criminal

хëнджин стоит под чëрной металлической дверью квартиры, сверяет адрес ещë раз и наконец убеждается, что он пришел в нужное место. хван жмёт на звонок, пару раз стучит кулаком в дверь, но никто так и не открывает. хëнджин несколько секунд стоит в тишине, прислушиваясь к возможным звукам за дверью и, ничего не услышав, решает войти сам. на удивление, дверь даже не пришлось взламывать, так как ручка легко поддается, пропуская полицейского внутрь. в длинном коридоре горит тусклый приглушенный свет. хëнджин переступает дверной порог, идет прямо по коридору в поисках хозяина квартиры. — есть кто дома? — негромко спрашивает, но из-за тишины, его вопрос отчëтливо слышно во всей квартире. хван идëт дальше и видит не до конца прикрытую дверь, из щели которой пробивается слабый голубой свет. он твëрдым, но медленным шагом подбирается к дверному проëму, толкнув межкомнатную дверь левой рукой, широко раскрывая её перед собой. хëнджин внимательно осматривает комнату. он не может правильно разглядеть цвета обоев и пола, но они точно какого-то светлого оттенка. доступ к окну и виду за ним перекрывают плотные шторы от потолка до пола, цветом чуть темнее стен. с одной стороны находится кровать, аккуратно застеленная, без единой складки на ткани. напротив, в углу, стоит угловой стол с двумя включенными мониторами — единственными источниками света в тëмной комнате. возле стола — компьютерное кресло. пустое. хëнджин только хочет пройти вглубь комнаты, но слышит, как дверь за ним с громким хлопком закрывается. он не успевает развернуться, чувствует удар в челюсть, после чего перед глазами темнота, а сознание стремительно уплывает от него. первое что хван чувствует — ломоту во всём теле и лëгкую боль в нижней части челюсти. будто маленькими иголочками неприятные ощущения расползаются от пят до самой макушки. все тело затекло, веки тяжëлые, во рту сухо. потихоньку приходя в сознание, хëнджин прислушивается к звукам вокруг. тихо. так же, как и тогда, когда он вошёл в эту чëртову квартиру. полицейский осознаёт, что он, вероятно, сидит на том самом стуле возле компьютера. он пытается пошевелить руками, но те, абсолютно обездвиженные, могут лишь слегка болтаться в воздухе. хëнджин приходит к выводу, что его заковали в его же наручники, так как чувствует холод металла на запястьях, но холодок этот совсем не спасательный для натëртой наручниками кожи. поэтому в очередной раз бесполезно подëргав руками, он тихо стонет от лëгкой боли. в один момент он за закрытыми веками улавливает тень движения перед собой, вынуждая себя наконец раскрыть глаза. хëнджин видит сидящего на кровати напротив себя парня. на его глаза падают тëмные, слегка завитые пряди, а на нижней части лица у него чëрная тканевая маска, не дающая полностью разглядеть его внешность, но одно хван может видеть точно. насмешку. по его глазам очевидно, что он не скрывает своих довольных, улыбающихся глаз. — ну что, мистер полицейский, — парень заводит руки за спину, опираясь на них. — я поймал вас. хотя, вроде бы, всë должно быть наоборот, — улыбается гадëныш. хëнджин внимательно смотрит на него из-под светлых выбившихся из хвоста на затылке волос, сверлит его недовольным взглядом. ещё и боль во всем теле подливает масла в огонь. раздражение растëт в геометрической прогрессии. желание бросить какую-либо колкость в ответ невероятно большое, но хван вовремя себя останавливает. в голову влетает осознание того, что для него данное положение не особо выгодное, поэтому он решает промолчать, продолжая смотреть на преступника в упор. — эй, ну не смотрите на меня так. это ведь не я ночью ворвался к вам в квартиру. — я полицейский, у меня есть на это право. — да, жаль. парень снимает с лица маску и кладёт её на прикроватную тумбу. хëнджин замечает, что парень красив. он довольно миловидной внешности. губы его блестят, а широко раскрытые глаза будто бы с долей наивности смотрят. чувство, что взгляд совсем другой, что человек другой, но голос тот же, очень красивый, как успел отметить хëнджин, идеально подходит внешности хозяина. встреться они при каких-нибудь более благоприятных обстоятельствах, хван мог бы влюбиться в него с первого взгляда, но сейчас разум старается блокировать чувства, чтобы хëнджин мог трезво смотреть на происходящее: он, закованный в наручники, сидит в квартире преступника и удача явно не на его стороне. не время влюбляться. — долго собираешься держать? — пока не пойму, что мне ничего не угрожает. преступник встаёт и подходит к хвану ближе, наклоняясь и облокачиваясь на свои коленки, наклоняется к лицу хëнджина. — я сынмин. — знаю. сынмин улыбается и тянет руку к лицу блондина, на что тот резко двигает головой, избегая прикосновения. — верни деньги. — хм, посмотрим на твоё поведение, — сынмин перекидывает ногу и садится хëнджину на бëдра, устраивая руки на плечах, обтянутых белой рубашкой. — пока что мне оно не очень нравится. сынмин слегка ëрзает у хëнджина на бëдрах, на что тот дергает бëдрами, пытаясь спихнуть его, но получается, мягко говоря, хреново. ким только плотнее прижимается своими бëдрами к чужим. — слезь с меня сейчас же! — ну-ну, полицейский хван, вам не нравится? парень хмыкает и пальцем ведет по чужой челюсти к подбородку, очерчивая контур, другой рукой обнимает за шею, притираясь к крепкому телу, а после смотрит прямо в глаза. их лица так близко, что хëнджин может чувствовать чужое тëплое дыхание на своей щеке. сынмин с подбородка переходит на лицо, специально не задевая пальцем губ, кладёт ладонь на щеку, поглаживает, продолжая пытаться найти что-то в глазах напротив. — слезь. — а вы очень красивый. знали? парнишка улыбается широко, что у хëнджина сердце сильный удар пропускает. он не должен чувствовать такого. он на работе. хван сводит брови к переносице, чтобы показать своë недовольство, но всё так же молчит. не пытается спихнуть сынмина с себя. — почему молчите? мне понравился ваш голос. ким пальцами отводит волосы с лица хëнджина в стороны, открывая лоб. потом накручивает несколько прядей на указательный, перебирает вылезшие из хвоста волосы и все так же жмется своим телом ближе. хëнджин из-под бровей наблюдает за движением чужих пальцев даже ловит с этого кайф. он просто до жути ненавидит, когда кто-то трогает его волосы и голову, но сейчас хочется чуть ли не подставляться словно котëнок под ласкающую руку. хочется, но нельзя, поэтому хëнджин закусывает нижнюю губу, сдерживает себя и продолжет смотреть на парня, сидящего сверху. сынмин замечает прикушенную губу, поэтому кладёт на неё большой палец и слегка тянет вниз, вырывая её из плена зубов. — не нужно кусать губы, господин полициейский. губы нужно целовать, — ухмыляется, приподнимая бровь. — последнее предупреждение. или слезай или- — или что? сынмин смотрит с вызовом, зная, что полицейский в наручниках и вряд ли сможет что-то сделать, а хëнджин в одно мгновение плюëт на все свои принципы, на работу, на запреты. он резко подаëтся вперëд и впивается во влажные губы напротив. сладкие. чужие губы до жути сладкие и хëнджин уже даже не думает о сожалениях, о том, что будет после. целует и чувствует, как руки вокруг его шеи смыкаются, как бëдра движутся ближе к его паху, как чужое тело теснее прижимается к собственному. чувствует то, как чужие губы неумело и робко двигаются, вызывая у хëнджина в этой суматохе прилив нежности. он немного замедляется и целует осторожнее, позволяя подстроиться под свои движения. словно учит. и это чертовски приятное чувство. ким начинает целовать увереннее, ведя влажными губами по губам хвана. хëнджин дëргает руками, наручники гремят, трут кожу на запястьях. он хочет дотронуться, прижать к себе ближе и целовать глубже, но не может, от этого с лëгким раздражением прикусывает нижнюю губу сынмина, тот охает от неожиданности и отстраняется, а хван лишь подаëтся слегка вперед, намереваясь снова захватит чужие губы в плен своих собственных, но ким не даёт. он встает, достаёт из заднего кармана джинс маленький металлический ключик. хенджин узнаëт его. сынмин двигается ближе, перегибается через хвана, опираясь на его плечо и щелкает наручниками, сбрасывая их на пол. — не боишься, что я тебя повяжу сейчас? хëнджин разминает затëкшие руки, после чего опускает их на худые бëдра кима, несильно сжимая, и смотрит ему прямо в глаза. — а ты захочешь? — это моя работа. отправлять за решётку преступников, пусть и таких малолетних как ты. сынмин слабо улыбается в ответ, раздумывает над ответом, а в голову закрадываются мысли о том, что полицейский действительно может арестовать его за кражу огромной суммы денег. — не волнуйся, я всё переведу обратно. хёнджин замирает, распахивает глаза и смотрит сквозь парня, совсем не понимая намерений младшего. он пытается сообразить хоть что-то, пытаться выстроить всё хоть в какую-то логическую цепочку. зачем преступнику сначала красть деньги, а потом возвращать. разве один полицейский смог бы повлиять на его решение? он ждал, пока к нему кто-то придёт? хотел связей в полиции или же… — я ждал именно тебя, — сынмин кладёт мужчине ладонь на шею и поглаживает большим пальцем, немного наклоняясь вперёд, дыша прямо в пухлые приоткрытые губы.- не хотел бы я, чтобы это всплыло сейчас, но я давно слежу за тобой. тёмные глаза заглядывают в те, что напротив, блондинистая прядь, выбившаяся из хвоста на затылке, свисает, прикрывая глаз. сынмин пальцем другой руки смахивает прядь в сторону. — так ты не вор даже. кивок. — ты сделал это, чтобы я пришел. ухмылка. кивок. — да ты не только умён, но и хитёр, как лис. руки хенджина с чужих бёдер скользят вверх, ложась на поясницу, придвигая мальчишку ближе к себе. ким улыбается, а хёнджин эту улыбку махом стирает, примыкая к влажным губам. хван совсем его не щадит, целует жадно, страстно, мокро. проникает внутрь языком, беспощадно кусает и тянет зубами чужую нижнюю губу, вырывая восторженные вздохи и тихий скулёж из груди сынмина, который крепко руками за шею обнимает и тянет за резинку, распуская длинные локоны, что мигом рассыпались по плечам. хенджин довольно стонет и откидывает голову, чувствуя, как в волосы, которые больше ничего не держит, вплетаются длинные пальцы, массируя кожу головы. — да ты прямо как кот. сынмин тихо посмеивается, а хёнджин в отместку зацелованными губами находит светлую длинную шею и засасывает нежную кожу у уха, оставляя налитые кровью пятна, а руками сильно сжимает бёдра, заставляя сынмина подрагивать, покрываясь мурашками с головы до пят. до умопомрачения приятное чувство. пуговицы на белоснежной рубашке старшего одна за другой расстёгиваются, оголяя ключицу, грудь. сынмин продолжает вытаскивать пуговицы из петель, но пальцы дрожат и не слушаются, поэтому он обеими руками цепляется за ткань, дёргая её в разные стороны, из-за чего оставшиеся пуговицы разлетаются по комнате в разные стороны, закатываются под стол, под кровать, за занавеску. — ну и что ты наделал, малыш. это была моя единственная белая рабочая рубашка. нотки фальшивой грусти проскальзывают в голосе хвана, а сынмин это четко слышит и улавливает, поэтому не обращает внимания на его слова. скользит руками под расстёгнутую рубашку и наконец касается горячей кожи своими холодными пальцами. замечательный контраст. сынмин полностью укладывает ладонь на крепкую грудь, гладит и царапает ноготками кожу, снося хёнджину все предохранители, заставляя забыть о всех моральных принципах. он хватает младшего, сидящего на нём, под ягодицы и несёт его на идеально заправленную постель. аккуратно укладывает его чуть ниже подушек, после чего сбрасывает с себя расстёгнутую рубашку, полностью показывая младшему свой торс, пресс, грудь, натренированные руки. в голове только «потрогать потрогать потрогать». сынмин в своих желаниях себе никогда не отказывает, поэтому приподнимается и тянет хвана за плечи на себя, обхватывая его талию своими ногами. хёнджин падает сверху, упираясь локтями в кровать по бокам от головы кима. пару секунд рассматривает лицо, начинает медленно наклоняться ближе. чем ближе, тем сильнее сынмин ощущает горячее дыхание на своём лице. чужие губы от собственных отделяют пара сантиметров, сынмин прикрывает глаза, ресницы дрожат. он впервые так просто доверяется кому-то, отдаётся. хёнджин прикасается к губам младшего замирает. просто прижимается губами, но этот поцелуй будто бы самый лучший за эту ночь. самый значимый и особенный. для кима уж точно. — ну не медли, пожалуйста. сынмин крепче обхватывает хёнджина ногами и давит пятками, прижимаясь к нему своим пахом. хёнджин вздыхает от такой резкой близости и сам понимает, что терпеть с каждой секундой всё сложнее, поэтому хватается за край кофты сынмина и стягивает, кидая на пол рядом с кроватью. — эй. не разбрасывай вещи. сынмин проговаривает это, сжимая плечо хёнджина рукой, даже не смотрит на него, лежит с прикрытыми глазами, дышит через раз и откидывает голову, открывая больше пространства на соблазнительной шее, которую так и хочется пометить ещё сильнее. чтобы ни сантиметра не было свободно от хёнджиновых меток, но хван держится. не может себе позволить пятнать нежную кожу снова, поэтому решает покрыть её поцелуями, лёгкими укусами. он лижет шею и спускается к ключице, снова чувствуя проворные пальчики в волосах. — вижу, тебе нравятся мои волосы. — а тебе нравятся мои пальцы в твоих волосах. хватит болтать, пожалуйста. хёнджин, подавляя рвущуюся на губы улыбку, кончиками пальцев правой руки осторожно вёдет по чужой груди вниз к животу, едва касаясь разгоряченного юного тела. подбирается к резинке штанов и, хватаясь руками с двух сторон, стягивает их до колен, открывая вид на гладкую кожу бёдер. губы будто бы зудят от желания расцеловать, прикоснуться, пометить. — нууу, — сынмин жалобно тянет. — чего смотришь, сделай уже что-нибудь, иначе я прицеплю тебя наручниками к изголовью и сделаю всё сам. хмыкая себе под нос от чужих слов, хёнджин спешит исполнить чужую просьбу. полностью снимает штаны с худых ног, отбрасывая их ещё дальше, чем кофту, к самой стене, от чего сынмин цокает, а хван тихонько смеётся. — весело тебе? будешь сам всё убирать. — как пожелаешь. колени младшего накрывают тёплые ладони, разводя их в стороны. хёнджин слегка сжимает ногу кима у основания бедра и целует в коленку, поднимаясь всё выше, оставляя беспорядочную дорожку влажных следов, которую местами перебивают розоватые пятна. хёнджин всё же не смог сдержать себя и своё желание оставить отметины на таких соблазнительных бёдрах. сынмин пахнет очень приятно, сладко и дурманяще. хёнджин в перерывах между поцелуями глубоко вдыхает аромат, исходящий от чужой мягкой кожи, а сынмин наблюдает за старшим, что с таким старанием и фанатизмом целует каждый сантиметр, и не может сдержать лёгкой дрожи и звенящих стонов, смешанных с неровными вздохами. бёдра — самое чувствительное место на его теле, поэтому сдерживать звуки, вылетающие прямо из груди кажется невозможным, а удовольствие, которое приносят ему такие мягкие прикосновения, и вовсе равняется слову «нереальные». чувства настолько обострены, что ни один из них не замечает, как в комнате становится гораздо жарче, почти душно, им сейчас явно не до этого. в голове у сынмина мелькают лишь отрывки фраз, произнесённых хёнджином в то время, как он выцеловывает живот сынмина, после чего стягивает с него бельё. сынмин остаётся абсолютно голым, не считая длинных носков, доходящих до середины икры. — поможешь мне с эти справиться? хёнджин смотрит на свои брюки, призывая кима помочь ему снять их. сынмин крепко хватается за ремень, небрежно расстёгивая его, после чего расправляется с пуговицей и молнией брюк. неожиданно младший запускает свою руку в боксёры хвана. тот резко хватается за его запястье, останавливая, сынмин смотрит на него удивлённо. — попридержи коней, малыш, ты такой нетерпеливый, хах. позволь мне для начала снять брюки полностью. хван отпускает чужую руки и, сняв штаны, швыряет их на край кровати. — ну, а теперь можно. он снова хватается за руку сынмина и кладёт её на свой торс. ким едва улыбается и ведёт рукой вниз под резинку белых боксёр, окольцовывая своими пальцами горячий член. он двигает ладонью по всей длине и неожиданно издаёт смешок. — чего это ты смеёшься? хёнджин удивляется и краснеет, наблюдая за довольным лицом младшего. — не подумай лишнего, просто мне очень нравится. румянец с щёк хвана переходит на уши и шею после такого заявления, а после он внезапно громко стонет. сынмин надавливает пальцем на головку члена, пуская мурашки по телу, склонившемуся над ним. хёнджин снова хватается рукой за чужую, но не спешит отстранять её, лишь крепко сжимает и поглаживает пальцами тыльную сторону сынминовой ладони, что кажется сейчас неимоверно тёплой, скорее даже горячей. сынмин резко выдёргивает свою руку из трусов и чужого захвата и переворачивается на живот, немного разводя колени в стороны. хёнджину открывается вид на упругие мягкие ягодицы, после чего его любопытный изучающий взгляд цепляется за одну интересную вещь. он накрывает ягодицы ладонями, сжимает пальцами и разводит их в разные стороны, являя своему взору кончик красивой стеклянной игрушки, находящейся внутри младшего. хван слегка шокирован, но такой вид его раззадоривает. он прикусывает губу и устраивается между чужих ног, водя руками по всему телу сынмина, от чего тот начинает ёрзать на белоснежных выглаженных простынях, а хёнджин чувствует, как его душа спешно улетает в рай, к самым облакам. он даже и представить себе не мог, что отправившись на задание, он столкнётся с подобным исходом событий. не сказать, что он недоволен. всё явно наоборот. — ну что же…почему ничего не делаешь? — не подумай лишнего, просто мне очень нравится. хёнджин дублирует фразу сынмина, от чего оба довольно улыбаются. хван гладит чужую спину вдоль позвоночника, заставляя младшего прогнуться, приподняв ягодицы, рука хёнджина останавливается у основания игрушки, он хватается за неё длинными пальцами после чего медленно вынимает её, вырывая из кима протяжный стон, но внезапно хёнджин снова резко вводит игрушку внутрь, от чего сынмин удивлённо охает, сжимая подушку в руках, когда фаллоимитатор попадает прямо по простате. — блять, что ты творишь… — ну-ну, не ругайся, ты же такой послушный и податливый был только что. — заткнись. — хорошо, как захочешь. всё это время хван продолжал медленно трахать сынмина игрушкой, наблюдая за младшим, что нетерпеливо подмахивает бёдрами навстречу, желая уловить как можно больше ощущений, но так же внезапно хёнджин вытаскивает длинную стеклянную игрушку из сынмина, кладя её на скомкавшееся одеяло. хёнджин уже хотел спросить младшего о наличии смазки, но видит, как сынмин протягивает ему руку с тюбиком персиковой смазки. — персик? мило, тебе подходит. — я сейчас пну тебя, если не заткнёшься. — всё, не нервничай, малыш. хёнджин с щелчком открывает смазку и щедро выливает её себе на пальцы, растирает между пальцами, из-за чего приятный сладкий, но не приторный аромат мигом разносится по комнате, врезаясь в нос. хёнджин с удивлением осознаёт, что кожа сынмина пахнет точно так же. хван ведёт рукой к ложбинке между чужих ягодиц и размазывает смазку, обводя дырочку скользкими пальцами по кругу. сынмин громко дышит и его щёки слегка розовеют. — я…меня не нужно растягивать, я готов. — хм, я вижу, но не откажи мне в удовольствии посмотреть, как ты будешь изнемогать, пока я буду медленно трахать тебя пальцами. после этих слов хенджин неспешно вставляет внутрь сынмина три пальца разом на все три фаланги и медленно двигает ими внутри, позволяя сынмину хорошо прочувствовать его тонкие длинные пальцы. внутри сынмина горячо и влажно, и член хëнджина дëргается, когда он представляет, как войдет в младшего по самое основание. пока хван трахает кима пальцами, на его трусах уже виднеется влажное пятно от природной смазки, а ткань натянута до предела из-за почти до боли затвердевшего члена. сынмин утыкается в сгиб локтя и тихо постанывает, чувствуя, как кровь приливает к голове, и как член прижимается к животу, оставляя на коже влажные пятна. — трахни меня уже. — попроси лучше. — ты издеваешься? — может быть. хёнджин играется, хотя сам уже совсем на грани, когда терпеть становится почти невозможно. — я убью тебя. — ну так что? — сделай это? — сделай «что»? пальцы всё так же медленно двигаются внутри младшего, хёнджин усмехается, наблюдая за краснеющими ушами сынмина. — куда же делась твоя уверенность? ранее ты утверждал, что сам готов сделать всё, а сейчас чего же ты молчишь? хёнджин вынимает пальцы из дырочки младшего и гладит его поясницу, побуждая к заветным словам. хван склоняется над сынмином, прижимается своей грудью к его горячей спине и, прикусив хрящ, хриплым низким голосом шепчет ему на ушко: — ну же, всего пара слов… старший членом проезжается между ягодиц кима, слегка надавливая на вход, что уже давно готов послушно пропустить чужой член внутрь. сынмин нетерпеливо охает и на одном дыхании выпаливает: — прошу, трахни меня уже! — ну вот, оказалось не так сложно, да? вопрос не требовал ответа, хёнджин резко входит по самое основание и замирает, позволяя обоим привыкнуть к новым ощущениям. внутри сынмина так тепло, узко и влажно, что глаза хёнджина сами по себе прикрываются от удовольствия. сам ким прибывает в сладкой неге, не различая границ реальности и фантазии. всё происходящее кажется ему просто нереальным. будто бы мираж, что в одно мгновение рассеется от малейшего взмаха руки. — чёрт, ты такой твёрдый, ах… хёнджин едва слушает его, хватается за талию двумя руками и переворачивает младшего на спину, начиная двигаться в быстром темпе, при каждом толчке заставляя сынмина скулить и стонать задушено от нехватки воздуха. сынмина так хорошо трахают, что он дышит через раз, забывая обо всём на свете. он не знает куда деть руки, сжимающие простынь возле бёдер, поэтому уже через секунду крепко хватается за чужую шею, обвивая её тонкими, но на удивление сильными руками. хёнджин держит его одной рукой за поясницу, помогая насаживать кима на свой член, чтобы входить как можно глубже, а другой рукой пробирается под его спину и гладит его шею, почёсывает пальцами затылок, носом тычется в слегка влажную от пота шею, что по запаху кожи так идеально контрастирует с запахом смазки, окутывающей со всех сторон, забивающейся в нос, оседая. хёнджин ещё долго не сможет забыть этого дурманящего запаха юного тела. — блять, как же чудесно ты пахнешь. движения бёдер хвана немного замедляются, пока он пытается надышаться сынмином, но вскоре, когда ким сам пятками давит на копчик хёнджина, призывая его снова двигаться в быстром темпе. старший ещё пару секунд упивается таким видом парня, лежащего под ним, который глаза прикрывает, сводит брови к переносице и тихонечко, едва слышно, постанывает. хёнджин пару раз дёргает бёдрами навстречу чужим и снова быстро, ритмично и с удовольствием начинает трахать сынмина. на этот раз он совсем не щадит младшего, грубо входя внутрь по самое основание, но кима это совсем не волнует. он лишь громко стонет, хрипя, потому что его голосовые связки уже просто не выдерживают беспрерывных надрывных стонов. сынмин с явной силой впивается ногтями в спину хёнджина, помечая его так же, как это делал старший ранее, а сам хван издаёт рык из-за болезненных царапин, что оставляет на его коже младший. — я уже скоро, только не останавливайся. — я тоже, я тоже совсем скоро, ах… хёнджин кончает первый, изливаясь прямо внутрь младшего, но тому всё равно, он на грани и не думает сейчас ни о чём кроме как о долгожданном миге блаженства, что уже вот-вот, словно волна накроет его с головой. после оргазма старший становится совсем чувствительным, но продолжает двигаться с той же скоростью, не обращая внимания на болезненные ощущения. в уголках его глаз скапливаются маленькие слезинки, бёдра сильно дрожат, но он не позволяет себе остановится раньше, чем доведёт сынмина до пика удовольствия. только первая слезинка успевает скатиться по щеке и упасть на чужую шею, как сынмин, надрачивая себе, с громким стоном удовольствия кончает, пачкая обоим животы своей горячей спермой. хёнджин наконец выходит из младшего и ложится сбоку от него, опираясь на холодное изголовье кровати, что так хорошо контрастирует с его горячей кожей. казалось, что от обоих исходит пар, после такого прекрасного секса. — мистер полицейский, вы были очень хороши. сынмин поднялся на дрожащих ногах и, отодвинув занавеску, раскрыл окно, впуская свежий прохладный воздух в душную комнату, наполненную запахом секса и персиковой смазки. — и что теперь? — а? в пол оборота сынмин поворачивает шею и смотрит на разлёгшегося на его кровати хёнджина, задумчиво смотрящего в потолок. — что делать теперь? — ну для начала собери все вещи, которые разбросал по моей комнате в порыве необузданной страсти, а я иду в душ. сынмин покидает комнату, сопровождаемый удивлённой парой глаз, оставляя хёнджина одного в темноте и тишине, нарушаемой тихим гудением компьютера.