Безжалостность твоей любви

От третьего лица Тёмный автомобиль медленно подъехал к огромному зданию. Прохладный ветер дул прямо в лицо и четверо мужчин, спокойно вышедшие из своей машины, лишь недовольно поморщились от плохой погоды на данном участке местности. - Билл, - один из парней подал голос и обернулся к своему угрюмому товарищу. - Девчонка всё ещё без сознания? Тот лишь слабо кивнул, так и не озвучивая лишних слов. Этого, казалось, было абсолютно достаточно. Время поджимало, а холод, проникшийся вовнутрь каждого находившегося здесь человека, заставлял ещё больше усиливать свою спешку. - Тогда она под твоей ответственностью, - спокойно заявил голубоглазый шатен, который в какой-то миг смог улыбнуться, заметив всю красоту находившегося перед ним помещения. Красивый дом. Именно такой, каким он его и представлял. - Увидимся в центральном зале, - вновь с усмешкой проговорил он, посмотрев в сторону Билла и подбадривающим образом ему кивнув. Настроение было прекрасным и молодой человек, решившись пройти вовнутрь находившегося перед ним здания, уже был полностью в приятном предвкушении предстоящих событий. Он выполнил свою работу достойно и теперь его ждало не мало интересных заданий, которые он, конечно же, выполнит на отлично. - Мистер Томлинсон, - перед входом показалась юная девушка и парень замер, заметив её строгий вид. - Дэвидсон лично просил Вас зайти к нему в кабинет. Заявление, слетевшее с уст милой брюнетки, заставило Луи вздрогнуть и ощутить необъяснимую эйфорию от только что услышанных слов. Подобное развитие событий было неожиданным, но уж явно до жути приятным. Ведь то, что сам Дэвидсон захотел видеть его, является хорошим знаком. Томлинсон не сомневался в этом и, ярко улыбнувшись юной девушке с глубокими карими глазами, он с прекрасным настроением продолжил свой путь. Всё хорошо складывается. Именно так, как он этого и хотел. Тёмное помещение обволакивало своей пугающей притягательностью, от которой в сердце Луи внезапно обнаружилось неприятное волнение. Он зашёл вовнутрь мрачного кабинета и, едва переступая порог, парень тут же замер, стараясь сконцентрироваться и перестать испытывать жуткие чувства. Он ощущал всем телом эту едкую атмосферу. Тёмное помещение, мёртвая тишина и напряжение, наполнившее каждую частицу существующего пространства. - Томлинсон, - глухой голос, от которого у любого человека могло свести мышцы тела. - Проходи. Спокойный приказ, который тут же позволил Луи прийти в себя. Он сделал нервный вздох и шагнул вперёд, ещё больше окутываясь пугающей атмосферой. Парню удалось заметить уверенную стойку хорошо-известного ему мужчины, и Томлинсон мгновенно замер, не решаясь подойти к владельцу данного кабинета ближе необходимого. - Присаживайся, - вновь подал голос хмурый брюнет и Луи не решился ослушаться данного указания. Сердце в груди молодого парня дрогнуло, когда он заметил медленный разворот Дэвидсона и когда чёрные глаза столь хладнокровного человека настойчиво встретились с его собственным пристальным взглядом. Дэвидсон выглядел ещё хуже, чем можно было себе представить. Строгие черты лица, мускулистая фигура, пугающий взгляд и шрам, отсекающий полщеки. Жуткая внешность. И настолько отталкивающая от себя, что даже сам Луи с большим усердием попытался скрыть ощутимого внутри своей души отвращения. - Коньяк? - предложил мрачный мужчина и его слова тут же вызвали на лице Томлинсона облегчённое согласие. Парню было даже страшно издать лишнего звука, и от этого он лишь в спокойном томлении заставлял себя наблюдать, как грубые руки Дэвидсона наливают янтарного цвета жидкость в два стеклянных бокала. Минуты шли медленно и, казалось, прошла целая вечность до тех пор, как владелец этого помещения протянул Луи наполненный алкоголем бокал и вместе с ним опустошил его почти до самого дна. Напиток позволил ощутить приятное расслабление и Томлинсон поспешил удивиться тому, как легче и свободнее он стал чувствовать себя в таком сыром и прохладном месте. - Я многое слышал о тебе ранее, - начал говорить Дэвидсон, вдруг также, как и Луи, присаживаясь на своё мягкое кресло. - Бэртон хвалил тебя и именно поэтому я позволил тебе сыграть такую большую роль в похищении Стефани Стайлс. И как я заметил, ты неплохо справился с поставленной перед собою задачей. Слова мужчины отдавали чрезвычайной чёткостью, отчего Луи смог сильнее кинуться в омут нахлынувшего на него напряжения. Ведь даже не смотря на то, что слова его собеседника были достаточно приятными и положительными, парень всё равно не мог позволить себе этому обрадоваться. Он лишь поднял свой взгляд и с большим трудом попытался удержать его на хладнокровном лице сидячего перед ним человека. - Для меня честь служить Вам, - произнёс Томлинсон хорошо-знакомые для себя слова. Эта фраза казалась ему настолько заученной, что произнеся её, он будто совершенно ничего не почувствовал. Но Дэвидсон среагировал на это эмоциональнее. Он улыбнулся, отчего складки на его хмуром лице разгладились, и взял в руки длинную сигарету, которая столь поспешно оказалась зажатой между его плотными зубами. - Мне известно, что при выполнении своего задания, ты убил какого-то мальчишку, - вновь стал говорить мужчина и его пальцы торопливо зажгли нужную сигарету. Прошло пару секунд и Дэвидсон уже полными лёгкими вдыхал приятный для себя аромат. - Не хочешь рассказать мне об этом подробнее? Сердце Луи пропустило очередной удар. Руки на коленях сжались в кулаки и он замер, пытаясь придумать удачное решение с правильным уничтожением своего необъяснимого волнения. Он знал, что от Дэвидсона можно было ожидать всего и, даже пытаясь настроить себя только на лучшее развитие разговора, Луи всё равно не мог избавить свою душу от плохого предчувствия. Слишком сложно говорить с таким чёрствым мужчиной. Сидеть совсем близко от него и чувствовать, как каждое его слово является чуть ли не самым серьёзным распоряжением его дальнейшей судьбы. - Этой девчонке Стефани, — начал говорить Томлинсон и его голос, такой весь твёрдый, приглушённый, стал уже более менее отдавать жизнерадостными интонациями, - ей удалось сбежать из той ловушки, что мы ей подстроили. К счастью, я вовремя заметил её пропажу и поспешил за ней, отчего мы все оказались на прохладной улице. И в то время, как я обнаружил местоположение Стефани, к ней на помощь успел один из её друзей. Я не стал медлить. Убрал этого паренька почти сразу, во избежание лишних проблем. На этом объяснения Томлинсона подошли к концу и он, закончив своей недолгий рассказ, нервно облокотился на спинку, совершенно не различия каких-либо эмоций на лице непроницаемого Дэвидсона. Тот молчал. Раздумывал и между этим делал очередные затяжки, вдыхая сигаретный дым ещё больше в свои лёгкие. - И там больше никого не было? - резкий вопрос с губ мрачного мужчины. - Никого, кроме этого мальчишки, которого ты убил? Луи замер, удивляясь столь неожиданному вопросу. Казалось, этот Дэвидсон знал абсолютно всё. Даже больше, чем Томлинсон знал о самом себе. Он беспрерывно смотрел на этого мужчину несколько минут и только спустя достаточный промежуток времени, парню удалось выдохнуть и заставить себя в очередной раз ответить на заданный ему вопрос. - Нет, - его сердце содрогнулось. - Там больше никого не было. Это была ложь. Томлинсон плотно сжал губы, надеясь скрыть своё вранье всем возможным способом и его мысли опять вернулись к прошедшему дню. Убийство Лиама Пейна. Отчаяние, убитой горем Стефани Стайлс и шок его личного врага — Гарри. События того дня были насыщенными, жуткими и от этих воспоминаний к горлу Томлинсона подкатила неприятная тошнота. Оставалось только надеяться, что Дэвидсон поверит ему, ведь желания информировать этого человека про существование «брата» похищенной им девушки, у Луи совершенно не было. - Прекрасно, - наконец, мужчина улыбнулся вновь, и этот жест мгновенным действием улучшил всю напряжённую атмосферу в этой комнате. Стало уютнее, спокойнее и легче. Луи тут же попытался вздохнуть и отвлечь себя от всех плохих рассуждений. - Я вижу ты человек, который не боится убивать лишний раз, - вдруг Дэвидсон продолжил, и эти слова тут же насторожили только что успокоившегося Луи. - Даже не буду скрывать, насколько мне нравится в тебе данное качество. Очередная похвала со стороны столь жуткого человека ввела парня в небольшое недоумение, но уже после удачного восприятия таких неожиданных слов, Луи окончательно понял, как сильно ему везло в этот день. Ведь это было просто чудесно — знать, что выполнением его задания довольны. - Это моя работа — убивать людей, - спокойно заявил Томлинсон. - Я бы не занимался этим, если бы этого боялся. Его ответ прозвучал уверенно и это, конечно же, не могло не понравиться Дэвидсону. Тот вновь усмехнулся и, затушив находившуюся в своих пальцах сигарету, пронзительным взглядом посмотрел в лицо сидящего перед ним человека. Ему нравился Томлинсон. Именно своим бесстрашием, своей уверенностью и в точном понимании того, что от него просят. Эти качества настолько притягивали, что Дэвидсон не мог отказать себе в удовольствии находиться в обществе такого приятного человека подольше. - Прекрасно, Луи, - с улыбкой на лице произнёс строгий мужчина, впервые позволяя себя назвать голубоглазого шатена по имени. - Я доволен выполнением твоего задания и могу сказать, что такие люди, как ты, мне очень даже нужны. Услышать подобное было прекрасно и Томлинсон замер, с трудом веря в реальность происходящего. Но Дэвидсон не планировал заканчивать на этом свою речь. Сквозь примесь нескольких вздохов, он также уверенно продолжил: - И именно за твои достойные заслуги, я поручаю тебе следить за Стефани Стайлс и выполнять все приказы, касательно этой милой девчонки. Когда мне будет что-то нужно, ты будешь обязан выполнить это незамедлительно, - небольшая пауза. Мерцание глаз и самодовольные слова темноглазого мужчины, от которых тут же стали захлёстывать внутренние эмоции. - А в самом конце... Я позволю тебе сыграть важную роль в её убийстве. Тебе это понятно? Неожиданно в мрачном кабинете повисло молчание и Луи напрягся всем телом, стараясь полностью обдумать все только что услышанные слова. Ему доверяли. Достаточно сильно. И Луи получил в эти мгновения почти всё, чего он так хотел. Ему удалось впечатлить Дэвидсона и теперь тот подпустил его близко именно настолько, насколько это и было нужно Луи. Его ответ мог быть без лишних вариантов. Одно согласие и неописуемая радость от того, как всё складывалось чудесным образом. - Понятно, - чёткий ответ и Луи с удивлением обнаружил, как трудно ему было в столь ответственный миг не проникнуться тем самым чувством, которое люди зовут счастьем. Он никогда не уважал Лиама Пейна — первая мысль, которая застряла в голове Гарри эти утром. Первое признание, благодаря которому чувство вины заставляло ещё сильнее содрогаться в болезненных конвульсиях. Это было так страшно и что самое главное, так невыносимо пытаться смириться с тем, во что даже не хотелось верить. Гарри знал, что такое смерть близкого человека. Он сталкивался с этим раньше и уже знал, что стоило ожидать и в каких кошмарных ощущениях придётся находиться. Но Стайлс не учёл одного. В этот раз всё было в сотни раз больнее. В этот раз он был окончательно сломлен и в его души не осталось почти ни единой капли, которая могла бы давать ему силы продолжать жить дальше. Он почти уничтожен. Изнутри. Перед глазами опять пронеслись ужасные воспоминания и лицо Гарри зажмурилось в попытках стереть эти участки памяти. Нет. Он не может больше. Этот кошмар просто обязан уже прекратиться. Парень сжал руки и сделал отчаянных вздох, с удивлением обнаружив, как ему стало трудно дышать. Его поглощает жуткое чувство вины, то понимание, что на месте Лиама мог быть он. Что вместо этого ни в чём невиновного человека мог пострадать сам Гарри, уже давно являясь мёртвым. Но он не пострадал. Он остался целым и невридимым и теперь Гарри приходится изо всех сил находить в себе возможность бороться. Находить в себе возможность жить и пытаться верить, что всё не настолько плохо, каким кажется. Эта боль. Этот кошмар поглощал изнутри. Ты смотришь перед собой и ничего не видишь. Только пелену шока, жестокости и отчаяния. Везде громкие крики, жгучий плач и душераздирающие слёзы. А ты сам медленно погибаешь в этой бездне беспощадного ужаса. Не знаешь, что делать и не знаешь, как поступить. Лиам Пейн мёртв, Гарри. Из-за тебя. Из-за твоей неспособности быть осторожным, из-за твоего позволения этому парню влезть туда, куда не стоило. Твоя вина. Твоя ошибка. Твоё наказание. Стайлс не удержался и, припав коленями к полу, закричал. Боль, слёзы, страх. Конец бывает жутким и тело не выдерживает. Ты просто чувствуешь адскую боль. И это именно та боль, от которой нет спасения. Это именно та боль, в которой можно задохнуться в беспрекословной вечности. Гарри Стайлс никогда не любил похороны. И в такие дни, как этот, он лишь больше убеждался в неприятной для себя вещи. Убеждался в том, что Лиам Пейн, которого он знал достаточно долгий период, действительно погиб несколько дней назад. Болезненное и жестокое восприятие реальности. Гарри сжал пальцы руки и обернулся, едва решаясь присмотреться к окружающим его людям. Погода пасмурная и священник, стоящий в центре собравшихся гостей, лишь ещё больше придавал сложившейся атмосфере чрезмерного траура. В этой местности, будто всем своим нутром застыл ужас и боль. Та самая, от которой Гарри уже не видел удачного способа скрыться. Делая редкие вздохи, парень отвлёкся от читаемой молитвы и посмотрел налево, где стояли известные парню ранее родители Лиама. Отважные. Единственное слово, которое пришло на ум, стоило Стайлсу только заметить этих двоих несчастных людей. Мать Лиама, известная всем своей яркостью и жизнелюбием, казалось до самой глубины наполненной отчаяньем и ужасным горем. Лицо женщины было до ужаса бледно и взгляд светлых глаз отображал все её внутренние страдания. Она выглядела такой поникшей, такой истерзанной. Это Гарри виноват. Перед этой женщиной, вынужденной присутствовать на похоронах своего единственного сына, Стайлс чувствовал особое чувство вины. Он не смог предотвратить такую несправедливую смерть. Он не смог позволить избежать такого жестокого ужаса, от которого страдало слишком много хороших людей. Гарри вздрогнул. Испуганно дёрнулся, когда заметил, как по щеке печальной женщины потекла одинокая слеза. Мать Лиама плакала, и от этого вида Гарри стало только больнее. Ведь какого это, потерять своего ребёнка? Потерять того, кого растил такое множество лет и кого любил всей душой и всем сердцем? Какого это... терять такую большую частицу себя? Стайлс не мог дать ответы на эти вопросы, но сейчас, наблюдая за жутким горем безнадёжной женщины, он многое смог для себя выяснить. Смог почувствовать, как страдали другие и как от этих страданий рушилось всё прямо на его глазах. Надежды не было, а это уничтожало всё. Абсолютно. В таком кошмаре можно было задохнуться и Гарри полностью проникся столь неприятным осознанием всей трагедии. Лиам мёртв. А Стефани... совсем скоро может настигнуть и своей очереди. Вновь судорога. Тяжёлый вздох. Стайлс не выдержал и посмотрел в другую сторону, туда, где стояла ещё одна отважная представительница женского пола. Одри Джонсон. Такая... невообразимая. Гарри удивился, как не обращал на неё внимание раньше. Вроде такая простая снаружи, но внутри... Внутри у неё был целый мир. Она удивила парня своим поведением. В тот день, когда Одри узнала о смерти Лиама, её реакция была эмоциональнее всех. Это был порыв чувств. Таких сильных и таких страшных, что у Гарри до сих появлялись мурашки по телу от одного воспоминания жуткой реакции этой девушки. Одри просто кричала в тот день. Так сильно и яростно, что, казалось, содрогалась вся земля в её терзаниях и в её боли. Одри не верила. До последнего, пока ей не разрешили собственными глазами посмотреть на холодный труп. И только тогда... только тогда в её сердце резко наступило спокойствие. Пугающая тишина, которая до сих пор не находила своего нужного выхода. Ходили слухи, что Одри не могла разговаривать. Она лишь молчала и смотрела по сторонам, ограничиваясь одними жестами и движениями головы. Девушка поникла и никто из врачей даже не знал, как можно было удачным способом вывести её из столь пугающего эмоционального стресса. Многие пытались поддержать её чем-то положительным, но Одри реагировала на подобные попытки холодно. Она не улыбалась. Только молчала и смотрела в далёкую, никому неизвестную пустоту. Сердце Одри разбилось и теперь не находилось возможности его собрать. Уничтожена. Она просто и навсегда уничтожена. И именно поэтому Гарри с болью опустил взгляд, когда увидел эту её строгую стойку на длительных похоронах. Девушка была одета в чёрное пальто, без косметики, без единого украшения. Она выглядела мрачно и так... Пусто. Ни единой капли слёз на глазах. Равнодушие, молчание, холод. Она смотрела вдаль и отдавалась своим необъяснимым ощущениям. Девушка жила другим человека. Она отдала Лиаму всё своё сердце, а когда он погиб, её сердце ушло вместе с ним. Печальная история любви. В ней нет надежды на счастье и Гарри не знал, что делать. Видеть, как такая юная и такая чувствительная девушка рушится прямо на его глазах, было невыносимо. Но что Гарри мог изменить? Что он мог исправить? Он лишь стоял здесь, под порывами прохладного ветра и смотрел, также как и все, в пугающую пустоту боли, страха и уныния. Также, как и все, страдал. Также, как и все, перестал верить во что бы то ни было. Священник закончил свою речь. Многие стали двигаться вперёд, к тому самому месту, где и находилось покойное тело Лиама. Везде всё наполнилось большим трауром. Такой кошмар. И такой отчаянный пепел безнадёжности. Гарри сделал шаг. А затем почувствовал, как в нём тоже что-то умерло. Частица, которая была для него единственным путём к счастью. - Гарри, ты едешь? - издали послышался голос его родной матери и Стайлс медленно обернулся, встретившись с её пристальным взглядом. Женщина стояла совсем недалеко от него и с ожиданием смотрела в его сторону, уже полностью проникнувшись неприятным нетерпением получения его долгожданного ответа. Гарри успел понять, что большинство людей собирались ехать на поминки, но желания у парня присутствовать на этой церемонии совершенно не было. Ему итак тяжело было находиться так близко с родственниками Лиама и набираться от них негативной энергии, а на поминках всё могло зайти ещё хуже. Но Анна смотрела на него достаточно строго. Женщина спешила получить нужный ей ответ и Стайлс успел догадаться, что его мать не обрадуется, его нежеланию ехать вместе с ней. Нужно было составить компанию. В противном случае, с его стороны это будет выглядеть неуважением к горю семьи погибшего. - Да, - безэмоционально ответил Гарри, тут же уголком глаза заметив стоящую в стороне Одри. - Только подойду через пару минут. Анна не смогла на это что-либо ответить и Стайлс, воспользовавшись удачным моментом, тут же двинулся в сторону, в ту самую, где и находилась молчаливая кареглазая девушка. Одри стояла в стороне. Смотрела на пасмурное небо и, как всегда, витала в пространстве своих болезненных мыслей. - Одри, - Гарри совсем тихо позвал её и мгновенно обрадовался, когда заметил, как быстро она обернулась на его слова. - Ты разве не хочешь поехать со всеми нами? Его вопрос прозвучал с нескрываемой надеждой на то, что Одри, конечно же, будет иметь пребольшое стремление поехать вместе с остальными гостями и перестать выглядеть так отчуждённо от всех остальных. Он надеялся, что заданный им вопрос как-то по-особенному повлияет на эту грустную брюнетку и что её эмоции проявят себя в более резкой силе. Но она так и не издала ни звука. Смотрела на Гарри несколько минут, а затем, опустив свой взгляд медленно вниз, она отрицательно покачала головой. Стайлс расстроился. Было бы глупо отрицать в этот момент его безумное желание остаться вместе с Одри и поддержать её в такие трудные минуты жизни. Она ведь так и не произнесла ни звука за сегодняшний день. А он переживал. Не мог даже позволить себе отойти от расстроенной Одри и дать ей лишнюю возможность остаться одной. Вдруг под воздействием стресса она осуществит что-то неправильное и слишком глупое? Эти мысли не давали абсолютно никакого покоя в его затуманенной расстройствами голове. - Ладно, - тихо произнёс Гарри, делая шаг назад. - Тогда увидимся уже завтра. Слова были преисполнены нужной надеждой и парень с положительным настроением поспешил в сторону своей матери. Хочется, чтобы стало легче. Чтобы этот груз, душивший его изнутри, хотя бы немного снял свой тяжёлый вес. Уже начало восьмого вечера. На столе много напитков, остатков аппетитной еды. Настроение такое разбитое, чувства такие болезненные. Гарри осмотрелся по сторонам и заметил, что взрослые спокойно разговаривали между собой, а мать Лиама в очередной раз заливалась слезами. Горе. От которого не скрыться и не убежать. От которого не найти спасения. Стайлс вновь облокотился на спинку своего стула и наполнил свою душу различными грустными мыслями, вплоть до воспоминаний о том, как он проводил свои нынешние дни. Он удивлялся, как успел так быстро разочароваться в жизни и перестать верить во всё хорошее, что либо существующее в ней. Может, это был очередной урок для него? Но что, если справиться с подобным опытом в своей жизни парень уже совсем никак не мог? Голова раскалывалась и сквозь примесь прерывистых вздохов, он попытался расслабиться и хоть на пару секунд забыться. Но не вышло. Кто-то прошёл совсем рядом и, присмотревшись, Гарри заметил приближающуюся к нему Кейтлин. Он не разговаривал с этой девушкой на протяжении всего дня, но сейчас не мог проигнорировать её присутствие. Она также была расстроена и убита горем. Она также, как и все, не знала, как с подобной болью можно было жить дальше. - Привет, - она едва улыбнулась и Гарри замер, заметив печальный блеск в глазах голубоглазой блондинки. Она присела на соседний стул и её лицо, как и раньше, стало отдавать приятными чертами, от вида которого на парня нахлынуло большое количество воспоминаний. Стайлс знал, что поступил с этой девушкой по своей мере жестоко, но также он и не сомневался в том, что Кейт совершенно не сердится на него. Они давно опустили всё плохое. Они давно перестали мучить себя старыми ссорами и обидами. - Привет, - парень глухо поздоровался в ответ и отвернулся. Было тяжело смотреть этой девушке в глаза. Её близкое присутствие наводило много лишних мыслей и Гарри было достаточно трудно контролировать подобные потоки своих размышлений. Ему всего-лишь хочется расслабления. Нужного. Приятного. Спокойного. Но Кейтлин ничего и не просила. Она сидела рядом, в уютном молчании и такая атмосфера оказалась нужной для них двоих. Просто быть рядом и вспомнить о том, что ты во всём этом глубоком кошмаре не один. С тобой есть ещё кто-то и с этими людьми не так страшно идти на дно. Присматриваясь к бледной внешности Кейтлин, Гарри стал прокручивать в голове различные воспоминания и удивился, как Стефани могла дружить с такой девушкой, совершенно отличающейся от неё самой. Ведь даже Стайлсу было легко увидеть между ними различия. Кейт молчаливая, спокойная, моментами даже умеющая закрывать на многое глаза. А Стеф же с безумным характером и с умением удивлять с каждым днём. При воспоминании об этой девушке, сердце парня плотно сжалось и он почувствовал, как тяжело было совладать с такими ощущениями. Это душит. И заставляет ненавидеть самого себя в сотни раз сильнее за то, что он так и не смог её спасти. - Гарри? - внезапно Кейтлин позвала его по имени и парень тут же напрягся, уделяя сидящую рядом блондинку своим вниманием. - Всё в порядке? Казалось, Кейт искренне волновалась за него и Гарри успокоился, уже полностью забывая обо всех своих лишних мыслях. Нужно расслабиться. Нужно прийти в себя. Он промолчал и лишь кивнул, надеясь, что такого ответа для взволнованной блондинки окажется достаточно. Сам же Гарри опять проникся в различные мысли и вдруг вспомнил ещё одну девушку, о которой, признаться честно, он почти и забыл. Чёрт... - А где Одри, Кейт? - мгновенно спросил парень, испытывая внутри пребольшое волнение за ту самую девушку, которую он оставил на кладбище этим утром. Воспоминания об Одри заполнили всю голову Гарри и он машинально стал размышлять, не случилось ли с ней ничего плохого, да и вообще как она справляется со всеми теми жуткими чувствами внутри своей души. Он хотел тут же найти её. Поговорить, поддержать. Потому что кому, как ни Стайлсу, было известно о том, как важна в такие моменты поддержка и понимание со стороны других людей? - Не знаю... - честно ответила Кейтлин, удивлённо смотря на Гарри. - Дома, наверное. - Дома? - парень переспросил тут же и почти сразу привстал, уже полностью приготовившись поехать к дому Одри и поговорить с ней. Но Кейт нахмурилась и следом встала, наверное, совершенно не понимая мотивов его поступков. Странное поведение у Стайлса. Решает всё в последнюю очередь и находится под чётким воздействием своих эмоций. - Да, скорее всего она там, - сказала девушка уже более спокойным тоном. Её глаза отдавали удивлением, а выражение лица продолжало искажать нахлынувшее напряжение. - Но знаешь, учитывая все обстоятельства... Она может быть в парке, возле того высокого моста. Заявление Кейтлин показалась слишком удивительным. Теперь Гарри лишь наполнился одним едким переживанием. Искренним, сильным, настоящим. Он сжал свои руки и сделал шаг вперёд, с непониманием присматриваясь к своей собеседнице. Ведь какого чёрта Одри могла забыть на том мосту? - Они с Лиамом там часто гуляли, - вдруг пояснила Кейт. Голос девушки грустный, глаза наполнились слезами от прошлых воспоминаний. - И насколько я знаю, у них именно там было первое свидание. Это оказалось весомым объяснением многих возможных событий. Гарри медленно вздохнул и посмотрел вдаль. Чёрт, как же ему страшно думать о чувствах этой хрупкой девушки Одри. Потерять такого близкого человека... И так сильно любить его при этом. Что-то подсказывало в сердце молодого парня, что такую потерю Одри вряд ли проживёт без эмоционального срыва. Что-то должно было случиться. Сердце Стайлса подсказывало ему это, наполняя всё его тело до самых кончиков плохим предчувствием. Тем самым предчувствием, которое и руководило им в эти самые минуты. - Хорошо, - Гарри невольно улыбнулся, надеясь немного успокоить перепуганную Кейтлин и придать ей положительного настроения. - Я найду её и поговорю с ней. И надеясь, что такого объяснения для всего остального было достаточно, парень поспешно вышел из душного зала. На прохладный воздух. На улицу и в сторону нужной встречи с девушкой, которая, как ему казалось, нуждалась в искренней поддержке. Гарри просто переживал. Он просто не мог позволить, чтобы случилось ещё что-то. Чтобы что-то плохое опять испортило не только его жизнь, но и жизнь близких ему людей. Очень прошу вас включить эту песню и поставить ее на повтор! Она имеет большое значение! (Саточка, спасибо тебе, что скинула такую прекрасную мелодию, ты чудо!) Chillin Beatz – hidden feelings Эта ночь казалась ей вечной. Она едва дышала, едва успевала двигаться вперёд, не останавливаясь и не оглядываясь назад. Ей нужно туда — в пустоту, которая является её единственным лечением. Которая является всем, что позволяет ей продолжать дышать. Одри бежала на встречу смерти. Бег быстрый, дыхание прерывистое. Взгляд устремлён вдаль. Она бежит — и кажется, что весь мир стекает под её ногами. Она спешит к месту, предназначенному только ей — и чувствует, как становится близка к своей мечте. Она хочет быть снова с ним. Увидеть счастливый блеск его глаз. Почувствовать его губы, которые до сих пор ощущаются на её теле. Она вновь плачет и эти слёзы стекают медленными дорожками по её замёрзшим щекам. Одри боится. Она чувствует, как её жизнь должна вот-вот подойти к концу. Но стоит ли девушке останавливаться? Пытаться избежать того, отчего она никогда не скроется и не убежит? Сердце Одри вздрагивает. Она вновь делает поспешный шаг и замирает, когда перед глазами появляются знакомые очертания моста. Это то самое место, где она всегда была самой счастливой. Это то самое место, где Лиам Пейн полностью завладел её сердцем. Она улыбается, когда её шаги оказываются всё более поспешными и когда совсем скоро она оказывается у своей цели. Вот. Каменная перегородка, безумная высота — и воспоминания. Лиам. Её единственный верный друг, который подарил ей всё, в чём она когда-либо нуждалась. - Я люблю тебя, - её шепот. В пустоту. В никуда. Слёзы текут по щекам, а она улыбается. Господи, какая она счастливая. У неё был он. Он дал ей всё. Он был... всем и она так ему за это благодарна. Как же она его любит. Как же хочет быть снова с ним. Он нужен... так нужен ей. В эти мгновения, которые кажутся самыми страшными в её жизни. Глаза девушки закрываются, руки с болью сжимают ту самую розу, которую он подарил ей в день своей гибели. Она почти засохла. Почти потеряла весь блеск своей жизни. Но как и сама Одри. Как и само её сердце. Девушка не боится. Больше не держит внутри себя какие-либо опасения и она просто делает шаг вперёд. Смотрит вниз — на синюю воду, на грубые камни, на темноту, которая застилает перед её взором абсолютно всё. Одри улыбается вновь. Её руки впиваются в колючие иголки засохшего цветка и девушка яростно кидает его вниз. Смотрит и чувствует, как её сердце обретает постепенно свободу. Роза летит вниз со скоростью ветра, а через пару секунд — исчезает под взглядом девушки. Цветок разбился об камень. Утонул под гладью мрачной воды. И это становится приятной свободой. Мечты, счастье, прошлые желания — ничего нет. И не будет. Одри кричит. Плачет. А глаза, так больно смотрят в небо. Где ты, Лиам? Как ты мог бросить её одну? Как ты мог оставить её в одиночестве, когда весь этот мир убивает её своей несправедливостью и жестокостью? Как. Ты. Мог? Вновь крик. Безудержные слёзы текут, руки дрожат и голос срывается. Надежды тонут под этой гладью боли и отчаянья. Потому что это было так страшно. Потому что то, что делало её в прошлом такой счастливой, теперь стало лишь одними единственными воспоминаниями. Воспоминаниями, которые перестали дарить счастье. Вместо этого они окончательно добивают её. Заставляют Одри слишком яростно и безнадёжно утопать в пределах своей нынешней жизни. « - Когда-нибудь мы поженимся, - парень смеётся, когда видит, как сильно лежащая с ним в одной постели девушка смущается. Его радует её реакция и он нежно смотрит на неё сквозь свои полуопущенные ресницы. - Когда-нибудь я женюсь на самой прекрасной девушке. На тебе. Она отворачивается. Не может слышать такие приятные вещи и не может показывать Лиаму, как сильно ей хочется, чтобы все его слова стали правдой. А он будто чувствует силу её желания. Приподнимается, смотрит в её карие глаза и целует. Опять. Так сильно и так трепетно, что её сердце замирает, в невозможности выполнения необходимых ударов. Она дрожит. Под ним. И чувствует, как становится для него нечто большим, чем она могла бы быть в этой жизни. - Я так люблю тебя, - шепчет её голос и она полностью отдаётся в его власть. Она хочет быть его женой. Хочет стать матерью его детей. Хочет любить столько, сколько будет жить в этом невероятном мире. Поцелуй становится крепче, движения чётче. Он прижимает её к своей постели и окончательно сходит с ума. - И я тебя, Одри, - тихо произносит он. - И я тебя. Мир тонет. А время окончательно замирает в своём нескончаемом действии.» Враньё! Какое же это было глупое и никому ненужное враньё! Одри кричит от боли и вновь кидается к ограждению моста. Она так яростно впивается в ограду руками, что её лицо плотно сжимается в яростных эмоциях необъяснимого страдания. Она ненавидит жизнь! Она ненавидит Лиама Пейна. Она ненавидит саму себя. Её так безжалостно обманули. Разбили все её мечты и заставили давиться в том, что от них осталось. А уже ничего нет. В душе такая пугающая пустота, что Одри не находит этому нужного спасения. Можно...Оно просто умрёт вслед за Лиамом? Можно, она просто перестанет дышать этим кислородом, от которого медленно сжимаются её лёгкие? Для неё нет больше счастья. Ничего. Больше. Нет. Очередной срыв. Руки дрожат и, снимая пальто, девушка переступает каменное ограждение. Она плачет. Она дрожит. Она боится. Смотрит вниз и понимает, что ей действительно страшно падать. Но это последний раз, милая. Точно-точно в последний. Ты сделаешь шаг и всё закончится. Ты взлетишь. Ты вновь будешь с ним. И Одри разжимает пальцы. Она замирает и позволяет себе это сделать. « - Я хочу умереть, Лиам. Я хочу быть там, где есть только ты.» Она готова покончить с жизнью. Она готова окончательно упасть. Вот только... судьба в очередной раз не позволяет ей это сделать. - Одри! - голос. Мужской, такой испуганный, такой знакомый. - Одри, остановись! Рядом кто-то оказывается. Девушка не успевает кинуться вниз, как грубые руки удерживает её за спину. Кто-то словил её. Прямо в миллисекунде от того, как она полетела к исполнению своего безмерного желания. Как так бывает? Как там жестоко могут с ней поступить? - Одри... - вновь голос. А девушка, будто не слышит. Она просто замирает и испуганно дышит, не понимая только что произошедших событий. - Тише, тише... Всё хорошо. Её держат. Ей не дают падать. Ей просто не позволяют уйти. И девушка вновь давится слезами. Она просто чувствует, как крепкие руки начинают её вытаскивать, как нежный голос шепчет ей приятные слова. Не хочется жить. Не хочется. Но чёрт. Только сейчас Одри понимает, что это нужно. Что ей не простят, если она уйдёт. Что она предаст саму себя, если в который раз перестанет быть сильной. Включаем и ставим на повтор: Howard Shore – Jacob's Theme Он успел. В последнюю минуту, за которую ему едва удалось не сойти с ума. Он успел. Он здесь. Рядом. Держит подавленную Одри и не отпускает, впиваясь в её кожу пальцами. Он видит, как девушка кричит, как пытается вырваться, но Стайлс вцепился в неё мертвой хваткой, окончательно понимая, что отпустить её он ни за что себе не позволит. Нет. Не сейчас. - Отпусти, - её сдавленный голос был едва слышен, отчего парень только усиливал свою хватку на теле дрожащей девушки. - Отпусти, Гарри, я... Больше так не могу. Она продолжала что-то сдавленно объяснять, но Стайлс перестал слушать. Он хорошо представлял, насколько шокирована и испугана Одри в эти мгновения, поэтому он не решался её в чём-либо переубеждать. Он и сам был напуган не меньше. Сердце колотилось, как сумасшедшее, так и не успокоившееся после того, как Стайлс заметил попытку Одри сброситься с высокого моста. В ту секунду свой жизни парень испытал один из самых диких страхов в своей жизни. Он бежал так быстро, как только мог. Он спешил. Он порвал себя изнутри. Но успел, и только это стало иметь значение. - Тише, милая, всё хорошо, - спокойно прошептал Стайлс, пытаясь вытащить окаменевшее тело девушки за ту сторону ограждения. Не обращая внимания на её сдавленные попытки сопротивления, парню удалось выполнить поставленную перед собой задачу, отчего ему стало значительно легче дышать. - Всё в порядке. Уже всё в полном порядке. Он продолжал произносить какие-то непонятные самому себе утешения и, помогая Одри оказаться на поверхности твёрдого моста, он замер и поспешно накинул на плечи девушки скинутое ею ранее зимнее пальто, надеясь что это поможет ей хоть немного согреться. Она так дрожала. И продолжала плакать, отчего Гарри сам съёживался всем телом, не находя в себе возможности наблюдать за женскими слезами. Это трудно. Здесь не находилось нужных слов и Стайлс просто позволил им посидеть в одной мёртвой тишине, надеясь, что такое молчание поможет им двоим прийти в себя. Недавний шок продолжал бить по рассудку и от этого было чрезвычайно трудно пытаться соображать. Голос дрожал всем своим существом, а сердце так и готово было вот-вот выпрыгнуть из своей грудной клетки. - Он снится мне каждый день, - вдруг произнесла Одри. Гарри замер. Было столь непривычно слышать её голос и парень просто затаил своё собственное дыхание, пытаясь наилучшим образом прислушаться к словам говорившей девушки. - И порой мне кажется, - она резко вздохнула и её глаза опустились вниз, отчего её жгучие слёзы стали неспешным действием капать на холодный пол, - что я должна прийти к нему. Мы... должны быть вместе, ведь иначе... иначе жить становится слишком трудно. Она продолжала издавать пронзительные всхлипы. Боль душила её из самой глубины сердца и Гарри не знал, что он мог с этим сделать. Едва сбавляя себя от жуткого напряжения, он обнимал хрупкое тело брюнетки и позволял им двоим сидеть в столь пугающей темноте. Спокойствие. Это было нужно обоим. Стайлс молчал и с болью в груди продолжал слушать, как Одри пыталась справиться за всё это время со своей болью. - Я знаю, что поступаю глупо, - вновь продолжила девушка. Её тело покрылось судорогами и она прикрыла на пару минут свои тёмные глаза. Боль душила. Поедала все частицы её внутренностей. - Но я так хочу убежать из этого кошмара. Господи, Лиам он... Он всегда так хорошо относился к Стефани, Гарри. Ты бы только знал. Он бредил ею и я лично выслушивала ещё с шестого класса его речи о том, как сильно она ему нравится и как он дорожит Стефани. Такие чувства... даже сейчас я понимаю, что Лиам не любил меня больше, чем любил её. Она говорила много. Казалось, девушка на протяжении всей жизни держала всё это в себе, а сейчас выговаривалась, будто и не зная, как можно дальше пытаться скрыться от горькой правды. Она говорила о том, как страдала от отношений Пейна и своей подруги и о том, как тайно она была влюблена в своего бывшего парня в течение долгого времени. Стайлс был поражён, как Одри справлялась с такими душевными проблемами. Он видел перед собой такую хрупкую и бессильную девушку, но слушая и погружаясь в её внутренние страдания, он странным образом понимал — перед ним находился отчаянный и смелый человек. Тот, кто ставит счастье других превыше своего собственного. - Я думаю, он счастлив, - вдруг заявила Одри. И Гарри с удивлением взглянул на её профиль, неожиданно догадавшись, что под словом «он» девушка имела в виду Лиама Пейна. - Я думаю его смерть подарила ему самую большую радость в этой жизни, Гарри. Потому что Лиам мечтал об этом всегда. Он мечтал стать героем и защитить ту, кто был для него всем миром. Я тоже... Я тоже счастлива. Я счастлива, потому что чувствую, как Лиаму повезло. Он ушёл из этого жестоко мира, но я... Я то осталась здесь. Девушка вновь залилась слезами. Горе продолжало душить её и это приводило в ужас. Она была слишком измотанной своими страданиями. Старается быть сильной, но этой силы уже совсем нет. И к своему собственному удивлению, но Стайлс понимал Одри лучше себя самого. Он знал, что девушка чувствовала себя одинокой, покинутой, ненужной. Она лишилась своей мечты, своего смысла жизни, а это погубило всю её надежду на счастье. Жизнь хорошо ломает людей. Заставляет их падать на самый низ и пытаться губить самих себя. Наверное, именно поэтому Одри и решилась на попытку своего самоубийства. Она настолько устала, что все иные выходы из своего положения казались ей совершенно безуспешными. - Никто из нас не живёт просто так, Одри, - впервые Гарри подал голос за всё это время. Его пронзительный взгляд направился в сторону удивлённой девушки и лицо парня наполнилось искренней и решительной серьёзностью. - Если ты продолжаешь жить, значит это для чего-то нужно. А Лиам. Он закончил свою миссию, но ведь ты... Ведь тебе ещё многое предстоит сделать. Он надеялся, что говорил убедительно. Видеть заплаканное лицо Одри было болезненно неприятно и он с искренностью понадеялся, что его слова заставят девушку хотя бы в чём-то изменить своё мнение. И к удивлению, вздохи Одри стали спокойнее и она, наклонив голову набок, стала выглядеть более жизнерадостной, чем прежде. - Я знаю, - тихо произнесла она. - Я знаю, что должна идти дальше. Но без него я чувствую себя такой пустой. Опять печаль. Стайлсу даже не понадобилось опускать свой взгляд, чтобы заметить боль на лице этого мужественного человека. Одри продолжала страдать, но самое главное, что её сердце не переставало пытаться искать выход из столь кошмарного омута боли. Старание пытаться — вот, что двигало её вперёд. - А ты сам не боишься, Гарри? - она неожиданно обратилась к нему и парень с интересом повернул голову. В сторону Одри, которая уверенно смотрела ему прямо в глаза. - Ты не боишься своего будущего? Ведь Стефани... Не думаю, что в дальнейшем всё будет так просто. Отчаянье женского голоса наполнило парня неприятными чувствами, но он тут же это скрыл. Не пускать себя в сомнения. Не позволять страху овладеть его истерзанным сердцем. Он знал, что боится. И знал, что самое трудное ждало его впереди. Но разве он мог сдаться? Конечно же, нет. - Боюсь, - Гарри ответил честно, без доли стыдливого вранья. - Но я не позволю себе перестать надеяться и верить в лучшее. Стефани стала для меня всем и я буду идти до конца. Я буду бороться и теперь ничто не заставит меня отступить. Голос парня замолк и наступила очередная тишина. Одри смотрела на его лицо пристально, а в последующие мгновения она впервые за последние два дня улыбнулась. Тепло, нежно и действительно радостно. Её всегда покоряла мужественность и сила духа. - Тогда, - она положила ладонь парню на колено и это было самое приятное прикосновение за последнее время. - Я буду бороться вместе с тобой. Молчание. Слова были лишними и Гарри впервые почувствовал, что он и вправду был не один. Ещё не всё потеряно. С таким друзьями, как Одри Джонсон, можно было научиться верить в невозможное. И это самое невозможное Гарри Стайлс и пытался совершить в своей жизни. Он спасёт жизнь Стефани. Он сделает всё, чтобы любимая им девушка осталась жива. От лица Стефани Это было одно из тех мгновений, когда я совершенно не могла двигать своим телом. Глаза открывались предельно медленно и я, сквозь пелену неприятных чувств в своём теле, попыталась хоть как-то открыть свои глаза. Белый потолок. Однотонные стены. Это оказалось первым, что я смогла заметить и что так лихорадочно заставило мой мозг пытаться прийти в себя. Меня будто парализовало и, не имея возможности хотя бы пошевелить своим телом, я лишь измученным взглядом прошлась по окружающему меня пространству. Светлая палата, двое неизвестных мне людей и огромное количество врачебных приборов. Я... я в больнице? Подобная мысль была первой, которая посетила мой рассудок. Но мысли, которые тут же вернули меня к прошлым воспоминаниям, мгновенно оттолкнули меня от предположения моего загадочного пребывания в лечебной палате. Я была похищена. Я была лишена сознания. Я... была уничтожена. Сердце пронзила жестокая боль и всю меня затрясло в жутких эмоциях. Пытаясь перестать заставлять своё тело двигаться, я просто повернула свою голову в сторону местоположения этих самых незнакомцев, которые с особым интересом обсуждали непонятную для меня тему. - Ты всё проверил? - говорила женщина, перебирая свои приборы. - Точно? Голос этой белокурой медсестры мне совершенно не понравился и я сжала зубы, пытаясь совладать с подступившим к горлу раздражением. Держись, Стеф. Всё не так страшно. - Да, мы успели взять анализы, - ответил вдруг мужчина, уже спокойно обернувшись в мою сторону. Его глаза с удовольствием присмотрелись к моему заторможенному пробуждению и он с ехидной ухмылкой одарил моё едва живое состояние. - Посмотри, Крис, эта девчонка пришла в себя. Женщина тут же поспешила ко мне присмотреться и, обратив на меня долю своего внимания, она также одарила своё пафосное выражение лица довольным жестом. - Прекрасно, - проговорила она, оборачиваясь в сторону своего компьютера. - Теперь я могу сделать УЗИ. Дальше эти двое стали по-особому суетиться, отчего цели их передвижения совершенно перестали быть для меня объяснимыми. Они всё говорили про какие-то анализы и я не понимала, зачем всё это было нужно делать с моим телом. Для чего? Кому было это нужно? - Где я? - мой хриплый вопрос, в конце концов, был озвучен в пространстве этой небольшой комнаты, но, к моему удивлению, никто их присутствующих здесь даже не постарался отреагировать на мои слова должным образом. Молчание. Тишина. Все они продолжали заниматься своим делом, а я окончательно прониклась пугающим состоянием паники. Мне страшно. Ничего не понятно и я до сих пор боялась представлять, где мне было суждено находиться. Незнакомое место. Незнакомый процесс. Моё тело исследуют, как тело животного, а я совершенно не понимаю цели этого действия. Что со мной делают? К горлу подкатил очередной приступ страха. Я в ловушке. Я уже окончательно в руках тех, кто полностью лишил меня какой-либо власти над собственной судьбой. Включаем и ставим на повтор: Wynardtage – Beloved После трёх длительных часов обследования двое незнакомых мне ранее мужчин насильно затащили меня в пустую светлую комнату. Оказавшись в её пространстве, я задрожала от дикого ужаса и просто с искренним шоком застыла посреди центра этого помещения, в котором мне даже не удалось обнаружить какой-либо мебели. Только кровать и белые очертания, благодаря которым я ощутила себя попавшей в психиатрическую больницу. Дрожь так сильно стала колотить тело, что я просто забилась в угол и стала продолжать сотрясаться в таком необъяснимом страхе. Я не произносила ни слова, чувствуя, как всю меня покидает необходимое ощущение дальнейшей надежды. Сквозь боль в груди я теряла самое главное. Веру и ту духовную силу, которая могла мне позволить оставаться самой собой до конца. Я просто напугана. Нахожусь непонятно где и только и могу, как рассматривать своё местоположение со всех сторон. Что со мной будут делать? Чёрт... неужели нельзя было убить меня в первую же секунду? Зачем мучить такими жуткими пытками? Мне удалось вновь покрыться мурашками, холодным действием распространившихся по моему напряжённому телу, и через секунду, когда мой взгляд устремился вперёд, я заметила, как медленно стала отворяться входная дверь. Сердце в моей груди замерло и я даже перестала дышать от того ехидного ощущения испуга, которому было подвластно всё моё состояние души. Неожиданным гостем оказался Томлинсон. Со спокойным выражением лица, с той же фигурой, которая совершенно не изменилась за пройденное ранее время. Его глаза с интересом рассматривали моё местоположение, а когда изучение моей внешности оказалось достаточным, Луи спокойно сделал шаг вперёд. Ближе ко мне. Туда, откуда мне тут же захотелось исчезнуть. - Как твоё самочувствие, Стефани? - его голос совсем не изменился. Такой-же холодный, чёрствый, глубокий. Я вздрогнула и отвернулась в сторону, надеясь избежать его пронзительного взгляда. Близкое присутствие этого человека вызвало жуткое отвращение и мне очень хотелось надеяться на скорейшее окончание нашей столь неприятной встречи. Томлинсон догадался, что на заданный ему вопрос я совершенно не горела желанием отвечать. Такое развитие событий заставило его презрительно ухмыльнуться и сделать ещё шаг, отчего парень должен был смотреть сверху вниз на то самое место, где я почти всем телом попыталась забиться в угол. - Решила поиграть в молчанку? - очередное озвучивание неприятного для меня вопроса. Томлинсон не спешил, отчего возникало ощущение, что возникшая между нами встреча была для него особым развлечением. Я не выдерживала. Сжимая руками свои колени, я прижалась к холодной стене плотнее и попыталась отвлечься от тех болезненных воспоминаний, с которыми ассоциировался этот находящийся передо мной человек. Ненавидеть Томлинсона оказалось больно. И представлять, насколько он был жестоким, тем более. - Ну же, Стеф, - он усмехнулся и присел также на корточки, внимательно рассматривая мой загнанный в противоположный угол взгляд. - Не расстраивай меня. Он говорил со сладостью в голосе, будто уже давая понять своё точное намерение получить от этого разговора нужную порцию веселья. А меня настолько колотило от страха, что я едва сдерживала весь порыв своих буйных эмоций. Не смотреть на него. Не смотреть. - Стеф! - он произнёс моё имя жёстче и его руки тут же схватили меня за щеки, заставляя наши лица встретиться в ненавистном взгляде. - Не думай, что подобного рода игры тебе так легко пройдут. Я не обладаю настолько сильным терпением. Теперь его тон был пропитан едким ядом. Это пугало и я опять успела пожалеть, что позволила себе разозлить этого человека. Но ненависть к нему поглощала абсолютно всё и что-либо изменить в своих собственных ощущениях я ничего не могла. Приходилось просто смотреть на него и утопать в диком чувстве страха, который, наверное уже весь остаток жизни будет сопровождать моё состояние. - Я хорошо себя чувствую, - с трудом ответила я на недавно-заданный парнем вопрос. Голос послышался сдавленным и я ощутила себя ещё более жалкой и уязвимой. Хочется спрятаться под землю. Убежать, как можно дальше отсюда. И единственным, что стало меня успокаивать, это удовлетворённый взгляд Томлинсона, который лишь с ухмылкой стал продолжать находиться на близком от меня расстоянии. Он так внимательно рассматривал всё выражение моего лица своими глазами, что это порождало во мне удивительные ощущения слишком большой открытости перед данным человеком. Отпустив свою грубую хватку с моего лица, Луи поднялся и отвернулся в сторону. - Так бы и раньше, Стефани, - бесстрастно бросил он, продолжая смотреть в другую сторону. - Ты пытаешься выглядеть храброй и сильной, но поверь, здесь абсолютно никого не волнует твоё упрямство, - он вновь обернулся и на этот раз его глаза с презрением присмотрелись к моему месторасположению. - Тебе лучше встать и переместиться на кровать, Стефани. Через пару минут у тебя будут новые гости. Ухмылка на губах Томлинсона кинула меня в жуткий ужас и я отвернулась, пытаясь достойно бороться с приливом унизительных слёз. Со мной разговаривают, как с вещью, а такое отношение вызывало во мне предельное чувство жалости к самой себе. Тяжело бороться с таким положением. Делать достойный вид и закрывать глаза на всё ту низость, с которой мне приходилось сталкиваться. И кидаясь в омут пребольшого презрения ко всему вокруг, я едва заставила себя передвигать ногами и оказаться всё-таки на той светлой койке, которая была единственной мебелью в этой маленькой комнате. Залезая на эту кровать с ногами, я опять сжала свои колени и облокотилась об прохладную стену, пытаясь помочь себе выровнять темп сбитого дыхания и утихомирить жуткое чувство ужаса, распространившееся по всему пространству напряжённого тела. Всё хорошо, Стеф. Всё хорошо. Ох, как же было глупо так успокаивать саму себя. Смотреть в одну точку, не обращать внимание на язвительность со стороны Томлинсона и так терпеливо ждать, когда же ко мне заявится неизвестная пара людей. Тишина во всей этой атмосфере пугала. Она позволяла мне наполняться ненужными мыслями и от этого становилось хуже. Гарри. Лиам. Это ведь правда, что этих двоих я видела в последний раз? Гарри даже не бросится искать меня после того, что я ему сказала... Но это к лучшему. Он должен был мне поверить. Он должен был меня отпустить. Резкий вздох и я замерла, когда заметила шум за дверью. Незнакомые мне голоса стали издаваться всё ближе и, даже не успев насторожить своё внимание полностью, в это светлое помещение заявилось ещё двое мужчин. Чёрт. Мне стоило только поднять на них свой взгляд, как моё сердце замерло в безудержном ужасе. Спокойно, Стефани. Это... это всего-лишь люди. Мужчины были одеты в чёрное. Такая, на первый вид неважна деталь, тут же кинула меня в пугающее ощущение кошмара и я с трудом заставила себя сидеть на месте и не выдавать всех внутренних эмоций. Хотя этого, видимо, можно было не делать. - Это она? - послышался едкий вопрос, отчего Томлинсон тут же положительно ответил на слова темноволосого мужчины. Я замерла и попыталась ни о чём не думать. - Ничего себе, - с усмешкой произнёс тот. Внимательно рассматривая, пожирая меня своим взглядом. - Она оказалась лучше, чем я ожидал. Его слова сопроводила усмешка у всех троих мужчин и я съёжилась от такого пристального внимания к своей личности. Вот бы спрятаться куда подальше. Успокоиться. Прийти в себя. Забыть всё, что так пожирало меня изнутри. Я медленно выдохнула и спустя секунду заметила, как вновь поспешила открыться входная дверь и через неё прошёл ещё один представитель мужского пола, но на этот раз данный человек лишь с пребольшим проявлением уважения протянул ранее говорившему мужчине тёмный стул. - Мистер Бэртон, - заговорил новый гость этого помещения. - Вот, как и вы и просили. Бэртон, довольно кивнув своему служащему, с большим самодовольством пододвинул этот стул к нужному месту и незамедлительно присел, отчего чёрствые глаза этого мужчины оказались почти на одном уровне с моими. Моё дыхание тяжёлое. Сердце так бешено билось в груди, что я едва сдерживала себя от потери сознания. Томлинсон отошёл влево, а другой человек вправо. Я была окружена этими людьми. И самое главное — я была полностью в их распоряжении. - Итак, милая Стефани, - Бэртон заговорил. Спокойно, медленно. Голос этого мужчины был насквозь пропитан жутким ядом, от которого вся эта мерзость успела подкрасться и вовнутрь меня. - Тебе придётся внимательно меня сейчас выслушать, так как я не люблю повторять дважды. Такое жёсткое предупреждение не могло не овладеть моим вниманием. Я сжала руки на своих ногах сильнее. Спиной прижалась к холодной стенке и просто заставила себя кивнуть, надеясь, что это весь этот процесс пугающей «беседы» пройдёт наиболее быстрым способом. - В течение нескольких минут я буду задавать вопросы, - продолжил Бэртон непринуждённым тоном. Колкий взгляд прошёлся по его лицу и мужчина с уверенностью облокотился на спинку своего стула. - На каждый из этих вопросов ты обязана честно ответить, желательно не раздумывая лишний раз. И стоит тебе хоть раз соврать, то мы это непременно заметим и за подобную ложь ты тут же получишь по заслугам. Это понятно? Тон говорившего со мной человека отдавал таким равнодушием, что я не сразу пришла в себя после объявленного заявления. Господи, куда я попала? В сердце тут же проскользнуло понимание того, что я вряд ли могла остаться живой даже после этой беседы, которая вполне могла быть их единственной потребностью в моём здешнем местоположении. Что, если им и нужны от меня лишь эти тупые вопросы вместе с моими ответами на них? Стало так страшно, что я не сразу вспомнила о том, что мне стоило утвердительно ответить на недавнее обращение. Это заставало губы Бэртона плотно сжаться и с большим недовольством ждать, когда я, наконец, удачно проанализирую всё происходящее. К счастью, приступ страха смог ненадолго отступить и я заставила себя положительно кивнуть, вновь усиливая свою хватку на ногах. Меня трясёт. Меня... Господи, меня просто заталкивает в необъяснимый омут настоящего ужаса. - Итак, - заговорил Бэртон, не переставая за мной наблюдать. - Твоё имя? Я нервно сглотнула, удивляясь такому глупому и тупому вопросу. Ведь разве стали бы меня похищать эти люди, точно не зная моего имени? Но вдруг понимая, что подобный лёгкий вопрос мог быть лишь очередной проверкой моего мыслительного состояния, я попыталась ответить достаточно чётко своим дрожащим и нервным голосом. - Стефани Стайлс, - тихо произнесла я. Бэртон одобрительно кивнул. - Дата твоего рождения? Я замерла, лихорадочно вспоминая тот самый день, когда я действительно родилась. Удачно вспомнив свои прошлые семнадцатилетие именины, я даже была готова заплакать от только что осознанной несправедливости. Боже мой... Мне даже восемнадцать не успело исполниться до того, как я должна была сдохнуть в столь чёрством месте. Боль наполнила сердце и поэтому мой следующий ответ прозвучал с нескрываемой отчаянностью и страхом. - 5 августа 1996 год, - я задрожала и отвернулась, боясь увидеть в лицах хладнокровных мужчин наслаждение моими муками. Но Бэртон не проявил никаких эмоций. Его лицо казалось мне каменным и он только прищурил свои глаза сильнее прежде, чем позволить продолжить свои неприятные расспросы. - Где ты прожила большую часть своей жизни? Я вновь напряглась всем телом. Мой ответ мог быть достаточно очевидным и я понадеялась, что они не будут сомневаться в моей искренней попытке ответить на данный вопрос довольно таки честно. - В Холмс-Чапле, - произнесла я, пытаясь заставить себя посмотреть сидящему напротив человеку в глаза. - Я провела там всё своё детство и училась я тоже в школе, которая находится в пределах этого небольшого городка. Вновь удовлетворительное ощущение в глазах Бэртона. Тот присматривался ко мне внимательнее и я чувствовала, как каждый раз при моих стараниях ответить, этот человек усердно сканировал каждые фразы, что слетали с моих дрожащих губ. Становилось всё страшнее. - Когда ты узнала, что являешься дочерью Джордана Уолтера, Стефани? - с резкостью спросил Бэртон, уже очень строго присматриваясь к моему выражению лица. А я застыла в жестоком недоумении. И злости на их низкое решение мучить меня подобными расспросами. Да как они вообще посмели спрашивать у меня подобное? Джордан Уолтер? Ничего, что я до сих пор не успела понять, кто это такой? Ничего, что я, блять, вообще не знала, по какой дурацкой причине эти все люди считали меня дочерью какого-то непонятного миллиардера? Мне тут же захотелось выкрикнуть им все известные мне гадости, пытаясь убедить их в допущенном ими ошибке. Но страх не позволил мне даже сдвинуться с места. Я просто наполнилась коварной злостью и попыталась сделать искреннее объяснение того, что о никаком Джордане Уолтере я не знала и не слышала чуть ли ни всю свою жизнь. - В тот день, когда меня похитили, - спокойно произнесла я в ответ. Этого оказалось достаточно и Бэртон лишь склонил голову набок, скорее всего находясь во внимательном решении озвучивании следующего вопроса. Я вновь дрожала всем телом. Смотрела уже вниз, боясь даже думать, что мне предстояло услышать. И когда Бэртон подал голос, мне вновь удалось проникнуться жутким ужасом и отвращением ко всему происходящему. - А теперь я советую тебе очень хорошо подумать и вспомнить всю свою жизнь, Стефани, - твёрдо проговорил Бэртон. Чёрствые глаза смотрели пристально, от ехидности такого взгляда было тяжело скрыться. - И после того, как ты подумаешь, скажи мне... Замечала ли ты враньё своих близких? Были ли моменты, когда они пытались скрыть от тебя такую личность, как Джордан Уолтер и позволять тебе находиться в презрительном обмане? Моё дыхание участилось. Пытаясь тут же выкрикнуть слова о том, что никакого обмана не было и что я действительно дочь Анны и Эдварда Стайлс, я не успела даже заметить, как грубая хватка Томлинсона успела оказаться на моей коже. Он сжал меня за руку и с предупреждением посмотрел в мои глаза. - Советую тебе хорошо подумать, - вдруг холодно произнёс он. Действия Луи лишь позабавили Бэртона, который теперь уже с язвительной усмешкой стал наблюдать за моими лихорадочными попытками подумать и действительно вспомнить что-то стоящее. Сжав губы, я замерла на одном месте. Дышать становилось всё труднее и я не понимала, чего от меня требовали. Какие попытки скрыть обман? Я же просто росла и была воспитана, как все дети, разве нет? Какой к чёрту Уолтер? Кто это вообще такой? Я пыталась думать. Прокручивать в голове все воспоминания, а потом... Как и бывает в фильмах — сердце останавливается и в глазах возникает нужное прояснение. Вспомнила. Я, чёрт возьми, вспомнила. - Однажды я копалась в вещах своего брата, - мой голос озвучен тихо, расстроено, без доли блеска в своих интонациях. - У него... у него в тумбочке был какой-то листик бумаги. Я присмотрелась и увидела записанный на нём номер телефона и имя. Я увидела имя Джордана Уолтера. Надежда в глазах погасла. Неужели это правда? И Гарри... Он знал об этом обмане всё это время? Мне показалось, что я стала задыхаться и очередные горькие слёзы уже без абсолютного сопротивления покатились по моим щекам. Мне больно. Противно. Я оказалась в необъяснимом кошмаре непонимания и осознания такого жестокого предательства. Мне действительно всё это время врали? Голова настолько лихорадочно пыталась мыслить и я уже не находила силы держаться дальше. Отпусти, Стеф. Отпусти всё, что держит тебя в том мире. - Отлично, - Бэртон довольно улыбнулся и встал со своего места, что обозначало окончание столь жуткого разговора. - Думаю, теперь можно переходить к другой части нашей работы. Что? В моих глазах застыл вопрос, но хладнокровный брюнет и не обратил на это должного внимания. Он улыбнулся Томлинсону приятным жестом и потом отдал очередной из своих приказов. - Дэвидсон хочет сейчас же увидеть нашу милую пленницу, - холодно проговорил тот. - И тебе, Луи, лучше побыстрее отвести её в нужное место. Больше не прозвучало лишних слов. Мужчина, удовлетворённый выполнением всей своей работы, вышел и за ним тут же поспешил один из его сотрудников, который всё это время с полным молчанием находился в данном помещении. А я замерла, со страхом в глазах смотря на Луи. Надежда уже вновь тонула в моём взгляде, но вдруг... Вдруг Томлинсон поможет мне выбраться из всего этого ужаса? - Лучше не сопротивляйся, - бездушно предупредил он. Его руки сжали мою талию, неприятной хваткой добираясь до моих ладоней. - Этот день только начался, милая. Теперь готовься встретиться с самым страшным. Я не смогла себя контролировать. Глупая попытка выбраться. Глупое отчаянье, отчего все мои глаза стали застилаться слезами. - Нет, нет! - я начала биться, кричать. Крики тонули в пределах моего собственного горла и это жуткое разрушение надежды опять кинуло меня в омут боли и несправедливости. - Пожалуйста, отпусти!!! Я не хотела никуда идти. Ни к какому Дэвидсону, ни к какому жестокому убийце, который мечтал меня убить уже сегодня. Мне страшно. Господи, пожалуйста помоги мне! Кто-нибудь! Кто-нибудь, пожалуйста! Я закричала так громко, как только могла. Крики о помощи, крик со звуком последней мольбы о спасении. Но ведь всем всё-равно. Можно кричать вечность, но никто никогда не услышит.