Игривое прошлое или то, как я забила на жизнь

Прошло уже пять лет, как мои родители ушли из жизни, как я осталась одна, как живу лишь моментом. Я живу просто так, ради интереса. Я всегда хотела найти человека, который убил моих родителей, я верила, что они не погибли сами. Мне семнадцать лет, я живу на краю Москвы, работаю в магазинчике с раздачей рекламки, родственников в городе у меня нет. Ах да, учусь я в обычной школе в центре, играла с группой «Ранетки», сейчас не играю там, бросила. Ходила раньше на секции по волейболу и баскетболу, тоже бросила. Я хожу в это место лишь для галочки в журнале учителей, больше не за чем. Уже утро, я слышу звонок будильника, тянусь рукой и выключаю его. Поднимаю своё тяжёлое тело и иду на кухню, беру хлеб и колбасу, делаю себе «завтрак», которым живу уже полгода. По пути умываю своё сонное лицо и надеваю на себя синие джинсы, серую футболку и черно-белые кеды. Челка моих русых волос как всегда лежала на моём лице, я могла её убрать, да, но я не хочу. Я съела бутерброд, взяла сумку и, закрыв квартиру, отправилась пешком до школы. Почему я не еду на автобусе? Ответ простой, у меня нет столько денег, чтобы разъезжать по городу на этом транспорте. Я иду по осенней Москве и смотрю на облака; неожиданно для меня кто-то сзади подбегает и обнимает меня. Я удивленно смотрю на фигуру человека и вспоминаю, это Новикова. Знакомьтесь, Валерия Новикова, дочь полицейского Андрея Васильевича. Мать у неё доброй души человек, в отличие от дочери. Лерка весёлая девушка, может скрасить одиночество одним объятьем. Живём мы рядом, учимся в одном классе, что бы я делала без её поддержки. Вся дорога в школу была в разговорах о, скорее, моей жизни, чем её. — Лен, как выходные провела? — Хорошо, смотрела телевизор и ела печенье, — я посмотрела на неё с улыбкой, не давая понять лжи. Ну, а что мне оставалось? Не сказать же ей о том, что я всю ночь стояла на балконе и курила? Я не могу разочаровать подругу. — Вау, может, я сегодня зайду к тебе? — Нет, извини, но нет, — я не могла сказать ей о бардаке в квартире и о бутылках коньяка и водки возле мусорного ведра. А про окурки я вообще молчу. — Ну, ладно. Так мы прошли в молчании до крыльца школы, зашли в это синее здание и прямиком в гардероб. Я не стала менять обувь, зачем менять, если мы её вновь наденем? Лерка же была в своих туфлях, в чёрных брюках и желтой рубахе. Посмотрев расписание, я увидела, что первым история. Её ведёт у нас Рассказов Игорь Ильич, он классный преподаватель, ничего против не имею. Мы с Лерой шли наверх в кабинет, как тут в меня врезался паренек. Брюнет, зеленоглазый, волосы растормошены, высокий, худощавый, и одного возраста с нами. Я не знала его имени, просто знала, что он спортсмен и просто хороший человек. Пока он извинялся, моё терпение уходило далеко-далеко, но его взгляд… он был такой нежный и красивый. Но то, что он, после того, как встал, уронил мне на ноги свою сумку, выбило у меня терпение. Я смотрела ярым взглядом, потому что ноге было больно. — Что ты творишь?! — Извини… — Я не говорила вам перейти на ты. — Извините, —он поднял сумку, чего-то ждал. — Что тебе ещё надо?! — я не могла успокоить свои нервы. Их успокоила Новикова. — Лен, спокойно. Он не виноват, наверное, он хочет пригласить тебя в кафе, — улыбнулась она широко. — Лера, никуда не надо меня приглашать. — Лена, можно вас на пару минут? —парень протянул руку. — Пошли, — я не дала руку, прошла лишь к актовому залу и села на стул, — у тебя есть пять минут, время пошло, —смотрела сонно. — Послушай. Ты ведь известная личность в школе. — И? — Ты была спортсменкой и лучшей в баскетболе. — Ну? — Может, будем дружить? — Ты что, смеешься? — серьезно сказала я. — Нет, я правда хочу. — Имя-то твоё какое? — Ник, Ник Гронский. — Ну пошли, Гронский. После уроков встретимся в ресторане. А сейчас мне надо на историю. Прощай. Я встала, зашла в кабинет, села за свою парту, Лера сидела на другом ряду, я смотрела в тетрадку и что-то думала о том парне. Фамилия какая-то знакомая… Чушь какая-то. А может… от размышлений меня отвлекла вибрация моего мобильного. Сообщение от полиции, просят зайти после обеда в участок. Неужели что-то нарыли по делу моих родителей?! Быть такого не может. Пять лет прошло. Кто меня толкает? А, Комаров. Парень Новиковой. Я повернулась к нему. — Чего тебе, Комаров? — Тебя сейчас спросят. — Почему? — Кулёмина, к доске. «Ну, началось…» — я вышла к доске и встала перед Рассказовым. — Итак, расскажите нам тему прошлого урока. — А… — Вы читали? Или хотя бы слушали? — Честно? Нет. — А что вы делали? — Спала. Сон — святое. — Садитесь. К следующему уроку реферат по теме. — Ладно. Урок истории прошёл быстро, как и остальные четыре, оставался последний урок, физика. Её ведёт у нас Шрек, точнее Николай Павлович Савченко. Наш директор и типа психолог. Меня часто раздражало, что учителя интересуются моей жизнью, это же не их дело. Их дело — учить детей и деньги зарабатывать. Физика шла нормально, до тех пор, пока я случайно не уснула. Я не храпела, нет, я лежала на парте, меня спалило то, что я не ответила на вопрос Савченко. Все уже, как на зло, ушли по домам, а я спала на парте… Мужчина лет сорока меня разбудил и сел рядом на стул. — Лена, почему ты спала на уроке? Что-то случилось? — Нет, Николай Павлович, ничего. Просто не выспалась. — Лен, я знаю, что ты работаешь и ищешь убийцу родителей. Но, может, хватит? — Николай Павлович, простите, но не лезьте в мою жизнь. Я сама разберусь. Встав с парты и взяв сумку, я вышла на улицу и уже шла в участок. Через двадцать минут ходьбы я была уже там, смотрела на вывеску «Полиция» и думала, почему их здание такое маленькое? Не важно. Я зашла в здание, везде ходили менты и подозреваемые, было не по себе, но тут же всё равно. Сами виноваты, что нарушили закон. Я села на лавочку и через десять минут ожиданий ко мне подошёл мужчина лет двадцати восьми, брюнет и с голубыми глазами. Высокий и крепкого телосложения. Он дал мне руку, я встала и пошла за ним в его кабинет. Он сел за свой тёмный столик, я напротив на стул. На столе лежали бумаги и стояла чашка чая. Он предлагал мне, но я отказалась. Этого мента звали Виктор Степнов. Известный и хороший следователь, считайте, мне крупно повезло. Он дал мне какие-то бумажки, я не очень любила читать всякую чушь. Но имена Никита и Вера ввели меня в ступор, мои родители… Я начала читать дальше. Что-то было, мол, их убили двумя выстрелами в сердце и голову. Были фотографии с места происшествия, я их убрала, чтобы не зарыдать. Я читала дальше, были перечислены люди, с которыми они работали. И враги… одним из которых являлся Гронский Евгений. Не может быть… это совпадение… или нет?! Я дочитала до конца и после отдала бумаги следователю. — Буквально недавно мы узнали, что ваши родители были убиты из-за денег. Вы что-то знали об этом? — Нет. Я ничего не знала. — Вы несовершеннолетняя, так? — Формально да. Мне семнадцать. — Вас должны были уже сдать в интернат. — Не надо, у меня есть родственница. — И кто же? — Моя тётя. — Имя. — Неважно. Просто верьте мне. — Ладно. Тогда будьте осторожны. — Хорошо, товарищ, Степнов, — прочитала на его столе табличку. — Всего хорошего. — Всего доброго, — я встала и пошла из отделения на улицу. Вытащила с кармана сигарету и закурила. Через семь минут встреча… Да пошла она к черту! Я хочу быть дома, пить спиртное и курить… Я шла медленно домой, между гаражей, я знала, что там могут быть хулиганы, но этого я не ожидала… На меня набросились сзади двое парней, один блондин, другой с синими волосами. Я имела разряд по боксу, но он мне не помог. Они взяли меня за руки и отвели за гаражи, усадили около одного из них и поднесли дуло пистолета ко лбу. Я думала, что умру, было страшно, сердце колотилось, как ненормальное. Один из них пил водку, другой что-то говорил. Я искала палку или прут, чтобы вырубить обоих. Мой взгляд увидели и начали массово бить по ребрам и рукам, взяли за волосы и кинули куда-то в сторону. Я лежала в крови, тряслась и хотела их ухода. Один из них сел на корточки перед мной и сказал: — Я от Гронского, мы убьем тебя, малышка. Рано или поздно. Кулёмины не должны жить. Сообщишь в полицию — убьем, мы знаем твою квартиру. И клубы тоже знаем, и друзей твоих тоже. Либо ты отдаешь нам деньги в размере 300.000$, либо мы тебя убиваем. — У меня нет таких денег! Я и так еле свожу концы с концами! — Врешь! — он взял меня за волосы, стало больно. — Не вру! Отпустите! — Валерия Новикова… отличная личность. Можно, в принципе, убить… — Нет! Не убивайте её! Пожалуйста! —слёзы шли рекой. — Деньги, время — деньги. Они ушли, я лежала и не шевелилась, ждала неизвестно чего. Я встала, тело ломило, пошла домой, открыла двери, зашла и села возле закрытой двери на пол. Взяла сигарету, закурила и набрала номер Новиковой. Она не взяла трубку, ладно, я прошла в комнату, легла на кровать, уснула и проснулась уже утром. Школа — дом, дом — участок, участок — дом, и так каждый день. Дни сменяли друг друга, я уже выкурила все пачки сигарет, выпила три бутылки коньяка, которые уже не помогали особо. Я лежала всё время на кровати и курила в потолок. Думала о Гронском, о родителях, о школе, о Ранетках. Я знала, что репетиции идут, что у них новая басистка, мне было уже всё равно на эту новенькую. Однажды я лежала на диване, курила, тут же пила водку, и вдруг в дверь постучали. Я сначала не услышала, думала, глюк. Кто припрется вечером ко мне домой?! Подошла, посмотрела в глазок и открыла дверь, я была в тунике, без штанов, просто в длинной, точнее, растянутой, футболке. Я не покупала новые вещи, зачем? Я увидела на пороге следователя Степнова. Его взгляд на моё тело заставило меня пройти в комнату, где я выпивала и сесть на этот диван. Он прошёл в квартиру, увидел бутылки, бардак и прочую чепуху в моей хате. Прошёл ко мне, встал в дверях и смотрел на меня с бутылкой в руке. Я не обращала внимания, просто пила этот яд и курила сигарету. Он подошёл и убрал из рук водку и сигару. — Э-э-эй! Это не ваше! — Тихо. Вы мне врали на счёт тети. — И? Мне завтра восемнадцать. Мне абсолютно все равно на ваш интернат. — Зачем вы колечите своё здоровье? — Я так хочу и буду делать. Отдайте водку. — Не отдам. — Что вам вообще надо от меня? — Следить за твоей жизнью. — Не имеете право без документа. — Он имеется, — он показал мне какую-то бумажульку и убрал, я усмехнулась и смотрела на него. Было безразлично на его мнение и прочее, я буду жить, как всегда жила. Точнее, последние пять лет. — Слушайте. Можете уйти? Это мой дом. — Я не уйду. Я вас понимаю. — Да что вы понимаете?! Вы ничего не понимаете! Я сирота! Мои родители погибли из-за этого черта! Меня каждый день могут убить! Я ушла из группы и спорта! Выпивать, курить и вести такой образ жизни мне по душе. Лучше я умру от остановки сердца, чем от ножа или пистолета! — Успокойтесь! — Я не успокоюсь! Потому что я должна крупную сумму денег, как мои родители. Я умру также. Но быстрее. Мою подругу могут убить. Звонок на мобильный прервал мой крик, и я ответила на звонок, я ушла в другую комнату. По телефону скорее не говорили, а показывали видео. Новикова… Облитая водой, с кровью, царапинами и синяками. Они её убивали на моих глазах, последние слова Лерки были: — Я люблю всех! Я умру красиво! Я не хочу умирать! Отпустите! Пожалуйста! Из её глаз шли слёзы, голос с хрипотцой. Её держали за её кудрявые волосы, сказали эти твари что-то типа: —Деньги не отдала красавица, получаешь крупную смерть. Первый пошёл. Леру взяли за подбородок, взяли ножик, в её глазах был страх… и мольба… её убили, перерезав глотку… Я скулила, как ненормальная. Бросила телефон, легла в подушку и зарыдала. Степнов сидел в той комнате, он не хотел усложнять ситуацию. Лене пришло смс от бандитов: «Время идёт, завтра деньги, либо смерть следующего. Причинять боль будем постепенно. Пока ты сама не убьешь себя». — Я не убью себя… я не убью… — шёпотом говорила я. Мне было плохо. Я снова уснула, Степнов всё время пытался помочь, я отказывалась. Пока на следующий день не убили избиением до смерти мою любимую подругу с Ранеток… Клавишница… Рыжая, весёлая, радостная, и лучезарная отличница десятого класса, Женя Алехина. Она не была виновата в своей смерти! Её убили из-за меня! У меня началась истерика, я била руки в кровь о стены и плакала в голос. Меня шантажировали. Виктор подошёл ко мне и обнял, мне стало спокойно… от чего? Не знаю, возможно, он был родным человеком. Пусть мы знакомы поверхностно. Я не удержалась и поцеловала его в губы, я хотела бить себя по голове от поступка… Но он ответил взаимностью. Я уснула на его руках. В школу, как вы понимаете, я ходила, но красные от слез глаза я не умела скрывать. Все смотрели на меня, что-то шептали друг с другом. Я шарахалась от любого шороха. Однажды, ко мне на перемене пришли Ранетки. Я не ждала их. Перед мной стояли Наташа Липатова, с чёрными волосами и успешной карьерой гитаристки; Аня Прокопьева, писатель песен и гитаристка, брюнетка; Алиса, новая басистка, блондинка. Они смотрели на меня. Говорили о смертях Жени и Леры, считали это случайностью. Но я знала, что это не случайно! В один момент разговора я встала и побежала домой. Девчонки смотрели в след и не понимали, в чем дело. Спустя месяц передышки никто не умирал, я думала, этот ад кончился. Мы жили со Степновым вместе, вроде бы как парочка. Я любила его, он меня. Он следователь, я школьница. Но вот пятница, я отдыхала, смотрела с ним телевизор, и тут по телевизору показали интервью журналистки по поводу аварии на дороге. Её речь шла монотонно, я старалась уловить все слова. — На дороге города Москва была замечена авария. За автомобилем белого цвета сидела девушка, брюнетка, по паспорту Анна Прокофьева. Как нам донесли, тормоза машины были неисправны, в связи с этим произошла авария. Анна Прокофьева была в составе группы Ранеток. Мы уже знаем о том, что буквально месяц назад была убита барабанщица группы Новикова Валерия, а также клавишница, Евгения Алехина. Кто их убивает? Может, они кому-то перешли дорогу? Узнаете в следующем выпуске новостей. Я выключила телевизор, он смотрел на меня, его голубые глаза, полные надежды. Я любовалась им, но вновь та смс… Верни деньги, либо убьем дальше. Я не знала, где можно взять деньги… Степнов подключил все свои связи, ничего не помогало, их невозможно было найти. Дни шли, недели, месяцы, снова пятница, конец учебного года. Был выпускной, я была в белом платье, остальные девушки тоже, лишь Липатова была в розовом, а Алиса в фиолетовом. Я общалась с ними, будто в последний раз. Все выпивали, но не я. Я бросила выпивку уже месяц назад, курение тоже. Решила жить нормально. Все ушли по домам. Утром я включала, как обычно, телевизор и новости… В реке Москва была найдена девушка в фиолетовом платье, блондинка, предположительно, из состава Ранеток. Я зарыдала, Алиса! Совсем ещё молодая! За что?! Почему именно её! Я хотела кричать на весь мир. Его не было дома, он был в участке. Я уселась в комнате и смотрела в окно. Как они говорили… Мы будем убивать до тех пор, пока ты сама себя не убьешь… Я не знаю, что мною двигало, но я пошла на кухню, достала снотворное, взяла горсть таблеток, запила их водой и легла в комнате на диване. Я уже теряла сознание, мир становился маленьким и ничтожным. Руки свисали вниз с дивана. Сердце переставало биться. Я умерла… Все эти смерти… Перерез горла, избиение, авария, утопление, были случайны… я знала, что за этим стоял Гронский. Я бы сделала всё, чтобы его убить… но в этой игре прошлого проиграла я. Я забила на жизнь. Мы с Виктором хотели пойти в ЗАГС уже на следующей неделе, не успели… Я погибла счастливой. Мне было легче… Плевать на всех. Я любила лишь Виктора, себя и больше никого. Я знала, что потом убьют Липатову, потом Стаса, а потом и ЕГО. Я не хотела их смерти. Пусть они знают, что я ради них пожертвовала собой! Я, Елена Кулёмина, отдала долг Гронскому. Я уже не чувствовала себя и тело, но знала, он зашёл домой. Кричал меня. Зашёл в комнату и тут я лежу, он думал, я сплю. Потрогал пульс, пульса нет. Его крик… это было душераздирающе. Он поклялся, что посадит Гронского… Он взял мою холодную руку и поцеловал. «Я люблю тебя, Лена», — шептал он. Так прошло уже полгода, меня похоронили на кладбище с красивой могилой из белого мрамора. В один день, когда шёл дождь с привкусом соли, Виктор пришёл на мою могилу. Он положил на неё пачку моих любимых сигарет, любимый коньяк и красные розы. Мои любимые. Он сидел долго, даже слишком. Потом встал и ушёл… Спустя неделю он допрашивал Гронского. Это был человек с чёрными волосами, как смола, коричневыми глазами и усмешкой. Степнов стоял перед ним. — Евгений Гронский. Вы признаете убийство семи людей? — Почему же семи? Шести. — Семь. Семь человек. Вера и Никита, Кулёмины, Валерия Новикова, Евгения Алехина, Алиса Стрельцова, Анна Прокофьева. И Елена Кулёмина. — Елена Кулёмина, насколько я знаю, умерла сама, — усмешка. — Вы убили семь человек. Вы сядете в тюрьму очень надолго. Я уж постараюсь. В камеру его! — скомандовал он, Гронского увели. Дни напролёт Степнов жил в квартире Лены, смотрел на её комнату. Он ничего не выкинул, всё так и стояло: и вещи на кровати, и гитара у столика, и баскетбольный мяч, и ЕЕ фотография. Он видел миллион блондинок, но не находил похожих на НЕЕ, он просто знал, что она рядом. В его сердце. Ник Гронский поступил в институт физкультуры. Стас Комаров поступил в полицию. Наталья Липатова продолжила карьеру. Каждый был увлечен делом… кто-то мстил за девушку, кто-то за группу… А кто-то просто жил… Жил моментами, как весёлая девушка, Лена Кулёмина.