Через край

Даже стоя на краю бездны, полные решимости уйти из этого мира, мы не сразу переступаем на другую сторону, чтобы свалиться в небытие. Мы еще очень долго проматываем в мыслях, как фотопленку, все наши воспоминания от самого рождения и до дня назначенного конца. Останавливаемся на самых грустных, тяжелых, мерзких записях памяти: как впервые избили в школе, первый раз выгнал из дома пьяный отчим, как однажды парень, о котором писала стихи глубокими ночами, прокричал вслед ужасные оскорбления под дружный хохот друзей. Мы проматываем это раз за разом, как будто наказываем себя за всю глупость и слабость в жизни. Мы презираем самих себя, представляем кровавые картины своего тела на асфальте и… пытаемся найти хотя бы один повод не переступать через каменное ограждение, отделяющее нас от смерти. *** Я вздрогнула. Всегда вздрагиваю. Я знаю, что он придет, знаю, когда придет и знаю, где будет сидеть, но все равно вздрагиваю каждый чертов раз. Одна нога замерла на полу, другая, согнувшись в колене, стояла на серой батарее. Руки, поддерживая идеальную осанку, заведены за спину, упираясь ладонями с красивыми длинными пальцами в пыльную поверхность подоконника. Чуть склонив голову, он всматривался в черную пустоту за окном, как будто что-то искал. Но всегда безрезультатно. Затем, как обычно, он поворачивался лицом ко мне и детально осматривал меня, будто впервые, теперь уже я была объектом его странного исследования. Однажды я пыталась расспросить его, что же он постоянно ищет за окном, но он лишь покачал головой, как бы говоря «забудь, это неважно». Больше я и не пыталась. Рассматривая, я представляла его пианистом, нежно перебирающим черно-белые клавиши огромного темного рояля. Забывшись, могла смотреть на него десятками минут, пока он наконец не переводил свой взгляд на меня и улыбался. Тогда меня прошибало током. Я ненавидела эту странную заботливо-жалеющую улыбку. Я знала, как он сидит и что делает. Для этого мне не нужно было оборачиваться. Но эту улыбку я не просто знала, я ее чувствовала. Спиной чувствовала. Наверное, поэтому я каждый раз и вздрагивала. *** Впервые я встретила его глубокой осенью. Прогуливавшись по ярко освещенному почти безлюдному мосту, я не сразу его заметила. В черном пальто нараспашку он ничем не выделялся среди других, стоял спиной к дороге, немного перегнувшись через ограждение, наблюдал за бурлящей внизу водой. Я прошла мимо, не взглянув на него. На самом деле я часто гуляла по этому мосту, практически всегда, когда мама работала в ночную смену. Я не боялась. Казалось, что же может произойти на освещенной пустой дороге, где ежесекундно проезжал транспорт. Смело надевала оба наушника, громко включала музыку и шла, наслаждаясь пейзажем. Именно поэтому я выбирала дорогу по мосту своим маршрутом – здесь я была в безопасности и могла насладиться одиночеством. Но припозднившиеся люди иногда все-таки появлялись. Поэтому ничем непримечательный парень меня не удивил. Пока я не прошла мимо, и он не оказался у меня за спиной… Неожиданно резко я почувствовала себя некомфортно, что-то давило на спину и затылок. Подняв руку, коснулась задней части шеи. Ничего. Остановила музыку, прислушалась. Звуки проезжающих машин и ничего больше. Сделала еще несколько шагов вперед, но ощущения только нарастали. Обернулась. Вздрогнула. Парень в пальто стоял на том же месте, но теперь уже его взгляд был направлен точно на меня. Улыбался. Как-то странно, как плачущему от боли в разодранной коленке ребенку. Мне стало жутко страшно. Хотелось кинуться бежать. Но если он побежит за мной, точно догонит. Отступила на несколько шагов, затем еще и еще. Он не двигался. Я повернулась и, оборачиваясь каждые несколько секунды, побежала. Бежала, не останавливаясь до самого дома, задыхаясь и забыв об усталости. Не воспользовавшись лифтом, пешком поднялась на 6 этаж. Я слишком боялась не успеть закрыть дверь и оказаться с сумасшедшим в замкнутом пространстве, не имея путей для бегства. Дрожащими руками со второго раза открыв дверь, ввалилась в квартиру, закрыла дверь на все замки и прикрыла все окна. От неимоверного страха стучало не только сердце, но и зубы. Присев на пол в прихожей, разрыдалась. Первым порывом было позвонить маме, но я знала, что она в секунду бросит работу и приедет и больше меня не оставит одну ночью. Тогда ей придется сменить работу, работу, которую она слишком долго искала, чтобы так просто отказываться. Пришлось забыть о звонке. Той ночью я не смогла уснуть, мне все время слышались глухие шаги на лестничной клетке, а как только я закрывала глаза вспоминалась улыбка. Почему я испугалась? *** Вспоминая нашу первую встречу, я всегда недоумеваю, как же я тогда не заметила слишком очевидные странности. Возможно, из-за страха. Смотря на эфемерный, призрачный образ мужчины, я удивляюсь, как его можно было спутать с человеком. Слишком идеальный, чтобы являться реальностью. Чаще всего он появляется, когда я на чем-то сконцентрирована или чем-то сильно увлечена, чтобы не сразу его заметить. Склонившись над листом бумаги, потираю затекшую шею. Закончив работу, поднимаю уставшую голову и чувствую. Вздрагиваю – значит уже смотрит на меня. Повернувшись лицом к окну, приветственно улыбаюсь. «Привет, ты как всегда пунктуален» - шучу я. Ответа не последовало. Странно было бы ожидать другого. «Я написала стихотворение, не очень большое, но вполне сносное. Хочешь послушать?» - говорю я и, не ожидая ответа, начинаю читать. «Ты знаешь, как строг и озлоблен мир мой, Ты знаешь, что было и будет не скоро. Ты знаешь, где/что приключится со мной, Но может откроешь секрет приговора? За что я наказана роком судьбы, За что твоя тень стоит за порогом, Ты знаешь ответ, но голос молчит: Ты видишь ее, я права хоть немного?» На истертый лист падает капля. Подушечками пальцев прикасаюсь к щеке: плачу. Почему слезы стекают по коже? Мне не больно, но от чего-то все равно хочется реветь, не прекращая, хочется кричать и биться в стену от безысходности. Что-то сломалось в мире. Но не в этом громадном, населенном миллиардами человек, мире, а в моем мире, в моем совсем маленьком мирке внутри. Безысходность – единственное чувство, наполнившее меня полностью, настолько что еще чуть-чуть и я захлебнусь. Уже нет смысла кричать и звать на помощь, нет смысла, стирая руки в кровь, карабкаться вверх на ослепляющий свет. Время, данное на спасение, высыпалось сквозь горлышко песочных часов. Я не успела. Чья-то изумительно красивая с длинными тонкими пальцами рука мягко взяла у меня лист с растекшимися местами чернилами. Подняв взгляд, застыла: рядом стоял Он. Я никогда не видела его так близко. До этого момента я не знала, что у него бездонно черные, как сама Тьма, глаза. Это лишь подтверждает, что ничего общего с человеком Он не имеет. Внезапно меня прошибает током: Его привычной улыбки больше нет. Вместо нее на идеальном лице застыло непонимание и крайний интерес. Черные брови сдвинулись на переносицу и образовали складку. Он повернулся ко мне, губы приоткрылись, явно силясь что-то произнести. Но в комнате стояла тишина. Тогда Он взял ручку, лежавшую на освещенном лампой столе и написал аккуратным чистым почерком: «О ком?» «О ком стихотворение?» - не поняла я. Он кивнул. «О Смерти» - легко ответила я. Эмоция непонимания и удивления не ушла. Брови сдвинулись глубже. Не выпуская ручки из пальцев, Он написал ниже: «Кому?» «Тебе, конечно же» - с искренней улыбкой ответила я. Непонимание ушло. Теперь на лице отражалось лишь изумление. Оказывается, его возможно удивить. Почему-то осознание этого факта подняло мне настроение, и я глупо хихикнула. Он все еще смотрел на меня, как ребенок на первую в его жизни радугу: удивленно и… восхищенно? Восхищение ли это? Подняв руку, Он медленно прошелся пальцем по всему стихотворению и остановился на последней строчке. «Ты видишь ее, я права хоть немного?» Тогда Он снова взял ручку и ниже своей последней надписи вывел: «Покажу». Отложил ручку с бумагой на стол и, не оборачиваясь и ни о чем больше не спрашивая, вышел из комнаты. Я последовала за Ним. Выйдя на лестничную клетку, повел меня вверх по этажам. Седьмой. Восьмой. Девятый. Жить в серой, пропахшей сигаретным дымом и старостью, девятиэтажке казалось мне не так уж и плохо. Дверь на крышу оказалась открытой. «Она не может быть открытой, она закрыта всегда». Но то, что со мной происходило больше не представлялось мне реальным. Поэтому открытая всегда запертая дверь практически не привлекла моего внимания. Мне уже было все равно. На крыше снежные порывы ветра сносили меня с ног. Глубже закутавшись в вязаный свитер, я подошла к ограждению, разделяющего жизнь и смерть для обычных людей. Он стоял на самом краю, еще шаг и Он упадет. Но я знала, что это невозможно, не с Ним. Потому что там, где начиналась смерть для обычных людей, для него существовало что-то совершенно иное, возможно даже противоположное. Осторожно наступая на хрустящий снег ограждения, встала рядом. Вздрогнула. На лице снова та же странная улыбка, но теперь уже с привкусом интереса. Медленно подняв руку, он указал на что-то внизу, на дороге. Перевела внимание на указанное место. Посреди улицы рядом с проносящимися мимо пешеходами и гудящими машинами стоял силуэт. Настолько черный, что не оставалось сомнений, в том, кто именно застыл на дороге и буравил меня взглядом.