Да, я дурак

От остроты морозного воздуха резало нос, и Хикару казалось, что вот-вот, и он перестанет его чувствовать. Он постарался поглубже зарыться лицом в огромный клетчатый шарф, небрежно повязанный вокруг шеи. Ветер был настолько сильным, что тяжёлая шерстяная шапка постоянно съезжала на глаза, и приходилось доставать руки из карманов, чтобы раз за разом поправлять её. Он, как назло, забыл перчатки, а потому каждый раз, когда мороз касался пальцев, он нещадно резал их, оставляя яркие красные пятна. Снег, летящий прямо в лицо, не давал разглядеть дорогу, Хикару шёл практически наугад, способный лишь разглядеть тротуарную кладку, едва виднеющуюся из-под снежного слоя и то лишь в некоторых местах. Внезапный порыв ветра развязал шарф на шее Ичихоши, и ему пришлось остановиться, чтобы завязать его поплотнее. Крохотные льдинки резкими прыжками катились по ладоням мальчика, и он, в спешке, лишь хуже справлялся с шарфиком. Оставив попытки, он повторил прошлую свою ошибку, не сделав узла, просто бросил края шарфа на плечи, мигом сунул руки в карманы и, опустив голову, быстрым шагом направился вперёд по дороге, навстречу метели и острым снежинкам. Хикару повернул налево, и ветер теперь со свистом дул в его правое ухо и сносил в сторону даже сильнее, чем когда мальчик шёл ему навстречу. Не будь на улице так холодно и ветрено, он добрался бы минут за десять, но погода так сильно тормозила движение, да и в принципе ломала восприятие времени, что Хикару, казалось, шёл уже целый час. Когда он всё же вышел к нужной улице, откуда-то спереди послышался взволнованный голос, окликающий его. Хикару поднял лицо, но тут же снова опустил его в шарф, потому что ветер грубо резанул щёку. Сгорбившись, он постарался идти быстрее, получалось плохо, но расстояние в любом случае становилось меньше. И когда он уже почти добрался, подошва скользнула по земле, и, от неожиданности и невозможности что-либо предпринять, Хикару рухнул с глухим хлопком. Снег, попавший за шиворот, неприятно щипнул шею. Чтобы хоть как-то подняться, Хикару пришлось достать руки из карманов. Нехотя он опустил ладони на обжигающий кожу снег и попытался подняться, но первую попытку ждал триумфальный провал, и снег, до этого коснувшийся только шеи и рук, попал ещё и в ботинки. Когда Хикару снова упёрся пальцами в холодную землю и сделал рывок, кто-то подбежал к нему, подхватил за локти и, потянув вверх, поднял на ноги. Прищурившись, чтобы снег слепил не так сильно, Хикару выпрямил шею и посмотрел вперёд. Фрой, стоявший напротив, растрёпанный, с покрасневшим от мороза лицом, казался безумцем или же просто дураком: на нём не было ни шапки, ни шарфа, куртка выглядела очень тонкой, а сам он, по-идиотски улыбаясь и шмыгая замёрзшим носом, голыми руками отряхивал снег с плечей и шапки Хикару. Тот перехватил Фроя за оба запястья, когда его руки были у его плечей и, стараясь полностью раскрыть глаза, хрипловато сказал: — Спасибо за помощь… — А затем, помолчав секунд десять, перебив Фроя, который хотел ответить на благодарность, повысил голос, но, как бы шутливо, добавил: — Ты совсем дурак? Холодно… А ты, как на пляж вышел… Тогда Фрой, опешивший, неловко хохотнул. Улыбка медленно сползла с его лица, он опустил руки, которые Хикару продолжал держать, вниз, высвободил свои запястья из некрепкой хватки, взял ладони Хикару в свои и, поднеся к губам, выдохнул в них горячий пар, смешанный с коротким тихим ответом: — Да, я дурак.