Грозовой Эксперимент.

Лис не была святой, право слово, она учёный, а не бабочка, так что смерть в её понимании была только от чужих рук. Дожить до старости Лис не светило, она это понимала, как и принимала, что может погибнуть от своих экспериментов, да, но прежде чем умирать, она была обязана создать парочку очень крутых вещей. Таким образом, этот список пополнялся, а когда Лис устроила перерыв, случилось то, что случилось. Право слово, она не ожидала умереть от взрыва электростанции, и только не спрашивайте, как она это узнала, бесполезно. В Мире Лис не было ничего волшебного, только наука, она даже попыталась поискать другие вселенные и параллельные миры, к своему удивлению найдя. Да, именно. Она создала предположительно работающий портал в другой мир, загрузилась в него и решила проверить, вот тогда её ИИ сообщил о том, что произошёл взрыв и то, что пойдёт дальше можно смело назвать адом. Один за другим атомные и электростанции начнут взрываться, а там и до бомб недалеко, поэтому вздохнув, ибо выбора не было, Лис нажала на кнопку, предварительно щелкнув на запястье браслетом, это было чуточку сентиментально. Вздохнула и отправилась. В итоге… Не пошевелиться. Интерес сработал ли эксперимент, пересиливал чувство самосохранения, всё-таки свои разработки она в первую очередь тестировала на себе. Иногда получалось сносно, а было пару раз, когда приходилось быть чуть ли не на грани смерти. Глаза застилала пелена, всё было, каким то — размытым и непонятным. Но она уже что-то видит, значит сработало. Мыслю — значит существую. Вздохнув, провалилась в темноту. Спаслась, это хорошо. *** В этом мире тоже была наука, а так же у её матери Лоретт иногда в глазах мелькали зелёные искры. Лис искренне верила в доказуемость существования того что ты видишь своими глазами. Тот же Бог, если бы его кто ни будь увидел, возможно, она бы поверила. Сейчас она видела искры, которые иногда скачут у её матери по всему телу, Лис уже не терпелось исследовать этот феномен и получить объяснение. Откуда берется? На чём держится? Почему зелёное? Есть другие цвета? А свойства? Все люди могут этим владеть? Если нет, то почему? Непереносимость? Недостаток характеристик? Живое ли оно? Может ли чувствовать? Привязано ли оно к хозяину, или может перескакивать с носителя на носитель как вирус? Может ли распространяться воздушно-капельным путём? Вирус это или нормально? Вопросы разрывали мозг, но хлипкое младенческое тельце не позволяло это разузнать. Сон-еда-сон-еда. Опустим черезчур, интимные подробности, когда она ходила под себя, не то чтобы ей было стыдно, но надо иметь представление о личном пространстве. К девяти месяцам ей надоело просто валяться и получать все больше вопросов, и она начала развивать речь. Голосовые связки точнее, как Лис помнит дети начинают говорить к трём годам, это среднее число. Поэтому, к полтора годам она уже свободно говорила на родном языке её матери — французском. В том же времени как она начала разрабатывать голосовые связки, она начала ходить. С трудом и покачиванием, но ходить, игнорируя слабую боль в ногах от слишком больших нагрузок. Лис с твёрдостью носорога вставала и шла напролом, падала, вставала, и так по кругу. А потом пошли вопросы. Не стандартные, она знала, почему трава зелёная, а снег холодный и прочее. Пошли вопросы про Пламя, как назвала это её Мать. А ещё она узнала своё имя в этом мире — Симона. это было похоже на кличку кота, поэтому вздохнув, перешла на сокращение имени Лис. Её старое имя её совершенно устраивало, мать недоумевала, а она вздохнула с облегчением. Обратно к вопросам. Её Мать раньше была в одной Семье, которая принадлежала Мафии, но та была уничтожена и она скрылась, предварительно инсценировав свою смерть. Лоретт была хранительницей Грозы, Пламени воли, как её называют в мафии и вопросы посыпались с новой скоростью. Почему их так называют? Почему называют Пламенем, если Гроза больше похожа на Молнию, почему Гроза ведь это по виду были маленькие молнии, и так далее и тому подобное. Руки чесались исследовать, понять, протестировать, Лис набросала с десяток формул химических веществ, которые по идее должны влиять на Грозу. Ведь что такое Гроза? Это по сути своей Пламя Воли, слишком похожее на молнию чтобы игнорировать такую схожесть. Ещё было солнце, небо, облако, туман, ураган, и её гроза. А ещё был Мрак. Почему Мрак называли Мраком, раз он только жути нагонял, да принадлежал мёртвым, ей было неизвестно. И это «неизвестно» и «предположительно» бесили до бессонных ночей, вопросы плодились как кролики, идеи делились со скоростью регенеративных клеток во время введения сыворотки. Метаться из стороны в сторону надоедало, поэтому взяв себя в руки, она пошла на поклон к матушке. Исследования и неизвестность пьянили похлеще дедушкиного самогона, поэтому получив добро от матери, она в свои десять выпустила одно из своих исследований по делению клеток. Скопировав из прошлой жизни исследования, она пошла на поводу у матери и стала скульптором, рисование было своеобразной тренировкой на разработку рук ещё с прошлой жизни. Лис успокаивалась, когда рисовала, ничего не имела против. А после голову стукнула мысль и она с пустоты изобрела трость для незрячих, пару умных изобретений было сделано в порыве вдохновения и она ни о чем не жалеет. Две тысячи двадцать пятый год в её мире ознаменовался концом света. *** В пятнадцать лет его величали вторым Да Винчи, а ещё считали парнем, притворяться парнем было не сложно, немного грима и выпитого молока, и вот от парня уже не отличишь. Да, у этого тела размягчались связки, когда она пила молоко. Грудь была небольшая, поэтому связывать её бинтами не было сложно. Была другая проблема. Идея, которая пришла её в голову была супер самоубийственная, но по другому о свойствах Пламени Воли было не узнать. В ближайшем супермаркете не продавались люди с солнцем или туманом. А они были для него самыми интересными, ну может облако ещё. Поэтому зарегистрировавшись в Мафиозной среде под ником «Верде», и в дальнейшем взяв это псевдоним себе как имя, она начала копать. Иногда буквально. Она действительно выкапывала кости людей, выкапывала самих людей, искала, и доставала из воздуха те вещи, которые были давно утеряны. Она была лучшим брокером и информатором, Лис была ученым, а каждый ученый был психологом. Она сдала экстерном три высших образования, получает четвёртое и уходит в подпольный мир. Матушка умерла, и он был обязан найти её убийц, не верит он в совпадения. *** В двадцать лет Верде находит убийц своей матери и решает протестировать сыворотку наделяющую пламенем. Люди сгорают в прямом смысле, корчась в предсмертных муках, но под конец вспыхивают и осыпаются пеплом. У них было недостаточно воли? Верде продолжает убивать всех причастных, а когда успокаивается, прошёл уже год. Верде возвращается к своей работе информатора, брокера, исследователя. Не забрасывает скульптуры, живопись и изобретения. У неё никогда не было недостатка в любви или общении, это с лихвой компенсируют роботы и прогрессирующий прогресс в работе Искусственного Интеллекта. В двадцать два, у Верде получилось создать человека с двумя видами пламени внутри. Они уравновешивали друг друга, ребёнок был способен пользоваться этим пламенем. И тогда он стал для него отцом, матерью вообще-то, но Леона это не волновало. Верде заменил ему всех вместе взятых. В двадцать восемь Верде теряет своего ребёнка, единственного Лео, прекрасного и неповторимого. А после находит его в застенках Эстранео. *** В тридцать лет у Лис, уже Верде, за спиной куча трупов, мёртвый ребёнок, который был будто родным, одержимость идеей экспериментами и ловлей членов Эстранео. Он, молча, впихивает появившимся Виндичи бумаги с жестокими, даже для него, экспериментами и единолично объявляет кровавую Вендетту. Это замалчивается всеми, никто не знает об этих распрях кроме самого Верде, Вендетты и Экстранео. Их участники прячутся по углам, но он их выискивает и тестирует составы. Практически все составы из детства выкидываются в помойку, никто больше не переносит двух видов пламени. Леон был единственным. Неповторимым. Её сыном. Истерика выражается в более кровавых экспериментах, бессонных ночах, кучки кофе и молчаливых зависаний в стену. Мозг лихорадочно пытался смириться, не дать сознанию угаснуть, подкидывал всё новые и новые идеи. Пока в один момент это не пропало. Истерика прошла. Наступила пора экспериментов. Верде сделала могилу своему Леону, рядом с матерью Лоретт. Он надеется, что они поладят, и будут жить в другом мире счастливо. *** В тридцать два, когда наступила пора экспериментов ее, находит так называемый Шахматоголовый. Он видит в ней парня, что заставляет усмехнуться и прикрыть глаза. Сквозь очки не видно жадного прищура, становиться интересно. Принюхавшись, узнаёт запах тумана, она настолько долго охотилась за Выродками Экстранео, что привычка различать атрибуты по запаху впилась в её мозг мёртвой коркой. Она соглашается ради любопытства, да и туман предлагает достаточно хорошую лабораторию, чтобы тестировать её сыворотки. На самом деле ему разрешили посетить особняк первым, он выбрал подвал с оборудованием, продолжил пятью комнатами и на том успокоился. Сказав, чтобы укрепили стены и поставили забор. Он Гроза, находиться в таком хлипком домишке физически больно. Поэтому видя высокий забор лишь удовлетворенно кивает, чудесно. Молча, проходит, садится на стул, и приподнимает бровь на враждебные взгляды. Волосы растрепливаються уже знакомым движением, поправляются очки, в руках крутиться ручка. Она утыкается в блокнот, поочерёдно записывает внешние приметы и заглядывает в глаза взглядом вивисектора. Когда присоединяются все, ему приходиться оторваться от блокнота и посмотреть на Небо. Скривившееся лицо ясно описывает его отношение, вдох и запах говорит сам за себя. Пометка «Слабая, хитрая, вечно притворяется.» дописывается пометкой «Жалеет, что ввязала нас во что-то. Скорее всего, это связано с названием семьи Акробалено» на основной странице появляется заметка «Покопаться в архивах». — Давайте представляться. Я Луче Джиглио Неро, глава этой Семьи. — Реборн. Лучший киллер современности. Солнце — пожавшиеся губы ясно показывали, как он был рад с нами познакомиться, подавив усмешку представился — Верде. Второй Да Винчи. Гроза. — А также изобретатель, брокер, информатор, экспериментатор, живописец и скульптор. — Вайпер. Иллюзионист. Туман. — Фонг. Ураган. — Скалл, каскадёр. «Ну, вот и познакомились» Усмешка в этот раз вылезла на лицо, пытаться её скрыть, в некотором роде было бесполезно. *** Покрутившись на кресле, сдернула полотно, на всю стену были прикреплены картинки, распечатки и вырезки, соединены нитями и в самом углу обведено красным маркером итог. — Проклятие Аркобалено значит, — усмехнувшись, размяла шею. Поглощение Пламени в неопределимых пределах, как увеличить количество пламени так, чтобы оно не высушило нас раньше времени? Вопрос, ответ на который я буду искать прямо сейчас. Хрустнув пальцами, кивнула — Приступим. Что я выяснила о Пламени? Само по себе Пламя Воли передается наследственно, как какой-нибудь СПИД, но держится обособлено. То есть в обычных гражданских, нет ни капли Пламени Воли, привить им его не удается, люди сгорают и становятся пеплом. Ответ, почему, нашёлся в старых трактатах у одной разрушенной семьи, которые удалось загрести себе Экстранео. Раньше существовали два вида людей — Пламенники и Беспламенный. Вторых считали ущербными, пока Система Равновесия не подкосилась, и их не стало больше, Пламенным пришлось уйти в подполье и стать «Мафией». Шло время, участники Мафии роднились с гражданскими, им по наследству доставалось пламя, мафия таких детей забирала себе. Пока не появилась вендетта, запрещающая воровство детей у их родителей. Так появилась «Триада», «Гресма» и прочие. Таким образом, мне надо увеличить наше количес… Вскочив, заметалась по лаборатории, схватив два шприца, резко остановилась и, обернувшись, прихватила ещё три штуки. Быстро выскочив из подвала, подошла к Луче и, сощурившись, спросила — Луче, дай мне, пожалуйста, руку, — вытащив шприц, улыбнулась — Да, конечно, — вытянув локоть, она с интересом проследила, как я набираю кровь и спросила — А тебе зачем? — Эксперимент, — вытащив наполненный шприц, поблагодарила и спросила — Не знаешь где остальные? — кивнув та махнула на дверь — Скалл в гараже, Фонг на тренировочной площадке с Реборном и Коллонело. Вайпер если не ошибаюсь, исчез по заданию Шахматоголового. — торопливо спрятав кровь, исчезла в гараже *** Оскалившись, нежно провела пальцами по каждой колбочке. ДНК сильнейших, что может быть будоражаще? Дрожащими руками, поправив очки, мой взгляд упал на рамку с Лео. Томительное ожидание резко заткнулось и завыло тоской, маленьком чуду было чуть больше двенадцати, когда он умер от рук учёных Экстранео. Подняв и взяв её в руки, вздохнула. Надо навестить могилы. Аркобалено не могут иметь детей, наверно, поэтому каждая попытка воссоздать Леона проваливалась. Леон был сиротой. У него была рыжая непослушная грива и любопытные зелёные глаза, я ухаживала за ним и чувствовала ответственность, в конце концов, Лео был мной усыновлён, я дала ему имя. А ещё непреодолимая вина, будто обволакивающая зелёной жидкостью. Она пожирала и не давала сосредоточиться. Темнота в сердце затыкалась экспериментами, Лис непреодолимо горевала. Как Мать горюет по своему сыну. — Верде? — вздрогнув, сжала стекло и по нему пошла трещина, жизнерадостное лицо было перечёркнуто трещиной. Вздохнув, потёрла веки — Я слушаю тебя Скалл. — Я тебе поесть принёс, ты давно не выходил… — кивнув, отложила рамку и, убрав руки, карманы криво улыбнулась. — Спасибо. *** — Я отлучусь ненадолго, недели на две, — поправив халат, обулась и, подхватив кейс, вышла на улицу. — Верде! — повернувшись, приподняла бровь — Береги себя. — Скалл нервным движением поправил рукав, а я неожиданно спросила — Хочешь со мной? — Что? — хмыкнув, криво усмехнулся — Хочешь со мной? Тебя видимо они достали. Заодно ускоримся, ты же умеешь водить мотоциклы? — судорожно закивав, тот спрыгнул с крыльца и подбежал ко мне. — Чудесно. Идём. *** Кладбище. Кладбище поражает затхлостью и глубинной болью, буквально впитавшиеся за время его жизни. Поэтому там я своего Леона и свою Лоретт хоронить не могла, в глубине леса, где-то во Франции стояли две могилы. Заходя в лес, я наблюдала за спокойно идущим Скаллом, зрелище и вправду было необычное, но мне было несколько всё равно. В конце концов, он — Актёр. — Зачем мы здесь? — криво усмехнувшись, фыркнула — Здесь мой сын и мать. — У тебя есть сын? Выйдя на поляну где было две могилы, приложила кулак к сердцу. Сжав его, быстро пересекла застывшего Скалла и преклонила колено, поджимая губы. — У меня был сын. — Расскажешь? — молча открыв кейс, приступила к уборке могил и на секунду застыв, кивнула. — Однажды мне стало интересно, можно ли сделать так, чтобы в одном человеке помещалось два Пламени, — отстричь слишком длинный куст и продолжить — Так из приюта я забрал Леона. Леон смог выдержать и стал единственным увиденным мной носителем двух видов пламени одновременно. Ему было шесть. Прошло шесть лет, он признал меня отцом, а я его сыном, — отряхнуть руки после копания в земле и посадить цветы. — Совсем не осуждал за опыты на себе? — У него было солнце. Он был из мафии, да и Лео сам понимал, что это его не убьёт. Либо получиться и он останется у меня, либо нет, и останется у меня. В обоих случаях он в выигрыше, — остановившись, улыбнулась — Леон был моим любимым ребёнком, единственным кто мог пережить два вида пламени в себе. Все взрослые сгорали, а позволить ещё раз привязаться к ребёнку я больше не мог, — моргнув, мотнула головой — Но спустя шесть лет, когда ему было двенадцать, он пропал. Нашёл я его в лабораториях Экстранео и поверь Скалл, это не то, что ты бы хотел видеть. Леон умер. А я остался жить. — А что с… — Экстранео? Они мертвы. Все до единого, — грустная усмешка и тухлые искры Грозы в глазах. — Ты убил их, — не вопрос. Утверждение. — Кровавая Вендетта была подтверждена законом мафии. Впервые я был рад, что они не выдержали сывороток. — Ясно. Жаль, что он умер таким маленьким, — пустой взгляд упёрся в фотографию на надгробии, и учёная медленно кивнула, выдавив — Жалко. *** — Никто не знает, куда уезжает Верде каждый месяц? — Да наверняка по своим экспериментам. Скалл молча, поджимает губы и подавливает жалость. Верде был отцом, у него был сын, и тот умер по вине мафии. Печально аж плакать хочется. *** Проклятие Аркобалено вешается непреодолимым грузом, Верде знала, что рано или поздно это время наступит, поэтому нервно поправляет белый халат стремившийся слезть с мелкого детского тела и возвращается в лабораторию дома Аркобалено. Ему нужен Скалл и Реборн. Заново вешает ткань на стену с расследованиями и итогами, прикрепляет над столом несколько выходов из ситуации. Кажется, предыдущие Аркобалено были слабы, раз там мало продержались. Десять лет, действительно мало. Им надо было продержаться минимум тридцать. Тогда Верде узнает, как снять это проклятье, неважно какими способами, да хоть эфемерному демону жертву принесёт, если поможет. Он снимет это проклятье, продолжит эксперименты и пересилит нежелание тревожить Лео. Он создаст своего собственного сына, даже если она асексуальна, это не мешает взять своё ДНК и вырастить его в своей лаборатории. Из пробирки буквально, но Верде так отвратительно дотрагиваться до женщин и мужчин, что она готова ядом плеваться. Молча, зовёт за собой Солнце и Облако, раскрывает двери лаборатории и пропускает их внутрь. Сама же переодевается в маленькую одежду в спальне, выходит и натыкается на напряжённую тишину. Усмехаясь, звонким голосом говорит — Расслабьтесь, ДНК мне ваше не нужно, как и всё другое. Уже достаточно материала набрал. — И зачем мы здесь? — Реборна всё ещё немного потряхивает от гнева. Выдыхая, достаю два набора одежды и, протягивая её малышам, щурюсь — Содействовать. Если повезёт… — очки снимаются и укладываются на стол, я поворачиваюсь и, растягивая губы в усмешке, говорю — Проклятие Аркобалено я сниму через двадцать два года. — Предыдущие сколько продержались? — Скалл прячется за ширму у койки, и голос его звенит сталью — Десять лет. — Ты я так понимаю, разработал план? — усмехается Реборн и выскакивает из комнаты, которую я великодушно одолжила — Верно, — подхожу к стене занавешенной тканью и дёргаю её вниз, чтобы под внимательными и беглыми взглядами повернуться, оскалившись — Я готовился к этому весь тот год, что мы были вместе.