Luna Reginae

      Солнце клонилось на запад, уступая место ночному холоду и пронзительному сиянию звезд. В городе третий день было неспокойно. Почти год назад Абелард — правитель Немарона и всех северных земель погиб, оставив свою жену — леди Мэримэ, носящую его ребенка под сердцем, править огромной страной. Теперь же и королева отошла в мир иной. По столице ходили слухи, что дело не обошлось без сестры королевы. Ла Рейн молча сидела в тронном зале. Внешне спокойная, внутри она была напряжена словно тетива. Она ждала вот уже два часа. Наконец двери отворились. По лицу камердинера Рей все поняла. — Когда? — тихо прошептала Ла Рейн, ее руки судорожно сжали подол платья, а по лицу разлилась восковая бледность. Шард опустил голову, его сердце сжалось от одного вида несчастной женщины: — Пять минут назад, — голос прозвучал тихо и сдавленно. Судорожно выдохнув, Рей подняла на мужчину огромные синие, как морская пучина, глаза, в которых стояли слезы: — Девочка жива? — Слава Вирадесдис, да, — произнес камердинер. — Что прикажете, миледи? Женщина была готова к этому вопросу. Всю ночь ее мучила бессонница, но все же она приняла решение. Ла Рейн знала, что когда-нибудь пожалеет о выборе, который сделала, но выхода у нее не было. Уже у двери Шард, слегка замявшись, обернулся и в упор посмотрел на Рейн: — Вы уверены? Ваше решение может повлиять на многие события в будущем. — Думаешь, я не знаю этого? Любое мое решение принесет мне только несчастья, но это самое разумное, — с горечью произнесла Рей. Дверь захлопнулась, отрезав ее от внешнего мира. Женщина тяжело опустилась на трон. Тяжесть поселилась в груди, там, где когда-то жила любовь. Этого ли она хотела? Пожалуй, да. Счастлива ли она? Горькая усмешка тронула ее губы — вот уж нет. Почему же она, Ла Рейн из Дома Олвин, дочь посла эльфов Аэрлиана, использующая любые средства для достижения целей, получив желаемое, чувствует себя побежденной, разбитой, растоптанной. Одинокая слеза скатилась по безупречной, цвета слоновой кости, щеке. Резким движением руки Рей стерла эту сиюминутную слабость, порывисто поднялась, пересекла длинный парадный зал и вышла на балкон. На площади собралась толпа, молчаливой стеной взирающая на эльфийку. Ее народ никогда не любили в королевстве, слишком сильны воспоминания о последней войне людей и эльфов, унесшей жизни тысяч жителей Немарона. Выдохнув, Ла Рейн подошла к краю балкона, сердце громко стучало, кровь пульсировала в висках, но внешне она выглядела абсолютно спокойно. Наступила могильная тишина, пропитанная холодной ненавистью. А она стояла, высокая, стройная, темноволосая, словно статуя, высеченная рукой божественного художника, такая же холодная и гордая снаружи. Никто не видел, как побелели костяшки пальцев на руках, вцепившихся в перила балкона. Обведя взглядом своих синих глаз толпу, она произнесла: — Народ Немарона, волею богов, наша правительница Мэримэ и ее новорождённая дочь отправились в лучший мир, дабы присоединиться к своим предкам в небесных чертогах. По сему, как не прискорбно, но регентом до совершеннолетия нашего принца буду я. Ни единого звука не произнесли люди на площади, их взгляды прожигали женщину насквозь. Она знала, что о ней думают — эльфийская шлюха, любовница короля, убийца. Их ненависть была почти осязаемой, давя на грудь и не давая вздохнуть. Наконец, толпа пришла в движение, опустившись на колени, они склонили головы, но не в знак почтения, понимала Рей, а в знак памяти умершей правительнице и ее дочери. Эльфийка развернулась и на негнущихся ногах медленно прошла обратно в зал. К удивлению Рейн, там ее дожидался взволнованный стражник. Регентша приблизилась к войну, внутри все сжалось от нехорошего предчувствия: — Что произошло? — Ваше Высочество, Шард передает вам срочное послание. С этими словами юноша передал ей свиток. Развернув его и прочитав первые строчки, Рейн побледнела. Кивком она отослала стражника из зала, как только дверь за ним закрылась, женщина опустилась на ступеньки и перечитала послание еще раз. — Нет, быть этого не может, — прошептала женщина, холодные когти паники медленно сжимали горло. Скомкав свиток, Рейн бросила его в камин, во все стороны разлетелись искры, едва не подпалив подол ее платья. Первой мыслью было послать погоню, но потом она решила, что это даже к лучшему. Дверь тихонько приоткрылась, и в зал вошел мальчик лет пяти. Эльфийка улыбнулась и поманила сына рукой. Раво был ее точной маленькой копией, за исключением темных, карих глаз. Мальчик робко приблизился, Рейн протянула руки, и он, упав в ее объятья, разрыдался. Женщина сидела, покачивая ребенка и нашептывая ему ласковые слова. Раво отстранился и поднял на мать заплаканное лицо: — Почему тетя умерла? Ответь, она ведь была очень хорошая, — голос его дрожал от горя и обиды. — Она была очень хорошая, и поэтому боги забрали ее к себе, поверь, ей там лучше, — женщина говорила, но сама не верила своим словам. Ей хотелось       упасть на пол и разрыдаться, и чтобы кто-то большой, сильный и родной был рядом, ободряя ее. Мальчик утер глаза рукавом и спросил: — Там всем будет лучше? Женщина вздохнула и крепко зажмурилась, она не должна позволить себе быть слабой, только не сейчас, она нужна сыну. Медленно выдохнув, Рейн взяла лицо Раво в ладони и твердо посмотрела ему в глаза: — Да, и пообещай мне, что, когда наступит мой час войти в небесные врата, ты не будешь плакать, ведь ты мужчина и будущий король. — Обещаю, — твердо произнес Раво. — Я горжусь тобой, а теперь иди, — женщина еще раз обняла сына и подтолкнула к двери. — Ну же, иди. Ребенок кивнул и выбежал из зала. Ла Рейн с минуту постояла молча. Мысли крутились в голове с бешеной скоростью, выбирая решения и просматривая варианты развития событий, которые, увы, складывались не в ее пользу. — Дарселле! — выругалась эльфийка. — За что мне это! Быстрым шагом Рейн пересекла зал, ее платье развевалось словно крылья за ее спиной, то, что она собиралась сделать, было очень неразумно, это могло разрушить ее жизнь, но по-другому она поступить не могла. Женщина вошла в неприметную, низкую дверь. Перед ней стояло огромное зеркало. Постояв в задумчивости несколько минут, королева-регент решительно вскинула голову. — Что ж, пусть будет так. Алберн! — громко произнесла она. Зеркало окутало резкое, серебристое сияние, оно резало глаза, и Рейн поспешно заслонилась рукой. Прошло несколько минут, но все было тихо, эльфийка уже было отчаялась, как раздался хриплый голос: — Давно меня никто так не называл, Ла Рейн. Я — Гвахард, или ты настолько рада смерти своей сестры, что забыла, какое имя мне дали? — голос звучал зло и насмешливо. Щеки эльфийки покрыл румянец гнева. — Не смей так разговаривать со мной, отверженный! Не тебе меня осуждать, и ты знаешь, я любила свою сестру и не желала ей смерти! А ты, если не попридержишь свой язык, лишишься возможности выбраться из своей ямы и вернуть себе доброе имя или, тебе и так не плохо? — женщина постаралась, чтобы голос звучал ровно, но он слегка дрожал от злости и раздражения. На минуту в комнате воцарилась тишина. Потом сдавленный голос произнес: — Что ты хочешь, что бы я сделал? — в словах звучала мука вынужденной покорности. Внимательно выслушав женщину, ее собеседник ответил: — Что ж, не знал, что в тебе осталось милосердие. Я сделаю все, как ты сказала, но не забудь о своем обещании. — Я никогда не забываю о своих обещаниях, — гордо вскинула голову Ла Рейн. — Я тоже не забываю, — в голосе были слышны угрожающие нотки. Эльфийка поежилась, ей не нужны враги, особенно такие. — Ты знаешь, что решение зависело не от меня, — фраза звучала жалко и неубедительно. — Знаю, но мне от этого не легче, — усмехнулся собеседник. — Я выполню свою часть сделки, а ты свою. Зеркало медленно начало гаснуть. Королева-регент некоторое время стояла неподвижно, а потом, грустно улыбнувшись, проследовала в зал, государство ждало ее.