Альбус Дамблдор сидит у себя в кабинете и размышляет, глядя на Фоукса.
Северус, Северус... Что же так могло изменить тебя? Как будто подменили моего зельевара. Его поведение кардинально изменилось. Один эпизод с мисс Грейнджер чего стоит, раньше он прибежал бы ко мне, стал бы упрашивать, умолять одуматься, возможно, угрожать, но в конце концов принял бы мои аргументы. Теперь же его действия совершенно выбиваются за нормы характерной для него психологической реакции, даже за свою Лили он умолял, стоя на коленях, а тут был готов идти до конца. Чем это вызвано? Первый вариант с внезапно вспыхнувшими чувствами преподавателя к студентке пришлось отбросить, естественно, после тщательной проверки. То, что она слишком молода — ничего не значит, за то время, которое я нахожусь на посту директора, и не такое приходилось повидать. Однако его отношения с мисс Тонкс окончательно поставили крест на этой теории. Его отношение к разрыву с Нимфадорой тоже не очень сочетаются с его обычным образом. Сколько сил пришлось потратить, чтобы убедить эту девушку принять, объективно сказать, глупое решение. Уже и запамятовал, когда в последний раз приходилось пить Оборотное зелье. Поручи я действительно Аластору убедить девицу, он бы это задание с треском провалил. Все пришлось делать самому, еще и обходиться без всяких ментальных закладок, которые он точно бы заметил. Но на деле все оказалось не так сложно — лишь пара порций зелья Доверия, мое красноречие и аккуратное воздействие на Андромеду, которая своей реакцией закрепила результат. Северус. Все неприятности и сбои в моем плане из-за тебя. Помимо того, что мой Герой лишился идеального защитника, так ты еще и грубо вмешался в сознание Гарри. Еще и лишение меня такого замечательного инструмента, как этот выродок Люпин. Непрогнозируемое поведение Сириуса и смерть Петтигрю — тоже явно твоих рук дело. За всем этим стоишь ты, и скоро вред от тебя превысит твою полезность. И как бы мне ни было жаль, но может возникнуть потребность в твоем устранении. Вот только смущает этот странный побег из Азкабана двух самых опасных пожирателей. Беллатриса Лестрейндж — абсолютно безумна и, находись она сейчас на свободе, обязательно засветилась бы где-нибудь. Кто-то ей помог, это стало ясно сразу, а после побега Долохова я почти уверен, что это ты. Почему же ты так осмелел, Северус? Ведешь свою игру? Но тогда за тобой должна стоять Сила, а появление новых, неизвестных мне игроков опасно. Есть небольшая вероятность, что ты собираешь свою команду самостоятельно, получив в руки сильный козырь. Кроме наследства Принцев ничего и в голову не приходит, и тогда твое устранение становится не только проблематичным, но и сулит упущенную выгоду. Пешка, превратившаяся в ферзя, может стать партнером. Ах, как бы мне хотелось иметь действительно достойного помощника, который разделял бы мои взгляды. Но, кроме Геллерта, кандидатов больше никогда не попадалось. Такое впечатление, что я окружен слепцами: никто не видит, что мир катится в пропасть, и волшебники — это единственная сила, которая может удержать его на грани, ведь, в отличие от маглов, мы едины, несмотря на разногласия между странами и внутренними группировками. Мы никогда не опускались до тотального геноцида. Едиными нас делает внешняя угроза — сами маглы, ведь это мы прячемся от них, а не они от нас. Маглы. Разрозненные на государства, которые в любой момент готовы вцепиться друг другу в глотку, полностью истребить своих конкурентов, включая женщин и детей. Последняя мировая война тому пример — с развитием технологий маглы получают все больше и больше возможностей убивать себе подобных, а ведь бойня в Европе — это лишь самый яркий эпизод. Нанкинская резня в Китае, произошедшая незадолго до этого, в которой за неделю было убито полмиллиона человек — мужчин, женщин, детей — о ней сейчас не принято вспоминать. А уничтожение двух городов, вместе со всем мирным населением, совершенное новым страшным оружием? Да, что там говорить. Сколько людей гибнет от войн в Африке? Десятки, сотни тысяч? И все трусливо закрывают глаза, предпочитая не видеть очевидного. Но стоит начать жертвовать единицами ради Всеобщего блага, пусть даже и детьми, как в глазах окружающих сразу становишься монстром. Никто не хочет понимать, что их смерть подарит жизнь тысячам, миллионам. Предотвращение гибели мира, разве это не великая цель? Ведь мир — это и есть Всеобщее благо. Бедный Геллерт, когда наши пути разошлись, я счел твои методы слишком радикальными. Ты сделал ставку ради Всеобщего Блага, как ты его понимал, и проиграл. Теперь моя очередь. Что же мне делать с тобой, Северус? Продолжать разыгрывать, как фигуру, убрать с доски или поговорить прямо и начистоту?***
На то, чтобы перетащить Беллатрису через свои владения ушло раза в три больше времени, чем я предполагал. Она без перерыва забрасывала меня вопросами, типа "а что?", "а как?". Немертвый дракон вообще вызвал бурю восторга. Куда там единорогам, когда тут такой милашка — единственный в своем роде. Короче, когда мы оказались в замке, у меня уже ощутимо побаливала голова. Хотелось побыстрее сбыть ее с рук и отдохнуть хоть пару часов в одиночестве, тем более, повод у меня есть. — Позвольте представить вам эту очаровательную леди, — обращаюсь к Долохову, который вышел к нам в приемный зал. Вышел, надо сказать, при параде: откопал в запасниках мэнора шикарную мантию, пользуясь моим разрешением. Вид у него представительный, тут ничего не скажешь. — Как я могу забыть свою обворожительную соседку? Столько лет прожили под одной крышей, хоть и не перемолвились ни словом. Это упущение надо немедленно исправить. Не так ли, мадам Лестрейндж? — спросил мужчина, прищурившись. Возможно, мне показалось, но в его голосе прозвучала легкая издевка. — Предпочитаю называть себя Беллатрисой Блэк, для вас леди Блэк, — резко отвечает ему Белла. — Северус, друг мой, — Антонин картинно разводит руками, — А ты скор на расправу. Неужели этот очаровательный цветок — уже вдова? Шикарный подарок для такого затворника, как я. Леди, приличия не будут нарушены, если мы будем вести светскую беседу наедине, без участия посторонних глаз. Да и откуда им здесь взяться? Здешний хозяин — редкий затворник, ему даже некогда выпить со старыми приятелями, — не удержался от шпильки в мой адрес Тони. — Вы слишком самоуверенны и слишком много на себя берете мистер... — вновь начинает закипать Беллатрикс. — Долохов, Антонин Долохов, если ты уже успела забыть, — быстро вставляю я. Проклятье, я не успел предупредить этого шутника о состоянии женщины. Но и он ведет себя странно, всему предел должен быть. Бессмертным он себя возомнил, что ли? — О, где же моя учтивость, леди Блэк? — опять иронично произносит Долохов, хотя в его эмоциях мелькает растерянность, — Приношу свои искренние извинения, я так долго был один, что совсем одичал. Буду счастлив, если вы подарите мне толику своего внимания и разрешите составить вам компанию в прогулке по парку. Здесь столько интересных вещей, а сколько тайн еще не раскрыто. Может, нам удастся разгадать хоть одну из них. Вот в этом весь Долохов: несмотря на опасность ситуации, он продолжает нарываться. Хотя судя по смягчившемуся лицу Беллатрисы и появившемуся в ее глазах азартному блеску, он попал в цель. Ее можно понять — вокруг и так море загадок, а тут еще один субъект давит на извечное женское любопытство. — Не буду мешать вашему общению, тем более, у меня есть действительно неотложные дела, — закругляю я их обмен колкостями, — Чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы в гостях. И помните, что поход в запретный лес воспрещен без надзора взрослых! — вставляю фразочку Дамблдора, которая не меняется уже несколько десятилетий, чтобы разрядить обстановку, — Если сцепитесь как кошка с собакой, то я лично добью уцелевшего, — добавляю в конце безразличным тоном. — Как скажешь, милый, — промурлыкала Белла, провокационно стрельнув в Тони глазами. — Вы здесь хозяин, лорд Принц, ваш дом — ваши правила, — отвечает Долохов картинно изображая серьезность. На этом оставляю двух колючих чертей вдвоем, не забыв отдать приказ домовикам приглядывать за ними, и удаляюсь в свою лабораторию. Черт с ними, я им не нянька, пусть решают свои обиды самостоятельно. Взрослые люди в конце концов, по крайней мере Долохов. Ну, на вид.***
Спустя два часа сложное зелье с многоступенчатым механизмом приготовления, не занимающее много времени при варке, поэтому требующее невероятной точности, было готово. Существует несколько способов определения степени родства. Я, понятное дело, пошел по проторенной дорожке. К тому же, со временем я стал замечать, что варка зелий меня действительно успокаивает, как и оригинального Снейпа. Может, во мне осталось гораздо больше от него, чем просто память и моторные навыки? Ну что же, момент истины, как бы пафосно это не звучало. Еще раз задумываюсь, зачем мне так срочно нужна информация о происхождении Гермионы. Ну дочь она там чья-то, а не своих официальных родителей, и что? Да пусть хоть Дамблдор, или, прости господи, Хагрид ее папаша, зачем такая срочность? Почему она фигурирует в списке, составленном под действием Феликса? Капаю сначала каплю крови Беллатрикс, а затем и Гермионы в склянку с зельем. Проходит несколько секунд и жидкость окрашивается в изумрудно-зеленый цвет — стопроцентное попадание. Прислушиваюсь к своим ощущениям. Нет, ну кто мог ранее предположить подобный бред? Ведь началось все с того, что по Слизерину поползли слухи обо мне и Беллатрисе. Я только посмеялся, но начал задумываться и невольно присматриваться к необычному магическому потенциалу Гермионы и внешней схожести. Но даже тогда это считалось необоснованным допущением, однако результат налицо. Теперь осталось разгадать вторую часть загадки. Ну не может девчонка быть моей дочерью, я ведь свою память во время поиска потерянных воспоминаний тщательно прошерстил. Или может? Провожу аналогичные манипуляции с моей кровью и раствор окрашивается в темно-красный, ближе к бордовому, цвет. Никакого родства за предыдущие семь поколений — большее зелье показать не может, да и не надо. Кто же папаша Гермионы... кто там она теперь по фамилии? Темный Лорд? Законный муж? Второй вариант по всем правилам очевиден, но, если учесть все нити судьбы, которые переплетены в этом ребенке, то явное становится второстепенным и маловероятным — вот такой вот необъяснимый поворот. А что там у нас проясняет все нелепости этого мира? Правильно — магия и любовь. Тянусь к схеме моего карманного мирка. Ого, да я смотрю у нас тут размолвка — Беллатриса находится у озера, а Долохов в гостиной, но никаких драк не было, иначе домовики уже сообщили бы мне. Интересно что бы это значило. Сидят по углам и дуются, как дети малые. Распахиваю дверь и иду в направлении Тони. Аппарировать в пределах этого пространственного кармана невозможно для обычных магов, но вот для хозяина, я уверен, имеются особые привилегии, просто надо с этим еще разобраться. По замку иду спокойно, наслаждаясь своей крутизной и властью — приятно, черт возьми, почувствовать собственную значимость, особенно после почти полугода непрерывного стресса и серьезного боя, завершенного лишь несколько часов назад. Двери распахиваются передо мной, послушные одному мысленному приказу. Вокруг царит ненавязчивая роскошь, я скольжу сквозь нее в своей супер-мантии, как сытый, уверенный в себе хищник. Нет, это просто запредельный кайф. Удовольствие мне обламывает возникший на пороге последней двери Долохов. Лицо бледное, глаза мечут молнии, кажется, еще чуть-чуть и он атакует меня в моем собственном доме. — ЧТО?!! ТЫ?!! С НЕЙ?!! СДЕЛАЛ?!! — выплевывает этот псих мне в лицо. В груди вскипает злость: этот человек позволяет себе такое поведение в мой адрес в моем доме? Сознание покрывается изморозью ледяной ярости, артефакты в зале приходят в боеготовность, за стеной заворочался и поднял голову Инфернальный Дракон. Здесь я не побоюсь сразиться с Дамблдором или Воландемортом. Антонин все прекрасно понимает, но назад не сдает — чертов русский. Внезапно в голове всплывает список, а также то, о чем я думал, когда пытался объяснить все нелепости этого мира. Злость смывает, как волной, но заноза в памяти остается. — Следуй за мной, — командую я и быстрым шагом выхожу из зала. Удара в спину не боюсь — не тот менталитет у этой личности. Долохов послушно топает за мной. Через пять минут мы уже в к комнате с Думосбором, беру флакон с нужными воспоминаниями и выливаю их в чашу. — Смотри сам, чтобы между нами не было вопросов, — говорю, сопровождая фразу приглашающим жестом, — Не бойся, эмоциональная составляющая, транслируемая нашим семейным артефактом снижена в десять раз, — добавляю, не удержавшись от маленькой подначки. Антонин, не раздумывя ни минуты подходит к чаше и опускает туда лицо, успев перед этим бросить на меня полный ненависти взгляд. Я тем временем опускаюсь в кресло и начинаю анализировать ситуацию. Итак, последний пункт, продиктованный мне Феликсом, закрыт, дальше придется действовать по обстоятельствам, уже не полагаясь на отложенную удачу. Хотя, возможно, воспоминания мне еще понадобятся в какой-либо критической ситуации. Теперь перейдем к тому, почему же Антон так взбеленился. Ответ напрашивается только один — их с Беллатрисой связывали романтические отношения, причем настолько тайные, что никто ничего не заметил, хотя, остается вероятность, что только Снейп был настолько слепой. Нет, если бы Лестрейндж что-то заподозрил, то дуэль до смерти была бы неизбежна, тут дело чести, какими бы ни были взаимоотношения между мужем и женой. Это у маглов после такого все просто — скандал и развод, а тут магическая аристократия. Если бы Руди спустил все на тормозах или притворился слепым, то тут же стал бы нерукопожатным, а его рейтинг упал бы ниже плинтуса. Возвращаемся к Гермионе. Напрашивается вывод, что она — его дочь, хотя это еще вилами по воде писано. Без теста, точнее, без ста грамм не разобраться — надо выпить, тем более, Долохову это тоже понадобится. Он еще не "вынырнул", значит терпит и хочет досмотреть до конца — силен мужик. Что бы такого заказать, чтобы и мне и ему пошло? Пиво и вино отпадают по градусам, виски и водку я сам не хочу. Коньяк? Неплохо, но кроме "Наполеона" у меня в погребе почему-то других марок не нашлось, а предлагать это русскому... Прости Антон, "Кутузова" у меня нет. После пары минут размышлений приказываю домовику принести арманьяк "Жанно" и фрукты — вроде нейтрально, но со вкусом. Я же теперь аристократ, и мне не по статусу огневиски глушить. Хотя вроде где-то читал, что самая дорогая бутылка алкогольного напитка — именно вискарь какого-то тысяча девятьсот лохматого года. Налил себе на треть бокала, пахнет так ничего. Делаю небольшой глоток, но насладиться букетом мне не дает вывалившийся из моих воспоминаний бледный Долохов. Не говоря ни слова он быстро подошел к столику, схватил бутылку и присосался к ней прямо из горла. — Ты вообще в курсе, сколько стоит сей благородный напиток шестьдесят второго года выпуска? — меланхолично поинтересовался я, когда тара показала дно и он рухнул во второе кресло. — Не припомню такого, чтобы Принцы с гоблинами роднились, — хрипло сказал он, вытирая губы рукавом, — Значит твой артефакт глушит эмоции в десять раз? Почему же ты тогда жив? И зачем пошел на такое? Что ему ответить? Что я понятия не имел, насколько все будет хреново? Или что мне срочно понадобились люди со специфическими навыками, потенциально влиятельные, которые никогда не предадут? Слава Богу, во флакон я слил не все: процесс установки ментальных закладок благоразумно оставил за кадром. — Делай, что должно и будь, что будет, — выдаю крылатую фразу, пожав плечами. Пусть трактует как хочет. — Род Долоховых у тебя в неоплатном долгу, хотя я это уже говорил. Не знаю, смогу ли я когда-либо расплатиться с тобой, — серьезно сказал он, — Хотя она действительно ничего не помнит. Что мне теперь делать? Ну вот, начинается. Не хватало, чтобы пьяный пожиратель плакался мне в жилетку, моя психика такого точно не перенесет. — Зато теперь ты можешь начать все сначала, без лишних глаз и совершенно открыто. Если хочешь, я действительно могу сделать ее вдовой в течение часа, — говорю, стараясь побыстрее закончить его самоедство, — Или считаешь себя староватым для таких подвигов? — Вот знаешь ты, что сказать и в какое время! — пьяно расхохотался он, — А Рудольфуса я сам убью, по-честному, теперь действительно все по-другому. Кстати, ты брал у нее кровь. Зачем? — с этими словами он подозрительно посмотрел на меня. Ну вот, началось — Санта Барбара, первая серия. Как я ненавижу сопливые сериалы. И не отвертишься теперь, вопрос прямой и требует прямого ответа, но уж лучше сейчас, пока он под градусом. — Есть у меня одна студентка, — начинаю я, — Умница, красавица, с сильнейшим магическим потенциалом. И вот после череды... случаев, поползли грязные слухи, будто бы она — моя дочь. Все знают, что до выпуска мы с Беллой ладили, да и похожа она... Вот и решил проверить. Представь мое удивление, когда я получил результат... — делаю паузу, пусть понервничает. Раз уж пошел жанр мыльной оперы, то надо соответствовать до конца. —И что?!! — не выдерживает он. — Что, что? Беллатриса подтвердилась, а я, к сожалению, нет, — грустно вздыхаю. — К сожалению?!! Да какое может быть к херам собачьим сожаление?! У тебя не могло с ней ничего быть, даже тени шанса не было! — взревел этот псих, вскакивая с кресла. — Ну это ты загнул, посмотри на меня — молод, умен, красив, перспективен, и, главное, очень скромен. А уж каким был в молодости... Не то, что ты, старая развалина, — еле сдерживаюсь, чтобы не заржать. Несколько секунд Долохов переваривает мои слова, а затем разражается хохотом и плюхается обратно в кресло. Спишем его поведение на стресс, кстати, психика у него восстановилась очень быстро, может и не придется ему кувыркаться с дементором в постели. Он вроде часто любил упоминать, что русские гораздо крепче англичан. — Ну надо же, Северус Снейп, научился шутить, — отсмеявшись, говорит он, — Ой, простите, сиятельный лорд Принц, не признал вас с новой прической, — добавляет, делая испуганное лицо, чтобы сразу после этого вновь заржать как конь. — Обхохочешься, — скупо улыбаюсь я, — Прошло уже десять минут и Долохов еще ни разу не упомянул про выпивку. Ты точно русский? — Грязные сплетни наших недоброжелателей. Вы, британцы, пьянствуете куда больше. Вспомни, сколько раз ваше магловское правительство сухой закон вводило, чтобы нация не выродилась. Кстати, что там за череда "случаев", как ты выразился? — резко меняет тему он. — Третий флакон слева, — отвечаю, всем своим видом показывая, что мне не то, что говорить на эту тему лень, но и вставать. Пока Антон просматривает очередной "фильм", я вызываю домовика и заказываю еще одну бутылку. Ставлю поближе к себе, так, на всякий случай. Надеюсь, пока он будет просматривать мой "шедевр", я успею посмаковать напиток как положено. В этом флаконе хорошая нарезка, состоящая из всех гнусностей Дамблдора и нескольких эпизодов с моим участием, чисто героических, думаю, он оценит. — Ты лапал мою дочь! — вот первые слова, что я услышал после того, как Долохов с яростным лицом вынырнул из Омута памяти. — Вот это да... И это все, что ты мне хочешь сказать? Тебе не кажется, что ты собираешься выплеснуть свой гнев на Дамблдора в сторону ближайшего к тебе человека? Ты вообще мужик или истеричка? — говорю ему холодно, наблюдая как он остывает, — С чего ты вообще решил, что она твоя? — А чья же еще? — обескураженно спрашивает он. — У Беллатрисы вообще-то законный муж есть, — высказываю резонную мысль, от которой Антонин только отмахивается. — Хрен с ним, выпить надо и обсудить, как старикашку убивать будем. Наливай свой волшебный эликсир. — Сколько лить-то? — спрашиваю, стараясь хоть чуть-чуть оттянуть неизбежное. — Че, краев не видишь? — искренне удивляется он. Бля!..