Янтарное золото звезд

Эфир недоуменно смотрит в воду, разглядывая собственное отражение, ероша тонкими пальцами сейчас без перчаток по волосам, распуская свою пшеничную косу. Ах… Поправочка… Бывшую пшеничную косу. Это заметила еще его сестра, как только они перешагнули врата в этот мир. Его свисающий длинный конец так заботливо заплетенной сестрой косички неожиданно окрасился с мягко-пшеничного, светлого оттенка в подобие рыже-золотого. Самое странное было в том, что время от времени, за все время их совместного путешествия, этот конец слегка светился золотым, и очень редко ярко-янтарным, освещая путникам путь в глубоких темных лесах или холодных мрачных пещерах. Когда он остался… один… Было больно. Словно из него вырвали то, что люди привыкли называть душой. Осталась только черная, бесконечная дыра, что разрасталась со временем, поглощая все больше и глубже, пытаясь пожрать его эмоции и полностью окунуть в такую заманчивую, сейчас от чувства безысходности особенно сильно, апатию. Но наблюдая, как с наступлением ночи, кончик отросших волос, что за последнее время был виден и часто свисал не за спиной, как было раньше, а прямо перед лицом, особенно во время жарких битв, мягко подсвечивался, словно стараясь согреть, немного подбодрить, Эфиру приходилось подниматься каждый раз и идти вперед. Сквозь битвы, врагов, неизвестность и тяжелые, болезненные мысли-воспоминания-надежды о сестре. Во сне он часто ощущал легкое тепло, разливающееся по телу, что было странно и безумно приятно, учитывая, что путешественник спал на траве под деревьями. Острые зеленые листья часто во время сна щекотали нос или оголенные участки кожи, в то же время неприятно коля ее через одежду. Это призрачное тепло напоминало заботу. Ненавязчивую, уютную и такую родную, но совершенно отличающуюся от той, что он чувствовал с Люмин. Словно она была только… для него? Такая неуверенная, если бы это был человек, то он не мог ее правильно выразить. Не умел или забыл как это делать очень давно. Если честно, Эфир сам начал забывать, что такое тепло и забота. Но каждый раз, чувствуя невидимую поддержку, дыра в груди и апатия на сердце отступали, позволяя расслабиться. Забыть о навязчивых с момента расставания с сестрой кошмаров, как она уходит от него, бежит без оглядки, пытаясь бросить одного. Совершенно одного в этом странном непонятном неизученном им еще мире. Он даже честно старался сам что-то передать-почувствовать, во время недолгих привалов задумчиво перебирая рыжие концы прядей волос. Но не было ничего. Пусто, пусть и сами концы источали легкое тепло. Обидно немного. Кто бы ему не помогал на его тернистом пути, Эфир хотел отблагодарить этого человека. Ну, он предполагал, что это не человек, но так говорить было в разы проще. И воспринимать ситуацию тоже. Как он успел собрать информацию, тех, кто был в разы сильнее людей и нельзя было ими назвать, было всего семеро. Официально семеро. Эфир верил, что, кто бы это ни был, он входил именно в эту семерку сильнейших. Не каждый мог воздействовать на него, Путешественника по мирам, если вспомнить, что волосы сменили цвет, когда они только тут появились и были полны сил. Это сбивало с толку и одновременно жутко радовало. Ему не нужно рассматривать каждого первого встречного на пути поиска своей сестры. Боги, Архонты, были необычны своим энергетическим фоном, эмоциями и просто ощущением, атмосферой, что неосознанно создавали вокруг себя. Как бы ни пытались жить среди людей и казаться ими, они всегда будут отличаться. Так он обнаружил Венти, Барбатоса, Архонта ветров. Тот, как только разглядел необычного искателя приключений с ног до головы, как-то неловко замерев, рассматривал длинную косу, притянув поближе, задумчиво смотря теперь со стороны. На его губах появилась странная, нечитаемая усмешка. — Как все интересно получается, господин Путешественник. И больше не сказав ни слова, исчез. Вот ведь… Эфир, значит, ему тут помог, спас его город, восстановил немного веры в этого безалаберного бога-пьяницу, а он даже крупицами информациями делиться не собирается! Явно что-то понял, просто посмотрев на его волосы! Что ж, следующая остановка — Ли Юэ.

***

После разрушений, что принесла с собой Война Архонтов, торговый город только восстановился. Моракс медленно бродил по новым-старым отдаленно знакомым улочкам, подмечая новые детали и довольно щурясь под палящим солнцем горной страны. Первые пару минут, когда он, наконец, зализал свои особо тяжелые раны и смог восстановиться от сильного истощения постоянных битв, смотря в зеркало, не мог узнать собственные глаза. Нет, они, конечно, всегда отличались от человеческих, обычных, хотя бы своим оттенком Кор-Ляпис и необычным ромбовидным узором орнамента Гео Элемента в окружении янтарного кольца, но сейчас, когда Архонт слишком поддавался эмоциям, или чересчур принимал свой полу-истинный облик, зрачок становился не привычно узким, драконьим, а крестообразным, больше похожим на… звезду? Словно как опознавательные глаза проклятого народа Кхаенри’аха. В первые секунды это его так сильно удивило, что он не сразу почувствовал странную, чужеродную для него, совершенно не присущую для Бога Войны… радость. Где-то глубоко в груди, теплым клубком теплилась уютная не его радость. Когда самые невозможные теории были отринуты, осталась одна. Одна из наиболее безумных и невероятных, но больше подтверждений не было. Судьба словно смилостивилась над ним, подкинув родственную душу спустя почти пять с лишним тысяч лет. Хах… Как вовремя. Это не мог быть кто-то из проклятого рода, как позже заметил Архонт. Зрачок немного отличался. У тех он был именно крестообразный, с острыми углами, а этот действительно смахивал на звезду с темного неба над головой. Через полтысячелетия он в этом окончательно убедился. Люди этой проклятой нации, какими бы выдающимися не были, не могли прожить так долго. Но тепло все еще было в груди, пусть сейчас немного мрачное, слегка пустое и преисполнено большой потерей, но оно еще было. Приятное знание, что его призрачная вторая половина не хрупкий человек, что может разбиться от пары легких ударов копьем или его собственных когтей. Когда Архонт начал чувствовать неладное, то хмурился больше обычного, сжимая ладонь в кулак и по ночам, сидя на высоких парапетах длинных извилистых лестниц, задумчиво смотря в небо и пропуская теплые, большие волны Гео Элемента через собственное Сердце Бога, подозревая, что так небольшая, его неумелая поддержка дойдет на тот конец. И он не прогадал. Пугающая разрастающаяся, пусть и медленно, тьма в чужой душе рассеялась, особенно это хорошо чувствовалось по ночам, когда Архонт тратил, на самом деле, крохи своих сил для этого. Но осознание того, что он помогает хоть как-то, приятно грело душу. По преданиям, которые не особо знают сами великие Архонты, человек, что предназначен тебе судьбой, должен хорошо подходить. Принимать таким, какой ты есть и быть рядом. Теплым, уютным и понимающим, всепрощающим домом. Он всегда хотел найти то, что будет столь вечно, подобно ему самому. Конечно, Чжун Ли слышал о таинственном путешественнике, что спас город Анемо Архонта. Ему было интересно посмотреть на это неразумное дитя, что вмешалось в их игры богов, желая исправить ошибки непутевого, такого безалаберного коллеги. А ведь с Барбатосом они почти ровесники. Если начать отсчет с Войны. Когда «неразумное дитя» оказалось путешественником по мирам, со взглядом усталого, разбитого морально, но еще держащегося человека, Моракс понял, что впервые прогадал с предполагаемым характером всеобщего спасителя города свободы. Когда он увидел ярко светящиеся золотом концы его волос во тьме ночи, а Эфир с удивлением смотрел на собственные, только чересчур насыщенного оттенка глаза, то они поняли, что пропали.