Все, что тебя касается

Ночью на личный сотовый звонят только долбоебы, наркоманы, коллеги из уголовного розыска и... ты сам спьяну своей бывшей. Эту простую мудрость Марк успел освоить — нажрался, выключи мобильник и никому, блядь, не звони. Хотя Лика как раз поступила разумно — один раз послала на хер, а потом добавила в ЧС. Если бы Марк просто нажрался, то его бы, наверное, на этом и попустило. А, ну, шлюх бы снял, хотя какие за неделю дня до зарплаты шлюхи? Да похер уже. Чего делать точно не стоило, так это после невероятно тупой ночной смски ещё пять раз перезванивать — до тех пор, пока Кир не взял трубку и сонным голосом не пробормотал: «Слушаю». Он никогда не говорил ни привет, ни алло, как будто вместо живого человека тебя соединяли сразу с моргом. Марк так и не смог ничего внятного выдавить, кроме «Кир, приезжай!». В три часа ночи, прям из постели с законной женой. Ты охренел вообще? Марк жалел о том, что смски не удалялись как пьяные сообщения в соцсетях, за которые стыдно на утро. Он даже текст Киру и Лике отправил совершенно одинаковый: «купи гандоны и приезжай поебемся». Хорошо, что не Краснову написал или Марине. Герой-любовник. Наверное, потому что с ними он ни разу не ебался — только в мозг. А вот с Киром... Марк никак не ожидал, что тот возьмёт и приедет. Поначалу испугался, что не рассчитал дозу и словил бэдтрип. Кир уже минут десять стоял в коридоре в черных армейских ботинках и никак не мог решить проходить ему или нет. Бить Марку морду или подождать, пока проспится. — Чего ты стоишь как неродной? Проходи! — издевательски поприветствовал свою «галлюцинацию» Марк. — Ты опять, что ли? — Кир подошёл ближе и внимательно посмотрел ему в глаза, волшебных сосудосуживающих капель под рукой не оказалось, хотя и без расширенных зрачков все было очевидно. — Ты про Краснова подумал? — Сдашь меня? — Да иди ты. — Чего приехал тогда? — прозвучало обиженно. — Ты как-то не оставил выбора, — разуваясь, признался Кир. — Пять раз позвонил. — Мог телефон отключить. — Ты же знаешь, что я не выключаю никогда. Примета плохая. Приехал Кир в надетом на голое тело черном свитере и джинсах — схватил явно первое, что под руку подвернулось. Об этом Марк узнал, когда Кир свитер снял и положил его на диван. Во рту пересохло. Сосредоточиться на разговоре стало сложнее — руки тянулись потрогать его пресс. Полуголый Кир с его многочисленными шрамами был красивее, чем качки на плакате спортзала напротив. Ошеломительно-настоящий. — Мог в черный список добавить, — вернулся к теме разговора Марк. — Или звук отключить. — А если ты по работе звонил? — Разблокировал бы утром. Делов-то. Я с Красновым, когда заебет, по пятьсот раз так делал. — То есть, когда он тебе не дозванивается и меня просит, ты это специально? — В рабочее время я доступен как грачи на электропроводах, — заверил его Марк. — Готов радостно чирикать и смотреть на разное говно. Вот ночью — отдыхать надо. С учетом того, что он Кира только что из дома выдернут, звучало по-мудацки. — Ты по ночам теперь названиваешь всем подряд по алфавиту? — вздохнул Кир. — Знаешь, что пишут психологи о подобной жажде внимания? — Я не всем подряд звонил. Тебе только... и бывшей. Но она нормальная, не стала приезжать, чтобы лекции о здоровом образе жизни читать. Просто нахуй послала. Звучало теперь так, будто Марк его отчитывал за то, что Кир приехал, когда он его попросил. Не клеился у них разговор. Возможно, дело было в четвертом часу ночи... Или этих проклятых мешках с трупами из канализации, которые снились Марку, как только он закрывал глаза. Еще Муху стебал за впечатлительность. Вот дебил. — Да я пока не читал никаких лекций, — нахмурился Кир. — Ты для этого к своим сектантам ходишь. — Каким сектантам? — оторопел Марк. — Ну эти... — Кир развел руками. — Анонимные свидетели Иеговы с медалями за шесть лет подложных смыслов и замещение образа Бога через фальшивое одобрение. — Да вы с Красновым сами меня в эту программу запихали! Я первые три месяца журнал посещаемости ему показывал, как малолетний хулиган из комнаты милиции! — Я и не говорю, что плохо это. Душа человеческая она такая — все время хочет чего-то, чего-то ищет. Я ж знаю, что не любишь ты мою философию, вот и не лезу к тебе с ней. Лучше бы, наверное, лез. Они примерно так и познакомились. Марк разлагался в баре, больше напоминавшем притон, Кир подсел к нему и начал нести полную дичь про Хайдегера. И про войну. И про смысл жизни. Все сплеталось воедино — настоящее и прошлое, правда и вымысел. У него потрясающий дар рассказчика был — заслушаешься. Марк сейчас ни слова не помнил, но тогда ведь повелся. Не столько на рассказ, сколько на Кира. Проглядывала в нем какая-то непонятная ебань. Кир был как черное зеркало — если достаточно долго смотреть, начинаешь сам себе казаться нормальным. Или, наоборот, еще больше отъезжаешь. Поехали к нему домой, разделись, трахнулись. Понравилось и через пару дней повторили. Все-таки многие вещи очень простыми в той жизни были. Это потом выяснилось, что его таким оригинальным образом завербовал сотрудник уголовного розыска, герой Чеченской войны и отец двоих детей. Не настоящий отец. Да как будто меняло это что-то! — Ты на машине приехал? — ни с того ни с сего спросил Марк. — Или как? По воздуху он, блядь, прилетел, как Карлсон. — Такси взял. Переночую и утром от тебя на работу на метро поеду. — Зачем на метро? Давай подброшу. Или все, что между ног — это уже не транспорт? — Не начинай, — отмахнулся Кир. От усталости у него под глазами засели такие мешки, что можно было складывать в них картошку. — И тебе завтра на метро лучше ехать. — Думаешь, не удержусь? — Делай, как знаешь. Если Кир не хотел, с ним тяжело было поругаться — злые едкие слова отскакивали от него, как пули от бронированной депутатской тачки. Марк не понимал иногда, зачем судьбу испытывал. — Своим ты что сказал? — Спят все давно. Они и не замечают, если меня среди ночи по работе вызывают. Вот если вернусь поздно, то весь дом перебужу... Нехорошо. Я на диване посплю, ладно? Марк некстати подумал, что, приедь вместо Кира Лика, они бы потрахались прямо в коридоре. Кир снял брюки вместе с носками, аккуратно повесил их на спинку стула и вытянул на диване длинные волосатые ноги. Его умение при любых обстоятельствах казаться хозяином положение бесило. С кем-то другим можно было козырнуть воспоминаниями о том, что на этом самом диване Марк его трахал, а с Киром не выходило. Это как прийти ночью на кладбище и нассать на фонарный столб на аллее героев. — Ждут, что Андрюха твой вернется? Кир подложил руку под голову и, помедлив, ответил: — Будешь завтра так на Краснова выебываться, как на меня сейчас — он морду тебе разобьет. И прав будет. Проспался бы ты, а? — Ты бить морду мне не хочешь? — Не хочу, — покачал головой Кир и добавил: — Да и сам ты драться не хочешь. Дурь твоя вся она ведь тут, в голове, от невозможности никуда от себя деться. Они словно боксировали в разном весе — Кир всегда бил больней. — Ты-то большой специалист, куда от себя деться. Со справкой. Литературу всякую читал. И как помогло? — Помнишь, ты попробовать мне предлагал? — вдруг сказал Кир. Марк нахмурился, припоминая. Кажется, действительно предлагал — от широты души. — Решил еще, что я побрезговал. А я правду тогда сказал. Реально не берет. Совсем. Ни алкоголь, ни наркота. Ничего. — Потому что транками в психушке накачивали? — предположил Марк. — Клин клином? Что, и мне предложишь прилечь разобраться с детскими травмами? — Потому что я и без того ебанутый, Марк. Вот Андрюха... — улыбка Кира стала мечтательной, как у маньяка на видео, саблей вскрывающего девке живот. Он дважды ударил пальцем по виску. — Тут он, Андрюха. С ним понятно все. С мертвыми всегда понятно. Зато с тобой — ни хера. — Ты пробовал, что ли, разобраться? Кир подтянул к себе ноги и признался: — Уже полчаса с тобой разговариваем и все еще ничего не понял. С духами, когда они болтали по-своему, и то легче было по интонации угадать, будут по вам стрелять или нет. Вот ты — вроде не служил, а вечно со всеми и сам с собой воюешь. — По-твоему, не служил — не мужик? — При чем тут это... Толку тебе сейчас объяснять — все равно не поймешь. — Если так противно на это смотреть, и не приезжал бы. Без тебя прекрасно справлюсь. Кир резко поднялся на ноги и, сверху вниз глядя на сидевшего на краю дивана Марка, сказал: — Хочешь, сам на этом диване спи. — Это ты кровать пошел отжимать? Не то что бы он не трахал Кира на этой кровати. Блядь, где они только не трахались? В сортире разве что? Или на балконе — Марк пока не настолько ебу дал. — Мне поспать надо. Могу на полу, но тогда завтра спина болеть будет. После чего Кир действительно взял свои вещи и перенес в его спальню, аккуратной стопкой сложив у кровати. Марк пошел за ним следом, все пытаясь понять, зачем. Еще с той встречи в задрипанном баре, и потом. Много раз. Особенно почему-то под кайфом мучал этот великий философский вопрос. Кир, Кирилл был весь такой из себя правильный, герой войны, примерный семьянин, разве что в церковь не ходил, но мог так залечить за религию, что попам и не снилось. И оперативником он был хорошим — глядя на его тихую, вежливую улыбку матерые рецидивисты быстрее раскалывались «слышь, парень, только не оставляй меня с этим вот!». Но кто без греха? Когда Краснов хотел, его тоже боялись, да и Марина умела смотреть так, что девчонки плакали — ничего сверхъестественного. Это Марк всем свои видом обещал отмазать, ему верили и удивлялись, когда номер почему-то не прошел и сболтнул ты больше, чем получил взамен. Лучше всего Марк умел рушить чужие надежды. Кир не повышал голос, не хамил, но тогда в баре Марку показалось, что типы вроде него — по всякой жести обычно. Придушить тебя пытаются или с порога выебать прямо в горло, или ножом в порыве страсти пырнут в живот. Трезвый он бы в жизни к нему не полез. Видно, что чердак у мужика давно и плотно отъехал. Но тогда захотелось чего-то — приключений, наверное, вот он и полез, как малолетки на заброшенную стройку, где уже три трупа нашли. По глупости. — Кир, вот нахера ты приехал? — Забыл, что сам мне позвонил? — Кир помедлил и попросил: — Давай правда спать уже ляжем, а? Голова Кира лежала на его подушке, левый глаз он прикрыл, напоминая пирата. Разговаривать с ним вот так было странно — как будто они давно вместе жили, а Марк забыл и непонятно с чего до него доебывался. — Так... — начал Марк, но недоговорил, потому что Кир подсечкой уложил его на себя, притянул за затылок и поцеловал. Хватка у него была медвежья, но вырываться и не хотелось. Хорошо он целовался. Марк ненадолго забыл, что спросить-то хотел. — Кир, — позвал Марк, все еще собираясь с мыслями и пытаясь отдышаться. Разделявшее их тяжелое одеяло раздражало. Глаза Кира влажно блестели в темноте, при свете он все забывал посмотреть, какого они на самом деле цвета. — Красивый ты, Марк, — тихо признал Кир, — но ебанутый. Наверное, самый тупой подкат, что Марк в своей жизни слышал. Ему в школе девчонки валентинки лучше подписывали. Кир комплименты говорить не умел — сразу выкладывал, как есть. — А ты нет, что ли? В баре тогда он то же самое сказал, а Марк также ответил. Как это привело к тому, что они до утра протрахались, никто в упор не помнил. Тогда понятнее все было — как бывает, когда тебя несет на волне чистого восторга, и кажется, что все на свете только тебя и хотят. — Я спать хочу, — напомнил Кир и добавил: — Давай сегодня по-быстрому. Слова с делом у него не расходились. Теперь это Марк лежал на кровати, а Кир нависал над ним сверху, словно примерялся, куда лучше ударить ножом. У него всегда такое зверское лицо при этом делалось, что Марка смех пробирал. Горячие, сухие губы обожгли живот — как игла по нарисованному маркером контуру. Однажды он все его татуировки решил перепробовать языком, и Марк в процессе чуть не отъехал — обычно на второй-третьей любому нормальному человеку надоедало, если он не в вебкаме работал и за каждую минуту трансы не капали токены. Кир придавал огромное значение символам. Может, чисто ради них он с Марком и трахался. Вот и сейчас, сам сказал, что по-быстрому, но те, что больше всего нравились, нож и паутину, уже несколько раз обвел языком. — Бля, что ты возишься? — выругался Марк. Потом подумал, что невежливо поторапливать того, кто собирается тебе отсосать. При знакомстве Марк тогда сразу подумал, что его, зажав рот, через пять минут будут ебать прямо в туалете клуба. Отчасти предвкушал — иногда хочется чего-то простого, хватаешься голыми руками за оголенный провод, а тебя бьет током. Снимаешь какого-нибудь мудилу, а вы скверно наспех трахаетесь и не узнаете потом, кого как зовут. Марк спал из интереса как-то с военными и, казалось, понял общий принцип. Армия отбивает воображение, скорее всего, ты просто на его бывшего сослуживца похож, вот он к тебе и подошел. Заскучал солдатик. Кир в специальных частях служил, где помимо классно стрелять учили неплохо сосать. Нормативы были, соревнования проводились, грамоты давали. Он как будто не член облизывал, а языком проходился по стволу любимой винтовки — из тех, что бережно в сейфе хранил и только по совсем уж тяжелым случаям доставал. Когда ордера Краснов выбить не мог, а табельное взять было нельзя. Винтовка та по документам, то ли была то ли нет. Вот и с сексом — у них всегда непонятно было. Зато сейчас рот Кира точно находился именно там, где Марку хотелось. Он низко застонал и толкнулся вперед, прямо в жаркую глубину. В движениях его не чувствовалось ни особой страсти, ни неумелой старательности, которая у некоторых бесила. Он никуда не торопился. Он совершенно точно знал, что делал: и когда придерживал за бедра, чтобы Марк слишком не увлекался, и когда глубже заглатывал или облизывал яйца. — Бля, Кир... Ох, Кирь. Удовольствие перемежалось цветными вспышками под веками. Кир стукнул его по руке, когда Марк случайно сжал пальцы на горле. Почему так делать нельзя, если ты не в садистском порно, Марк быстро вспомнил и устыдился. И от греха руки убрал. — Кир, хочешь... — договорить не успел, потому что почти сразу кончил. Хорошо, что Киру глотать не пришлось. Кир обтер бедра Марка его же старой футболкой и твердо заявил: — Спать хочу. Чуть придя в себя, Марк заметил, что у Кира сейчас не стоит, а стояло ли — он никак не мог вспомнить. Не до того было. Да уж. Ради того, чтобы он отвязался, ему еще не отсасывали. — Кир, а хочешь, — снова начал Марк. Кир молча закрыл глаза и отвернулся на бок. — Или давай утром? Хочешь я тебе? Разговаривать с чужой спиной было неприятно — полным идиотом себя чувствуешь. Он перевернулся на другой бок. Легче не стало. Хотелось извиняться, только непонятно за что именно. Вроде как Кира никто не заставлял. Сам приехал, сам отсосал. — Если будешь утром ебать, не буди, — в шею выдохнул Кир. Он явно специально перевернулся на другой бок, перекинул сверху руку и колючим подбородком уткнулся в плечо. Рука его была теплой и тяжелой. Спать не хотелось, но срубило. Краснов громко Марка за что-то отчитывал, но слова его превращались в белый шум. Или ругали уже не Марка, а просто от души костерили это проклятое дело. Пока шеф не начинал что-то черкать и лепить на доску, или Марина не срывалась с места, можно было ничего не делать. Спасибо господь за Марину, она срабатывала вернее, чем любая сигнализация, и всем своим непроницаемым осуждающим видом выражала, когда пора прислушаться к командиру. Марк особенно ее за это любил, хотя в последнее время невзаимно. Сегодня точно. Первое, что она ему сказала сегодня, что он идиот. Надо ей завтра будет кофе купить. Пока Краснов разорялся и махал руками — этот маньяк и допек и его — можно было и дальше бросать украдкой косые взгляды на спрятанное под темным свитером Кирино плечо. Со стороны создавалось впечатление, что, провинившись, Марк смотрел в пол. Он научился этому ещё в школе и благодаря бате многократно отрепетировал. В глаза смотреть он не рисковал, а вот ниже линии чужого взгляда можно было разглядывать сколько угодно. Жаль в драке это не помогало — Марка били раньше, потому что со своей наглой рожей и дикой ухмылкой обычно ничего поделать он не мог. Вот Кир стоял неподвижно, точно каменный истукан, и внимательно Краснова слушал — они вроде как были друзьями. Он вообще редко на работе выражал эмоции, поэтому наедине из него хотелось вытянуть как можно больше. Доказать, что если укусить его за плечо — останется здоровенный синяк. Синяком Марк, честно говоря, гордился, поэтому и пялился, словно пытаясь разглядеть его под одеждой. Из-за синяка они сегодня и опоздали. Точнее, как, опоздали они из-за того, что Марк вчера не завел будильник. У них ещё был шанс успеть, потому что по привычке Марк проснулся во время (или чуть раньше? раз будильник не звенел, он не стал смотреть на часы), но отвлекся, заметив, что полувозбужденный член спящего Кира упирается ему живот. Сам Марк растянулся сверху и обнял его руками и ногами, как бездомная кошка на тополе. Засыпали они точно нормально. Такой сонный и разомлевший Кир выглядел мило. И очевидно его хотел — или ему там снилось, как он в древней Руси приносит в жертву христианских младенцев. Марк едва провел рукой и Кир застонал, толкнувшись в его руку. Будешь ебать, не буди, ну-ну! Значит, всё-таки не мертвые младенцы ему снились. Неужели нормальная человеческая порнуха? Или сам Марк? Хотя обольщаться не стоило. Вчера вон у него на Марка даже не встало. Или он не заметил? Зато сейчас стоит, промелькнуло с волной похоти. Марк был из тех, кто считал, что если хорошо потрахаться с утра, то ещё полдня не будет тошнить от хмурых рож коллег и подозреваемых на работе. Правда, обычно девочки его порыв не ценили и предпочитали накраситься или там волосы уложить. Херню всякую. Рука у Кира чуть дернулась, когда ладонь Марка случайно задела его пальцы. Член уже был полностью возбужден — что такое ему снилось-то? — Кир? — позвал Марк, но в ответ раздалось лишь сонное мычание. Вот тело его гораздо быстрее и чувственнее реагировало. Наркотик ещё не до конца отпустил и возбуждение мгновенно стало нестерпимым — хотелось трахаться. Один его бывший кореш из бурной юности предпочитал ебать девок исключительно под наркотой — когда они отьехавшие, счастливые и податливые. Бывает у людей такой фетиш. И у маньяков серийников. Но Кирилл точно был трезвый и сам вчера предложил, а трахаться хотелось почти так же сильно, как ломало без дозы. Была ли в целом разница в какой момент начать? Рука сжала сразу оба их члена, хотелось поскорее уже шагнуть от возбуждения к удовольствию. Кир бы, может, и не вспомнил. Поблагодарил вряд ли, но хуле тогда ложиться спать вместе, если трахаться не хочешь. Будучи романтичным долбоебом, Марк его поцеловал. Как спящую красавицу. Интересно, как долго ей принц дрочил, чтобы она наконец очнулась? Больше всего он охуел, когда на поцелуй ему ответили, а на спину легла знакомая тяжёлая рука. Глаза Кир открывать не стал. К тому времени Марк сам застонал, ускорив темп до того, что бедра подбрасывало, а их члены терлись друг о друга. Было жарко и хорошо, и наконец все понятно. Для этого им всего-то надо было перестать разговаривать. Кир под ним был такой красивый и расслабленный, что чисто от этого уже можно было словить кайф, но некоторое время Марк продержался. Как раз достаточное, чтобы кончили они почти одновременно. Редко так получилось. Это как в моментальной лотерее у метро выиграть. Что-то из далёкого прошлого, когда ещё существовали ларьки у метро, а первая любовь обещала любить миллион лет. Марк наклонился и ещё раз, поддавшись сентиментальному порыву, его поцеловал. Рассчитывая услышать спасибо хотя бы. Ты охуенный, Марк. Хоть бы взглянул, что ли, поласковее. Не открывая глаз, Кир недовольно пробормотал: — Андрюх, вот не лень тебе с утра... Всю радость словно растоптали кирзовыми армейскими сапогами. Потому что за все то время, что они раньше трахались, Андрюха ещё ни разу не всплывал. В плане, конечно, Марк знал, просто, блядь, как тут не знать, но не ожидал. — Знаешь, иди-ка ты нахуй! Ужасно хотелось выйти на балкон в одних трусах и курить, пока все не отмерзло. Встать ему, правда не дали, перехватили вдоль корпуса и когда Марк решил, что готов дать по яйцам, Кир наконец открыл глаза. — Пойду, куда хочешь, — он никогда не спорил. За это бесконечное спокойствие бесило до тупого желания зубами разорвать ему глотку. — Давай только ещё пять минут полежим. — Ты чот не понял? — вызверился Марк. — Непонятно выражаюсь? — Можем подраться, — предложил Кир и поцеловал его в затылок. Будь у него на затылке зубы, Марк бы точно его укусил — настолько сильно злился. — Или ещё раз потрахаться. Тут тебе решать, Марк. Последнее вышло до того комично, будто Марк был его женой, а Кирилл в пять утра пришел пьяный и весь в губной помаде и фальшиво извинялся. — Я могу неподвижно лежать, если тебе теперь так больше нравится, — в голосе Кира сквозила насмешка. — Или как обычно? Марк не помнил, как это обычно, с Киром все было вывернуто наизнанку. Это как кататься на сломанных аттракционах: знаешь, что навернешься, но лезешь. — Давай ещё разок, — согласился Марк. — До будильника. Но если ещё кем-нибудь меня назовешь, в морду дам. Кир кивнул и встал на колени, чтобы ему отсосать. Ни в здравом уме, ни под кайфом отказаться Марк не мог. Где-то между тем минетом и ещё одним актом быстрой дрочки он и оставил Киру засос на плече — чтобы помнил, когда, где и с кем. Будильник не прозвенел, а проснулись они от того, что Краснов по телефону гневно вопрошал, какого хера ты Девин ещё не на работе. Кстати, не знаешь, у Кирилла случилось дома чего? Он что-то тоже задерживается сегодня. То есть Кирилл мог задерживаться по уважительной причине, а Марк сразу по умолчанию признавался безответственным долбоебом. Обычно это обижало, но когда причина опоздания в том, что вы трахались — похуй. — Девин? — громко повторил Краснов. Явно не в первый раз. Марина выглядела на десять осуждающих Марин из десяти. Вот жопа. — Так сможешь или нет? — Да куда я денусь. Он посмотрел на Кира в надежде понять, во что именно вписался, но взгляд его оставался совершенно не читаем. — Вот и отлично, — резюмировал Краснов. — Кирилл, ты проследишь. Когда Краснов немного подальше отошёл, Марк поинтересовался у Кира: — А что делаем-то? Трупы опять по канализации ищем? — Нет, до утра свидетеля в тачке пасем после работы, — сказал Кирилл. — Надо за машиной моей ещё успеть съездить, она же возле дома осталась. Тишина в машине всю дорогу висела такая, что на заправке Марк не выдержал и купил пачку чипсов, а теперь громко ими хрустел. Особого эффекта это не возымело — Кирилл продолжил мрачно всматриваться в темноту — за последние два часа мимо и крысы мимо не проскочило. Краснов любил им впихнуть ночные дежурства — Марка никто не ждал, а Кириллу похуй было, ждут его или нет, он всегда был где-то не здесь, а там, где нужнее. Обычно они как сейчас — молчали. О чём болтать особо? За день, что ли, на работе не наговорились? Но Марк сидел, как на иголках, или права была Марина со своей теорией, что такой дерганный он на наркоте. Хотя откуда ей знать было, если она ничего крепче кофе и антидепрессантов не пробовала? — Кир? — позвал Марк, когда чипсы кончились, а скука совсем заела. Иногда они болтали просто, чтобы не уснуть. — Это что вообще утром было? Ладно, не просто так спросил. Незаданный вопрос за день накалился и теперь горел внутри раскаленным гвоздем. Просто не на работе же это выяснять. — Да пустое это все, — отмахнулся Кир. — Я не обижаюсь. Не обижается он? Это на, что, интересно, он не обижается? — Чего, блядь? — выпалил Марк. — Шутка была неудачная, — невозмутимо признал Кир. — В следующий раз, если будешь ебать — точно буди. А то я мог ведь и шею тебе свернуть — не разобравшись. — За то, что я тебе подрочил? — охуел Марк. — Всяко бывает... спросонья, — сказал Кир. — Слушай, если тебя реально такое заводит, давай притворяюсь, что в засаде сижу — и глаза в следующий раз закрою. Ты не отличишь. — Да я не извращенец. Приятно тебе хотел сделать. Думал, ты проснулся и дуришь меня. — Сделал, — согласился Кир. В такие моменты его ничего не выражающий голос особенно раздражал. — Чего смурной тогда сегодня весь день? Не выспался? Так я говорил, что надо было раньше спать лечь. — Погоди, ты с темы-то не съезжай, — вмешался Марк. У Кира все всегда так гладко выходило, что его отчеты даже комиссия на проверках не перепроверяла. — Хуле ты Андреем меня назвал? — Обиделся? — непонятно было, Кир действительно не понимал, на что тут обижаться или идиота из себя строил. — Если бы тебя жена Андреем назвала, тебе приятно было? — Марку казалось, что он выбрал максимально наглядный пример. Так в детском саду объясняют, почему бить нравящуюся девочку совком по голове — плохая идея. Кир долго молчал, а затем признался все тем же отстраненным видом: — Бывает, и называет. По-разному бывает. — Может, мне тоже в койке Андреем тебя называть? Раз тебе нравится? Кирилл сжал пальцы в кулак и медленно втянул воздух, а затем зажал кнопку и пять раз опустил и поднял стеклоподъёмники — раздался тихий шелест вверх-вниз. Если бы они не в машине сидели, то наверное бы подрались, но было темно и выходить ночью никто не хотел. Подумав, Марк решил, что возможно, перегнул, но Кир первым начал. — Какое твое дело, Марк? — спокойно отбрил Кир. Это прозвучало больнее, чем если бы он ему за тупой вопрос в морду дал. Типа ты вообще кто такой, Марк Девин? — Зачем приезжаешь тогда, если не мое? — Вот ты зачем звонишь, как накроет? Я ж не спрашиваю тебя, почему ты под наркотой только со мной ебешься. Тут дело твое — когда и с кем. В мою семью не лезь. — Весь такой семейный, пиздец. Муж года. — Какой есть, такой есть. Марк, серьезно, отвали. Вы же с Леной нормально общались на новый год, чего тебе надо-то от нее? Вот ты козел, а она каждый год подарки тебе покупает. Жена Кирилла каждый год покупала подарки всему отделу, потому что Кирилл не усвоил концепт такого праздника как Новый год и что на что-то дарить принято. Жене и детям отдавал деньгами. — Да Леной ты меня пока не называл. Только Андреем. Вот мне и интересно, как оно у вас? Хорошо все? — Ты меня сейчас спросил, как именно я с женой сплю? — брови Кира приподнялись. Марк подумал врежет так врежет. — Ты охуел? — Да без разницы мне, как вы спите. Хоть валетом, хоть в обнимку. Путать только больше не надо — где ты и с кем. Кир долго молчал, пока не признался: — Я же не совсем мудак, чтобы Андрея при ней сам упоминать. Она и так... Жалко ее. Меня когда выписали из психушки, сны иногда снились... Как будто на войне мы и я все зову его, а его — нет нигде. Пропал. Стыдно потом было, пиздец. Она слышала ведь все и тоже плакала. С тех пор стараюсь, когда дома — что во сне, что наяву — не упоминать про него лишний раз. Только если дети заговорят — им можно, то батя их. Я обычно смешное им что-то всегда рассказываю. Андрей вообще приколист был. Лена со своим горем помнит плохо, а у меня в голове засело. Мы когда в Чечне воевали, он шутил все время — чтобы не страшно было. Жалко, я так не умею. Теперь замолчал уже Марк. Надолго. — И правда, не мое дело. Но ты за словами следи. — Ни разу не называл. — Что? — оторопел Марк. — Андреем в постели только тебя называл, — пояснил Кир. — С Леной... Нормально мы живем. Мирно. — Так я знаю, что ты с женой живёшь. Удивил тоже. Мне Краснов это первое, что тогда рассказал. Что жена у тебя дети, человек ты порядочный, и, если бы ты за меня не поручился, он бы ни в жизнь из того говна не стал вытаскивать. — Иногда сам не знаю, на хера тогда тебя вытащил. Одно время в монастырь думал уехать или на вахту куда-нибудь далеко на север. Может, в Антарктиду — к айсбергам. Хотя психиатр бы зарубил. Но хорошо бы было — деньги бы жене и детям посылал и пингвинов фотографировал, а не жмуриков всяких ночью выслеживал и твою брехню слушал. — Ты айсберги в том баре искал? — Наводка у нас была. Ты как будто не знаешь эту историю и не читал материалы дела. Или сам отчёт не писал. — Читал. Нахрена мы с тобой до утра трахались, там не было отражено. Вот зачем я тебе был тогда? Все равно почти ничего нового не рассказал. Кир опять замолчал, но на этот раз не угрожающе, а смущённо. — Иногда кажется, что ты нарочно придуриваешься, а иногда, что реально дурак ты, Марк Девин. — Ребят, поехали после работы пиво пить? — вслух предложил Марк. Пива не хотелось, но всем было настолько хреново, что он чувствовал себя обязанным с этим что-нибудь сделать. — Я угощаю! — Три дня до зарплаты, — глядя на него с подозрением, напомнил Краснов. — На какие интересно деньги ты, Девин, гулять собрался? — Наркотой снова торгую в особо крупном размере, — жизнерадостно поделился Марк, но глядя на то, как у всех перекосились лица, поправился: — На какие, на какие... Есть у меня старый знакомый бармен, жизнь ему спас. Давно правда, но если скажу, что вы мои закадычные приятели — пару кружек поставит. — Шутки у тебя, конечно, Марк, — покачала головой Марина. — На работу завтра, а ты — бухать. — Камеры все уже пересмотрел? — спросил Краснов. — Тогда чего сидишь — работай! — Знаешь сколько в Москве в этом районе камер? Дохуя их там! За два часа до конца рабочего дня никак не пересмотришь. Рабочий день кончился на самом деле ещё два часа назад, просто они все по привычке задерживались. Никто никогда не хотел первым уходить — это как предательство ощущалось. Вот Марк и предложил разумный выход — переместиться в бар. Можно, если Краснову хочется, убийства и там обсуждать. Обстановка явно более здоровая. Марина посмотрела на часы и заметила: — Саш, я к сестре обещала сегодня заехать пораньше. Может, и правда, по домам? Отоспимся хоть немного. — И правда, — согласился Кир. — Давайте сегодня пораньше. — За пивом не пойдем? — без особой надежды спросил Марк. — Расходимся, — принял решение Краснов. — Завтра всем в восемь — только без опозданий, Девин. Предложение Марка все дружно проигнорировали. Зато перестали торчать на работе и то хлеб. Кир нагнал его, когда Марк вскочил на мотоцикл, надел шлем и собирался тронуться с места. Не окликнул, а просто положил руку на плечо, но Марк почувствовал даже сквозь куртку. — Пошли пиво пить, — сказал Кир. — Только давай не в баре — насмотрелся я на людей сегодня. Сил нет, как остоебело все. От пристального взгляда Кира пересохло во рту. Было что-то до странности интимное в том, как спокойно ему в этом посреди парковки признавались. Так будто Марк — человек достаточно близкий, что перед ним не обязательно делать вид, что все в порядке. — А я нет, что ли? — с недоверием спросил Марк. — Ты нет. Пива по дороге они так и не купили. Не подумали — разъехались на развилке разными путями, Марк по привычке срезал, и каждый решил, что другой обязательно купит. Если бы оно им за каким-то хреном сдалось ещё. Приехал Марк раньше и, только открыв дверь, вспомнил, что Муху сегодня звал ночевать. Судя по всему, она только пришла недавно и даже диван не разложила. — Слышь, малая, тут это... есть тебе свалить куда? Или у кого вписаться? — Ты ж сам говорил, что на работе всю ночь будешь, когда звал, — бросила Муха. — День недели перепутал, — честно признался Марк, потому что и правда перепутал. Да с Красновым обычно особой разницы и не было. — Извини. Так ты как? Только чтобы не на улице. — Свиданка нарисовалась? — поддела его Муха. — Неужели японка эта твоя простила тебя? — Да никакая она была не японка, а якутка! — Раз была, значит, не простила, — поцокала языком Муха. — Я тогда пошла — у ребят на хате перекантуюсь, домой не пойду. Но удачи тебе с новой пассией, герой-любовник. На прощание Муха послала ему шутливый воздушный поцелуй, Марк с облегчением закрыл дверь и услышал, как вежливая девочка Муха громко поздоровалась с Кириллом на лестнице. По имени отчеству его назвала. Вот Марка она ни разу по имени отчеству не называла. Протяжный звонок в дверь раздался секунд через тридцать. Кир подолгу зажимал кнопку — подозреваемым на нервы действовало, вот и Марк невольно подпрыгнул, но почти сразу открыл. В ушах стояло насмешливое Мухино «герой-любовник». Правда, как влюбленный идиот, а не мужик. Не дело это. И пива не купил — слишком домой торопился. Когда Кир прошел в прихожую и снял куртку, бросив барсетку с ключами на тумбочку, то оказалось, что и он тоже — с пустыми руками приехал. — Пиво где? — оторопело спросил Марк. Кир подошёл на расстояние, подходящее как для поцелуя так и для удара в челюсть, и ответил: — А надо было? Марку было надо — только не пива, конечно, тут Кир оказался прав. Не хотелось ему никакого пива. Марк снял с Кира куртку и залез холодными руками под черный свитер, сразу стянув его через голову. Целоваться это почти не мешало. Как в кино — секунда на перемотку пленки. Одно бесконечно долгое мгновение, собранное из сотен удачных дублей. Кира хотелось сильнее, чем сигарету, когда в очередной раз бросаешь курить. Хотелось, прекрасно зная, что ни к чему хорошему это не приведет. Поцелуи становились все более долгими, а движения — ритмичными. Все могло закончиться прямо в полутемной прихожей. Из трёх лампочек наверху горела одна. Полумрак и сбившееся дыхание Кира подталкивали ускориться. Марк сам не заметил, как его пальцы уже играли металлической пряжкой чужого ремня... Марку нравилось трогать его через одежду. Дразнить. Рукой сжимать яйца. Марк всегда был борзым, а сегодня совсем отпустил тормоза. Разве Кирилл не за этим приехал? — Не здесь же, — хрипло взмолился Кир. — Марк? Бля, видимо, не за этим. Но Марку было похер. — Здесь, — жадно потребовал Марк, а потом избавил его от брюк и потерся ногой о его возбужденный член. — Как хочешь? — Штаны сними. Марк понял, что сам впопыхах не разделся. Рубашку ему расстегнули, оставив на шее смачный засос. Не одному ему, значит, не терпелось. Правда, когда член толкнулся ему между ног, он чуть на месте не подпрыгнул. — Ты охерел? Я тебе девка, чтобы без смазки ебать? — Руки за голову убери, — попросил Кир. — О вешалку ударишься. — Может, мне ещё жопу отклячить? Раньше Кирилл молчал о своих фантазиях из природной скромности? Марк не зассал, но у него сложилось впечатление, что дела обстоят ровно наоборот — это Киру нравятся, когда его трахают. Или он достал его на работе? Или по справедливости было предложить по очереди? Но руки-то убирать нахуя? Наручниками бы ещё служебными приковал, раз такой затейник! Марк, конечно, сам развлекался пару раз, когда уламывали, а вот с Киром... Они каждый день вместе людей задерживали. Трахаться Марку с ним обычно хотелось во внерабочее время. — Целоваться будет неудобно. — Думаешь, ебаться без смазки — удобно? — Ноги чуть сожми. Не, сильно, расставь. Да кто будет тебя ебать, Марк? Сам себе противореча, Кир толкнулся ему между ног, правда, ниже, чем следовало. Это было странно. Как-то не совсем по-настоящему. Марк собирался спросить, в чем прикол, но рука Кира прижимала его член к животу, старательно надрачивая, а язык облизывал ухо. Черт знает в кого этот Ворошиловский стрелок на гражданке столько стрелял, что пальцы у него после армии остались сильными и мозолистыми. Возможно, упражнялся одинокими семейными ночами. Вскоре о существовании вешалки Марк начисто забыл и откинул назад голову... И разбил бы затылок, если бы Кир не успел подставить руку. У него это легко всегда выходило — страховать. Контролировать ущерб, даже если ебешься с кем-то в коридоре у вешалки. Чего они не перебрались на диван, вспомнить не удавалось. Плохо сейчас выходило связно мыслить. Кир трахал его ноги так, будто они опять с утра на работу опаздывали, и кончил первым. У Марка все ещё стояло и когда руку убрали, это возмутило. А ещё в голову пришло, что если бы Кир все это время нормально трахал, то он, может, тоже кончил бы. Хотя обычно ему снизу не нравилось. — И все? — разочарованно произнес Марк. — Руки за голову убери. Обе. На этот раз спорить не хотелось. Кир голыми коленками встал прямо на давно немытый пол и быстро ему отсосал. Когда Марк ещё раз чуть не рассадил затылок о стену, выяснилось, что с руками — хорошая идея. Надо запомнить. Кир поднялся и рукой утер испачканные в белом губы и бороду. Колени у него теперь были такие грязные, что за бардак стало стыдно. Брошенные рядом шмотки теперь, очевидно, сразу надо было стирать. — Отпустило? — поинтересовался у него Кир. — Что? — Тебе лучше знать. — Без понятия, — пожал плечами Марк. — Я как хороший друг — пива звал тебя пить. — Только пива не купил, — заметил Кир. — Принесешь полотенце? Я ополоснуться хотел. — Домой засобирался? — Марк, не все любят грязными ебаться прямо у вешалки. Это твоя идея была. Марк почесал живот и пошел за полотенцами. Мылись они по очереди, как в пионерлагере. — Красивый ты, Марк, как рассвет над ущельем. Часа в четыре, когда стрелять еще не начали и тихо так... Чувствуешь, что скоро, может, все поляжете, но пока — хорошо. Нигде больше таких рассветов не видел, хотя первый год в Москве спать совсем не мог. С голой жопой его философствования смотрелись полной дичью. Говорил Кир тихо и не сводил с Марка глаз. — Ты в ванной о кафель головой приложился? — Ты хуже ишака, Марк, но тут ничего не поделать — все равно ведь нравишься, — Кир сел рядом на диване и добавил, будто про себя: — Это ничего. В горах и с козами живут. — Чего?! — вырвалось у Марка. — Это что за любовные признания такие? Я тебе, что, девка из аула, чтобы с козами меня сравнивать? Потом Марк вспомнил, что девки из аулов Кирилла тогда не интересовали. Возможно, Андрюха от стыда словил пулю, наслушавшись этих вот любовных признаний. Марку больше нравилось про Хайдеггера, ну, Юнга там. Чтобы красиво. — Дедушке Фрейду нашлось что-то ответить на твою любовь к гендерным противопоставлениям, но с точки зрения моего эмпирического опыта — твой мужской половой орган вполне материален. — Это ты сейчас с кем разговаривал? Хорошо, про философию Марк зря вспомнил. От нее только голова болела и трахаться хотелось сильнее. Лучше уж вернуться к ебле с козами. К ебле. Хорошо же начали! — Да так, — Кир запустил пятерню в его не до конца высохшие волосы. — Подумал, что не на кладбище же или том свете тебе потом это говорить, когда Матас нас всех порешит. Еще лучше! Вместо того, чтобы, сидя голыми на диване, приближаться к сексу, они досадным образом от него отдалялись. — Если ты про работу приехал поговорить, то дверь там. — А ты не думал, что ли? — удивился Кир. Похоже, искренне. — Есть от этого дела нехорошее чувство. Я не верю в знамения, интуицию и божий промысел... но у меня так всего один раз было. Марк подумал, что меньше всего ему сейчас хочется про это слушать. Это Кирилл мог годами вариться в водовороте мрачных мыслей, Марк так не умел. Точнее не хотел. — Сдохнем и сдохнем. Не трахаться теперь, что ли? Кир приоткрыл рот, явно собираясь ответить, но не успел... Не давая ему ввернуть еще какую-нибудь глубокую цитату из Юнга, Марк его поцеловал. Сегодня он и так проявил чудеса терпения. Или соскучился просто по звучанию его голоса — как будто они не виделись почти каждый день. Сейчас Кир молчал, как на похоронах, хотя нравилось ведь. Просто не подавал виду. Весь такой из себя закаленный в боях ветеран. Марк точно знал, что если пальцем провести вдоль кривого шрама, пересекающего грудь, ему будет приятно. Или спуститься рукой чуть ниже и коснуться того, что от шальной бандитской пули, уже в Москве. Они с Красновым ловили какую-то банду — давно, еще до Марка. Кажется, раньше, чем Марина пришла. У Кира шрамов было много — почти столько же, сколько у самого Марка татуировок, если не больше. Он как-то предлагал перебить у знакомого мастера — поверх. Нарисовать красивое что-нибудь. Да хоть цитату из Юнга. Кир из упрямства не согласился. «Не, — подумал Марк. — Так не пойдет». И обведя линию мертвой кожи языком оставил засос. Кир вздрогнул, хотя всегда утверждал, что там почти ничего не чувствовал. Пиздел, конечно. Стояло у него так, что дай боже каждому в его возрасте. Вот Марк хотел, чтобы у него через десять лет так же стояло — желательно на Кирилла. Бля, геронтофилия какая-то. Или нет? Марк прикинул, стал бы с ним трахаться, если бы у него прибавилось морщин, а в волосах появилось больше седины и решил, что да. Текут же телки с Ричарда Гира? Правда, Кир вряд ли смотрел этот фильм. Тем более, пять раз. Впрочем, в постели у Марка было одно ценное качество — думая о слезливых мелодрамах, он не забывал работать языком и руками. По очереди. Он не собирался пока Киру отсасывать, дразнить его нравилось. Держать в напряжении, на грани, чтобы растекся по дивану и сам попросил. Чтобы вооруженным глазом стало очевидно, как сильно он его хочет. Кир не умел и особо не любил проявлять эмоции, а Марк, если терпения хватало, ловил кайф с того, чтобы его на них развести. Это было приятнее, чем выбить чистосердечное у какого-нибудь говнюка, на чужой хате задушившего свою собутыльницу. Или под кайфом ввязываться в пьяную драку с предъявившими за шмот гопниками в надземном переходе. Или на полной скорости нестись на мотоцикле в никуда. — Марк, — наконец подал голос Кир. — Там... Прозвучало так, будто речь шла о материалах дела, лежавших в верхнем ящике его стола. Совершенно никуда не годилось. Будь они сейчас в допросной, Марк бы точно ему не поверил. — Чего там? — Марк оторвался от его члена и посмотрел на темное небо за окном. — Звезды сегодня красивые? Вот где-нибудь над горным ущельем, поди, совсем заебись! Про звезды Кир явно слушать настроен не был, потому что покровительственно положил руку ему на затылок. Марк ловко вывернулся. Трахаться хотелось, но видеть, что Кир явно с трудом подбирает слова — приятнее. Никакое горное ущелье и в сравнение не шло. Почти такое же удовольствие Марк получил, когда выбивал в допросной свое первое признание. Потом ему вставили пиздюлей за то, что права этому уроду забыл зачитать. — Там это... По правому виску Кира стекала капля пота. Марк следил за ней, как завороженный, и подумал, что когда она опустится ниже живота, они потрахаются чисто потому, что невмоготу. — В кармане куртки гандоны и смазка, — речитативом выдал Кир. И вдруг признался: — Я еще в прошлый раз купил. Это когда Марк среди ночи ему позвонил. Серьезно? Переться до коридора было лень, поэтому Марк отмахнулся: — Да есть все у меня. Если хочешь. Можем еще про Юнга поговорить, тебе же интерес... Кир схватил его за жопу, притянул к себе и поцеловал. Интересно ему, выходит. Марк нетерпеливо укусил его чуть выше локтя — рубашки или футболки с коротким рукавом Кир не признавал, так что никто бы ничего не заподозрил или решил, что это его наркоманы при задержании покусали. В принципе так оно и было. Марк перетек к нему за спину, крепко обнимая. Потерся подбородком о плечо, лизнул шею, примеряясь. — Тебя собаки в детстве покусали? — Нет, — с ухмылкой ответил Марк. — Вампиры. Посмотрел фильм с Брэдом Питтом и решил им стать, когда вырасту. Кир молча выскользнул из объятий и встал на четвереньки. Марк пожалел, что больше не мог видеть, какое сейчас у него лицо. Шрамов на спине у Кира было меньше, но зато они были длинными, как дальневосточная граница. Какой-то крайне целеустремленный мудак словно кистью водил по его спине ножом. Кусаться Марк больше не кусался — только смазанно поцеловать. В пару движений он ладонями растер ему спину, чуть надавив на поясницу. Внутри Кир был таким тесным, как будто они последний раз трахались еще до того, как милицию переименовали в полицию, или вообще где-то после революции. В темные, древние времена, когда победившему советскому строю ненадолго стало похуй, кто с кем спит, а героин свободно продавали в аптеке. Хотя историей, как Кир, Марк не увлекался, но любил в пять утра поискать какую-нибудь херню в интернете. Смазки он вылил щедро и, пока работал пальцами, успел заскучать. На Кира иногда находило что-то и держался он, как партизан на допросе, поэтому Марку, пожалуй, больше нравилось лицом к лицу, а не когда тот закинул голову между локтей и мертвая тишина. Отчасти это понятно было — раз уж боевики в горах не заставили его просить о пощаде, то куда уж Марку. Поэтому он оценил результат своих стараний и пришел к выводу, что сойдет. Правда, вошел медленно, растягивая удовольствие — вдруг прошибет. — Кир, — позвал Марк, голос уже звучал с легкой хрипотцой. — Хорошо тебе, а? Гробовое молчание. Отлично. Марк двинул бедрами, входя глубже, а потом еще и еще раз. Правда, пока не спешил. Вот жалко ему было сказать, что и как? До этого он стонал хотя бы. Дыхание у Кира участилось, а цепочка с крестиком на шее ходила вверх-вниз. Кир развел ноги, но не двигался навстречу подобно застывшей гранитной скале — Марк опустил руку, взял в руку его член и слегка подрочил. Стояло у него крепко. Возбуждение явно никуда не делось — просто язык прикусил. Выебывался. Если его тупым упрямством можно было сдвигать горы, то у Марка никакого терпения к тому времени не осталось. Он лишь пробормотал что-то вроде «будет хорошо» и начал быстрее его трахать, надеясь, что действительно получалось хорошо. Во рту пересохло, дыхание вскоре сбилось у них обоих — протяни руку и почувствуешь, как часто бьется чужое сердце. Когда они были лицом к лицу, Кир иногда кусал губы, а потом врал, что обветрились. На холоде. Наконец произошло чудо — Кир отмер и, не выдержав, толкнулся навстречу, рука Марка снова сжала его член. Дальше осталась лишь похоть и желание вытрахать из него душу. В сексе, как в драке, в какой-то момент все сводится к простым примитивным движениям. Или ты, или тебя. С Киром ненадолго все снова стало понятно без лишних слов. Он был живой, раскрытый, жаждущий. Красивый. Самый лучший. Когда Кир первый со стоном излился в его руку — со стимуляцией Марк чуток перестарался, но не жалел. Сам он кончил спустя пару движений, словно наконец отпустил себя и расслабился, а затем упал на диван и поцеловал растерянное, чуть нахмуренное лицо Кира. В щеку. На большее не хватало пока сил. — Хорошо, — наконец признался Кир. — С тобой охеренно, Марк. Только обычно люди сначала трахаются, а уже потом собирают отзывы. Ну или до… Отвлекает, если во время секса языком чесать. Чего тогда про ущелье свое завел, раз не настроен болтать? Потом до него дошло, что Кир ему, должно быть, пытался приятное сделать. Поговорить. Это Марку вечно было непонятно что от него надо. Впрочем, извиняться Марк не стал, а фыркнул, почесал нос и поддел его: — Это на всякий случай — вдруг забудешься еще. Перепутаешь... — Хер твой с редькой? Или тебя с Сашей Красновым? — Да понял ты все. Про кого я, — сказал Марк. — Я ж не тупой, догадался, что, наверное, похож я на него и все. Вот тебе и... Кир засмеялся. Было это зрелище столь редким, что Марк поначалу не понял — прозвучало зловеще. Ему бы в фильмах ужасов злодеев озвучивать. — Выкинь ты из головы эту дурь, — наконец вздохнул Кир. — Не похож ты на Андрея. Ни капли. Если бы похож был, я бы совсем не смог... Марк подумал и сбежал в туалет поссать, а потом сходил на кухню чайник поставить. Кир сидел на табуретке и огромным кухонным ножом нарезал масло и мазал его на хлеб — сразу на двоих. Марк не возражал — в конце концов это были его нож, его масло, его кухня. — Вот вечно ты пытаешься докопаться. Звонишь среди ночи, а потом спрашиваешь нахуя я приехал. Пиво зовешь пить... — Еще скажи, что за пивом сюда приехал. — Сложно с тобой, Марк. Сам-то тогда, в баре, зачем подошел? «Я подумал: вот мужик, которому явно ещё хуже, чем мне. Тут я точно не смогу ничего испортить» — подумал про себя Марк, но вслух сказал другое: — Не помню. Понравился, наверное. — Мне Краснов тогда эту наводку насильно впарил. Сказал не поймаешь никого, так хоть напьешься. Полезно будет. Ты, сказал, Кирилл, вроде живой, а все равно что мертвый. — Сыскался великий знаток человеческих душ. Хотелось сказать что-то приятное, нежное, но Марк не умел. Язык у него был дурной, он только стрелял, влипал в неприятности и трахался хорошо. Оставалось лениво сидеть на табуретке и смотреть в никуда — рядом с Киром это прекрасно получалось. Он был воплощенная космическая пустота, гигантская червоточина на месте Млечного пути в беззвездную ночь. — Но я рад, — наконец признался Кир, — что тогда подошел. Марк облизал губы. Кир подал ему бутерброд и несколько минут они молча жевали хлеб с маслом. — Давай на рыбалку в область вместе съездим? Как Матаса поймаем? — Я удочку только по телику видел. Там лес, комары, не... Лучше без меня. С Красновым, вон, езжай порыбачить. Я мальчик городской. — Можно и не в область, у кореша на границе с Литвой домик от бабки достался. Он его дачникам сдает летом. — А дома ты как объяснишь желание провести отпуск с коллегами на границе с Литвой? — Скажу, что убили там кого-нибудь. В первый раз, что ли? Тогда можно и рыбу не покупать. Звучало как-то чересчур обязывающе, но отказать Киру Марк не находил сил. Он бутерброды ему сделал, а до этого еще и потрахались. — Тогда сразу, как урода этого поймаем, возьмем отпуск. Купим ящик пива и съездим. — Ну да, — с иронией в голосе согласился Кир. В отпуске они оба не были года два, если не три, и не факт, что скоро светило. Разве что Марка выпрут из органов, прознав про наркоту — сразу в бессрочный или в тюрьму. — Главное пива купить. Марк засмеялся. Хотя в голове стучало: «Рано или поздно мы поймаем Матаса, приход отпустит и придется что-то со всем этим делать». Все заканчивается — и хорошее, и плохое. Марк убедился в этом ещё в детстве. В снятом отцом номере, глядя на озадаченную его появлением шлюху. Матаса они поймали, но поехать в итоге никуда не поехали. Марк столько времени пролежал в больнице, разглядывая паутину на потолке палаты, что хватило бы на два отпуска. В анонимных наркоманов он вернулся спустя три недели после выписки — как и предсказывал Кир.