"Подарок"

      Утро в этот день выдалось поистине необыкновенным: было несколько причин, почему оно отличалось от остальных дней. Во-первых, впервые за долгое время глава Ордена Юньмэн Цзян позволил себе поспать дольше, чем обычно. Гора проблем и задач, которые приходилось решать в последние дни сделала свое дело — Цзян Ваньинь весьма устал от всего и решил позволить себе проснуться чуть попозже. А во-вторых, пробуждение сегодня было весьма и весьма необычным: в постели он оказался не один и это сильно сбивало его с толку.       «Странно, я вроде бы засыпал один. Интересно, очень интересно, однако, — такая мысль закралась в разум Цзян Чена. — Откуда он здесь взялся?». Его взору предстала следующая картина: рядом с ним, словно маленький котёнок, лежал, свернувшись калачиком, Цзинь Лин. «Боги, десять лет, а ведёт себя сродни младенцу, — потирая переносицу подумал дядя мальчика. — И когда успел-то сюда просочиться?» Он окинул взглядом мальчишку: растрепанные волосы, мягкие и румяные щечки, маленькие ручки и ножки. Ну право слово — золотой ребенок. А-Лин иногда вздрагивал, судя по всему от того, что лежал на одеяле, а не как положено.       Цзян Чен просидел спокойно, думая о своём, около получаса, стараясь не шевелиться, чтобы не нарушить сладкий сон ребенка. И даже накинул на того свою половину одеяла, чтобы мальчику было теплее. Мужчина размышлял о предстоящих задачах, с которыми было необходимо разобраться в этот день и не торопился покидать постель. Он решил, что до обеда необходимо заняться вопросами воспитания этого маленького «преступника», пробравшегося в его постель, а уж потом он примется за вопросы ордена.       Теплое утреннее солнышко начало нежно теплыми лучами прикасаться к лицу А-Лина, тот дернулся и на нос ему упала прядь его собственных волос. Мальчик поморщился — ему было щекотно. Цзян Чен заметил это и поспешил, как можно аккуратнее, убрать локон, чтобы тот не разбудил ребенка. Но, к сожалению, это не помогло. Цзинь Лин, по-детски мило, «прокряхтел» и тихонько открыл глаза.       Мальчик протер глаза кулачком и резко осознал, где он находится, когда увидел слегка озадаченное лицо своего дяди.       — Ну что, пташка, выспался? — Цзян Чен пытался смягчить интонацию своего голоса, хотя у него это плохо получилось. Вопрос прозвучал практически в привычной, для окружающих, манере.       Цзинь Лин, полностью приняв картину случившегося, резко попытался вскочить и дать дёру с постели, но дядя успел его словить.       — Куда это ты собрался?       — Н-никуда, — промямлил А-Лин и по его коже пробежал мороз, который заставил его тело сжаться от страха, — С-саньду Шеншоу, отпустите меня, я н-ничего не сделал.       Цзян Чен ослабил хватку, поняв, что мальчик сейчас от ужаса готов сквозь землю провалиться. " О боги, неужели я такое чудовище, что он так меня боится?» — глава Цзян задал сам себе этот вопрос. Он занес руку над головой А-Лина и, заметив как тот весь сжался, погладил его по голове.       — Приводи себя в порядок и иди завтракать, после обеда тебя ждет тренировка.       — Да! — осознав, что никакой опасности впереди нет, Цзинь Лин ответил очень бодро и, вскочив с постели, побежал причесываться и одеваться.       Убегая из комнаты, мальчик совсем не обратил внимания, как по-доброму тепло усмехнулся его дядюшка от всего произошедшего. Цзян Чен поднялся и поспешил привести себя в порядок. Он прошёл мимо окна и посмотрел на спокойно плывущие по небу облака.       — Вот бы этот день прошёл спокойно и безмятежно.       Ах, если бы оно так и было. Но никто и никогда не знает, что нам готовят грядущие часы. Да и детство не было бы детством если бы не состояло из маленьких шалостей и бесконечного веселья, даже не смотря на то, что у тебя такой суровый дядя.       После плотного и сытного завтрака, Цзян Чен сказал А-Лину направляться на тренировочную площадку и предупредил, что сегодня самостоятельно им займется. Дядя рассказал тому, какой «фронт» работы над своим телом и духом им предстоит в этот день. Мальчик бодро кивнул и, словно резкий порыв ветра, унесся, как будто тут его и не было.       — Что за неугомонное дитя, — фыркнул себе Цзян Ваньинь и, раздав слугам указания на ближайшее время, отправился в след за племянником.       Несколько часов глава Ордена Юньмэн Цзян провел усиленную тренировку с мальчиком, а так же «зачитал» весьма скучную, по мнению ребенка, лекцию о том, как важно совершенствовать тело и дух и идти по светлому пути заклинателей.       — Я надеюсь, ты все понял, — решил сделать небольшой акцент в своих речах Цзян Чен, когда заметил, что лицо А-Лина стало выражать вселенскую скуку и тоску от долгих «нравоучений», — а теперь…       Повисла недолгая пауза, которая тут же заставила Цзинь Лина обратить все свое внимание на дядю.       — Да, Саньду Шеншоу? — мальчик был в предвкушении дальнейших речей своего родственника.       — Вижу ты совсем устал, а я хотел предложить тебе уделить часок, чтобы пойти и поохотиться вместе на фазанов. Но как посмотрю, вид у тебя совсем измученный, поэтому, думается мне, из этой затеи ничего не выйдет, — Цзян Чен сделал удрученный вид и расстроено покачал головой, показывая как ему обидно, что дорогой племянник так «сильно» вымотался.       — Я в полном порядке! — Цзинь Лин встрепенулся, как будто и не было этих тяжелых тренировок, — сейчас только лук возьму и мы пойдём, ладно?        — Хорошо, только поторопись, — мальчик получил ответ в манере доступной только главе ордена.        — Да!       Минуя территорию резиденции и Юньпина, Цзян Чен и Цзинь Лин вышли на равнины, прилегающие к Пристани Лотоса. Легкий ветерок поздней весны игриво колыхал высокие травы: этот вид напоминал волны, которые можно было увидеть на озере. Они прошли еще дальше, чтобы уйти от суетливого и шумно города и остаться в тишине этих мест, чтобы ничто и никто не отвлекал их от охоты.        Пара минут ходьбы, как вдруг Цзинь Лин встрепенулся и, пытаясь схватить за рукав идущего сзади Цзян Ваньиня, начал суетиться.       — Дядя, смотри-смотри, там фазан! Вон он! — мальчик начал указывать на северо-запад. И правда, на расстоянии всего каких-то пятнадцати-двадцати шагов перед ними спокойно стояла птица, которая по всей видимости не успела их еще заметить.       — Тише, — еле слышно прошипел Цзян Чен и, положа руку на плечо мальчишки, заставил того присесть немного к земле, — не ори так, иначе спугнешь. Дай ему теперь осмотреться и увидеть, что рядом никого нет, чтобы он притупил бдительность. Понял?       — Угумс, — А-Лин кивнул головой и стал наблюдать за добычей.       А ведь дядя оказался прав: осмотревшись птица поняла, что ей ничего не угрожает и снова продолжила искать в земле червячков и букашек. «Интересно, а откуда он так много знает?» — мальчик внимательно посмотрел на своего дядю, а потом снова стал наблюдать за добычей.       — Готовь лук, — тихо прошептал А-Лину Цзян Чен.       — Угу, — мальчик кивнул головой, достал лук и стрелу и начал натягивать тетиву.       — Встань прямо. Опусти локоть чуть ниже и хорошенько прицелься, — глава ордена, встав позади мальчика, помог принять ему нужную и удобную позицию, — Одну ногу выстави чуть вперед. Как только поймешь, что уже пора, выдыхай и отпускай тетиву. Понял?       — Мгм.       Цзинь Лин сделал все, как велел ему дядя. Глубокий вдох-выдох и выстрел. Стрела полетела молниеносно и с легким свистом. Фазан повернул голову в сторону звука и… убежал.       — Черт! — вскрикнул мальчик, — Промазал!        — Никто и не ждал, что ты попадешь с первого раза, — Цзян Чен ухмыльнулся и потрепал ребенка по волосам, — Пошли дальше.       Но то ли, звезды сегодня решили принять неудачное расположение, то ли добыча совсем не хотела считаться с юным дарованием, но, к величайшему горю А-Лина, ни одной птицы ему так и не удалось подстрелить. Поэтому, когда они возвращались назад в резиденцию, Цзян Чен, идя сзади, наблюдал картину, как мальчишка раздосадованно пинает камушки.       — У меня сейчас дела, поэтому до ужина ты совершенно свободен, — как бы безразлично и в никуда бросил он племяннику, — только без происшествий сегодня, договорились?       — Да! — оживленно отозвался А-Лин.       Цзян Чен направился в резиденцию, а Цзинь Лин залетел, подобно удару молнии, на тренировочную площадку, оставил там лук и стрелы, и мигом ускакал в неизвестном направлении. Практически до самого ужина его не было ни видно ни слышно в пределах всей территории резиденции. Да и Цзян Чен был занят насущными вопросами и потому не сразу обратил внимание на то, что мальчика давно не было в поле его зрения. А ведь ему, как взрослому, все-таки не стоило терять бдительности.       Наверное, Жулань не был бы собой, если бы тихо и мирно проводил свои будни за тренировками или изучением трактатов, но, увы, это было просто невозможно. Найти себе приключений — это первостепенная задача любого десятилетнего мальчишки. Вот и сегодня, никто не знал, какая муха укусила А-Лина: то ли результат неудачной охоты на фазанов так на него повлиял, то ли явно не плохое утро, то ли дикое желание «почудить». Но то, что он сделал, поразило Цзян Чена так, что он даже и не знал как ему поступить…       — Глава Цзян, тут такое дело…       — Что-то случилось? -Цзян Чен поднял голову и обратил внимание на слугу, который мялся на входе в главный зал. Он так устал за этот день, а чтение важных бумаг в конец его добило. Поэтому этот маленький перерыв был сейчас сродни глотку свежего воздуха.       Из-за слуги высунулся Цзинь Лин: грязный и мокрый, как мышь, и… с охапкой лотосов в руках.       — И что это такое?! — грозно рыкнул Цзян Ваньинь и посмотрел на мальчишку.       — Он был на полях с лотосами и, когда рвал цветы, его поймал хозяин того места…       — Я спрашивал не у тебя! — после этих слов господин одарил сердитым взглядом своего слугу и тот замолчал, — Оставь нас! А ты! Я жду объяснений!       По спине у А-Лина пробежали мурашки: такие противные и жуткие. Он так надеялся, что дядя забудет про его существование и спустит ему эту шалость с рук. Но не тут то было — Цзян Чен будто всверливал мальчишку в пол.       — Ну и чего же ты молчишь?! Язык проглотил? Ты хоть понимаешь какой ущерб нанес хозяину того поля?! Отвечай!       Ущерб-то по сути был совсем не значительным, но сам факт того, что Цзинь Лин не спросив ни у кого разрешения решил нарвать «цветочков» да еще и попался на этом, приводили Цзян Чена в бешенство. Он и сам, когда был юнцом, вместе Вэй Усянем частенько пробирался на поля с лотосами и практически никогда их никто не ловил. Но А-Лин умудрился быть замеченным. Естественно тебя поймают с поличным, когда ты полез рвать цветки средь бела дня!       — Но я думал, что ты хозяин этих мест!       — Ты еще и голос на меня повышать вздумал?! Кто давал тебе на это хоть какое-то право?!       — Никто, — еле тихо произнес А-Лин и отвел взгляд в другую сторону. Он уже начал продумывать пути к отступлению, потому что начал ясно ощущать, что начинает пахнуть жареным и если, дядя взбеситься еще сильнее, то ему явно не избежать наказания ферулой или, еще чего хуже, он может получить Цзыдянем.       — Я — глава Ордена Юньмэн Цзян, но не хозяин того места, где ты умудрился напроказничать. И все бы ничего, но кто надоумил тебя рвать эти чертовы лотосы средь бела дня?! Да еще и грязный как помойный крысеныш!       Помойной крысой А-Лина еще никто не называл, даже дядя так никогда к нему не обращался. Как по щелчку пальцев, у мальчика моментально наполнились слезами глаза. Ему очень тяжело было сдержаться, чтобы не разрыдаться от обиды. Тем более, когда старший не знал причины, почему тот решил это сделать. И Цзян Чен эти предательские слезы заметил тут же.       — Объясни-ка мне, зачем же ты нарвал этих лотосов да еще и так много?! — глава ордена постарался смягчить тон. Он не хотел заканчивать этот день на плохой ноте, но и спуску этому мальчишке давать было нельзя: А-Лин должен знать, что за любой проступок ему придется нести наказание.       — Тебе, — еле слышно и дрожащим голосом произнес Жулань.       — Что?! — на лице Цзян Чена было ничем не поддельное удивление, — Это в честь чего же такая щедрость?       — Ты не прогнал меня утром, тренировался сегодня со мной, а еще вместе со мной ходил на охоту, — он начал понемногу всхлипывать и слезы побежали по его щекам, — И даже разрешил мне пойти погулять… Вот я и…       Дрожь в голосе всё больше и больше нарастала и, в конце концов, мальчик начал плакать, не пытаясь сдерживаться. Краем влажного и грязного рукава он попытался вытереть слезы, но только размазал их по всему лицу, от чего стал еще нелепее и все больше походил на «помойного крысеныша». Цзян Чен встал и подошел к ребенку. Наклонившись к тому, он вытер слези и взял из рук те самые лотосы, из-за которых был сейчас весь сыр бор. А цветы-то были поистине прекрасны: они благоухали сладким ароматом.       — Ты же понимаешь, что наказать тебя мне все равно придется? — Цзян Чен закончил убирать слезы с лица Жуланя, — Кому-то все равно придется отвечать за твои проказы.       — Мгм, — мальчик перестал плакать, но, как не пытался, успокоить дыхание так и не смог. Он уже был готов к тому, что ему сейчас достанется ферулой. Поэтому решил стойко выстоять, как настоящий мужчина.       — Сегодня ты останешься без ужина… А теперь иди в свои покои и подумай хорошенько над своим поведением, — с этими словами, глубоко вздохнув, в охапку с букетом ароматных лотосов, Цзян Чен вышел из главного зала.       По дороге он встретил того самого слугу, который привел А-Лина, и велел ему рассчитаться с хозяином поля, которому мальчик нанес ущерб.       — Ах да, — глава ордена обратился к мужчине, — передай кому-нибудь, чтобы срочно принесли сосуд с водой в мои покои.       — Слушаюсь, мой господин, — слуга поспешил выполнить все поручения.       К тому времени, как Цзян Чен подошёл к своим покоям, его догнала прислуга, которая впопыхах выполнила его просьбу. Девушка прошла с ним внутрь комнаты, поставила на стол сосуд и поспешила удалиться. Мужчина поставил цветы в воду и отправился ужинать…       После трапезы, Цзян Чен провел ещё несколько часов за работой: жизнь главы Ордена ЮньМэн была не такой сладкой, какой её может представить себе мальчик десяти лет. Ближе к полуночи мужчина закончил все дела и уже готовился ко сну, как вдруг в двери его покоев кто-то постучал.       — Войдите, — Цзян Чен поднял голову.        В дверях показалась сонная мордашка Жуланя с одеялом в охапку. Вид у него был очень уставший и помятый: по нему сразу можно было понять, что ребенок сильно вымотался и день у него был явно насыщенный.       — Дядя, можно я сегодня снова посплю с тобой?