⟨⟨если ты думаешь, что умеешь летать, ты неправ — летать суждено только писателям, балеринам и космонавтам.⟩⟩
Автор неизвестен.
Мне знакомо то лёгкое пьянящее чувство, когда за спиной с лёгким щелчком расправляются крылья, под лапами полкилометра высоты, а над головой — бездонное синее небо, кажется, если долго смотреть в его глубину, тебя затянет в эти воздушные потоки и понесет куда-то вдаль… Твоя маленькая-маленькая тень, похожая, если приглядеться, на жучка, скользит по полям, полосам дорог и неровностям лесов. Потом можно свернуть крылья и сесть на скалу, любуясь закатным солнцем, а можно продолжать путь — вокруг изнурительная жара, но зато к вечеру будешь в Песчаном королевстве. * Под лапами уже который час скрипит жаркий сухой песок. Небо серое от зноя, только иногда попадается пара-другая пальм. От голода они не спасают, но, если выжать сок из листьев, можно немного освежить горло. Впереди начали маячить размытые очертания Облачных гор — я, вроде, подхожу к королевству Небесных. Чешуя шелушится от сухого воздуха, глаза слезятся, вода, запасенная в сосуде, давно кончилась. Кувшин остался за безымянным барханом примерно в двух километрах отсюда, да и зачем он мне? Всё, что можно было, я уже съела. Наступают пустынные сумерки. Над горизонтом, кажущимся бесконечным, повисло громадное жгучее красное солнце. На востоке небо уже почти чёрное. Лапы подкашиваются, до гор осталось идти всего ничего — примерно шесть часов. Чернота. Прохладная тьма, обволакивающая каждую клеточку изможденного тела. Что-то холодное стекает по моей щеке — боже, да это вода, спасибо, три луны, какая сладостная иллюзия! Фата-моргана начала свои игры… В морду прилетает что-то, похожее на лёгкий шлепок хвоста. Зачем открывать глаза, если эта неизведанная темнота так манит, призывает к себе. Галлюцинация снова окатила меня потоком воды, я бы поверила в то, что это правда, но я в пустыне, иду по песку, и никого нет в поле моего зрения. Две реальности смешались, мне неясно, какая из них правда — хотелось бы верить в то, что истинна галлюцинация. Тьма подступает всё ближе — вот она пляшет вокруг, почти касаясь моих крыльев, и чёрные отблески падают на мою чешую. Неизведанность прохладна и таинственна, так что же, остаться здесь или вернуться в свое изморенное голодом и жаждой тело? Доминирует явно первый вариант, Тьма, как я теперь её называю, гладит меня по голове, берет мои лапы в свои — и я ощущаю, как между сознанием Тьмы и моим сознанием протягивается тонкая, почти невесомая нить взаимного понимания, доверия. В реальности с пустыней кто-то что-то кричит, но звук слышен как сквозь вату, сейчас я только здесь и только с Тьмой, тет-а-тет, никого лишнего. В сознании появляется далёкий голос — он манит за собой, хочет показать мне что-то важное, он пытается утянуть меня вдаль, туда, откуда появилась Тьма. Это основание времён, святая святых. Гаснущие чувства подсказывают, что я оттуда уже не выйду, но хочу ли я жить дальше? Мне хорошо и здесь, а манящий голос предлагает мне новые версии тела и мира… В шее плавно растекается жгучее ощущение — будто кто-то прижёг кусочек чешуи раскаленным клеймом. Нить начинает пропадать, боль усиливается. Тьма умоляюще тянет ко мне чёрные бездонные лапы, я цепляюсь за неё изо всех сил — но боль пересиливает. Связь пропадает, и теперь я снова в своем теле. На голову выливается очередная порция ледяной воды, пытаюсь понять, где я. Лап я не чувствую, как, в принципе, и тела в целом. Только голова работает, да и то ещё не совсем… Ещё несколько шлепков по морде возвращают мне способность управлять своими глазами. Впереди только темнота, хотя я открыла их. Раздается удивлённый возглас, я поворачиваю голову в поиске источника звука. Темнота перед глазами не рассеивается — на сетчатке всё ещё изображение Тьмы. Медленно-медленно чёрная пелена сходит с окружающего меня мира, ей взамен приходит яркий свет, заставляющий меня слабо застонать — на большее не хватает сил. Открывая глаза до конца, я из последних сил надеюсь, что восклицание мне не послышалось и кто-то есть рядом. В гудящей голове бесконечно повторяется образ протягивающей лапы Тьмы. Чешуя зудит всё так же, только почему-то стало легче, будто после долгого тяжёлого труда с меня сняли сумки. Не знаю, что заставляет меня идти — я уже вроде умерла и не собиралась назад. Быстрым шагом я иду до подножия Облачных гор. Нагромождения скал и больное крыло не оставляют мне выбора — приходится лезть по выступам, цепляясь за трещины в камне когтями и шипами на сгибах крыльев. В конце концов я выбираюсь на широкое горное плато и замираю на краю утёса, чувствуя, как по телу разливается благодатное тепло и долгожданное счастье. Вот оно какое, родное Небесное королевство! Посреди города возвышается здание с резными шпилями и круглыми куполами — это дворец королевы Рубин, вокруг раскинулись дома обычных драконов. Местами проглядывают кусты и даже деревья, но тем не менее чаще попадаются камни и трава. На некоторых валунах растут необычные голубые и белые кристаллы — интересно, что с ними делают, не едят ведь? Направляясь к городу по мощеной гравием дороге, зализываю ожоги на лапах.