***
В старшей школе Карасуно только-только прозвенел звонок, означавший конец учебного дня. Часть весело настроенных подростков ковыляла к выходу из учебного заведения, другая разбредалась по клубам. Типичные школьные будни. Хитока Ячи открыла дверь в спортивный зал волейбольного клуба, кидая на ходу слова приветствия. Но каково было её удивление, когда вместо обычной картины разминающихся юношей, она увидела лишь одного, тренирующего пасы на бутылки. Кажется, он её не заметил, поэтому Хитока, прикрыв дверь обратно, стала наблюдать за действиями связующего Карасуно. « — Он вообще присутствовал на занятиях?» — пронеслось у неё в голове, когда Кагеяма взял мяч из корзины и встал спиной к бутылкам. Спроси она это у него лично, он бы ответил честно — прогулял последний предмет. И, если честно, не в первый раз. Но не потому, что не хочет идти на уроки. У Тобио просто неизлечимая болезнь, название которой — волейбол головного мозга. И тренируется он на самом деле не только по причине: «хочу стать лучшим в Японии, и ещё обыграть Хинату», вовсе нет. Корень проблемы закопан намного глубже. Кагеяма с дрожью в теле вспоминает роковой матч, в котором впервые осознал то, что обречён: клеймо «короля» тянет на дно, а непринятый пас слишком громко давит на уши своим грохотом. Он также соврал бы, если сказал бы, что не вспоминает матчи против бывшего сенпая Ойкавы Тоору. Да, они выиграли последнюю игру, но Тобио понимает, что слабее. Он боится проиграть ему снова, подставив всю команду. Переживает — вдруг вновь почувствует удушающее состояние упавшего на землю Икара. Тобио опасается давать сверхточные пасы Шоё, потому что они стали подводить. Если быть правдивым, то, по сути, это именно из-за промахов Кагеямы старшая Карасуно проигрывает любой товарищеский матч в последнее время. Кагеяма, наверное, с недавних пор боится самого себя не меньше, чем Ойкава. Именно по этой причине он продолжает бороться с окаменелыми пальцами на руках. Тобио упорно подбрасывает мяч в воздух, стараясь попасть точно в бутылки за спиной. И практически каждая попытка становится очередной неудачей. Парень начал бинтовать пальцы, чтобы скрыть кровавые мозоли на кончиках пальцев. Кроме того, его ногти теперь сострижены практически под корень. Можно подумать, что Кагеяма рехнулся. Но он просто не хочет выглядеть проигравшим самому себе в неравной борьбе самоотверженности и страхов. И каждый раз, приходя в зал во время уроков, он понимает, что… — Нет, недостаточно. — И продолжает пытаться доказать самому себе, что всё ещё чего-то стоит.***
Когда в небе появляется серебряный диск луны, а на улицы опускается волна сонной тишины, начинают просыпаться ночные жители фауны. Первые приходящие на ум представители тьмы — это, как ни странно, сычи. Эти хищники очень хорошие охотники и могут поймать добычу размерами чуть меньше себя. Предпочитают, конечно, мышей, мелких насекомоядных, пресмыкающихся и птиц. Но, как бы не старались, они не смогут поймать крупное существо. Птица никогда не словит кота. Но сможет покалечить его, если постарается. Речь, однако, пойдёт об особом виде сычей района Канто. Акааши никогда не был тем типом людей, которые бросаются в крайности при малейшем промахе. Спокойствие — обычно именно этим словом охарактеризовывают связующего старшей школы Фукуродани. Но недавний проигрыш в товарищеском матче со старшей Некома был последней каплей в море терпения Кейджи. Плотину показного равнодушия будто прорвало, поднимая все чувства и страхи на поверхность. От прежнего Акааши осталась лишь оболочка. Он и раньше, конечно, понимал, что ему никогда не превзойти таких гениев, как Кагеяма Тобио из Карасуно. Но в последней игре его переиграл просто хороший игрок — Кенма Козуме. Нет, Акааши знал, что связующий Некомы не промах, но не ожидал, что проиграет ему всухую. Подведет всю команду. Теперь первая мысль, с которой Кейджи просыпался и засыпал — «Ты слишком слаб». Его моральные силы оказались на нуле, но, тем не менее, на официальных тренировках клуба парень вёл себя как обычно. Даже Бокуто-сан не заметил «подмены», которая, однако, все-таки произошла. Акааши боялся не себя, а своих недостатков. Будучи полноценным сычом, Акааши, с наступлением темноты, выбирался из дома на личные тренировки, которые с недавних пор стали затягиваться вплоть до утра. Разминка, бег по району, а затем силовые упражнения до невозможности на местных тренажёрах — теперь именно это является характеристикой его образа жизни. Постоянно, когда Кейджи начинает отжиматься до посинения костяшек пальцев, или качать пресс до сильных судорог, он вспоминает лица сокомандников после неудачных пасов связующего. Акааши тренируется усердно, замерзая на улице. Но он уже давно не замечает мурашек на коже от ледяного ветра. Кейджи замечает лишь огромную бетонную стену своих физических способностей. Гигантскую гору, на которую невозможно забраться, как бы сильно ты не старался. И когда Кейджи, казалось бы, поднимается на ступень выше, он падает обратно, ударяясь спиной об асфальт своего предела. Клацает зубами, пытается сломать эту мешающуюся стену, впивается в неё когтями, намереваясь выскрести себе путь. Но всё безуспешно. Вновь и вновь связующий понимает, что любой выбранный им путь оказывается лишь бесполезными потугами. — Всё ещё недостаточно. — Кричит в пустоту своего сознания, а потом возвращается к бегу по всему району Канто.***
— Отличный пас, Суга-сан, — Танака прыгает и забивает очередное очко для команды сенпаев Карасуно. Вполне стандартная тренировка: третьегодки против перваков. Второгодки обычно делились пополам так, чтобы по итогу в обеих командах было по шесть человек. — Сугавара-кун, ты сегодня в ударе! — к связующему третьегодке подскочил возбужденный Нишиноя и, словно попрыгунчик, начал скакать вокруг. — Вы преувеличиваете, — Коши натянул обычную милую улыбку и почесал затылок, — Мои пасы всё ещё не так хороши, как хотелось бы. Мне никогда не стать таким же крутым, как Тобио-кун, — он смущённо отвёл взгляд и улыбнулся ещё шире, пытаясь показать своё жизнелюбие и радость за Кагеяму. Лжец. Делает вид, что всё хорошо, но на деле внутренние демоны уже давно пожирают изнутри. «Не нужен, уходи, ничтожество…» — шепчут напрямую в ухо парню, когда тот, превозмогая самого себя, стоит и смотрит на то, как кохай раздает гениальные пасы. Бесы соблазняют его, говорят, мол, без волейбола жизнь станет легче: «зачем оно тебе надо?» — пытаются переманить парнишку на свою сторону. И всякий раз им практически удаётся это сделать. Но ведь Сугавара обещал, что не бросит. Говорил, что не хочет сожалеть об уходе в будущем. Волейбол, можно сказать, стал его вредной привычкой. Токсичные отношения, в которых Коши — страдающая сторона. Даже во время перерывов, когда все остальные занимаются своими делами, Сугавара строит планы очередных изматывающих тренировок. Думает о том, как хоть на миллиметр приблизиться к Тобио. Отрабатывая удар для подачи, он не замечает, как на ладонях начинают проявляться синяки. Сугавару не волнуют такие мелочи. Он всего лишь не хочет уступать кохаю. Пусть и, не являясь основным связующим Карасуно, он не думает об отказе от игры в целом, таким образом, воодушевляя себя и всех его товарищей по команде не сдаваться. Глупец и самообманщик. Ведь на самом деле давно сдался. Уверенно надевая повседневную маску «добрячка», Сугавара продолжает радоваться за Кагеяму, понимая, что сам не стоит и мизинца гениального связующего. Черти в голове танцуют буги-вуги, продолжая шептать лесть и слова разочарования, которые будто делают ему вызов: «ну, давай, цыплёночек, попробуй прожить очередной день в этом клубе». А на тренировке Сугавара вновь выкладывается на сто процентов, мысленно проклиная себя и в миллионный раз беззвучно спрашивая своих демонов: «Что мне нужно сделать, чтобы этого было достаточно…?»***
Каждый из них со своими дьяволятами в голове кричит в пустоту, надеясь услышать ответ на просьбу о помощи. Но, увы, ребята слишком поздно понимают, что, находясь на самом дне океана отчаяния, глубина которого больше, чем Марианская впадина, они не смогут выбраться на поверхность до того, как закончится кислород в лёгких. Понимают, но продолжают бороться.