конца комнаты. Мэтт виновато морщится, держа мобильник в вытянутой руке. — Да ты никогда телефон из рук не выпускаешь! Я думала, тебя похитили! — Только моё сердце, — хмыкает Мэтт. Буря в трубке утихает так резко, что Киту делается не по себе. Он переступает с ноги на ногу и прокашливается, чтобы чем-то заполнить тишину. — В смысле? — переспрашивает сестра Мэтта, и от сгущающегося напряжения в её голосе у Кита встают дыбом волоски на затылке. — Кто? — Ну, тот парень из клуба, — теперь прокашливается Мэтт. И, краснея, добавляет: — Кит. Я сейчас у него. — Он, что, супергерой, столько тебя терпеть?.. — бормочет сестра Мэтта явно в сторону. — Хорошо, раз ты в порядке, больше не отвлекаю. Тишина повисает снова. Приткнувшись на край кровати рядом с Китом, Мэтт потерянно вздыхает. — Я думал, что не очень-то влюбчивый, — говорит он, вертя в руках телефон. — Я тоже, — ровно соглашается Кит, — так думал. — Я, честно, научусь, — Мэтт приваливается плечом к его плечу, улыбается краешком зацелованных губ, и у Кита предательски щемит в груди, — у тебя по утрам должны быть лучшие вафли. — Да к дьяволу эти вафли, — выдыхает Кит, — по утрам у меня должен быть ты. Мэтт счастливо смеётся в поцелуй, и света у Кита внутри достаточно, чтобы сделать солнечным каждое их будущее утро.8-10.12.2020