Переломный момент

      — Кхм… Кхм… — отвлекло её от решения домашней работы, покашливание одновременно с тем, как она упала на спину. Этим кем-то с больным горлом оказался её отец.       — О, что-то случилось? — без какого-либо стеснений потянувшись, поинтересовалась она. Думая о том, что с тех самых пор, как она вспомнила прошлую жизнь их отношения с новым-старым родственником стали куда страннее, чем были. Она забила на так называемую влюбленность, решив, что ей просто показалось и продолжила жить собственной жизнью.       Как-то незаметно даже для самой себя они перешли от сухих отношений, где чувства выказывались вот так в прямо в лоб редко и по особым случаям к тому, чтобы без зазрения совести шутить, общаться на разные темы на равных и достаточно часто забивать на всякие приличия. Конечно, было это только при условии, что они были одни. При посторонних их отношения по-прежнему оставались на отметке «идеальный отец» и «не менее идеальная дочь».       — Это твое? — показывая блокнот в толстом переплете поинтересовался Фонг.       — Кха… Кха… — теперь это была уже её очередь откашливаться, ведь она-то думала, что уничтожила все доказательства этой «противоестественной» привязанности. А нет, как оказалось кое-что, осталось. И как на зло это кое-что сейчас держал в руках её опекун.       — Пожалуйста, только не говори, что ты это читал. — попытавшись сделать голос, как можно более драматичным, чтобы свести все в шутку, говорит она.       — Читал… — отведя глаза и кажется даже смутившись, ответил Аркобалено урагана.       — Вау! Надо же и как впечатления? — стараясь не гореть со стыда на месте поинтересовалась, начиная нести какую-то околёсицу. — Только учти, что все что тут написано было сделано как шутка!       — Шутка? — явно выбитый из колеи, а потому даже не сопротивляющийся тому, когда у него забрали книжечку, что в то же мгновение сгорела в небесном пламени, переспросил Фонг.       — Ну, да. Понимаешь. Я как-то вспомнила о празднике. Первое апреля называется, а в это время мои одноклассницы обсуждали между собой какую-то любовную историю, вот мне и пришло в голову так пошутить.       — А имя? — все ещё не в понимании, спросил китаец.       — Я случайно иероглифы перепутала. Хотела написать Фен, а получилось твое имя, а когда обнаружила этот маленький косяк мне стало лень начинать сначала, поэтому я продолжила заполнять так, как есть.       — И над кем же ты так хотела пошутить? — с ощутимо дернувшимся глазом, поинтересовался Фонг.       — Понимаешь, когда я закончила, то внезапно поняла, что мне не над кем в общем-то шутить, а потому забросила тетрадку в дальний ящик. Кто же знал, что ты на неё наткнешься. — делая самый раскаивающийся вид, какой только можно. Она надеялась, что он поверит ей. Иначе было слишком обидно, если бы из-за этого их хорошие отношения пошли к екаю под хвост.       — А зачем блокнот-то сожгла? — прищурился мужчина.       — Поняла какую глупость чуть не совершила, а потому решила избавиться от улик. Как говориться: «Нет тела, нет дела.»       — Не шути так больше. — потерев переносицу, сказал её отец.       — Хорошо. — про себя вздыхая и уже мысленно танцуя лампаду, благодаря всех мыслимых и не мыслимых богов за то, что он поверил такой наглой лжи. — А и не волнуйся ты так. Если нужно потешить собственное эго, обращайся. Обязательно сочиню целую хвалебную оду в честь того, какой ты у меня замечательный. — не удерживается она от язвительного под кола.       — Пожалуй, обойдусь. — миролюбиво отказывается китаец. — Мне хватило одного раза. Второго я, увы, вряд ли переживу.       — Ты у нас конечно не таракан, но живучий хоть куда. — отмахивается уже достаточно расслабившаяся брюнетка.