Рич

      Жаль только, что концерта никакого не было.       С утра нас всех освободили от занятий и отправили в репетиционный зал настраивать инструменты и готовиться. Я не верил, что все это происходит на самом деле, и что самое главное — придет Рич. Я сомневался до последнего, но он сказал, что обязательно придет посмотреть на мое выступление. — Будешь знать, что, как минимум один человек в зале смотрит только на тебя, Эдс.       Я был таким счастливым и влюбленным дураком, что не знал, как это контролировать. Меня всего трясло, по ночам трудно было заснуть, и я находился в этом подвешенном состоянии влюбленности, когда тебе кажется, что ты стал центром вселенной, и все звезды сложились именно так, чтобы ты встретил этого человека. Я обнял Рича, утыкаясь ему головой в грудь. — Я так рад, что мы помирились и больше не ссоримся. Я… Я хотел бы, чтобы ты поехал со мной к маме на Рождество.       Я даже уже придумал, какой подарок сделаю Ричу. Конечно, мне пришлось бы долго уговаривать его принять этот сюрприз (и не только из-за той суммы, на которую вышел подарок, но и вообще), но я был уверен, что он ему понравится. Рич слегка отстранил меня от себя. — Ты уверен? — Да, — я пожал плечами, снова обнимая его — с ним было так легко и просто. Я мог быть собой рядом с ним, и не мне не нужно было скрывать свои чувства, свои страхи, свои проблемы, — я хочу познакомить вас. — Так быстро, мне даже неловко, — Рич улыбнулся, проводя рукой мне по волосам, и я зажмурился от удовольствия. — Уверен, ты ей очень понравишься. А еще она тебя раскормит так, что ты не влезешь даже в свою куртку. — И ты тогда меня бросишь? — Рич сомкнул руки на моей спине, смотря прямо в глаза. Я плавился. Я не мог соображать, и слова только чудом собирались в нормальные предложения и вылетали из моего рта. Я покачал головой. — Никогда. — Ты такой забавный, — Рич наклонился и поцеловал меня в голову, — но мне надо подумать. У меня… У меня ведь даже нет денег на билет.       Я предусмотрел и это. Порывшись в тумбочке возле кровати, я достал два билета, вложенные в паспорт. — Ты… — Да, — я кивнул, — пожалуйста, Рич. Сделай для меня такой подарок. Я… — я осекся, потом встретился со смелым взглядом Рича и продолжил, — я никогда не праздновал Рождество с кем-то… Кто мне дорог, — тихо добавил я, и Рич слегка поджал губы. Он явно сомневался и о чем-то думал, — и эти билеты — это ерунда. У меня есть деньги, — повторил я, — и мне несложно… — Эдди, ты же понимаешь, что ты не сможешь всегда… Так делать? — он указал взглядом на билеты, — это будет неправильно.       Понимал ли я это? О да, конечно, понимал! Я видел, как Ричу неловко даже находиться у меня дома, смотря на все эти вещи и принимая от меня различную помощь. Я прекрасно все это понимал и лишний раз не хотел его стеснять. Но у меня был ответ и на этот вопрос. Я запустил руку в карман джинсов и вытащил оттуда большой ластик, состоящий из двух половинок — красной и синей. Протянул Ричу и тот удивленно вскинул брови. — Зачем это мне? — Для того, чтобы стирать границы в голове.       Рич громко сглотнул. Он принялся ерошить волосы. Он взял ластик в руки, а я зарделся от смущения, потому что мне нравилось смотреть за его реакцией — удивление, смущение, растерянность. Не только же ему всегда застигать меня врасплох! — Спасибо, Эдди, — тихо произнес он, — я… Я правда очень тебе благодарен. И я обещаю тебе, что тебе не придется краснеть за меня перед твоей мамой. — Клянусь, я об этом даже не думал, — горячо возразил я, но Рич все еще смотрел на ластик на ладони, игнорируя меня, — я обещаю, все будет нормально. Я помогу тебе. Я уверен, что ты сможешь найти работу. Временно можешь пожить у меня, чтобы не возвращаться в ночлежку, — я перевел дыхание, — я видел все те условия, ты не должен там жить. А мне несложно, честно, здесь хватит места, — я обвел рукой комнату, но стараясь не задерживать взгляд на слишком узком диване, — и все будет хорошо. Ты только не отчаивайся.       Я знал, что Рич не один раз пытался найти работу, он сам говорил мне об этом, но везде получал отказ из-за своего внешнего вида и рассказа о том, что он временно бездомный. Я не понимал этих людей, которые ему отказывали. Человеку нужна работа, нужна помощь! Почему они не хотели обратить на него внимание?! И его отец? Я уже несколько раз порывался поговорить с ним, но всякий раз Рич останавливал меня. — Не надо, Эдди. Не впутывайся. — Так значит, ты согласен? — я привстал на цыпочки, заглядывая Ричу в глаза. На мне снова были разноцветные носки, с которых Рич всегда умилялся и называл меня большим ребенком. Мне было все равно. Рядом с ним я мог быть тем, кем был на самом деле, но так старался это скрыть. Мне больше не хотелось изображать из себя кого-то другого, пытаясь подстроиться под чьи-то стандарты. Сначала это были стандарты в Дэрри — не носи слишком яркую одежду, не слушай Джастина Бибера, не смотри сопливые мелодрамы и не бери за руку другого парня, если не хочешь остаться без зубов. Потом это были стандарты в Бостоне — твои шмотки должны исчисляться пятизначной суммой, не меньше, если ты хочешь попасть в тусовку. Но это оказалось неправдой — Стэн, Беверли и Майк стали мне друзьями и без этого. И я был счастлив, потому что наконец-то в моей жизни появилось то, чего у меня никогда не было — дружба и отношения. — Да, — Рич едва заметно кивнул, и я, вскрикнув, бросился ему на шею. — Спасибо! Спасибо! Ты не представляешь, моя мама, она… — Я обязательно найду работу, и все будет хорошо, обещаю тебе. И когда-нибудь, может быть, очень даже скоро, — Рич подмигнул мне, — верну тебе все деньги, которые ты на меня потратил. И у тебя будет столько свитеров из H&M, сколько ты только сможешь себе представить.       Мы засмеялись, и я потянулся его поцеловать. Это было все, что мне нужно. — Мне не нужны никакие деньги, — твердо сказал я, — раньше были нужны, потому что у меня не было ничего другого, и я думал, что люди будут дружить со мной, только если я стану богатым, — я провел руками по шее Рича, и почувствовал легкую дрожь по всему телу. Он встретил мой взгляд, улыбаясь. — А теперь? — А теперь у меня есть ты, — я притянул его к себе за шею и поцеловал, — и это более, чем достаточно.

***

— Чет там народу собралось, дохренища, — Майк задернул занавес обратно, — волнительно как-то. — Сколько времени осталось до начала? — Стэн нервно посматривал на часы. Он проверил у нас всех подключены ли инструменты около десятка раз, и все равно не мог остаться спокойным. За кулисы вбежала Беверли. — Удачи, парни! Я знаю, что вы все сможете, — она послала воздушный поцелуй в воздух, и Майк в шутку перехватил его. Билл закатил глаза. — Да ладно, прорвемся, — Майк взял гитару, — минут десять у нас еще есть? — Восемь с половиной, — Стэн откашлялся. — Пойду покурю тогда, — Майк вытащил гитару из розетки и прямо с ней спустился со сцены. — Только попробуй опоздать, я тебе голову оторву! — крикнул Стэн, на что Майк только засмеялся.       Мы остались втроем. Стэн нервно крутил провод от микрофона, потому что остальные он уже выложил перпендикулярно на полу. Билл зевал и щелкал пальцами. Синие волосы отросли, видна была белая полоска кожи на голове. Я протирал влажными салфетками синтезатор. — Если мы облажаемся, — Стэн покачал головой, — это будет ужасно. — Все будет хорошо, — я попытался улыбнуться, но Стэн даже не посмотрел на меня. Билл начал дергать ногой, нажимая на педаль, и бочка от барабанов ухала в такт моему сердцу. — Эй, Эдди, — вдруг услышал я свистящий шепот и оглянулся. На другой стороне сцены, за другими кулисами, мне махала Грета. Я так был рад ее видеть! Последние дни перед концертом были такими суматошными, а ее работа в ночлежке — такой выматывающей, что у нас практически не было времени, чтобы пообщаться. Я бросился к ней через всю сцену. — Он пришел? — спросил я, поправляя цветную бабочку на шее — подарок от Беверли, которую она сшила самостоятельно, для всех нас. — Да, — Грета кивнула, — он в зале. Мне удалось провести его, хотя ты знаешь, что концерт только для студентов «Касталии». — Спасибо тебе огромное! — я повис на шее девушки, и услышал, как Билл закашлялся. Я оглянулся. Он сидел, втыкал в экран телефона, близко поднеся его к глазам. Стэн поправлял микрофон на стойке. — Уверена, он даже моргать не будет, — Грета потрепала меня по плечу, — у вас ведь все хорошо?       Хорошо ли у нас было все с Ричем? Я мечтательно закатил глаза, и Грета сдержанно улыбнулась. — Кажется, это именно та ситуация, в которой все понятно без слов. Ну, надеюсь, ты не будешь торопиться?       Я шикнул на нее, оглядываясь, но ни Стэн, ни Билл не обращали на меня внимания. Я почувствовал, что у меня даже ресницы покраснели от смущения, когда я понял, о чем меня спрашивает Грета. И нашла же время! И как я теперь буду играть на концерте со стояком?! — Нет, нет, конечно, что ты, — я покачал головой, и постарался, чтобы мой голос звучал твердо, — я… Я не думал даже об этом.       Врешь. Думал. Еще как думал. Я закусил щеку изнутри, и Грета улыбнулась так, будто бы прочитала мои мысли. — Главное, будь осторожен, — она подмигнула, и, выглянув из-за моей спины, помахала Биллу и Стэну, — пять минут до начала! Удачи вам. — И вам, — ответил Стэн, потому что театральный кружок должен был выступать завтра. Я слышал, что там произошли какие-то неполадки, и парень, играющий Коннора, сломал руку. Вот так совпадение. — Спасибо, — Грета поправила длинные волосы, — ладно, я пойду займу места. Удачи, — еще раз прошептала она и быстро чмокнула меня в щеку.       На дрожащих ногах я вернулся к себе за инструмент. Протер еще раз влажной салфеткой, мысленно воспроизводя порядок песен для исполнения. Вернулся Майк. — Встретил ректора, — Хэнлон перевел дыхание, заводя гитару за спину, — он жесть как волнуется. Говорит, что приехали какие-то крутые чуваки, и мы не имеем права лажануть. — Все нормально, — Стэн показал Майку кольцо из пальцев, — все готовы? — Да, — Майк в две секунды присел перед розеткой, включил гитару, — всегда готов. — Да, — повторил я, хотя живот резко скрутило. Я и так перед концертом сходил в туалет четыре раза, но, кажется, это не помогло. Я сделал два глубоких вдоха, и пока Стэн не видел, ослабил ремень на джинсах. Стало полегче. — Билл? — Стэн нехотя обернулся к Денбро. Тот сидел, не убирая телефон, — Денбро! — Одну секунду, — Билл, не поднимая головы, показал Биллу указательный палец. — Билл, две ми… — Да? — не обращая на нас никакого внимания, Билл поднес телефон к уху. Мы даже не услышали, как у него зазвонил мобильник. Стэн закатил глаза. Я видел, что он уже поставил пальцы для нужного аккорда, потому что боялся сбиться. — Ты охренел? — прошептал Майк, показывая Биллу на часы, но тот отмахнулся. Я увидел, как у Билла изменилось лицо. Резкий контраст бледной кожи и синих волос испугал меня. — Билл? — Стэн обернулся к нему, — что за?..       Кулисы были еще закрыты, но мы услышали, как в зале все зааплодировали и закричали. Я сжал пальцы в кулак. Мы все испуганно смотрели на Билла, который медленно поднялся из-за барабанной установки. — Какого хера?! — Да-да, это я, — Билл прижал руку к лицу. Потом резко сорвал бабочку с шеи, расстегивая верхнюю пуговицу на рубашке, — я… Нет. Это какая-то ошибка. — Леди и джентльмены, поприветствуйте группу… — голос ректора на сцене донесся до меня сквозь вату. Я увидел, как Майк подлетел к Биллу и схватил его за плечо. — Какого хера, Денбро?! — повторил он, — бросай телефон, занавес открывается!       Билл ничего не ответил. Он опустил руку с телефоном, вызов был завершен. Я смотрел на него, и страшная догадка родилась у меня в голове. — Что ты устроил?! — зашипел Стэн, но его голос потонул в громе оваций, — Билл?! — Простите, я… Я не могу.       Майк издал какой-то рык. — Я тебе сейчас башку проломлю! Какого хера ты устроил?! Сядь за барабаны! — Отъебись от меня, — Билл скинул руку Майка со своего плеча.       Занавес стал медленно открываться. На лбу у меня выступили капли пота. — Пожалуйста, ребят, вы… — я заметил, как свет в зале погас, а на сцене, наоборот, включилась подсветка и заработала драм-машина. — Ты че, охуел? Стэн, скажи ему! Сядь за инструмент! — громко зашипел Майк, а люди стали хлопать еще громче, заметив, что занавес разъезжается. — Билл? Что, блин, произошло? — по лицу Стэна я понял, что он из последних сил сохраняет самообладание. — Что, телка какая-то позвонила, да? Щас помчишься ебать ее, да? Похуй на телок, садись играть! — Да пошел ты!       И Билл со всей силы ударил Майка по лицу. Занавес открылся. В зале повисла тишина. — Билл…       Я попытался остановить его, но он оттолкнул меня, и стал быстро спускаться по ступенькам. — Мистер Денбро, Вы куда? — ректор, который открывал концерт, попытался остановить Билла, но тот только показал ему средний палец. — Да пошли вы, все! — Чертов ублюдок, — Майк прижимал руку к окровавленному носу, — он мне нос сломал!       Рукав его белоснежной рубашки испачкался. Люди в зале молчали, и не понимали, что происходит. Парочка девчонок с первого ряда достали телефоны и стали снимать нас. Я стоял, ни жив ни мертв. — Вот тебе и концерт, — протянул Стэн, растерянно смотря на ректора. Мистер Нортон достал мобильник из кармана пиджака и стал кому-то звонить. По его лицу было понятно, что он очень, очень зол. — Не расходитесь! Это просто временная заминка! — крикнул ректор в зал, и бешено замахал руками в рубку, где сидел световик, — закройте занавес! Немедленно!       Стэн взял грустный аккорд, а потом снял гитару через голову. Мы все молчали. Майк шмыгал кровавым носом, и Стэн подошел к нему с платком. — Придурок, блять, просто конченный! Съебал с концерта, когда занавес уже открылся! Я, блять, ему мозги все вышибу! Правильно Ричард сказал, что он… — Майк, — резко оборвал его Стэн, и я обернулся. Имя Рича повисло в воздухе. — Что ты сказал? — Ничего, — Майк сел прямо на пол, прижимая к носу платок, который тут же пропитался кровью, — Стэн, блять, не стой столбом, вызови мне скорую. — Да, сейчас, — Стэн как-то растерянно посмотрел на меня. Руки у него дрожали, закатанные рукава рубашки обнажали вздутые от напряжения вены. Если кто и получит больше всех от ректора за сорванный концерт — так это Стэн, потому что он был назначен ответственным. Я посмотрел на Майка. — Майк? Ты сказал что-то про Рича? — Да отвали ты, — Майк зажал нос, чтобы остановить кровь, а Стэн вызывал 911, — ничего я не говорил, не бери в голову.       Пока Майк и Стэн пытались вызвать скорую, ректор орал, что достанет Денбро из-под земли и собственноручно оторвет ему руки, я выключил синтезатор из розетки и осторожно, никем незамеченный, спустился со сцены.       Я бросил только один беглый взгляд в зал, но Рича там не заметил. Как и Греты, хотя она сказала, что они будут сидеть вместе.       Я нашел Билла в туалете. Он стоял, держа правую руку под мощной струей воды, смывая остатки крови из носа Майка и остужая костяшки. Он не видел меня, пока я почти вплотную не подошел к нему. — Билл. — Скажи этим придуркам, что мне плевать на их сраный концерт, и на них всех, — Билл мокрой рукой откинул челку со лба. — Билл, что случилось? — я не решаюсь положить руку ему на плечо, потому что Билл — весь неприкрытый шип, который очень сильно может ранить. Он сильно дергает кран, закрывая его, и на ладони остается ярко-красный след. Он отворачивается от раковины, упираясь в нее поясницей, наклоняется вперед, ладони давят на колени. — Билл? — Это… — я все же делаю к нему один шаг. Мне страшно, потому что я никогда не видел таких эмоций и чувств у него, — может, стоит кого-то позвать? Беверли или… — Не надо, — Билл качает головой, проводит мокрой рукой по лицу. Кусает верхнюю губу так сильно, что кажется, будто она становится вдвое меньше, — иди отсюда, Эдди. — Но… — Иди, пожалуйста, я сейчас не в состоянии разговаривать, — у Билла на щеках проступают красные пятна от волнения, — мне… Мне нужно побыть одному. — Мне очень жаль, — тихо говорю я, и начинаю спиной двигаться к двери. В коридоре кто-то переговаривается, я слышу смех и стук каблуков по паркету.       Уже в дверях я решаю один единственный раз оглянуться на Билла. Он достает из кармана кольцо и швыряет в мусорное ведро под раковиной.       А потом начинает плакать.

***

— Это было отвратительно, — Рич дует на руки, переминаясь с ноги на ногу, — ну, то есть, вся эта ситуация. — Я так испугался, — я поправлю шарф на шее, — это… Я никогда не видел его таким. И все это… Майк со сломанным носом… Боюсь, что теперь будет Биллу. — Думаю, его это волнует сейчас в последнюю очередь, — Рич пожимает плечами, поднимает голову, смотрит на окна моей квартиры. Я тут же предлагаю ему зайти. — Уже поздно, боюсь, что это будет не очень удобно, — он как-то растерянно пожимает плечами, — тебе лучше лечь спать и выспаться, потому что завтра тебе предстоит собирать вещи. — Да, самолет послезавтра, — я вздрагиваю, потому что мысль о перелете меня пугает. Рич обнимает меня за плечи, — может… Может, ты все-таки останешься на ночь?       Ситуация с Биллом выбила меня из колеи. Я хотел ему помочь, но не знал, как, что сказать, что сделать, и были ли вообще в мире придуманы такие слова, чтобы облегчить подобную боль? Я не знал. Я позвонил Беверли, но ее телефон был недоступен. Оставалось только надеяться, что она не оставила Билла одного, даже если ему казалось, что одному быть в такой ситуации лучше.       Не лучше. Одному никогда не лучше. — Ты уверен? — Рич перебегает взглядом по моему лицу. Снег начинает кружиться, падать ему на шапку и тут же таять. Губы покраснели от холода. — Я не буду к тебе приставать, — с легкой улыбкой говорю я, — правда, куда ты пойдешь? Уже темно. — Ладно, уговорил, — Рич слегка отстраняет меня, и открывает тяжелую подъездную дверь, пропуская меня первым, — прошу. — На помойке прошел курс манер? — смеюсь я. Звук моего смеха эхом раздается в подъезде. Свет уже отключили, и мы поднимаемся наверх наощупь. Я держу Рича за руку, пока он поднимается боком по лестнице, словно он персонаж детективного фильма. Мне хорошо и спокойно. И я рад, что я сейчас не один.       Когда я рассказал Ричу о том, что произошло с Биллом, он очень расстроился. Лицо побледнело, глаза почти наполнились слезами. Мне так о многом хотелось его расспросить… О его прошлом. О том, кого он любил или ненавидел, каким он был в детстве, но Рич оставался для меня закрытым. Он рассказывал какие-то малозначительные факты, которые я собирал и складывал в коробку своей памяти. Но я не настаивал — я знал, что рано или поздно он откроется мне, у нас было много времени и нам некуда было торопиться.       Ведь я тоже все еще хранил свой секрет.       Рич проходит в мою квартиру, но не спешит включать свет. Мы можем различить хоть что-то в коридоре только благодаря свету фонаря прямо под окном. Рич берет меня за руку и ведет за собой в комнату. Я послушно иду следом, снимая на ходу шапку и шарф. Становится душно и тесно.       Как только мы оказываемся в моей комнате, я покрываюсь мурашками, потому что с утра не заправил кровать, и сейчас она выглядит как некое приглашение. Я отвожу взгляд, снимаю куртку и вешаю ее в шкаф. Рич неуверенно мнется возле меня, не решаясь присесть на расправленную кровать. — Извини, с утра не успел… — мямлю я, и Рич кивает. Мой голос сам срывается на шепот. За окном идет снег, моя группа провалила концерт, мой знакомый в двадцать два года стал вдовцом, и я не могу говорить громко, потому что, несмотря на все события этого дня, мне так не хочется его спугнуть, не хочется, чтобы он скорее закончился, потому что рядом со мной Рич. Он снимает куртку, и звук расстегиваемой молнии в тишине комнаты кажется очень громким.       Я подхожу к Ричу и беру его за руку. — Я не хочу оставаться один этой ночью, — тихо произношу я, гладя его пальцы, и думая про Билла. Он весь — боль, которую я смог прочувствовать. Я не хочу остаться один. Не сейчас. Пожалуйста. — Хорошо, — Рич нервно облизывает верхнюю губу, — ты… Ты можешь лечь спать, а я посижу. — Ты можешь лечь со мной, — говорю я, и надеюсь, что мой голос лишен какой-либо пошлости. Рич качает головой. — У меня вещи грязные. — Ты… — Нет, я не могу раздеться. — Я ни на что не намекаю, — я пытаюсь пошутить, но Рич остается серьезным, — мы можем снова притвориться, что мы друзья, а разве друзья не ночуют вместе? Ну, разве ты не ходишь в гости на другие помойки к своим друзьям? — Друзья не должны ложиться в одну постель, — говорит Рич, и его голос слегка подрагивает, словно он и сам не верит в то, что говорит.       Я чувствую легкий укол куда-то в сердце. — А вот Майлз бы с тобой поспорил.       Эта фраза звучит раньше, чем я успеваю подумать, но я уже не могу вернуть слова назад. Я молчу. Мне обидно, что Рич не хочет лечь со мной. Он ведь может сходить в ванную, и… Ну и мы встречаемся. В этом ведь нет ничего такого, да? — Майлз? — Рич поднимает бровь. — Это мой друг, — я сажусь на кровать, продолжая смотреть на Рича, но он стоит, не двигаясь, левой рукой пощипывая себя за шею, — бывший. — Вы с ним?.. — Нет, — я качаю головой, и почему-то в темноте говорить про Майлза становится чуть проще — Рич не задает точных вопросов, и я могу сам контролировать количество информации. В носу неприятно щекочет, — мы дружили, а он разбил мне сердце. За день до весеннего бала. Мне было шестнадцать, и казалось, что жизнь кончена. — В шестнадцать лет всегда кажется, что разбитое сердце — это конец жизни. — Я и сейчас так думаю, — говорю я, и Рич непонимающе на меня смотрит, — я не про Майлза… А вообще. Но я рад, что мое сердце сейчас целое. — У каждого из нас есть такой человек, который показал цену разбитого сердца, да? — Рич подходит ко мне, и я хочу, чтобы он был со мной всегда. В восемнадцать лет можно любить только так, либо вообще не любить. Когда человек становится всем. Когда не думаешь ни о чем другом. Когда прошлое имя исчезает, и когда-то нарисованные на ладони инициалы со знаком плюс между ними больше не имеют никакого значения.       Я не понимаю, что имеет в виду Рич, но киваю. Майлз разбил мне сердце, и я заплатил за это очень высокую цену, но Рич другой. С ним такого не произойдет. — Не то чтобы я гуглил и специально этим интересовался, но на черном рынке сердце человека стоит примерно пятьдесят тысяч долларов, — я улыбаюсь и кладу руку Рича себе на грудь. Он замирает, не двигаясь, — но тебе я готов отдать его бесплатно. — Эдди…       Он выдыхает мое имя так, как никто и никогда, а потом целует почти невесомо, поглаживая пальцами по затылку. Меня пробирает дрожь от головы до позвоночника. Я люблю его.       Рич остается со мной на ночь. Он не ложится рядом, а устраивается рядом возле моей постели, так, что я могу свесить руку и гладить его по волосам. Нам некуда торопиться. И пускай история Билла показала мне, что жизнь так коротка, это — его история. Не моя. Со мной такого не произойдет.       …Когда утром я просыпаюсь, Рич уже ушел. Я открываю глаза, не понимая, какой сейчас день, и только спустя пару минут понимаю, что сегодня — Рождество. Я сажусь на кровати, моргаю от яркого солнечного света, и замечаю на краю кровати что-то яркое и блестящее.       Часы.       И как только я беру их в руки, я понимаю, что я знаю, откуда они — из того дорогого магазина, куда мы заходили с Ричем.       Сердце делает переворот, когда я понимаю, что он их оттуда украл ради меня.