***
Раннее утро. Семь часов. Самая обычная ситуация. Сонный, недовольный жизнью подросток сидит на кровати и смотрит в стену. Проклиная утро и школу, он поднимается на ноги, натягивает дорогие мешковатые джинсы — мечта всех подростков девяностых. Парень нехотя плетется в ванную, держась одной рукой за голову, другой — за стены, подходит к раковине, мгновенно осушает два стакана воды. Переводит взгляд на позолоченное зеркало на стене. Оно, как всегда, отражает безжалостную правду: накачанный торс, золотая серьга в правом ухе, сонные голубые глаза, опухшее лицо с красной ссадиной под глазом — последствием вчерашней вечеринки в клубе. «Да, покутили же мы этой ночью», — со вздохом вспоминает парень, потирая ноющие виски. Стычки и драки не являются для Рихарда чем-то необычным. Достаточно часто они с его другом Паулем попадают в неприятности. Чаще всего конфликты происходят из-за разных музыкальных вкусов: этой ночью, например, они подрались с несколькими рэперами. Парень умылся, замазал раздражающую ссадину под глазом. Мокрые, почти черные волосы, ниспадающие на широкий лоб, он пальцам уложил назад. Длина несколько отросла после прошлой стрижки, так что теперь волосы доставали до хмурящихся бровей. Тук-тук-тук. — Хэрр Круспе, завтрак уже готов. Ваша мать ждет вас в столовой, — проговорил долговязый блондин-дворецкий. Мужчина хмурым взглядом обвел комнату подростка, задержав взгляд на плакатах известных рок-групп. От острых глаз дворецкого даже не ускользнули бардак на столе, кавардак в шкафах, носок под кроватью. Недовольно поджав губы, он скрылся за дверью. Рихард надевает на красивое семнадцатилетнее тело черную рубашку, берет в руки новенький плеер, включая свою любимую песню «Kiss». Накидывает на плечо рюкзак и спускается по мраморной лестнице с красивыми, коваными перилами (гроздья винограда, будто бы обвивая деревья, спускались от этажа к этажу) в столовую. Да, в воздухе витал аромат с предвкушением завтрака. Первое, что удивило Рихарда в столовой — практически полное отсутствие еды. Как это? Обычно он ломился от разных дорогих деликатесов, особенно утром. Родители считали, что завтрак — самый важный приём пищи. Это было очень странным. Рихард с недоумением присел на край стула. В комнату вошел отец Рихарда — статный мужчина в самом расцвете сил. Он неодобрительно посмотрел на сына и поджал губы. Такое выражение лица сын видел часто, оно означало, что отец им недоволен. Что на этот раз? От его пронзительного тяжелого взгляда не укрылась замазанная вчерашняя ссадина. Отец, конечно, выскажет ему свои мысли об этом, может, не сейчас, или даже не сегодня, но он обязательно запомнит эту деталь. Ему необходимо чувствовать свою власть. Только так он может держать всё под контролем. Рихард частенько слышал такие слова от отца: «В семье, как в бизнесе, один должен руководить, а остальные подчиняться ему». И это стремление властвовать порой может граничить с жестокостью. — Не удивляйся, мой друг, теперь мы будем питаться только так, — съязвил отец, присаживаясь на стул напротив сына и показывая на кашу. — Налетай, её приготовила твоя мать. Высокая женщина с длинными ресницами закивала головой, подтверждая слова мужа. — Мам, я ещё сплю? Ты сама приготовила кашу? Мать Рихарда совершенно не похожа на типичную домохозяйку, готовящую каши или супы у плиты. Белые ручки, которые уже много лет не брали в руки ничего тяжелее модного журнала или трубки телефона, великолепный маникюр, шикарная белоснежная улыбка, фигура, отработанная потом на тренажерах. Словом, светская львица. Рихард обескуражено попробовал приготовленный завтрак и промолвил: — Сойдет. Есть можно. Женщина презрительно сморщила красивое лицо, вальяжно коснулась рукой бокала с вином, демонстрируя драгоценные перстни на пальцах. — Как успехи в лицее, Рихард? — чинно поинтересовался отец, пытаясь сохранить важность и педантичность. Это было непросто, когда ешь мерзкую кашу. — Если хочешь поссориться со мной с самого утра, то ты действуешь абсолютно верно, отец, — лениво протянул Рихард, жуя овсянку. Мужчина продолжал сверлить его взглядом, и сын добавил: — Относительно нормально. — Я рада за тебя, сынок, я всегда знала, что у тебя есть способности к наукам, — благосклонно кивнула мать и улыбнулась мальчику. — Если бы не твои постоянные гулянки по ночам и сумасшедшие друзья-рокеры, ты бы был отличником! — Что сегодня произошло такого, что ты решилась сварить овсянку впервые за семнадцать лет? — прищурено осведомился подросток у матери. Он хотел перевести эту раздражающую тему, ему не хотелось выслушивать речи о том, какие его друзья необразованные обезьяны. С другого конца стола донеслось приглушенное мужское покашливание: — Я уволил наших поваров, Рихард, — сын видел, как поник его отец, как его печальный взгляд опустился на тарелку. Минуту он собирался с мыслями, а затем добавил, — у меня нет денег, чтобы платить им. Я обанкротился еще неделю назад. Прости, нужно было сказать раньше. Отец Рихарда был достаточно богатым человеком в Берлине, его хорошо знали в узких кругах бизнесменов. Он имел крупную компанию по производству недешевого алкоголя. Сначала мужчина занимался исключительно этой продукцией, но в дальнейшем стал часто прибегать к темному бизнесу, продавая наркотики. Берлин считается весьма прибыльным местом для сбыта наркотических веществ, и во многом это заслуга Михаэля Круспе. В восьмидесятые он начал заниматься перевозкой марихуаны через каналы Голландии. Он зарабатывал бешеные деньги для того времени. Но ему было мало. В последние годы он доставлял кокаин из Южной Америки нелегальными путями. Из Колумбии, Бразилии и Перу он прибывает мелкими и крупными партиями по воде в Гамбург. Также его курьеры провозят белый порошок в самолетах, следующих до Франкфурта. Немецкие дилеры отдают за килограмм от шести до восьми тысяч евро. При этом один грамм на улице стоит 60 евро. Прибыль составляет 1000 процентов. Михаэль всегда знал, что рано или поздно этот день наступит. Он потеряет всё, что имел. И вот это случилось. — Как так вышло? — тихо откликнулся парень. Он, словно испуганный заяц, часто моргал широко распахнутыми глазами и переводил взгляд с матери на отца. — Как так вышло, что ты потерял бизнес? Отец нервно поправил идеально отглаженный галстук, наливая себе элитный алкоголь. Повисла напряженная пауза. Михаэль Круспе подбирал нужные слова. — Я столкнулся с предательством Альберта. Ты знаешь, что мы были партнерами; он был моим лучшим другом, более того… — отец залпом выпил алкоголь, осушая бокал, и неторопливо продолжил, — он был мне братом. Его подкупили американцы, а ещё и всех моих поставщиков. Даже из Мексики. Кто бы мог подумать! Продажные крысы! Вчера был суд. Альберт отсудил мою алкогольную компанию за неуплату счетов. В глазах темнело, голова кружилась. Рихард на минуту выпал из реальности, он не чувствовал, что существует, не слышал ничего. Горло будто сжало изнутри, а в груди словно маленькое пулевое отверстие — слова отца. Он привык жить в роскоши, не отказывая себе ни в чем. Реальность обрушилась на подростка. Рихард вдруг осознал, как зависим от этих бумажек. Все его связи, хорошие отношения с людьми — все это заслуга папиных денег. Без них он никто. Круспе, не осознавая, что все вокруг происходит с ним, стеклянным взглядом посмотрел на кусающего губы отца. Подросток очень медленно и очень глубоко вздохнул, оторвал глаза от стола. Как будто Рихард находился абсолютно в другом месте, он еле слышал, как отец говорит о том, как важно не доверять единожды предавшим. Они повторяет это при любой удобной возможности. — Я не хочу связывать свою жизнь с бизнесом, можешь не давать мне жизненных советов, — будто очнувшись, прошипел сын. — Не хочу оказаться в такой же ситуации, как ты. — Не списывай меня со счетов, сынок, — вложив всю накопленную ненависть в это «сынок», отец отодвигается от стола, медленно подходит к Рихарду и выплевывает слова прямо ему в лицо. — Я не намерен умереть в нищете. Пошел в школу. Круспе сжал зубы, подхватил свой рюкзак, который лежал под столом, скрылся за дверьми, хлопнув ими со всей силы. Вышел на улицу. Школьный желтый автобус проехал прямо перед носом юноши, облив его водой из лужи. Из заднего окна автобуса показались школьники, показывающие Рихарду средние пальцы, злорадно хохоча. Рихард сердито плюнул на землю, недовольно отряхиваясь от грязи. Подросток оглянулся назад, рассматривая свой особняк. Снаружи дом — трехэтажное здание чистого белого цвета; можно заметить, что с боковой стороны виднеются маленькие выступы, которые чётко напоминают кирпич, а ближе к верхнему окошку дом переливается дизайнерскими украшениями и дополнительными досками. Самое верхнее окно по форме было круглым — уютный чулан для уединения. Будучи мальчиком, Рихард часто любил убегать туда в детстве, когда родители приглашали в гости важных людей. Нет, ему сначала, конечно, нравилось получать дорогие подарки от уважаемых людей, но потом это до смерти надоело. Постоянные приемы с кучей незнакомцев и их богатеньких отпрысков. Рихард не хотел общаться с этими детьми: слишком избалованные, не умеющие играть ни в прятки, ни в догонялки. Ребенком Рихард предпочитал проводить время с уличными ребятами, нежели с богатыми. Подросток глубоко вздохнул, бросил взгляд на большой прозрачный бассейн у дома, где они всей семьей купались летом. Отец, щедрая душа, разрешал вечерами купаться прислуге, но только после выполнения всех их служебных обязанностей. «Да, недолго же мне здесь жить осталось. Если отец не преодолеет финансовые проблемы, мы будем всей семьей куковать на улице», — рассуждал про себя Рихард, медленно шагая по тротуарной дорожке. На дворе стоял апрель. Уже начинает пробиваться зеленая трава на голой земле. Рихард вдохнул полной грудью и зашагал ещё быстрее. Весенний утренний ветер, растрепавший его волосы, немного снял ту злость, которую он нес в себе из самого дома, где он чуть не перебил всю посуду на прощание с отцом. «К черту эту школу, зачем она нужна, если у нас нет денег, чтобы оплатить обучение там?» — воскликнул внутренний голос. Рихард повернул в сторону гаражей. В одном из них уже две недели живет Пауль, который сбежал из дома от своего орущего отчима. Пауль его поймет. Он точно знал, как деньги могли испортить людей, он не хотел быть успешным в этом плане, как и Рихард. Поэтому они были панками.***
Ещё немного успокоившись, пригладив темную густую шевелюру, поправив воротник рубашки, Круспе подошел к знакомой темно-красной двери гаража. Четыре стука в дверь. Ровно четыре стука, с паузой в четыре секунды между ударами костяшек по двери. Никто не ответил. Никто не открыл. Тогда Рихард повернул специальную ручку, служащую звонком; услышал раздавшийся в гараже звон через стены и дверь. Спустя мгновение послышался тихий голос, который ругался матом. Еще мгновение — торопливые шаги по полу. — Привет, Риша. Чего это Вы пожаловали сутра пораньше? — за открытой дверью показалась белобрысая голова друга. Сонный, в черном халате, наброшенном на обнаженное тело за исключением боксеров, под глазом синяк — он очень походил на Рихарда этим же утром. — Ну, проходи, чего встал-то! Рихард уверенно зашел в свой гараж. Свет на потолке выключился, как только друг закрыл дверь. Это было усовершенствование Пауля, лампа включалась каждый раз, когда открывалась дверь гаража. Помимо музыки, Хайко Пауль Ландерс занимался конструированием. Это всегда удивляло Рихарда, но иногда они вместе проводили время за какой-нибудь интересной находкой Пауля, будь то старый приемник или новый телевизор, который принес Рихард. — Пауль, ты не поверишь, что я тебе принёс, — выпалил парень, быстро шагая следом за другом. В помещении витал отчетливый запах травки, табака и свежего кофе. Рихард мельком оглядел свой гараж: в шкафу, где раньше были инструменты и детали для машин, теперь лежали старые сломанные вещи: бабушкины часы с кукушкой, радио времен Второй Мировой. Парень с удовольствием заметил, что вещи теперь рабочие: секундная стрелка на часах медленно делает круг, до уха также может донестись прогноз погоды по радио. На стену раньше был подвешен старый велосипед, теперь там висели несколько электрогитар и плакатов с рок-звездами. «Здорово же он здесь всё изменил за две недели», — заключил Рихард, разглядывая новшества. В углу комнаты почему-то располагался гамак, куда собственно Пауль и приземлился. Рихард лениво развалился на кожаном диване рядом, полусидя, положив голову на руку, упираясь локтем в спинку дивана, он с интересом глядел на своего друга. — И что же это? — он театрально поднял густые брови, доставая свою первую утреннюю сигарету. Изголодавшийся по сплетням и новостям Пауль едва не выронил кое-как зажженную спичку прямо на деревянный пол. Глубоко затянулся. Резко пододвинулся корпусом к Рихарду, готовый внимательно его слушать. — Две вещи. Не слишком веселые новости и новый альбом Mechanical Animals Мэнсона с приложением двадцатистраничной книги комиксов Маркуса Вильда, — интригующе сообщил Рихард, доставая из рюкзака новый диск. — Господи, ты серьезно?! Он же только вчера вышел в Германии! — шокировано воскликнул Пауль, вскакивая с гамака на ноги и выхватывая диск из рук друга. Он молниеносно подбежал к магнитофону и включил первую песню альбома на проигрыватель. Покачивая головой в такт музыке, парень вернулся на свой гамак. — А что за плохие новости? — Мой отец — банкрот, — взволнованно проронил Рихард, внимательно следя за реакцией друга. Ему было важно, чтобы друг не отвернулся от него. Хотелось думать, что хоть кто-то в этом мире дружит с ним не из-за папиных денег. Сначала было легкое удивление, как и всегда, когда человек узнает о каком-то новом событии. Но спустя мгновение восприятия ситуации, Пауль с легким сожалением отмахнулся и принялся крутить косяк. — Знаешь, брат, если честно, я всегда знал, что рано или поздно это должно было случиться. На этом дерьме, — Пауль многозначительно показал взглядом на свои пальцы, сжимающие косяк с травкой, — никогда не построишь стойкий бизнес. Рихард понимающе кивнул головой, принимая косяк. Он затянулся и крепко задумался. Конечно, парень знал, что Пауль догадывался об его отце. Рихард постоянно доставал траву и другие наркотики абсолютно легко, у его отца был маленький заводик по элитному алкоголю, но это явно были не те деньги, на которые можно позволить себе яхту, огромный дом и бриллианты. Самое главное для Рихарда — друг понял его и не отвернулся. Повисла долгая пауза. Это была не та пауза, которая заставляет почувствовать напряжение. Рихард, опьянённый дурманом, периодически затягивался. Пауль лежал на гамаке с закрытыми глазами. Может он заснул? Песни из нового альбома проносились одна за другой. Рихард точно не знал, сколько они так сидели. Пять минут? Тридцать? Казалось, даже секундные стрелки не двигались. Во всяком случае, последняя песня альбома закончилась, магнитофон противно заскрипел. — Ну что, ты уложил ту девчонку из клуба? Или ничего не вышло? Последнее, что я помню — кулак какого-то здоровяка, — Ландерс широко улыбнулся, показывая на свой синяк под глазом. Он неприятно скривился и добавил. — Риша, будь другом, выключи диск. Парень лениво поднялся с дивана, подошел к магнитофону и вынул диск. Противный звук прекратился. Рихард вернулся и снова упал на диван. — Нет, у нас схожие воспоминания о вчерашнем. Кстати, о клубах. Ты обещал взять меня с собой на тусовку. — Я не помню этого, — Ландерс метнул недовольный взгляд на Рихарда. Парень прикусил губу, надеясь, что тот не начнет задавать свои странные и раздражающие вопросы. — Это было две недели назад, — начал с улыбкой Рихард. Он поднялся на локтях, запрокинув голову вверх, с прищуром смотря на друга, — я разрешил жить в моём гараже, с учетом того, что ты сводишь меня на закрытую тусу. Я знаю, что там будет выступать новая группа. Более того, я знаю, что у тебя есть билеты. Пауль драматично вздохнул, а Круспе улыбнулся, потому что это значило, что он прав. — Хорошо, уговорил, — пробухтел Пауль, поёрзал на гамаке, спрыгнул с него и переместился к Рихарду, опустив голову на плечо друга; Круспе переплел их руки и, подняв бледные тонкие пальцы блондина, испачканные в чем-то похожем на моторное масло, стал рассматривать их. Ландерс смотрел на действия парня с интересом, но вскоре прикрыл глаза, тихо сопя на плече друга. — Только поспим пару часиков, я так устал. Рихард неловко дернул плечом, заставив парня на плече поморщиться, он снова закурил новую сигарету. «От чего это он устал? От безделья?» — подумал парень, смотря в потолок. Рихард просто не мог позволить этому парню пропасть, поэтому позволил остаться. Его отчим был полным деспотом, раз подросток сбежал из дома из-за него. Всё верно, постоянные скандалы и крики могут вымотать даже самых сильных. Рихард знал это не понаслышке. Он потушил сигарету о тумбочку, стоящую рядом с диваном. Глаза начали слипаться, сознание потихоньку покидает чувства, и вот Круспе уже не слышит тиканье часов на тумбочке, он погрузился в царство Морфея.***
Четыре рокерских берца синхронно и тяжело ударяют подошвой о мокрый асфальт. Что может быть лучше весеннего вечера? Воздух прозрачно темен и прозрачно светел. Ранняя весна пахнет растаявшим снегом — талая вода имеет свой особый аромат. Рихарду стало бы дурно от такого количества кислорода, если не смолящий сигарету Пауль, который шагал рядом. Толпа спешащих домой людей растворилась, когда парни зашли в безлюдный переулок. Лишь небольшая компания панков, таких же, как они, пьяно передвигала ногами в эту же сторону. Вокруг — разрозненные в темноте белоснежные высотки с красными берлинскими крышами; казалось, что темнота поглощает всё вокруг. Круспе сложно было разглядеть даже друга, который был в метре от него. — Пауль, долго ещё? — нетерпеливо прошептал Рихард. Тишина в переулке пугала. Каждый шорох казался шагом маньяка с ножом или того хуже: злобным монстром из преисподней. Парень нервно хрустел пальцами на руках, хватаясь за рукав друга. Пауль промолчал, отмахиваясь рукой от надоедливого Рихарда, как от комара. Он быстро оглядывался по сторонам, выискивая кого-то взглядом. — Кого ты ищешь? — А ты думаешь, я тебя проведу в этот клуб? — подал голос блондин; в конце длинного переулка промелькнула слабая белая вспышка, похожая на божественный свет в конце туннеля. Рихард облегченно выдохнул, выпуская воздух из легких. Он нахмурил брови и недоуменно посмотрел на друга. Наконец-то свет упал на лицо Пауля, Круспе увидел на нём легкую тень напряженности и озабоченности, — Это закрытое мероприятие, которое проходит раз в месяц, обязательно в четверг. Я ищу знакомого, который проведёт нас. Рихард понятливо кивнул головой, продолжая идти на приближающийся свет. Ландерс остановился возле достаточно вместительной парковки и облокотился на мотоцикл, как казалось Рихарду, позапрошлого века. Достал пачку сигарет и заговорил с каким-то байкером. — Пауль, где этот чертов клуб? — перебив разговор приятелей, с возмущением осведомился парень. Кровь стучала в висках, заставляя нахмуриться, опереться о холодную стену, дотронуться пальцами до лба. Круспе ужасно хотелось выпить чего-нибудь покрепче и утонуть в объятиях красавиц в коротких юбках. Пауль загадочно улыбнулся, не показывая своего удивления нервозности друга. Он с небрежностью показал указательным пальцем за спину Рихарда, продолжая разговаривать с фриком-байкером. Круспе развернулся на пятках. Старое здание бывшего сквота совсем не походило на клуб. Если бы не красная подсветка на стенах здания, можно было подумать, что оно заброшенно. «Куда он меня притащил? Еще никогда не был в таких дешевых местах… Элитная вечеринка! Он хоть раз на таких был?» — мысленно передразнивая друга, Рихард последовал за Паулем и каким-то обдолбанным торчком в само здание. Друг Ландерса, как оказалось, был типичным покупателем его отца. Огромные синие круги под глазами, исколотые руки, дреды на голове, сережки в бровях — он постучал в дверь клуба. Друг Ландерса поздоровался с высоким гориллообразным охранником на входе в клуб. Он профессионально мазнул взглядом по ребятам, заострил своё внимание на швейцарских часах Рихарда, подумал несколько секунд и впустил их в заведение. Громкий звук электрогитар слегка оглушал, но в тоже время заставлял закрывать глаза и покачивать головой в такт музыке. В воздухе стоял запах сырости и секса. На сцене в центре зала выступала новая берлинская рок-группа. Толпа фанатов кричала и подпевала рядом, некоторые более спокойные личности сидели за столиками, наслаждаясь металом. Публика разношерстная — местные хипстеры, фрики и просто богатенькие туристы. Обстановку со времен захвата радикальными подростками не меняли — сохранились комнаты с мебелью бывших жильцов, какие-то самодельные сцены для выступлений и диджейский пультов, наспех сколоченная барная стойка около раковины. Рядом стояла кровать, если вдруг кто-то перебрал или просто устал. «Не сложно догадаться, для каких ещё целей она здесь стоит», — подумал Рихард, присаживаясь рядом с Паулем за бар. Полуобнаженные размалеванные девушки с приличными формами танцевали на барной стойке и по периметру всего зала. Симпатичная барменша с разноцветными волосами и глазами подмигнула Рихарду, протягивая недорогой, но вкусный коктейль с вермутом. Один её глаз был красный, а другой зеленый; Круспе наклонился к ней ближе, пригляделся и понял, что это цветные линзы. Он тепло улыбнулся девушке и принял напиток. — Давай признаем, Пауль, что это не ты, а я провел нас сюда, — с блеском в глазах съязвил брюнет, потягивая коктейль из трубочки. Пауль смущенно улыбнулся. Начиная разогреваться чешским пивом, он признал свой маленький обман, поглаживая ладонь друга, — странное местечко, но, в целом, ничего необычного, ну почти… — О, Риша, это ещё только начало, — рассмеялся Ландерс, стуча пальцами по барной стойке в такт оглушающей музыке. Рихард стал разглядывать зал, слишком большое количество людей раздражало. Все будто сошли с ума, кто-то целовался, кто-то занимался более интересными вещами в объятиях тьмы в глубине зала. Откуда-то доносились мужские стоны. Пауль с широко раскрытыми глазами и усмешкой смотрит вдаль за спину друга. Рихард обернулся назад. Несколько девушек в черных латексных масках и без нижнего белья направлялись в их сторону. — Шоу начинается, мальчики, — проворковала одна из подружек сладким голосом, присаживаясь рядом за стойку. Музыка стихла, опять эта чертова пауза режет слух. От контраста между тишиной и громкой музыкой начинает шуметь в ушах. Толпа в предвкушении и экстазе начинает аплодировать и улюлюкать. Интеллигентного вида мужчина в круглых очках, сидящий сбоку, передает Рихарду самокрутку, парень затягивается и передает её соседней девушке. В центре зала зажигается огонь из похоти и разврата, несколько девушек и мужчин в латексных костюмах начинают страстно двигаться под мелодичную музыку. Расслабление течет по венам. Круспе боковым зрением видит, как Пауль уводит в соседнюю комнату одну из обнаженных девиц. Все мысли исчезли, осталось лишь тепло в груди и помутнение в голове. Парень не замечает, как соседка кладет свою тонкую ладонь ему на колени, поглаживая внутреннюю часть бедра. Он завороженно наблюдает за тем, как два парня на сцене сплетаются в жарком поцелуе, рука мужчины медленно обвилась вокруг шеи другого парня. Рихард закусил губу, когда они в порыве страсти подошли ближе к парню и упали в неразрывном поцелуе рядом с барной стойкой на старую кровать. Круспе тяжело и часто задышал, чувствуя, как возбуждение одолевает его. Латексные тугие костюмы на их накаченных телах напоминают сексуальное рабство. Сидящая рядом девушка заглянула в глаза Рихарду и увидела его расширенные зрачки, понимая, что уже не в силах остановиться. — Если хочешь прикоснуться к прекрасному, можешь потрогать меня, детка, — прошептала в самое ухо та самая дама, трогающая достоинство Рихарда. В её голосе звучало жгучее желание. Парень в ступоре и немом испуге уставился на неё во все глаза. Как будто заметил её присутствие только сейчас. Он схватил её за ладонь, лежащую на его ширинке. Перевел взгляд вниз на свои штаны и испугался ещё больше. Осознание случившегося ударило в голову. До него дошло что произошло, он заметно вздрогнул; губы искривились так, что девушка поняла, что что-то пошло не так. «Я только что возбудился от того, что какие-то два мужика сосались у меня перед носом», — он глубоко и часто дышал. Рихард запустил пятерню в темные густые волосы. Сжал их пальцами и немного потянул, почувствовав боль. Это на секунду протрезвило его. Он быстрыми, резкими, рваными, как звуки гитары в роке, который он слушает, движениями повернул голову и направился в туалет, чтобы умыться. Девушка удивленно захлопала накрашенными ресницами. Найти туалет оказалось сложнее, чем предполагал Рихард. Он везде видел обнаженные тела мужчин и женщин пока шел по коридору, казалось, их не было только на потолке. Немножко шатающийся мужчина в строгом черном костюме с галстуком быстро подбежал к парню, хватая его за шиворот рубашки. — Ну что, нагулялся, сосунок?