Беглянки

Фемслэш
PG-13
Завершён
6
автор
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Работа написана по заявке:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
Награды от читателей:
6 Нравится 0 Отзывы 0 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
— Пошли! Пошли, живо! — воздух прорезал еле слышный сквозь завывание метели свист кнута. — Вперед! Шевелитесь! — Тора кричала на тройку ездовых гуаров, что были запряжены в небольшую повозку. Приспособленные к тёплому и засушливому климату Ввандерфелла, животные плохо переносили внезапные заморозки. Вся тройка медленно передвигала ноги, еле справляясь с порывами холодного ветра, кидавшего снег в глаза эльфийке. Крупные мокрые хлопья неслись навстречу повозке, налипая на мех теплой накидки из медвежьих шкур, в которую была одета девушка. Из-под заметенных снегом шкур, лежавших в повозке, раздался тихий хрипловатый стон, еле слышимый сквозь метель. Однако, чуткий данмерский слух различил его, заставляя Тору хлестнуть гуаров с новой силой: — Быстрее! Двигайтесь! — в голосе юной данмерки звучало отчаяние, на глаза наворачивались слезы. Девушка не привыкла проявлять жестокость, особенно к животным, но сейчас это могло быть единственным шансом найти укрытие от этой бури. Дорога была почти не видна из-за снегопада, колеса телеги скрипели, с трудом катясь по свежему рыхлому снегу, каждый шаг давался гуарам всё труднее, лишая последних сил. Но вот среди снега уже показался темный силуэт старого заброшенного дома, угрожающе нависавшего над дорогой. Тора быстро спрыгнула с повозки и пошла вперед, ведя своих гуаров за повод. Двери небольшого хлева, пристроенного к дому, всё не хотели открываться, как сильно не тянула бы эльфийка. Рывок, ещё рывок, и вот дверь поддалась. Как только она была открыта достаточно, чтобы вся упряжка могла пройти, Тора поманила к себе гуаров. Звери послушно подошли к хозяйке. Дверь закрылась за повозкой без особых усилий. Загорелась свеча, слабо освещая хлев, ремни упряжки упали на пол. В кормушке оказалась рыба для гуаров, а усталые животные стали разбредаться по хлеву. Один из гуаров подошёл к Торе и слегка боднул головой в бок, ластясь к хозяйке, и чуть не свалил её на пол. — Не сейчас, мой хороший, подожди. — похлопала она по голове животное. Тора откинула первую заснеженную медвежью шкуру и достала из повозки корзину и небольшой котелок. С трудом девушка вытащила ещё пару шкур и перекинула через плечо. Быстрыми шагами она вошла в дом, прикрыв за собой дверь. Из-под шкур снова послышался тихий стон. Где-то через пять минут эльфийка вернулась к телеге и стала доставать промокшие медвежьи шкуры, развешивая их по балкам. Внутри повозки, на мешках, покрывавших дно телеги, лежало тело молодой ящероподобной девушки, покрытое зеленоватой чешуей. Продолговатую голову с острыми скулами венчали два широких гребня, придававших голове сходство с крылатым шлемом самого святого крестоносца Пелинала Вайтстрейка. На первый взгляд девушку можно было принять за мертвую, настолько неподвижно и холодно было её тело. Однако данмерка знала, что стоит лишь приглядеться и можно будет заметить медленное, едва различимое дыхание. Эльфийка достала из-за пазухи небольшой пузырек с зельем силы и быстро выпила залпом, скривившись от кислого вкуса. Почувствовав, что зелье начинает действовать, эльфийка подняла девушку на руки и понесла в дом. Внутри уже горел огонь в камине, а над ним висел, греясь, котелок. Положив свою спутницу, которая всё ещё находилась в анабиотическом состоянии на расстроенную у камина шкуру, эльфийка быстро скинула с себя шубку и принялась снимать доспех из кожи нетча. Оставшись в одной лёгкой рубашке, льняных штанах и сапогах, эльфийка легла и приобняла подругу, отогревая её теплом своего тела, и накрыла обеих другой шкурой. Аргонианку звали Кровь-и-Мёд. Вернее, она так представилась Торе. Это прозвище дали ей товарищи по несчастью, такие же пленные аргониане, как и она. Своего настоящего имени она не помнила, как не помнила и родных топей Аргонии: Кровь-и-Мёд была пленена и продана в рабство ещё в очень юном возрасте. Всю сознательную жизнь дочь топей провела, трудясь на плантации под палящим солнцем и пытаясь избежать плети надсмотрщика, безжалостно оставляющей шрамы на нежной, еще не окрепшей чешуе. Аргонианские имена часто непривычны данмерскому слуху, поэтому Тора предпочла ласково называть спутницу ящеркой. Та не обижалась, наоборот, ей нравилась нежность, что слышалась в голосе эльфийки, когда та называла её так. Сама ящерка обращалась к спутнице по имени, хотя порой ей было трудно побороть страх перед данмерами, возникший ещё в раннем детстве. — Тора? — голос девушки звучал хрипло, что характерно для аргониан, однако необычно высоко, — Где мы? Ящерка приоткрыла большие ярко-оранжевые глаза с узкими кошачьими зрачками. — Уже оттаяла? — улыбнулась эльфийка, — Сейчас мы должны быть где-то в окрестностях Силграда, если я не ошиблась в расчётах. — Сегодня холоднее, чем вчера, да? — Наверное… Не переживай, скоро станет теплее. Странно, в этих местах обычно не бывает таких холодов. — А если не станет? — аргонианка сильнее укуталась в шкуру, пытаясь сохранить как можно больше тепла, оставленного эльфийкой. — Да какая разница? Всё равно нас здесь уже не будет через пару дней. Не может же этот мороз быть по всему Тамриэлю, верно? — не дожидаясь ответа на вопрос данмерка начала быстро шептать заклинание, озарившее всю комнату синим светом. Голыми руками она сняла небольшой котелок с огня, который не мог причинить вреда данмерской коже, защищённой заклятием. Заметив удивлённые глаза ящерки, Тора усмехнулась. Аргонианка не владела искусством магии. Даже видеть, как её применяют, невольнице удавалось нечасто, поэтому её каждый раз поражала лёгкость, с которой юная телваннка колдовала. Свободной рукой та достала миску из принесённой ранее корзины и налила в неё немного грибной похлёбки. Отставив котелок, эльфийка подтолкнула миску к спутнице. — Ешь… Ящерка быстро села, всё ещё стараясь посильнее укутаться в шкуру. — С-спасибо… — когтистые руки дотянулись до миски. Первая ложка похлёбки заставила ящерку расплыться в блаженной улыбке. Девушка стала быстро и жадно есть, хоть и пыталась сдерживать себя, чтобы не беспокоить эльфийку. — Прости, другого нет. — эльфийка тихо вздохнула и продолжила мечтательным голосом, — Не переживай. Вот доберёмся до Империи… Слушай, ты когда-нибудь ела апельсины? Аргонианка помотал головой и невнятно промычала что-то с набитым ртом. — А я пробовала один раз… Вкусные… — продолжала Тора, откинувшись назад и опершись на руки — Говорят, в Империи их много. Я куплю тебе целую корзину таких, когда мы приедем! — Да не стоит… Спасибо… — растерянно пробубнила девушка, всё ещё продолжая жевать. — Стоит! — улыбнулась эльфийка и приобняла ящерку сзади, заставив ту вздрогнуть от неожиданности. Губы аргонианки снова тронула улыбка. Девушка медленно погладила свою спутницу по руке. — Ты такая теплая… Эльфийка хихикнула и уткнулась в чешуйчатое плечо, пытаясь скрыть смущение. Быстрым движением Тора расстегнула золотую цепочку, которая висела на её шее и осторожно надела на шею любимой. — Это тебе… — тихо прошептала эльфийка. На груди аргонианки блеснула небольшая подвеска.  — Твой амулет? — в глазах девушки появилось непонимание, а голос звучал слегка испуганно. Аргонианка медленно отставила миску и осторожно провела пальцем по блестящей на её груди маленькой звёздочке, изготовленной из какого-то светло-голубого камня и оправленной золотом.  — Тебе он нужнее. Амулет тепла может помочь тебе в эти морозы, если потребуется… Используй его с умом, в нем осталось довольно мало энергии, а за такой талисман далеко не каждый зачарователь возьмётся.  — Но почему ты отдаешь его мне…? — - Несмотря на всю свою любовь к данмерке, аргонианка всё не могла поверить в бескорыстность её действий. За свою тяжёлую жизнь ящерка выучила одно правило: «Доверишься данмеру — получишь нож в спину», поэтому испуганные глаза всё продолжали бегать, изучая лицо собеседницы в попытках понять, куда же на этот раз придётся очередной удар. — С Новым годом! — улыбнулась эльфийка, пытаясь скрыть смущение, — Я не уверена, что он именно сегодня. Я потеряла счёт дням, но давай сделаем вид, что всё правильно? — Новый год? Это какая-то данмерская традиция? — Да не то чтобы традиция. В общем, мы с друзьями каждый год в один и тот же день обмениваемся подарками. Ну или что-то вроде того. — Но у меня… У меня нет… — - Голос аргонианки звучал все более напугано. Девушка опустила взгляд, не решаясь договорить предложение, а к глазам подступили слезы. Однако мягкий, с лёгкой улыбкой, шепот Торы прервал её переживания: — Есть! — эльфийка медленно приблизилась к лицу возлюбленной и оставила на её холодных губах нежный, еле ощутимый поцелуй, положив ладонь на щеку, покрытую мелкой чешуей, на которой еле заметно играли блики, отбрасываемые пламенем. — Это лучший подарок для меня Губы молодой аргонианки тронула лёгкая смущенная улыбка: — Но у тебя и так много… — Если бы физиология позволяла ящерке краснеть, та залилась бы густым румянцем, однако чешуя на щеках оставалась безмолвной, не выдавая чувств девы, — Я ведь дарю их тебе каждый день… — Но каждый из них уникален, милая. — Прошептала данмерка, снова увлекая любимую в поцелуй. Та, в свою очередь, прикрыла глаза и несмело положила руку на талию своей похитительницы. Холодные прикосновения заставляли Тору выгибаться, ещё сильнее прильнув горячим телом к прохладной чешуе подруги. Свободной рукой эльфийка обвила изящную голубоватую шею, прижимая к себе бесценную жемчужину Аргонии, которая волею случая попала в её руки. Почти животная страсть овладела Торой, заставляя всё более жадно впиваться в губы любимой. Единственное, что останавливало разгоряченную телваннку — это страх напугать свою милую спутницу излишней настойчивостью. Из горла эльфийки вырвался тихий стон наслаждения, страсть всё сильнее затмевала разум, заставляя горячую данмерскую кровь вскипать, рука Торы уже крепко сжимала платье аргонианки, совершенно не считаясь со страхами своей обладательницы. Однако, последними усилиями разума эльфийки поцелуй был разорван, тут же в возвращающемся сознании Торы замельнали так пугавшие её сцены: напуганное лицо аргонианки, слезы, её обещания никогда больше не прикасаться к ящерке, попытки отдать хотя бы немного денег, одежды и хоть одного гуара, а после только удаляющиеся от домика следы босых аргонианских ног, которые уже начинало заметать снегом. И снова на щеке эльфийки блеснула слеза, когда раздался слегка встревоженный голос ящерки: — Тора? — только сейчас эльфийка осознала, что всё это время её руки лежали на плечах аргонианки. Прошла ещё пара секунд, прежде чем данмерка осмелилась поднять взгляд: на неё смотрели два больших, доверчивых и слегка озадаченных глаза, — Тора! С тобой всё хорошо? Наверное, одним из самых больших страхов эльфийки была её слабость. Но ещё страшнее было проявить ее при своей любимой. Уже несколько дней пути Тора не показывала ни страха, ни боли, ни голода, ни холода. Девушка не позволяла себе ни единой слабости, хотя на душе уже давно было неспокойно, к глазам подступали слезы, а стоявший в горле ком всё не получалось проглотить. Кинувшись на шею любимой, она смогла дать волю слезам. — Я люблю тебя! От гордой дочери дома Телванни не осталось и следа. Внезапное признание звучало, как крик, как мольба в взаимности. Хоть обе девушки знали о чувствах друг к другу, слов любви ещё не приходилось произносить ни одной. Прохладные когтистые руки снова легли на спину эльфийке: — Я тоже… Тоже… Люблю… — хрипловатый аргонианский голос звучал очень тихо, однако для эльфийки на долю секунды он стал центром всей вселенной. Ничто другое не имело значения, оно будто прекратило существовать, давая голосу заполнить каждый уголок сознания, каждую клеточку мозга, каждую ячейку памяти. — Любишь…? — Люблю… Такое нежное и уютное слово звучало, словно гром для эльфийки. Она даже не надеялась когда-нибудь услышать то самое, заветное слово от своей жемчужины Аргонии, которой её соплеменники принесли столько боли. — Знаешь… Наверное, нам лучше спать… Чем быстрее мы уедем отсюда, тем лучше будет, — прервала неловкую паузу данмерка. Приподнявшись, она подбросила в огонь ещё полешко, которое начало быстро разгораться, освещая комнату с новой силой. — Думаешь, за нами уже есть погоня? — ящерка легла на шкуру, укуталась в другую и стала наблюдать за данмеркой. — Мы уже около недели в пути. За это время они точно обнаружили твою пропажу. Впрочем, не думаю, что нас так просто выследить, хотя… — эльфийка замолчала, не договорив предложение. Уж лучше хоть у одной из них останется надежда на удачу, которая для эльфийки выглядела слишком далёкой и недостижимой. — Хотя? — Да нет, нет… Ничего… Вот доберёмся до Империи и куплю самую быструю лошадь, которая только будет! Тогда нас точно никому не догнать! — А после? — А что «после»? Там ты будешь в безопасности… — Но… Нам некуда идти… — Как насчёт того, чтобы отправиться в Анвил? Говорят, там хорошо… — Тора легла на шкуру рядом с любимой и продолжила, — Там теплое море, дома с белыми стенами, поля, цветы… Думаю, мы сможем купить там неплохой дом. Дрова в камине тихо потрескивали, а тепло так мягко баюкало девушек. Уже в полусне данмерка закинула ногу на ящерку, дремлющую рядом. Внезапно сон как рукой сняло, эльфийка почувствовала холодное прикосновение к ноге и резко подскочила, напуганная и измотанная. В свете огня взгляду открылось, как хвост спящей аргонианки медленно обвивался вокруг ноги, как бы обнимая её в ответ. Ненавистная слабость снова стала овладевать Торой, она легла обратно, даже не пытаясь сдержать слезы. Эльфийка понимала, что самая главная, но самая любимая её слабость, рождённая среди трясин Аргонии, сейчас мирно спит перед ней. Эту, самую сладкую, самую упоительную, самую жестокую слабость Тора не променяет ни на что, никогда никому не отдаст, даже перед лицом смерти не отречется от неё. Слезы застилали глаза. Данмерка нежно взяла когтистую руку своей необычной спутницы и медленно, молясь, чтобы не разбудить аргонианку, стала покрывать поцелуями. Целуя всё ниже и ниже, данмерка дошла до запястья, огрубевшего от постоянного ношения кандалов, которые эльфийка самостоятельно разбивала магией в спешке. От мыслей о прошлом чешуйчатой сердце данмерки сжималось. На глаза слова попался довольно глубокий шрам в виде буквы «V» на груди. Кровь-и-Мёд не помнила, как получила его. Или врала, что не помнила. А вот Тора прекрасно знала обычай местных рабовладельцев помечать детей, попавших к ним в руки, ножом. Со взрослыми они редко позволяли себе подобное, всё же те, хоть и являлись собственностью хозяина, могли дать отпор. Тратить время и силы, а иногда и рисковать ради глупого пореза было нерационально. И ведь дело не в порезе, дело в ощущении власти. А что могла сделать маленькая аргонианская девочка против данмера? Ничего. Всё тело эльфийки дрожало, а губы беспорядочно оставляли поцелуи на чешуйчатой руке любимой, из-за слез эльфийка видела лишь блики огня. — Я люблю тебя! Клянусь Азурой, я люблю тебя! — шептала эльфийка между поцелуями и рыданиями, — Я никому тебя не отдам! Никому! Глаза уже слипались, последние силы оставляли данмерку, которая не ела уже несколько дней, отдавая последние запасы еды любимой. Дочь Аргонии не раз спрашивала эльфийку, не голодна ли она, переживая за подругу сердца, однако та врала, что успела поесть в дороге. Девушку успокаивала лишь мысль о том, что с каждым днём желанная граница Империи всё ближе, а вместе с ней и мечты о безбедной жизни на теплом Золотом берегу Абесинского моря вместе с любимой. В мечтах Торы возник маяк, шум прибоя и теплые лучи заходящего солнца. Эльфийка как будто даже начала чувствовать горячий песок под ногами, медленно проваливаясь в сон. За окном завывала метель, в хлеву спала тройка продрогших гуаров, наступал 424 год третьей эры. Оставалось три года до пришествия Нереварина, девять лет до кризиса Обливиона, и всего несколько дней до того, как Тора и Кровь-и-Мёд найдут своё счастье.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.