Ветры в травах звенят и ещё далеко до рассвета

Вельф всегда чувствовал в себе эту древнюю жажду собственной крови. Она взывала в венах, гудела колоколом, билась в голове морским приливом, умоляла, сладко пела в ушах, проснувшись через поколения. Вельф не хотел его слушать - слишком горько было это, поддаться зову, погрузиться в пение металла, почувствовать его дрожь и пение жизни в своих руках – а потом чувствовать опустошение и полную горечь, видя, как его детище распадается серебристой пылью. Он не мог объяснить горечь его потери, но магические клинки пели так сладко и радостно, так громко, что хотелось просто стоять и слушать. Обычное оружие тоже пело – тихо, почти неслышно, но Вельф чувствовал его дыхание, его жизнь. И он не понимал – неужели остальные кузнецы, его отец, его дед, не чувствовали то, что все оружие живое, если выковано с любовью в сердце и жаром в руках. Благословенная сталь, тяжелая и черная или светлая и серебристая, ластилась к рукам любимым ребенком. А магические мечи… Самые яркие, самые громкие, самые жгучие и живые обречены были погибать и ничуть не боялись смерти. Но Вельф не хотел ковать клинки так, как от него требовала семья. В их руках не было огня, в их сердцах – жажды создавать. Их ум занимали деньги и власть – и они не понимали, что если бы взялись за работу по-настоящему, то все бы вернулось само сабой. Если бы они перестали за этим гнаться. Магическое оружие – это шанс на спасение. Оно сладко вспыхнет, сгорая, и поможет тебе ценой своей жизни, догорев дотла – но армия Ракии жаждала их как средство для завоевания. Они хотели тысячи послушных клинков, что будут меняться, как перчатки. Никогда не останавливаясь, с подобными клинками армия могла сокрушить города и страны, высушить моря, перекроить землю. Но Вельф не мог себе представить, что когда-либо посмеет создать подобное, обреченное оружие. Но на него давили, его заставляли и вдалбливали мысли о величии – и в итоге одна мысль о том, чтобы когда либо отдать магический клинок в чужие руки заставляла юного кузнеца содрогаться от гнева и тоски. Поэтому он сбежал – сначала он забрал одну из лошадей отца, затем, когда отъехал на достаточное расстояние, отпустил старушку Матафлер домой. Так его не хватятся так скоро, подумав, что он вновь в своем приступе юношеской гордыни ускакал проветриться и сам вернется, когда поймет, что Матафлер опять по забывчивости ушла обратно в теплое стойло. Сам же Вельф отправился дальше, перебиваясь случайными заработками и иногда подсаживаясь к случайным фермерам, едущим в сторону благословенного Орарио. Его горло было полно песка и дорожной пыли, но сердце стучало и пело. Кажется, его судьба совсем близко – он чувствовал ее дыхание за правым плечом. Кровь снова взвыла в жилах, призывая ковать, но тогда Вельф не слушал ее, откинувшись назад, подставив лицо солнцу и теплому ведру и ощущая что-то совсем новое внутри себя. Мимо него прошла женщина – ее рыжие, цвета медного золота волосы взметнулись следом за ее движениями, волной разбиваясь теплым ветром. Ее движения не принадлежали юной трепетной деве – ее походка выдавала в ней человека рабочего, того, который не терпит праздности и лени. Красота и грация не соблазнительницы, но кузнеца. Вельф посмотрел на ее силуэт, обнятый солнечными лучами, и невольно подумал, что это и есть богиня. Потом он поймет, что не ошибся. *** Но даже в этом городе все было по-прежнему. Как только люди слышали про его мастерство и магический дар, выкладывали перед ним мешки с деньгами, требуя себе особое оружие. Вельф, по горло сытый подобным обращения, рычал на всех этих богатых идиотов, вышвыривал их из своей кузницы и кричал, что не будет этого делать. Товарищи по гильдии тоже не отставали – насмешки летели со всех сторон, будто бы сам Вельф был только приложением к крови семьи Кроццо. Вельф сжимал зубы до скрипа, бросался в Подземелье в одиночку, а затем ковал, ковал и ковал, вкладывая всего себя. Но фамилию не скроешь и торговцы лишь вздыхали, неохотно принимая у него обычное оружие. «Если будет что-то стоящее, может, продастся получше» Вельф не понимал их – он вкладывал всего себя в свою работу. Доспехи, что он делал, пели внутри силой и уверенностью. Вельф никогда не останавливался просто на хорошем доспехе – он вносил в него красоту. Как рыжие волосы на ветру, как солнечный свет – красота была важной частью. Порой Вельф не мог смотреть на грубо сбитые доспехи авантюристов, лишенные гармонии и красоты – они не пели, даже не стонали. Это была мертвая работа, просто ради того, чтобы скорее отдать ее. Деньги конечно нужны были – но Вельф все еще не мог пересилить себя и вручить свое магическое оружие в чужие руки, где оно станет просто очередным инструментом. Так что он перестал делать магическое оружие, даже не смотря на то, как жалобно кричала в его ушах магическая кровь, оставшаяся без бути для творчества. Вельф иногда ловил себя на мысли о том, чтобы плюнуть и дать себе волю, но, вспоминая чужие жадные лица, покрывался мурашками от отвращения и отшвыривал молоток от себя подальше. Нет. Никогда. Он не раб своей крови. Все же это лучше, чем чувствовать, что делаешь что-то неправильное. Новость о новичке, что добрался до второго уровня всего за полтора месяца, разнеслась по Орарио лесным пожаром жарким летом – даже Вельф, который не показывал носа из кузницы последние несколько дней. Белл Кранел, Обгоняющий Тень, Скадуфакс – такой странный титул, но ему подходит. Никогда Вельф еще не слышал, чтобы до второго уровня добирались так быстро – на это кладут некоторые всю жизнь, неспособные прыгнуть выше головы. А теперь… Даже как то неловко. Будто у всех в этом городе недостаточно желания, раз какой-то малютка из крошечной Семьи обогнал их всех. Вельф раздумывает об этом еще немного, но качает головой. Некогда об этом раздумывать – он изготовил еще несколько прекрасных, звонкоголосых клинков и доспех, легкий, как шаги лесного оленя. Пора отнести их этому несносному торговцу и попытаться втолковать ему, чтобы хоть изредка ставил работы Вельфа на свет. Торговец, разумеется, отказывается. Не слишком хорошо продается, видите ли - явно ему кто-то приплачивает, чтобы работы их он выставлял вперед. Ведь если авантюрист заметит их работу, оценит и полюбит – контракт, считай, уже в кармане. А что ему, Вельфу, делать? Лишних монет у него нет и никогда не было, а уповать на совесть торговца не приходится. Так что Вельф старается вытребовать своим драгоценным творениям хоть миг в свете, когда торговец срочно отвлекается, пытаясь убраться от Вельфа подальше. Тихие шаги шуршат, приближаясь. - А где я могу найти доспехи от Вельфа Кроццо? Вельф хочет смеется – эти слова звенят для него музыкой, а удивленное выражение лица торговца искупает все те часы, когда они спорили насчет места оружия на витрине. Вельф переводит свой взгляд на незнакомца, острым наметанным взглядом оглядывая его – тонкий, но быстрый, легкая броня на нем будет смотреться как раз, волосы серебрятся как мифрил, глаза как раскаленные угли в горне. Вельф толкает к нему коробку с доспехами и улыбается шире, глядя, как загораются глаза восхищенным огнем. Мальчишка уже влюблен в эти доспехи – и, судя по тихому мурлыканью металла, доспех готов отвечать ему взаимностью. - Они прекрасны, - юный авантюрист поднимает наруч и осторожно проводит по нему рукой. Вельф видит, как под осторожными касаниями незнакомца радуется его создание, становясь только ярче и светлее. Похоже, удача, наконец, улыбнулась и ему – что бы там на говорили остальные, - Но разве вам не жалко? Они не ваши? - Они мои. Я кузнец. Вельф Кроццо, к вашим услугам, - Вельф больше не может сдерживаться и улыбается так широко, насколько может – слишком уж радуется его сердце, когда он видит своих детей в нужных руках. Кузнец протягивает вперед руку для рукопожатия – в его широкую ладонь, покрытую следами старых ожогов и мозолями, скользнули тонкие светлые пальцы. - Белл Кранелл. Приятно познакомится. Кажется, будто сейчас судьба Вельфа решила повернуться к нему светлой стороной – сам Скадуфакс, рекордсмен среди авантюристов, был в восторге от его брони. Так и контракт не за горами – и возможно, даже высказать свое странное желание. Чтобы получить Ковку, Вельфу нужен был второй Уровень, а в одиночестве он не мог спускаться на средние Этажи – попроситься в группу из его Семьи было просто невозможно, он бы сошел с ума от насмешек. Так что Вельф видел перед собой шанс, и собирался им воспользоваться. - Такая прекрасная работа, - Белл благоговейно осматривал доспехи, проводя по краям и оценивая тончайшие узоры. Вельф любуется этим зрелищем – он никогда не видел, чтобы к его работе было такое внимание. - Так ты тот самый рекордсмен, Обгоняющий Тень? – Вельф делает на этом акцент, видя, как другие кузнецы ходят рядом. Заполучить знаменитого клиента – это словно получить билет в новую жизнь, так что за тихим и спокойным Беллом сейчас ведется охота, даже если он этого не видит. Авантюрист лишь кивает, касаясь пальцами клейма на обратной стороне – в этот раз Вельф выбил над своим именем скачущего оленя. У него уже был кролик, лиса и даже волк, - Даже не представлял, что мои доспехи придутся по вкусу какой-либо знаменитости. - Эти доспехи спасли мне жизнь, Господин Кроццо, - Белл, наконец, отрывается от разглядывания нагрудника и улыбается. Он выглядит очень мягким, на поясе у него сумка, доверху наполненная травами. Он не выглядит как тот, кто поднял свой уровень так быстро – он скорее похож на кого-то из поддержки. И это восхищает Вельфа – быть таким сильным и мягким одновременно может позволить себе не каждый. - Я рад, если это так. Они для этого и предназначаются. И, пожалуйста, просто Вельф. Хоть ты и младше меня, не могу слышать, как кто-то меня величает господином. Сразу чувствую себя древним стариком, - кузнецы вокруг них все еще кружаться, будто бы собираясь сразу предложить свои услуги в тот момент, когда Белл откажется. Вельф, неожиданно испуганный такой перспективой, выпаливает, почти не думая, - Так вот, хочешь заключить со мной контракт? Это принесет пользу нам обоим. Вельф ждет отказа – слишком быстро предложил, слишком жадно спросил. Белл откладывает доспехи в сторону, заботливо накрывает тканью от солнца и смотрит Вельфу в глаза. Внезапно он чувствует, что его тревога уходит – и Белл ему улыбается. - Это честь для меня, Вельф, - «Скадуфакс» протягивает руку, и Вельф крепко хватается за протянутую ладонь, издавая радостный крик. Кузнецы поблизости ворчат и отворачиваются, спеша по своим делам, а Белл смеется, хоть и его щеки заливает мягкий румянец. - Я не ожидал, что вы так обрадуетесь, Вельф. Но я тоже рад. - И еще одно, - Вельф приосанивается, кладя руку на ящик с доспехами. Он надеется, что его просьба не пройдет мимо чужих ушей и сердца. - Пожалуйста, прими меня в свою боевую группу. Сердце Вельфа было готово взорваться – он был на Средних Этажах! Через столько лет безуспешных попыток и осточертевшей зачистки верхних этажей он, наконец, спустился ниже. Его верный меч тихо гудел в такт радостного возбуждения своего хозяина – Вельф погладил рукоять, делясь своим счастьем. За ним, шурша бледной травой подземелья, скользили его спутники – Беллу очень шла его новая броня, а их маленькая помощница Лили как то странно смотрела на него, словно сомневаясь в нем. - Лили, поможешь, Вельфу, так ведь? – Белл улыбается и двигается чуть дальше, будто бы вставая в нужную позицию. Его мягкие движения внушают Вельфу уверенность – и тут же Вельф слышит, даже чувствует всей кожей, звон. Белл вынимает из самодельных ножен клинок – он живой, жишит и очень, очень злится на что-то. Вельф никогда в своей жизни не встречал подобного оружия и его тянет прикоснуться. «Потом», - Решает он и покрепче берется за рукоять меча. Затем следует бой – и внезапно Вельф замечает, что они отлично работают друг с другом. Там, где он не успевает, отводя клинок для замаха, появляется Белл, отводя внимание на себя. Там, где их начинают зажимать, острые болты из арбалета Лили заставляют монстров двигаться в другую сторону. Там, где Белл проходит на острие атаки, Вельф выставляет широкое лезвие своего меча, закрывая его словно щитом. Такой легкости и слаженности Вельф не ожидал от них, только что собранной группы, но он рад этому. - Это все заслуга Лили. Она удивительна в поддержке, - Белл вкладывает клинок в ножны и склоняется над какой-то травой, Лили что-то насвистывает, вырезая магические камни из убитых монстров, а сам Вельф застывает на мгновение, прислушиваясь к тому, как гармонично звучит само Подземелье. Вельф понимает, что его новый знакомый обязательно будет интересоваться его фамилией – Кроццо, как проклятье. Поэтому он ждет, когда Белл задаст волнующий его вопрос, даже приводит его в свою кузницу – оставленное там оружие приветливо поет тихими голосами. Вельф печально поглаживает эфес ближайшего к нему оружия и обещает безмолвно, что когда-нибудь найдет им все хозяев. Белл входит в кузницу так, словно входит в храм – Вельф чувствует его волнение и восторг. Он все еще ждет вопроса про магическое оружие, но сам первый не начинает, ждет, пока Белл налюбуется на его работы. Юный авантюрист касается каждого клинка – Вельф едва улыбается, слыша, как они начинают петь для него – проходит к двуручнику и легко прижимается к нему щекой, чувствуя холод стали. - Он размером с меня, - Белл тихо смеется и Вельф смеется вместе с ним. - Этого несложно добиться. Ты достаточно короткий, - Вельф наслаждается ситуацией и не замечает, как сам говорит про свое умение, кровь и решения. Белл – хороший слушатель, он не перебивает, и Вельф чувствует к нему непонятную нежность, как к младшему брату. - Ну, раз уж мы здесь, давай посмотрим, что мы можем здесь сегодня сделать. Вельф берет рог минотавра и готовится начать работать, как вновь слышит звон. Кинжал, живой и очень сердитый, дрожит едва заметно в своих кожаных ножнах, уже потрепанных и мягких. - А как начет ножен для него? – Белл следит за взглядом Вельфа, и кладет ладонь на рукоять, тихо вздыхая. - Было бы неплохо. Я все время боюсь, что ремешок порвется. Но он очень… своеобразный. Вельф понимает – и исследует его, не касаясь. В руках Белла кинжал спокоен, хоть и недоволен присутствием другого человека – Вельф снимает мерки и раздумывает над тем, как сделать все правильно. - Я сделаю ножны… Но, думаю, чтобы все сработало, мне нужно что-то от тебя, чтобы он был спокоен, - Вельф все еще раздумает, когда Белл одним движением срезает прядь собственных волос и протягивает ему. - Так будет хорошо? - Думаю, да, - Вельф берет с его ладони свернувшиеся в колечко волосы и улыбается. На свете они все больше отливают мифрилом, - Определенно сработает. Они работают до поздней ночи, и Белл засыпает за столом – он все же младше Вельфа, ему тяжко в жаре и духоте кузницы. Вельф смотрит на красноватый кинжал, что вышел из-под его молота и улыбается. Хорошая работа. Ножны выходят сами собой – серебристо-серые, легкие и прочные. Прядь белых волос вплетается в металл так, словно и должна была всегда там быть, и Вельф улыбается своей работе. Он склоняется над столом, выбивая тонкие узоры, и сам не замечает, как по тонкому ободу из под его руки бегут тонконогие лошади. Белл тихо дышит во сне – Вельф накрывает его своим пальто. Пусть поспит еще немного, его странный новый друг.