***
Забуза случайно узнает, что Хаку художник. Не то чтобы он караулил зеркало в ванной дни и ночи, просто зашел отлить, а в зеркале снова чужая ванная и старательно отмывающий краску с рук Хаку. Сначала Забуза принимает ее за кровь, но на руках юноши переплелись всполохи синей, красной и черной краски. Хаку замечает его взгляд, приветливо машет рукой, даже здоровается, забыв, что Забуза его не слышит. Пока Забуза моет руки, Хаку все смотрит на него украдкой. Они мало говорили с их первой встречи, Забуза все еще считает, что Хаку не существует и у него проблемы с психикой, а Хаку кажется не очень волнует, что там Забуза считает. Он каждый раз внимательно смотрит и прислушивается ко всем звукам. Момочи чувствует себя зверьком в клетке, под постоянным наблюдением и даже время от времени накидывает на зеркало в ванной полотенце, чтобы скрыться. Хаку на это сильно обижается, злостно краснеет и перемещается в другое зеркало. Забуза раньше не замечал, как много у него в доме зеркал, пока в каждом из них не стал видеть Хаку. Он убеждается в художественных способностях Хаку снова, когда, сидя на столе, натачивает свой клинок. Хаку молча сидит перед ним. Формально, он по другую сторону отражения в зеркале на дверце шкафа, но выглядит так будто сидит в квартире Забузы. В домашней одежде, смотав волосы в небрежный распадающийся пучок, он бережно держит в руках скетчбук и бросает на Забузу мимолетные взгляды, чиркает карандашом. Когда он заканчивает, он довольный поднимается с места и всеми силами привлекает внимание Момочи. Прижимает повернутый скетчбук к зеркалу. Забуза видит в карандашном рисунке себя, изгибы собственного тела, сосредоточенное лицо, сверкающий в руках клинок. Хаку прекрасно передал на бумагу его позу и даже летающее в воздухе настроение, словно оседает на листке. Забуза заглядывается на рисунок, пока не замечает под ним подпись «С оружием ты выглядишь секси». Момочи фырчит, закатывает глаза и тычет в Хаку клинком. Юноша притворно отскакивает от зеркала, делает вид, что испугался и прячет улыбку. Снова трясет скетчбуком в руках, привлекая внимание и ждет ответа. — Неплохо, — Забуза страется звучать безразлично, но глаза Хаку блестят, словно он смог проглядеть через все это напускное и уловить саму суть. «Извини, что нарисовал тебя без спроса, ты был так увлечен, я не хотел отвлекать», пишет Хаку и виновато улыбается. Забуза жмет плечами, мол, без разницы вообще. Хаку по ту сторону зеркала выдирает листок из скетчбука и лепит на стену позади себя. Теперь среди других развешанных рисунков висит и изображение Забузы. Других портретов на стене Забуза не замечает. Хаку как-то мечтательно улыбается, оглядывает всю стену и проводит руками по нарисованному морю. Забуза удерживается от того, чтобы посмотреть в его сторону. Хаку больше не смотрит на Забузу, садится на пол лицом к стене увешанной рисунками и начинает что-то рисовать. Карандаш скользит по бумаге, выводя причудливые линии, но Забузе со своего места не видно, что именно рисует парень, и он решает что это не его дело. Он уже достаточно вмешался в личную жизнь Хаку, как и Хаку в его. Вынужденное сожительство не всегда приносит раздражение, но постоянно чувствовать чье-то присутствие или взгляд со временем начинает бесит. Если Забузе нужен перерыв, он просто накидывает наволочки на зеркала, скрывая под ними исказивщееся недовольством лицо Хаку. Самого Хаку Забуза кажется вообще не смущает. В любое время. В любом виде.***
Так, день за днем Забуза привыкает к своему соседу. Хаку по утрам встречает его доброй улыбкой с немного помятым видом. Хаку днем напоминает поесть, когда Забуза приходит с работы, сам садится перед своим зеркалом, отображаясь в зеркале на кухонном шкафу Забузы, так, чтобы это выглядело, будто он сейчас на этой самой кухне, обедает с ним. Хаку вечером подолгу причесывает волосы перед зеркалом и, кажется, поёт, но Забуза не слышит. Хаку-Хаку-Хаку. Все один сплошной Хаку. Момочи не замечает, как постепенно его день подстраивается под Хаку, как он сам по ночам, проснувшись от бессонницы, тихо и осторожно ходит по собственной пустой квартире, не включая свет, чтобы ненароком не разбудить Хаку. Юноша в зеркале стал привычным, уютным и домашним, словно всегда здесь был. Временами Забуза задумывается о том, во что превращается его жизнь. Нет, она и раньше была не сахар, грязная, одинокая и холодная, его жизнь не сильно ему нравилась, если честно, Забуза хер на нее клал. Но вот теперь его распорядок дня и настроение крутятся вокруг пацана в зеркале, который даже нормально сказать ему ничего не может. Зато Хаку может улыбаться. Рисовать смешные карикатуры и сам с них смеяться. Может заботливо напоминать поесть-причесаться-одеться-поспать. Хаку ему не нянька, но он делает все это, словно для него напоминать о делах какому-то незнакомому челу в зеркале уже стало привычной рутиной. Хаку всегда легонько так улыбается, чтобы видно было, что он слушает, и все дела свои откладывает если Забуза привлекает его внимание к себе. Словно Момочи стал центром всей его жизни. Забузе остаётся только горестно вздыхать, разрываясь между здравым смыслом, который говорит ему, что общаться с человеком в зеркале не нормально, и желанием забить на все хер и просто плыть по течению. Еще и странная соседка-блондинка подолгу смотрит на него внимательным взглядом, заглядывает за его спину, стоит ему только открыть дверь своей квартиры. Момочи уже начинает думать не сумасшедшая ли она. Но не ему об этом судить, он вообще разговаривает с парнем в зеркале. Утром в субботу приходит Дейдара. И не один, еще и с Итачи. Пожалуй только это и спасло его задницу от неумолимого летащего в него кинжала, злостно кинутого Забузой. Восемь утра. Суббота. Восемь гребанных утра. Ебанная суббота. Забуза зол, взбешен неимоверно. Какого лешего им понадобилось он не знает, хочет просто скинуть обоих с третьего этажа, но Итачи своим тихим спокойным голосом вежливо извиняется и что-то там объясняет насчёт какого-то там отъезда (Забуза хер клал, честно). Они еще и Хаку разбудили. Заметил его только Забуза, потому что по привычке первым делом смотрит в зеркала. Хаку, увидев, что в доме чужие быстро шмыгает из зеркала, чтобы его не увидели и отражение меняется на бардак гостинной Забузы. Момочи идёт на кухню и агрессивно заваривает себе кофе, позволяя Итачи и Дейдаре походить по его квартире и усесться уже куда-нибудь. К сожалению, бывшее сотрудничество с Учихой и возможное будущее сотрудничество с ним же обязывает быть хоть сколько-нибудь вежливым. В понимании Забузы вежливость означает не выгнать уродов из собственного дома в первые десять минут их пребывания и успешно игнорировать их присутствие. В конце концов за чем бы они не пришли, они знали куда и к кому идут. — Какого хера?! — поднимает визг Дейдара. Момочи несётся чтобы ебнуть его головой обо что-нибудь, полностью наплевав на присутствие Итачи и обнаруживает их обоих в ванной. Если точнее троих. Хаку шокированно смотрит на обоих и, заметив присутствие Забузы, нерешительно мямлит одними губами «я случайно». Итачи внимательным, спокойным, — нет, серьёзно, хоть что-нибудь в мире (кроме его брата, разумеется) способно вывести его из равновесия? — взглядом смотрит на Хаку, замечает обстановку за его спиной и переводит взгляд на Забузу, то ли ожидая объяснения, то ли следя за реакцией. Дейдара взъерошенной куропаткой мечется взглядом от Хаку на Забузу и на Итачи, возбужденно вертя головой. — Успокой своего щенка, — устало хрипит Забуза Итачи. Тот просто цепляет Дейдару за ворот и заставляет встать ровно. Забуза оценивающе смотрит на сбитого с толку Хаку. «Я просто хотел умыться. Я не знал, что они здесь», быстро чиркает на блокноте Хаку, покусывая нижнюю губу и хмурясь. — Не бери в голову, он ебанутый, — отмахивается Забуза, демонстрируя то, что ему плевать, что там увидел Дейдара. — Он нас слышит? — уточняет Дейдара, во все глаза пялясь на Хаку, которому явно неуютно. Хаку неловко кивает и предпочитает смотреть на Итачи, который даже вежливо здоровается с ним. — Прекрати пырыть, ты не в музее, — рычит Забуза. — О, защищашь свою принцессу, ты такой собственник Забуза-чан, — издевательски тянет Дейдара, уже справившись с шоком и вернувшись в свое обычное состояние «я проснулся сегодня и я сделаю это проблемой для всех». — Ебальник завали, — не скрывая угрозы, надвигается на него Забуза. Итачи, незаметно устало вздохнув, выступает между ними, нейтрализуя драку. — Почему он в твоем зеркале? — интересуется, снова привлекая внимание к покрасневшему Хаку. — Я ебу что-ли? Если бы знал, его бы тут может и не было, — хмыкает Забуза. Хаку переводит на него нечитаемый взгляд, он словно хочет что-то спросить, но удерживает себя от этого. Поджимает губы и сцепляет руки за спиной. — То есть у тебя чел в зеркале в ванной, а тебе похеру? Удивительно, что я ждал какой-то другой реакции от тебя, — хмыкает Дейдара и стучит по поверхности зеркала. Хаку смеряет его недовольным взглядом и отступает на шаг. — И что же, ты даже не хочешь выяснить почему он тут? — все так же вежливо спрашивает Итачи, осторожно поглядывая на Хаку. Тот ему даже приветливо и смущённо улыбается, очевидно Учиха ему понравился. — В интернете херню всякую пишут, — передергивает плечами Забуза и, посмотрев на Хаку, уходит из ванной. Тот следует за ним и они вдвоём молча возвращаются на кухню, один по полу, другой — по зеркалам. Дейдара с Итачи тоже теряют к этому интерес быстро и тихо переговариваясь. Забуза не замечает пролетевшие два часа, занятой тем, что аккуратно протирал свою катану. Хаку просто сидел с ним, ни на секунду не уходя, очевидно опасаясь вновь натолкнуться на незнакомых людей. — Проводишь? — в дверях появляется Итачи, Дейдара шумно обувается у двери. Момочи на него даже не смотрит, продолжает натирать уже другую катану. Итачи бесшумно подходит ближе к столу и еще раз смотрит на Хаку. — Я слышал от бабушки, о людях, способных перемещаться по зеркалам, и о людях, способных таких людей замечать, — вкрадчивым тоном говорит он. Забуза перестаёт заниматься своими делами, напрягается, но головы не поднимает. Ждёт, что Учиха скажет дальше. — Она говорила, что такие люди могут навсегда застрять в зеркале. И вытащить их может только тот, кому они являются, — таинственным тоном заканчивает мужчина. Когда Забуза поднимает голову перед ним никого нет, а входная дверь открывается и закрывается. Учихи здесь словно и не было. Момочи встречается взглядом с взволнованными и напуганными глазами Хаку, который сидит на полу, скрестив ноги и обняв подушку. Забуза думает всего секунду и подрывается с места, распахивает входную дверь. Итачи все еще стоит на этаже, лепечущий что-то Дейдара замолкает. Одновременно с дверью Забузы открывается и дверь его соседки-блондинки-как-так-ее-имя. Та внимательным взглядом смотрит на него и переводит взгляд на Итачи. Секунду они будто изучают друг друга, а потом поочерёдно кивают. Забуза хочет спросить какого черта вообще, этот хрен Учиха, что знаком с доставучей девчонкой? А потом прислушивается к себе и понимает, что нет, вообще-то не хочет. Итачи всегда такой таинственный, странный, появляется из ниоткуда и в никуда уходит, словно тень или принесенная ветром пыль. Кто знает какие там тайны он может хранить. Забуза решает, что это не его дело и уходит обратно на кухню, игнорируя вопрощающий взгляд Хаку и надпись на его листе «Узнал что-нибудь?».***
С момента, когда Забуза разбивает зеркало, все идет наперекосяк. Он действительно не хотел делать этого, это вышло по чистой случайности и стечению обстоятельств. Забуза часто пребывает в раздражённом состоянии, когда все, что ему хочется это жестоко кого-нибудь убить. Обычно в таких ситуациях он идёт в спортзал и занимается там спаррингами с Какузу или Хиданом. Но именно в тот день видеть их обоих ему совсем не хотелось. На работе гребанная запара, на улице был моросящий дождь, тёмные тучи угрожающе нависали над головой, но вместо того, чтобы разразиться настоящим ливнем просто жутко выбешивали. Забуза не мог дать конкретной причины почему он начал злиться. Просто в какой-то момент его переклинило, отрицательные эмоции в нем огромной волной захлестнули его. Глаза покраснели от того насколько злым он чувствовал себя, даже не отдавал себе в этом отчёта. Он просто хотел врезать кому-то. Его соседка должна благодарить Бога за то, что не попалась ему в тот день на лестничной площадке. Иначе он бы просто, схватив ее за голову, размазал по стенке. Такой уж Момочи человек. Жестокий, прекрасно осознающий это и раздражительный. Его входная дверь чуть не пошла трещинами от того насколько сильно он ей хлопнул. Хотелось просто, не теряя время зря, влететь на кухню и выпить целую бутылку виски, просто чтобы голова перестала раздираться от неистового желания покалечить кого-то. Но взгляд его зацепился за появившегося в зеркале Хаку, почему-то жутко взволнованного. У того в руках был блокнот с полностью исписанными страницами и он, не медля, только завидев Забузу, приложил его к стеклу и приветливо улыбнулся. Момочи из последних сил, собрав все свое терпение, пронесся мимо него и нашел алкоголь. Он принялся бездумно осушать бутылку, но боже эта его привычка пялиться в зеркала послужила ему огромной ошибкой. Хаку, тенью проследовавший за Забузой на кухню застыл, хмурясь. Весь его энтузиазм пропал, он крепко сжал свой блокнот и пялился на Забузу. Момочи показался укор в его глазах. Сейчас ясно, что не было там ничего такого, Хаку никогда не стал бы укорять Забузу за плохое настроение и попытки справиться с ним, но тогда Забуза просто не мог понять этого. Этот укор так сильно уколол ему в сердце, что в голову ударил гнев. Забуза отнял бутылку ото рта и полностью развернулся к Хаку, тяжело дыша. Юноша открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и застыл, когда прямо в него полетела наполовину полная бутылка виски. Хаку от страха и неожиданности отскочил на шаг, закрыл голову руками, но брошенная Забузой вещь угодила в зеркальную поверхность и отскочила. Стекло, довольно толстое, пошло трещинами. Забуза в гневе пялился на испуганного парня в зеркале. Ему хотелось придушить его. Схватить за эти длинные волосы и приложить об стол головой. Да, как он вообще посмел считать что Забуза будет, как верный песик, читать все, что там этот ребёнок написал? Хаку выронил блокнот и неверяще посмотрел на Момочи, губы его дрожали, но все так же не выдавали не звука. Он попытался сбежать в другое зеркало, видимо напуганный резкой переменой в настроении мужчины, но что-то не дало ему это сделать, словно он уперся в невидимую стену. Словно он застрял. Когда труегольного вида кусочек зеркала отвалился и оставил черную дыру там, где у Хаку должно быть сердце, а затем упал на пол, рассыпаясь осколками, Забуза отмер. Бутылка виски прикатилась к ножке стола и залила пол ярко пахнущей жидкостью. Хаку посмотрел вниз на свою грудь, словно видел тоже, что видел Момочи, и у него на самом деле теперь вместо сердца черная дыра в теле. Кончики пальцев Забузы подрагивали от того, насколько долго он держал кулаки напряженно сжатыми. Постепенно агрессия вытекала из него, словно из дырявого сосуда, его голова перестала гудеть и заполнилась растерянностью. Хаку перед ним согнулся и упал на колени. Хаку перед ним, внезапно ослабший и болезненно выглядящий, беззвучно захрипел и сжал рукой ткань рубашки в районе сердца. Он прерывисто задышал и моляще посмотрел вверх на Забузу. Такой взгляд заставил того сдивнуться, мужчина подскочил к зеркалу и максимально аккуратно прислонился к нему, — чтобы не отвалились еще осколки, — желая быть как можно ближе к Хаку. — Хаку! — громко позвал Момочи. Хотелось долбить в зеркало руками, словно это могло открыть магический проход и позволить Забузе зайти в квартиру к Хаку. Тот на коленях подполз к зеркалу и оперся о него, попытался ободряюще улыбнуться, но только сильнее скорчился, прижимаясь животом к коленям и упираясь лбом в ковер, — Черт возьми что случилось? — в непонимании воскликнул Забуза, непонятно к кому обращаясь. Хаку замотал головой из стороны в сторону. И Забуза услышал хрип, полный боли и страдания. Он звучал тихо и скуляще, на последнем издыхании, но поразил Момочи настолько, что у того уши заложило. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он слышит болезненные стоны Хаку. Каким-то неведомым ему образом разбитое зеркало стало своеобразным тонеллем, соединяющим две разные квартиры. Будто бы это не самом деле был проход, но Забуза знал — за зеркалом лишь стена. — Как больно, — уставшим и стонущим голосом сказал Хаку. Забуза бы поразился тем, что впервые слышит того, но был слишком занят, обеспокоенный состоянием друга. Хаку страдал, и Момочи не мог не винить себя в этом. Первым прорывом он хотел вызвать другу скорую. Они как-то пытались связываться друг с другом. Вдохновленный Хаку однажды дал ему свой номер, выпытал в ответ номер Забузы и, — даже прикусив язык от возбуждения, — попытался позвонить. Вот только у обоих возникла проблема, оказалось, что оба номера каким-то образом были недействительны. И хотя Забуза был полностью уверен в том, что и его номер и его телефон в порядке, сбитый с толку Хаку только демонстрировал ему надпись на черном экране своего телефона «неправильно набран номер». Затем, уже менее уверенный в своей затее Хаку попытался дать Забузе свой адрес, но и тут возникла проблема. В гугл картах говорилось, что такого адреса нет, дома не существует, квартиры тоже. Забуза решил было, что это отличное подтверждение тому, что Хаку на самом деле какой-то призрак, давным давно заключённый в его зеркале, вот только когда Хаку пытался провернуть то же с адресом Момочи вышло, что и адреса мужчины не существует. По крайне мере для Хаку. Словно они были из разных вселенных, и кто-то очень старался не дать им пересечься. Тогда Момочи просто пожал плечами и забил на это, а заметно погрустневший Хаку только улыбнулся беззаботно, мол, и правда, не стоит думать об этом. Теперь Забуза пожалел о своей недалекости. Когда он оказался действительно нужным Хаку, он был вынужден просто сидеть по другую сторону зеркала от него и шептать поддерживающие слова. Момочи никогда такого не делал, не мог вспомнить, когда он последний раз кого-то поддерживал и делал ли это вообще. Но, смотря на корчащегося и хрипящего на полу Хаку, который страдал по вине Забузы, тот просто не мог остановить поток бессвязной речи. Он пытался отвлечь Хаку, развеселить, извиниться, просил его добраться до телефона и вызвать себе скорую помощь, но тот только лежал рядом с зеркалом, свернувшись в клубочек, дрожал и прерывисто вздыхал. Хаку слабо улыбался на неловкие попытки Забузы помочь ему, остервенело мотал головой, когда Забуза просил его добраться до телефона, отказывался хоть на секунду отползать от зеркала. — Приложи руку, пожалуйста, — слабым шепотом сказал он. Хаку прижал ладонь к зеркалу, так, будто оно было самым хрупким в мире. — Так будет казаться, что мы держимся за руки, — все так же тихим и хриплым от боли голосом сказал он. Забуза неловко прижал ладонь к холодному стеклу, стараясь не тревожить трещины, чтобы те не поползли дальше. Он заметил насколько по сравнению с ладонью Хаку большая его собственная. Хаку нежно улыбнулся этому и прикрыл глаза. — Я будто чувствую твое тепло, — прошептал он. — Знаешь, когда ты пришёл я хотел рассказать тебе кое-что. Через неделю будет звездопад, и даже если мы не можем связаться друг с другом, я думаю все же живём под одним небом, — он тихо нашептывал свои слова, иногда прерываясь на то, чтобы болезненно взодхнуть. Забуза внимательно покачивал головой в согласии, внимал всем словам Хаку. — Я хотел посмотреть его вместе с тобой. Это не глупо? — Хаку слабо улыбнулся и поводил пальцем по своей стороне зеркала. — Нисколько, если хочешь — посмотрим, — Забуза чувствовал, как его сердце становится мягким и нежным, таким непревычным для него, что первым порывом было сбежать от всех этих новых чувств, но он только сильнее прижал ладонь в зеркалу. Что бы у него сейчас не попросил Хаку, Забуза был готов сделать это тысячу и один раз. Боже, он был так влюблен в эту секунду и не задумывался об этом ни на миг. — Как хорошо, что ты согласился, — мягко рассмеялся Хаку и прикрыл глаза. — Только не засыпай, ладно? — попросил его Забуза, постучав по стеклу пальцем. — Не буду, просто отдохну, — Хаку выровнял дыхание. Его грудь мерно вздымалась, напряженное выражение лица ушло, ладонь расслабилась и легла на его ковёр. Забуза аккуратно пересел, одна его нога угодила в лужу виски, но тот не обратил внимания, и приложил ладонь так, чтобы она была максимально близко к руке Хаку, даже если все равно не могла его коснуться. Хаку спал, уставший от боли, а Забуза просто молча сидел и смотрел на его лицо. В душе стало пусто и глухо, от злости не осталось и следа. Появилось желание провести рукой по нежному лицу юноши, но Момочи знал, что это невозможно. Он необычайно ласково прошептал: — Спи спокойно и прости меня, Хаку, — словно услышав его слова юноша слабо улыбнулся и прижался лбом к стеклу. Забуза не сдвигался с места целый час, пока Хаку не проснулся.***
Голова идет кругом, когда Момочи преодолевает препятствие в три лестничных пролета. Тело гудит, руки замерзли, потому что не в характере Забузы носить перчатки, даже если на улице лютый дубак. «К черту», думает Забуза, пихает дверь и вваливается в квартиру, как придурок уставившись на зеркало в прихожей. Большое, чистое и пустое. В нем отражается темнота его квартиры и не следа Хаку. Забуза думает, что может все и правда было выдумкой и он просто поехал крышей, а Хаку никогда и не было, в сердце защемило от того, насколько реальной казалась эта мысль. Не успев полностью обдумать её, Забуза с грохотом ставит недопитую бутылку виски на пол, ногой закрывает дверь и протяжно орет: — Хаку! — Забуза звучит как идиот, в тишине своей квартиры орущий на зеркало. В другом зеркале Забуза замечает движение и, не дожидаясь, стремительно идет в ванную. Забуза опирается рукой на стенку и становится перед зеркалом. В нем тут же появляется растрепанный Хаку, в длинной майке, прикрывающей оголенные ноги и непонимающе смотрит, одними губами произнося «Ты звал?». Забуза не замечает, когда он успел привыкнуть к Хаку настолько, что научился понимать его по жестам и губам. По этим чертовски выразительным, красивым, пухлым и наверняка божественно мягким губам. По тем, что сейчас заломлены в нерешительной улыбке. Забуза отводит мутный взгляд от них и возвращает к лицу Хаку. На нем румянец, волосы на макушке взъерошены, будто бы юноша только что встал с кровати. От этих мыслей Забузу ведёт еще сильнее. «Ты пьян?», пишет Хаку. — Да. Но не настолько, чтобы не заметить, какой ты красивый, — Забуза не останавливает себя, хочет посмотреть на реакцию Хаку. Парень недоуменно смотрит на него. Наверное Хаку постоянно говорят о том, какой он красивый, наверное он всегда отвечает «я знаю». Но сейчас он просто краснеет, наклоняется вперед и смущенно, беззвучно лопочет «Спасибо» отводит взгляд и улыбается. Забуза прикипает взглядом к тому, как язык Хаку пробегает по этим розовым губам. Он сам не замечает, как сглатывает и начинает тяжело дышать. Зато замечает Хаку. Улыбка вдруг превращается в хищный оскал, он кусает себя за губу, смотрит глаза в глаза Забузе. — Ты что делаешь? — мычит Забуза, держась за раковину, потому что голова идет кругом. Так всегда от Хаку. «То, что ты хочешь», губами шепчет Хаку и упирается рукой в зеркало. А потом резко запрыгивает на свою раковину, широко расставив ноги и упершись коленями в зеркало. Забуза всегда замечал, что у Хаку очень большая раковина, но его мало волновало это. Теперь волнует. Земля словно уходит из-под ног, когда футболка Хаку ползет вверх, оголяя его бедра. Забуза рычит, старается смотреть выше, но натыкается на тяжело вздымающуюся грудь, пошлую ухмылку и зазывной взгляд Хаку. Юноша расставляет ноги шире, и футболка скользит выше. Забузе физически больно от того, что он не может схватить Хаку за бедра и больно-больно вцепиться в них пальцами. Их разделяет зеркало. Хаку ведет рукой по своей шее и вниз и цепляет край майки. — Не смей блять, — приказывает Забуза, его взгляд темнеет, и штаны оттягивает окрепший член. Но Хаку такой непослушный. Всегда такой. И сейчас, беззвучно шепчет «А то что?», причмокивает губами, — Забузе кажется что этот звук отдается у него в ушах эхом, — и запускает руку под футболку, приподнимая ее. Забуза цепляется взглядом за резинку боксеров, следит за рукой Хаку. За тем, как он, раскрасневшись гладит себя по торсу и ведет выше. А вторая его рука оглаживает себя по коленке и медленно поднимается. Одновременно с ним, Забуза запускает руку себе в штаны и, шипя, обхватывает набухшую головку своего члена. Хаку от этого звука зажмуривается, содрогается и щипает себя за сосок. Вторая рука непроизвольно сжимает свой же член через боксеры и он беззвучно стонет, но Забузе и не нужно его слышать. Все отражается на лице Хаку, и Забуза, матерясь, не отрывая от Хаку взгляда, ведет по всей своей длине и шумно дышит. Хаку зубами вцепляется в приподнятый край футболки и продолжает свободной рукой наглаживать, ставшие красными соски. Он не сдерживается, стонет, даже если Забуза его не слышит. Все его тело мелко дрожит, и движения Забузы становятся резче. Хаку скашивает взгляд вниз и становится в два раза краснее, жадно смотря на член Забузы. Облизывается. — Хаку, — требовательно зовет Забуза. Хаку нехотя поднимает взгляд, внимательно слушает, не прекращает оглаживать себя. — Слушайся меня, — рычит он, и Хаку вздрагивает от новой волны возбуждения. Кажется кому-то нравится когда над ним командуют. Хаку энергично качает головой и хнычет. — Смелее, — говорит Забуза и кивает головой на руку Хаку, которая покоится на его боксерах, — давай, Хаку, я хочу видеть тебя всего. Парень запрокидывает голову назад и оттягивает боксеры, доставая член. Он мычит, ласкает себя и смотрит на Забузу из-под ресниц. — Я тебя хочу, — хриплым голосом стонет Забуза, надрачивая себе. На лице Хаку появляется насмешка, он одними губами произносит «Я весь твой» и смелее водит рукой по члену. Губы его блестят, глаза помутневшие, волосы разметались по плечам, он выстанывает имя Забузы ускоряясь. Момочи не слышит его, чувствует, упирается рукой в зеркало, так что оно трясется. Хаку приподнимает одну ногу, опускает ее в углубление раковины и поочерёдно стягивает с каждой ноги боксеры. Забуза со свистом вздыхает, когда Хаку снова разводит ноги и красуется перед ним. Хаку тянется вперед, оставляет поцелуй на поверхности зеркала. Забуза не успевает обдумать это помутнившимся разумом, когда Хаку делает новую странную вещь. Он обильно облизывает свои пальцы, вцепляется рукой в край раковины и заведя руку под согнутую в колене ногу подносит палец к анусу. — Блять, Хаку, — все что остается сказать Забузе. Он не знает куда смотреть. На то, как Хаку ласкает свой задний проход, втягивая в себя один палец или на исказивщееся блаженством лицо, красное от возбуждения и смущения от собственных действий. Хаку вновь принимается надрачивать себе, при этом трахая себя пальцем, не отрываясь, смотрит в глаза Забузе, глаза его возбужденно блестят, он стонет так громко, что даже Забуза слышит. Или ему кажется. Но это неважно, он делает последние рваные движения и кончает. Хаку победно улыбается, доводит себя до оргазма и, вскрикнув, кончает тоже. Семя его выплескивается на зеркало. Забуза упирается лбом в зеркало и отрешенно наблюдает за тем, как Хаку соскальзывает с раковины и натягивает на свое тело футболку. Парень задумчиво смотрит на испачканное зеркало и губы его искажаются в поистине дьявольской ухмылке. Забуза отстраняется от зеркала и просто следит за его действиями. Хаку, не прерывая зрительного контакта, наклоняется и слизывается собственную сперму с зеркала, жмурясь, как довольный кот. — Твою мать, — Хаку облизывается и светло улыбается, словно это не он сейчас устроил разврат. Весь алкоголь уже выветрился из головы Забузы. — Это было, как секс по телефону. Хаку смеется и пишет: «Сломанный какой-то телефон». — Угу, — мычит Забуза. — Хочу тебя услышать. Хаку просто ласково улыбается ему, даже немного грустно, вспоминая обстоятельства, при которых Забуза смог услышать его в прошлый раз. «Услышишь. Когда-нибудь уж точно», пишет он. Забуза машинально кивает задумавшись. Он и правда хочет услышать Хаку, но, вспоминая обстоятельства при которых он впервые услышал его голос, Момочи вздрагивает. Он точно сможет поговорить с ним, найдёт лазейку, брешь в проклятом холоде зеркал. Он смачивает руку водой и отмывает следы своей спермы с раковины. Натягивает нормально штаны и придирчиво осматривает Хаку. — Помойся, грязнуля, — Хаку возмущённо на него смотрит, но улыбается и кивает. Забуза проводит пальцами по следу от губ Хаку, оставленному с другой стороны зеркала. Запечатленный поцелуй. — Спокойной ночи, Хаку. Выражение лица Хаку смягчается от тёплого тона Забузы и он шепчет губами «Спокойной ночи», подозрительно похожее на «Я тебе люблю».***
Забуза покупает огромное прямоугольное зеркало в полтора метра и приносит его на балкон. Он даже не разочарован в себе за то, что так сильно без ума от мальчишки в его зеркале. Боже, ну и жизнь у него. Хаку расписывает в своём блокноте свой план просмотра звездопада. Соседка, подловившая Момочи на лестничной площадке, недоверчиво косилась на то, как он пёр огромное зеркало. Забуза хер клал на свою соседку и ее мысли, честно, он все думает и думает о тонких руках Хаку, о его улыбке, обнажённых ногах, расспущенных и спутанных волосах. Хаку ворвался в его жизнь нежданно как цунами, наполнил ее до отказу, что Забуза аж чуть не лопается от чувств внутри него. Хаку скрашивает его пустые будни, Хаку ждет его с работы или пока Момочи спит. Хаку есть и этого достаточно. — Лампу взять не забудь, а то я не увижу в темноте твои каракули, — мимоходом говорит Забуза, заканчивая приготовления к звездопаду. Плед, чтобы жопа не мерзла, несколько бутылок пива, огромное, мать его, зеркало на балконе — все готово. Хаку с его горячим чаем и взволнованным лицом пытается дотянуться проводом от лампы до розетки. Уже почти стемнело, Хаку быстро чиркает о том, что поищет фонарик и носится, как угорелый. Забуза с него посмеивается. — Не паникуй ты так, — осаждает он Хаку, в спешке спокнувшегося о провод. «Не могу не паниковать, это ведь наше первое свидание», пишет с довольным лицом. Забуза корчит рожицу и получает такую же в ответ. В груди рождается добрый счастливый смех, и Забуза, глядя вслед продолжавшего носится Хаку, думает о том насколько же сильно этот парень его меняет. Или это Забуза сдается ему без боя. Даже приятно иметь такую повседневность, делить её на двоих с парнем из зеркала. Когда на небе уже рассыпался ковёр звёзд, а Хаку наконец уселся и запрокинул голову, Забуза посильнее заворачивает ноги в плед. Даже не смотря на то, что он одет ему все равно немного морозно. Больше его поражает то, что Хаку в легкой кофте и штанах, словно у него там по ту сторону зеркала не гребанный дубак. Момочи предпочитает об этом не задумываться. «Когда мне приходилось ночевать на улице, я не мог перестать любоваться звёздами», Забузе больно от того, как просто Хаку пишет об этом периоде свой жизни. Представлять его, такого изящного и словно созданного для тепла и уюта, спящим на улице просто ужасно. Забуза по-настоящему счастлив, что сейчас у Хаку всё хорошо. — Никогда не понимал этой любви всех вокруг к горящим огонькам в миллионах километров от нас, — пожимает плечами Забуза и Хаку на это просто насмешливо улыбается, мол какой же ты простачок Забуза Момочи. Хаку вскрикивает, — Забуза конечно не слышит, но видит, — весь подпрыгивает и машет рукой вверх. Момочи отрешенно наблюдает за начавшимся звездопадом, но взгляд то и дело возвращается к Хаку. Невозможно оторваться от наблюдения за таким умиротвореенным и счастливым человеком. Хаку косит на Момочи взгляд и отсылает ему воздушный поцелуй. — Засранец, — смеётся Забуза и отпивает пиво. Оба замолкают и с тихими улыбками наслаждаются обществом друг друга. Как бы сейчас было приятно прижать к своему боку Хаку, завернуть к себе в плед и не отпускать, целовать в макушку и слушать восторженный лепет о далеких-далеких огнях. Забуза прислоняет руку к зеркалу, имитируя прикосновение. Хаку, в глазах которого смесь нежности и грусти, ответно дотрагивается до зеркала. Другой рукой он что-то пишет в блокноте и, закончив, прислоняет его к зеркалу. «Споешь мне что-нибудь?», Забуза в полном заблуждении, он не уверен что знает хотя бы даже одну песню, о чем и сообщает Хаку. «Просто пой без слов то, что велит сердце», Момочи конечно же придирчиво хмыкает, но собирается с мыслями и коряво и несмело начинает навывать какой-то мотивчик (кажется из рекламы освежителя воздуха). Хаку взрывается улыбкой, хихикает по-девичьи, и Забуза запинается на секунду, но почти сразу продолжает напевать себе под нос, против воли немного улыбаясь. Хаку кажется нашептывает какие-то слова, Момочи не в силах разобрать какие именно, просто следит за движениями его губ и поёт свою недоколыбельную. Когда мотив сам собой заканчивается Забуза нерешительно замолкает и смотрит, как Хаку что-то пишет. «Не представляешь как сильно я хочу сейчас обнять тебя», -пишет и смотрит глазами грустными-грустными. — Вообще-то представляю, — Забуза прислоняется лбом к зеркалу, холод поверхности буквально жжёт. — Очень даже представляю. Множество звёзд над ними роняют друг друга, но никто уже не смотрит на них.***
— Ужасная идея, — последние полчаса Хаку рассказывает Забузе, что собирается набить татуировку с портретом Момочи, собственноручно нарисованным. Забуза не в восторге, смотрит на Хаку как на идиота, а тот только смеётся и пишет, что живём один раз. Легкомысленный Хаку сегодня в потрясающе весёлом настроении. Пока не осознает, что вокруг кое-что поменялось. Пытаясь перейти из одного зеркала на кухне в другое, Хаку вдруг упирается в невидимую ограду и нерешительно и испуганно смотрит на Забузу. В груди холодеет, в прошлый раз такое было когда Забуза разбил зеркало и Хаку стало плохо. Момочи подрывается с места, взгдядом выискивает трещины на зеркале, но не видит ни одной. Оба в непонимании смотрят друг на друга, на фоне несколько раз звенит звонок на всю квартиру. Кто-то отчаянно пытается попасть в квартиру к Забузе, но у того есть дела посерьёзнее. — Только не паникуй, — Забуза не верит даже себе, в голове ни одной мысли, как исправить положение, страх проникает в сердце. Что если Хаку опять станет плохо? Что если Хаку навечно застрял в зеркале? Что если он умрёт от голода? Что если… — Открывай Забуза! — кричит из-за входной двери голос его соседки. Забуза преисполненный злости несётся послать ее куда подальше. — Пошла прочь отсюда! — орёт он ей прямо в ее невозмутимое лицо. Она даже не думает сдвинуться с места. — Ах, мне уйти? А с пареньком в зеркале ты, что спрашивается, будешь делать, а? — Забуза, собравшийся отпихнуть ее, застывает. — Что? — ошарашенно спрашивает он. — То, — цыкает блондинка, — я говорю у твоего парня большие проблемы, если не впустишь меня, он так и останется в твоём зеркале. Она пропихивается мимо Момочи и носится по комнатам в поисках того самого зеркала. Когда она замечает Хаку, руками упирающегося в невидимый барьер, она хмурится и усаживается в позе лотоса прямо перед зеркалом, доставая какие-то склянки из сумочки. Забузу в нерешительности смотрит на обоих, Хаку полностью сбит с толку. — Что ты собираешься делать? — наконец отмирает мужчина. — Спасать твоего благоверного, который застрял в собственном зеркале, — хмыкает девчонка, собирая волосы в высокий хвост. — Я между прочим давно слежу за вашими зеркальными приблудами, а ты даже не помнишь как меня зовут, — Забуза слышит укоризненный тон, но наглухо его игнорирует. Девчонку оказывается зовут Ино Яманака, она знает о существовании Хаку в зеркалах Забузы с самого начала, все те склянки-банки, которые она расставила возле зеркала оказывается какие-то отвары и зелья, она вроде как ведьма и знает как спасти Хаку. — Из-за того, что вы длительно находитесь в связи, и Хаку больше времени проводит в твоем зеркале, чем в своем мире, потихоньку зеркальный мир начинает забирать его к себе и пытается навеки заключить его в отражение, — поясняет она. Хаку, по ее указаниям усевшийся на колени перед зеркалом, поражённо ахает и в поисках поддержки смотрит на Забузу. Момочи видит как его трясёт в страхе. — Помоги не дать этому случится, — требует Забуза. Он многое, если не все готов отдать чтобы эта Ино спасла его Хаку. — Помоги? Да я сделаю всю работу одна. Тебе грубиян везёт, что мне нравится Хаку, — Ино тычет в Момочи пальцем с ярко накрашенным ногтем. — Я вытащу твоего парня из зеркала и даже помогу вам двоим встретится, — девушка важно и гордо кивает, а у Забузы во рту пересыхает. Она молча перебирает склянки, рисует пальцами, измазанными чем-то красным, на поверхности зеркала всякие круги и символы и нашептывает что-то, отсыпая из мешочков в банки какой-то порошок. Хаку и Забузе остаётся только переглядываться. — Значит так, — она категорично отставляет одну баночку в сторону. — Ты, — голос ее критичен и немного презрителен, — выпьешь вот это и станешь мостом между мирами. Твоя задача сконцентрироваться на том, чтобы привести сюда Хаку из зеркального мира. Придётся попотеть, но ты сможешь протащить Хаку в свой мир, только если тот будет полностью согласен и будет доверять тебе свою жизнь, — Хаку секундно колеблется, но в итоге решительно кивает. Ино такой ответ устраивает. — Я скажу тебе что делать. Ложись на пол и запрокинь голову. Забуза как в тумане послушно выполняет все указания. Ино вливает ему в рот зелье, но велит пока не глотать. — Сконцентрируйся на Хаку, на твоих чувствах и мыслях о нём, какими бы они не были. На его образе, на его голосе, на любой мелочи в нём. Думай о нем, не переставая. Когда очнешься после действия зелья, езжай на вокзал к 12:05, третий перрон. Там ты найдёшь его. Вокзалы способны провести его из его мира прямо к тебе, — поясняет Ино. Затем Забуза закрывает глаза и глотает. Он старается думать только о Хаку, вспоминает его счастливую улыбку, спутанные временами волосы, задумчивый взгляд, измазанные в краске пальцы, худые ноги, нежный голос. Он думает обо всем Хаку и всем сердцем желает увидеть его. Забуза не замечает, как проваливается в сон и не замечает, как из него же выныривает. Вокруг пусто, он все ещё лежит на полу на кухне, в той же позе в которой уснул. Ино уже нет и Забуза пугается того, что она ему приснилась, что он тронулся умом, вскакивает, начинает метаться, всматриваться в отражение в зеркале, но успокаивается, замечая странные символы вырисованные красным. Ино не стёрла их и это подтверждение тому, что она здесь была. Момочи вспоминает всё, что она ему говорила, все ее наставления и выискивает взглядом часы. 11:46, у него ещё есть время добраться до вокзала. Накинув куртку сверху и растрепав волосы, Забуза вылетает из дома, на ходу набирая номер такси. Машина подъезжает через восемь минут, и обычно жадный Забуза обещает доплатить в два раза больше, если водитель пойдёт на полной скорости. В 12:03 он носится взглядом по перрону номер три, взглядывается в лица проходящих мимо людей, пару раз зовёт Хаку по имени. Внезапно словно из-за других людей выплывает фигура Хаку, слегка дезориентированного. Забуза налетает на него, прижимает к своей груди, утыкатся носом в макушку, чувствует, как чужие руки обхватывают его вокруг талии. Момочи отстраняется чтобы взглянуть в лицо Хаку. — Да ладно тебе, татуировка с твоим лицом и надписью «Забуза Момочи секси» не такая уж и плохая идея, — хриплым от недавних потрясений голосом говорит Хаку. — Ты невыносимый. Хаку смеётся, и Забуза его целует.