«Буду в Токио на следующей неделе. Найдётся место для меня? ^-^»
Ответ — «да». Его не волнуют нарушения режима сна. Он не заботится о том, чтобы поесть в правильное время. Безразлично, если пропустит одну тренировку. Потому что когда рядом Нишиноя Юу, Асахи заботится только о нём. Азумане Асахи — не кто иной, как человек с привычками.***
Стук в дверь — звонкий и характерный. Нишиноя каждый раз стучит одинаково легко. Асахи открывает дверь, чтобы впустить парня, с улыбкой на лице. — Добро пожаловать. — Асахи-сан! — кричит Юу, прыгая на месте. Парень выглядит более усталым, чем в последний раз, когда Азумане видел его, — синяки под глазами говорят о явном недосыпе. Даже волосы другие — зачёсаны вниз, а не уложены вверх, маленькие светлые пряди чёлки покачиваются при каждом движении, которое он делает, когда скидывает обувь и проходит внутрь. — Мне нравится новый диван, — говорит Нишиноя, падая на мягкую мебель и взбивая декоративные подушки. — Дизайн разработал мой друг. Думаю, что вполне вписывается в интерьер комнаты, — отвечает хозяин квартиры, закрывая дверь. — Это правда, — Ноя кивает. Глаза парня осматривают комнату, а взгляд падает на многочисленные фотокарточки, стоящие на книжной полке — все присланы им. — Ты сохранил их… — говорит парень тёплым голосом, наполненным чем-то — Асахи не понимает чем, но чувствует, что должен. — Ага, — Азумане чешет щёку, — фотографии мне нравятся. Напоминают о тебе… — Я пришлю ещё. Нишиноя сидит и вот так — в тусклом свете города, сидя перед открытыми окнами, парень выглядит устрашающе знакомым, сосредоточенным и тихим, а глаза смотрят за пределы того, что Асахи когда-либо видел. — Что на обед? — Ноя поворачивается с улыбкой.***
Асахи — не повар, поэтому у них, как всегда, — пицца и газировка. Нишиноя сидит по-турецки и с набитыми едой щеками рассказывает о последней поездке. — Тебе придётся поехать вместе со мной, Асахи-сан, — он часто настаивает на этом. — Однажды, конечно, — Азумане ни капли не сомневается в этом, поэтому отвечает как во все предыдущие разы. После еды парни моют посуду. Точнее, Юу моет, а Асахи сушит и смеётся над рассказами Нои, соглашается с любой шуткой, которую тот рассказывает. Асахи хочет, чтобы это происходило каждый день, даже если эта мысль пугает. Потому что если он знает, что чувствует, это не значит, что Нишиноя чувствует то же. Это не значит, что семья не против. Это не значит, что друзья не будут относиться к нему иначе. После мытья посуды Асахи достает пару бутылок пива, открывает и плюхается на диван, поворачиваясь к Ное. — Хочешь посмотреть фильм или аниме? — спрашивает он, скорее формально, ведь знает, что оба ждут ночь, но всё равно играют в эту игру — притворяются, что Ноя здесь, чтобы навестить Азумане. — Конечно, — улыбается Нишиноя, но не поворачивается к телевизору даже в начале аниме, которое Асахи смотрел тысячу раз. Азумане переводит взгляд на Юу во время третьей серии. Они сидели в таком молчании, что парень снова погрузился в сюжет, и это кажется странным. Что-то не так. Потому что обычно в это время руки Нои исследовали тело парня, язык блуждал по рту, и шум внешнего мира был приглушён — потому что остальное не имело значения. — Всё в порядке? — спрашивает он, снова поворачиваясь к Нишиное, всё ещё пьющему то пиво, которое Асахи подал пару часов назад, вероятно, тёплое. — Асахи-сан, поговорим? — парень нервно теребит пальцами этикетку с бутылки. — Конечно, Ноя, — Асахи чувствует, как у него холодеет кровь. Тупо кивает, внезапно осознавая. Нишиноя ставит бутылку на стол, делает вдох и закрывает глаза. Когда они снова открываются, то взгляд падает на Асахи. — Я думаю… — парень качает головой. — Нет, я знаю, что люблю тебя… Асахи чувствует, как на него падает пелена реальности. Его рот разинут, пальцы сжимают бутылку слишком сильно. Он понимает, но ничего не может поделать. Потому что этого не может быть. Нишиноя не может любить его. Он не может тоже любить его. Эти годы у Азумане было представление о том, какие отношения будут с Ноей. Он был уверен, что бы ни случилось, — его любовь будет односторонней, и, чтобы осознать это, — требовалось время, но это устраивало. Но если Нишиноя любит Асахи, тогда есть шанс. Парень не хочет рисковать безопасностью распорядка ради кого-то. Но Нишиноя — это не кто-нибудь. Он — первая любовь Асахи. Из-за него он понял, что ему нравятся мужчины. Ноя в его мыслях, заботится о нём, даже с другого конца планеты. Он тот, о ком Асахи мечтает, о ком думает перед сном и сразу после пробуждения. Он любит его. Нишиноя снова говорит, его щёки пылают, а сам парень выглядит нервным, что нехарактерно для него, но не прерывает зрительного контакта. — Я понимаю, что если ты не чувствуешь то же, это нормально, потому что знаю, что у тебя всё по-другому, и ты не хочешь, чтобы люди узнали и… Асахи хочет это отрицать, хочет сказать, что гордится собой и тем, что узнал о себе со школы, но это было бы ложью. Нишиноя видел его насквозь, как всегда. Его глаза пронзали Асахи, как будто он был сделан из стекла. — Но я хочу знать, Асахи-сан. Это сводит меня с ума. Ты знаешь, я не люблю держать всё в себе. Так что, либо отвергнешь меня сейчас, либо нет, — Нишиноя теперь говорил быстрее, размахивая руками, как будто пытался оправдаться. — Во всяком случае мы по-прежнему друзья, но я не уйду без ответа. — Нойя, заткнись, — Нишиноя сразу замолкает. Асахи должен это сказать. Даже не нужно об этом думать, потому что в глубине души он знает ответ и должен его сказать. Но нужно сформулировать мысли, и для этого требуется тишина. — Я ещё не говорил родителям и друзьям, правда, думаю, что некоторые ребята поняли, — говорит Асахи после паузы. — Ну, ты наверное догадался, потому что… знаешь, — он жестикулирует руками. Боже, у него это так плохо получается. С чего всё началось? Они напились. В первый раз, когда Нишиноя остался у него во время визита в Токио, оба напились и вместе проснулись в постели. После этого, как бы неловко ни было, Асахи не хотел прекращать это. Для него стало неожиданностью, когда он понял, что хочет увидеть прическу Нишинои и то, как он выглядит, когда завтракает. Во второй раз, когда парень остался с ним, они очнулись в таком же затруднительном положении, за исключением того, что к алкоголю не прикасались. Вот и всё. И в последующие разы то же самое… — Не возражаешь? — спрашивает Асахи, наконец набравшись храбрости, чтобы встретиться взглядом с Ноей. — А? — Не хотел бы стать моим парнем? — Асахи улыбается, хотя ему неловко. — Я ещё не сказал родителям… И не против рассказать нашим друзьям, но ты знаешь моего отца. С ним всегда было сложно, а я… Я не знаю, что делать. — Мне всё равно, кто знает, что ты любишь меня. Когда будешь готов рассказать, я буду рядом… — Ты знаешь, что я всегда был трусом, — Асахи снова усмехается. — Это другое, — Нишиноя машет рукой. — А? — Одно дело быть трусом и отказаться от волейбола… — Не позволишь пережить это снова, правда? — Прекрасно знаешь, что нет, — берёт бутылку со стола и делает глоток. — Но совсем другое дело — воздержаться от встречи с тем, к чему ещё не готов. — Ноя… — это всё, что говорит Асахи, потому что не думает ни о чём другом. Это так просто. — Всё в порядке, Асахи-сан, — парень делает ещё один глоток пива, скривившись от того, что оно тёплое. — Я просто должен был сказать это, — он вздыхает, глядя в окно. — И знаешь, стараюсь не думать об этом слишком много, но когда доходит до этого… Токио — моё любимое место в мире. И я уверен, что это не из-за красоты… — Как может такой человек, как ты, любить такого, как я? — спрашивает Асахи хриплым голосом. Нишиноя поворачивается, чтобы ответить, но Азумане опережает его. — И как может такой человек, как я, быть таким удачливым, чтобы его любил такой, как ты? Ноя замолкает, слегка приоткрыв рот и раскрыв глаза. — Ты имеешь в виду…? — через мгновение парень задыхается, запинаясь на словах: — Асахи-сан… — Асахи, — поправляет он. — И… могу я называть тебя Юу? — губы Нишинои встречаются с его губами — такими же привлекательными, как всегда, тёплыми, мягкими и домашними. — Скажи это снова, — парень отстраняется, чтобы улыбнуться. — Юу, — Асахи усмехается. — Никому в мире не разрешено называть меня так, — Нишиноя закрывает глаза, а их лбы соприкасаются. — Твоей маме будет грустно… — Она переживёт. Это право принадлежит только тебе. — Я тебя люблю, — Азумане невольно усмехается, потому что всё кажется слишком головокружительным. — Я тоже тебя люблю, Асахи, — Нишиноя прикасается рукой к его лицу, притягивая к себе для очередного поцелуя. Асахи не против слышать это каждый день. В конце концов, он — не кто иной, как человек с привычками.