Мы не можем понять эту формулу, и мы не знаем, что она значит, но мы доказали ее и поэтому знаем, что она должна быть достоверной.
-10-
Андронов мчался вперёд уверенно и целенаправленно на первой космической скорости, а я восхищенно рысил за ним следом. Мчался ровно до того момента, когда мы, запыхавшись, ворвались в квартиру. Он влетел, широко распахнув дверь и нервно затоптался по тесной прихожей, чуть не сшибая всё вокруг. Такая целеустремленность нехило радовала, и я с каким-то злым восторгом наблюдал очередное превращение Кота из медленного тормоза в ураганный вихрь безрассудства и отчаянности. Вихрь в темпе скинул ботинки, кинул ключи от машины на полку и, разумеется, промазал. - Ты починил шкаф? – невинно поинтересовался я, пока Андронов пытался их найти, последовательно обыскивая беспорядочный ряд обуви. Тот сразу забил на ключи и недоуменно уставился на меня: - Починил? Он вроде не ломался. - Мда? – задумчиво протянул я. – А мне казалось, что в прошлый раз мы тут всё к херам разнесли. Кота махом бросило в краску, он слегка смутился и притормозил: - Шкаф в порядке. – мрачно сообщил мне. - Пара порванных шмоток, всего лишь. Фигня. - А, ясно. Я присел на полку для обуви и неспешно принялся разуваться, задумчиво изучая пол в прихожей. Буквально физически ощущая, как мысли Кота принимают вполне определенное направление, подстегнутые воспоминаниями. Я и сам ненадолго зафиксировался на подброшенных памятью картинках, которые сейчас приобрели заметный возбуждающий окрас. - У меня их нет, - высокомерно вякнул Кот, и я ненадолго словил нехилый диссонанс. - А? Кого? - Тараканов. Я бы на его месте не делал таких бескомпромиссных заявлений. - В голове? – милым голосом уточнил я. - Не уверен. Тот предсказуемо снова психанул. - Дома, придурок! - А я в этом и не сомневался. Я истерически захихикал, разглядывая всё более мрачнеющего Кота. - Как закончишь ржать и строить из себя до хрена остроумного, сообщишь мне, окей? - надменно известил меня он. Сердито сжал губы и возмущенным вихрем умчался в комнату, громко хлопнув дверью. А я остался один. Поспешно поднялся и осторожно заглянул в щелку, дабы оценить обстановку. Андронов метался из угла в угол, о чём-то бормотал себе под нос и выглядел абсолютно невменяемым. Супер. Еще немного эмоциональных качелей, и его можно будет брать тёпленьким и созревшим. Оглушительно заорал телевизор, я удовлетворенно хихикнул и почапал на кухню. Следовало получше подготовиться к предстоящему романтическому вечеру, поэтому я скинул заколебавший меня костюм, оставшись в одних трусах и майке, и увлеченно приступил к приготовлению нехитрого ужина. Как там говорят? Путь к сердцу мужчины… Я снова хихикнул, Андронова таким не возьмешь, но ошарашен он наверняка будет неслабо. Кот заявился на кухню спустя минут двадцать, как раз закипела вода, и я спиной почувствовал, как он на меня хмуро пялится. Наверняка пытается сообразить, что сейчас происходит и почему. Потом неспешно подошёл и с любопытством заглянул в кастрюлю. - Пельмени, - прозорливо заявил он. - Угу, - я не стал с ним спорить. - Жрать хочу - сил нет. Так что будет у нас сейчас романтический ужин. У тебя свечи есть? - Церковные. Поставить за упокой твоей души? Я сдавленно хрюкнул, ложка выпала из руки и мгновенно нырнула в кастрюлю, а меня обдало брызгами кипятка. - Благодарю, но не нуждаюсь, - сообщил я, тщательно её вылавливая. - Я ж тебе объяснял про клоунов и ад. - Ага, значит, перспективу её отбытия к небесам в ближайшее время ты не отрицаешь. - Кто не рискует… И я безмятежно пожал плечами, вновь сосредоточившись на помешивании пельменей. С ними вечно творится какая-то странная херня – стоит оставить их в покое хотя бы на минуту, и они неумолимо слипаются в единую плотную массу, которую хрен потом раздерешь. Очень ответственная работа, да. Кот помаячил за моей спиной и свалил обратно. Вот и славно. Когда я втащил наш изысканный ужин в комнату, Андронов уже почти совсем успокоился. Жесткие складки у губ разгладились, и он даже почти улыбался, наблюдая за чем-то на экране телека. Слегка подобрался при моём появлении, но это скорее от чувства неопределенности, а не гнева. Такой Кот был знаком и предсказуем процентов на двести, таким он был практически всегда во всех наших совместных загулах. Я аккуратно поставил на журнальный стол тарелки, положил хлеб и самым естественным образом кинул по центру экспозиции презерватив. Немного полюбовался на получившийся натюрморт. - Дежурный и только один, к сожалению. Как думаешь, нам хватит? - Конечно, хватит, - мгновенно оскалился Андронов. - Даже с лихвой, ещё и останется. - Язва, - вынес я очевидный диагноз. - Идиот, - не остался он в долгу, скалясь совсем уж угрожающе, и бодро потянулся за своей тарелкой. Я прицельно ткнул вилкой эту борзую конечность и осведомился: - Я смотрю, ты уже с радостью сел мне на шею и уютно свесил ножки? Кот зашипел, отдернул руку и посмотрел на меня, мгновенно наливаясь справедливой злобой. - Я что? Дурак? Отказываться от столь душевной заботы? – поинтересовался сварливо, хватая кусок хлеба. Пришлось потыкать его вилкой еще немного, умиляясь обозленному шипению. - Охренел? - обиженно поинтересовался он. Ещё как охренел. И это только начало. Я с удовольствием принялся за еду, наблюдая, как Кот пялится на меня возмущенно, провожая взглядом каждый кусок. - Не фиг строить глазки, - сообщил ему, между делом. - Хочешь жрать, пиздуй за чаем, принцесса. Эмоциональной волной безмолвной ярости меня чуть физически не вынесло из кресла, но я только покрепче вцепился в тарелку, дабы удержаться на месте, и состроил самую невозмутимую рожу. Тщательно прожевал следующую порцию – это полезно для здоровья, знаете ли. - Ты так говоришь, словно у тебя через пять секунд нос будет сломан, - сообщил мне Андронов, промораживая своим голосом всё в радиусе километра, и решительно сцапал свою порцию. Я не стал возражать, вот ещё. Я добился чего хотел, теперь следовало этот маятник качнуть обратно. Мы вполне мирно поужинали под монотонное стрекотание телевизора. Я старательно делал вид, что что-то там на экране смотрю и вполне увлеченно, изображая из себя милого, пушистого и вообще абсолютно безобидного типа. Андронов кидал на меня осторожные взгляды, постепенно расслабляясь и мрачнея. Атмосфера сгущалась вполне определенная, и меня даже слегка затрясло от предвкушения. Но Кот по-прежнему нихрена ничего не понимал. Сексуальное напряжение между нами можно было резать пластами и раскладывать по тарелкам вместо соуса, а он сидел и жрал пельмени. Чего и следовало ожидать, кто бы ещё сомневался. Выждав немного, я спокойно собрал пустые тарелки и отволок их на кухню. Невозмутимо заварил нам две кружки чая и с этим жестом доброй воли вернулся обратно. Щелкнув выключателем, мило улыбнулся жмурящемуся от вспыхнувшего яркого света Андронову. - Сидим тут, как совы. Скоро мышей ловить начнем, - я пристроил чай на журнальный столик и еще немного полюбовался на обалделую Котину морду. Клиент готов, остался контрольный. Склонился и осторожно лизнул его в самый краешек рта. - Соус, - пояснил спокойно, пока он не взбрыкнул и не надумал линять. - Соус? Иногда заторможенность Кота всё-таки очень удобна. - Угу, - подтвердил терпеливо и, не мешкая, вполне определенно поцеловал. Мягко и ненавязчиво, чтобы Котя проникся и не вздумал протестовать. Нежно, едва касаясь, лишь бы не вспугнуть. Оторвался ненадолго, заглянул в очумелые глаза, оценивая нужную степень эффекта, и поспешно прижался губами снова, заглушая явно наметившийся слабый протест, уверенно углубляя поцелуй. «Ну, ответь же!» - взмолился мысленно, а по спине пробежала отчаянная дрожь. - «Я всё поставил на кон, когда решительно попёр ва-банк». И он ответил. Сначала робко, но всё смелее и смелее, он ответил мне на все невысказанные вопросы, целуя так чувственно, увлеченно и не колеблясь более ни минуты. Срываясь в свой фирменный безумный трип, уверенно утягивая меня следом за собой, и я пропал. Время вылетало в никуда. Кот мягко уперся мне в грудь ладонью, толкая, разрывая поцелуй, и я отстранился, с немым вопросом заглядывая ему в глаза. - Ром, всё. Стоп. Я сдаюсь. - Сдаешься? Я попытался понять, о чём он сейчас, и, спустя немного времени, сообразил. - Да, - вздохнул тот, согласно кивнув. - Ты выиграл. Признаю техническое поражение. Так что давай прекратим этот бред, а? – попросил он как-то жалобно. Прекратить? Сейчас? Вот уж нет. Неужели до него так и не дошло, что спор - это только удобный предлог? Удобный способ преодолеть внутренние барьеры и заморочки. Всегда – лишь предлог. Которым он стабильно и радостно пользовался с чувством абсолютного комфорта. А последний раз я не забыл подстраховаться. - Какой же ты иногда глупый, Кот, - вздохнул я и улыбнулся. - Это ничего не меняет, поверь. - Не меняет? - Угу. Если сдаешься, то и расплачиваться придется сразу. Понимаешь? Я смотрел, как осознание постепенно появляется в его глазах, и внутренне ликовал. Я чувствовал это сложившееся между нами притяжение всей кожей и чудом держал себя на самом краешке, и, уверен, он - чувствовал то же. Хотелось плюнуть на всё и смести это слабое иррациональное сопротивление, одним движением, одним поцелуем, и больше протестов не будет, я уверен. Но - я же это помнил - он должен сам принять решение. Сам сделать выбор. - Нет, - Кот упрямо качнул головой и с вызовом улыбнулся. – Не дождешься! Эхом ударили слова. Я отшатнулся ошарашенный, как-то странно ослабели колени, и я взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, сшибая своим неловким движением всё с журнального столика. Зазвенели, падая, стаканы, и я все-таки плюхнулся на задницу. Равнодушно глянул на учиненный разгром. «Пиздец, ну ты косяк, Рома», - подумалось с каким-то отчаянием. И следом: «Неужели я ошибся?» Я посмотрел на Кота снизу-вверх, не понимая, но уже прикидывая - что сказать, и как свести всё на нет. Заглянул в эти почерневшие расширенные глаза, и в следующий момент на меня налетел яростный вихрь. Налетел, вцепился в плечи, впиваясь в губы жадно и так голодно, что я моментально задохнулся. Пальцы жёстко прошлись по спине, и я с готовностью рванул навстречу, вжимаясь, ближе, вплотную. Обхватывая лицо ладонями, оглаживая шею, плечи. Оторвался, с шумом втянул глоток тягучего воздуха, и снова. Целуя сумбурно лицо, шею, уткнувшись в ямку над ключицей, я судорожно пытался его раздеть, бессмысленно дергая то пуговицы на рубашке, которые лишь жалобно трещали, то ремень на брюках, и везде натыкался на Котины руки, и снова. Не удержавшись, я начинал их гладить – от запястья к плечу, обхватывать лицо ладонями и целовать. Я не знал, с чего – вдруг. И мне было глубоко и полностью похер. - Какого хрена?! – зло выпалил Кот и решительно потянул мою майку вверх так, что она жалобно затрещала. Стянул, наконец, и откинулся, тяжело дыша и замирая. Так дело пошло гораздо быстрее, и я споро стащил с него совершенно осточертевшие шмотки и догола разделся сам. Прижался вплотную, кожа к коже, неприкрыто наслаждаясь, поспешно огладил обнаженное, такое доступное тело. И снова – обхватить лицо ладонями и целовать. Целовать, с восторгом ощущая, как Котины пальцы изучают меня торопливо и жадно, скользят по спине и ягодицам, перетекают на живот и обхватывают член, поглаживая в недвусмысленном ритме. Нет, я так долго не выдержу. Я перекатился, утягивая Кота за собой, вжимая его спиной в пол, и слегка придавил ладонью. Огладил жёстко и последовательно – плечи, грудь, живот, ощущая, как он тянется и льнет к моим рукам. Прижался губами к шее, прикусывая, лаская языком. Над ухом раздался тихий хриплый стон, когда я взялся за его член и сходу задал размеренный и сладкий ритм. В волосы на затылке вцепились жёсткие пальцы, Кота пробила отчаянная дрожь, и я окончательно поплыл. - Кооот… Котя, - шепнул отчаянно. - Что? – ответный невнятный выдох. - Скажи, уже. Не могу больше… Меня трясло от нетерпения, от этой выдержанной, настоянной на годах страсти. Но - я же это помнил - он должен сам принять решение. Кот молчал. Только снова притянул меня в глубокий и голодный поцелуй, но мне одних поцелуев было уже слишком мало. Хотелось большего. Хотелось захватить и владеть, и получать эту неприкрытую и откровенную отдачу, я уже представлял себе, как это будет. Как может – только он, отдаваясь безрассудно. Целиком и полностью - до самого конца. Я целовал это тело, спустился к паху. Широко прошелся языком вдоль ствола, от основания до самого кончика, и обхватил его губами. В затылок тут же вцепилась нетерпеливая ладонь. Ещё немного, совсем немного догнать. И будет, наверное, ему уже неважно. Неважно, что послужило причиной, а что – следствием. И как вообще сложилась эта нереальная, невероятная последовательность, опровергающая все изначально принятые аксиомы и законы, херня какая. Вот только я совсем, ни разу не подготовился, да и не планировал с утра подобное завершение вечера. Наверняка у Кота в запасниках можно было бы найти какие-нибудь смазки или что-то близкое, но шариться сейчас по углам совершенно не хотелось. Похрен. И не такое бывало. Я решительно облизал пальцы и скользнул ими между ягодиц. - Стой! – Кот предсказуемо напрягся и вцепился мне в волосы, но я нетерпеливо отмёл этот слабый протест. Лаская напористо и уверенно, с легкостью находя все чувствительные точки, снова обхватил член губами, ощущая, как мгновенно слабеет и плавится Кот, меняя свою защиту на робкую тягу. Его выгнуло дугой, раздался громкий протяжный стон, и я крепко зажмурился, до рези под веками и алых кругов перед глазами. Огромным усилием воли заставил себя отстраниться и, не глядя, нащупать на столе презерватив. Сил терпеть больше не было вот ни разу. Я навис над ним, таким открытым и доступным сейчас – тяжелое дыхание, голова запрокинута и веки крепко сжаты. Позвал тихонько: - Котя… Кот, - заглянул в эти распахнувшиеся, абсолютно расфокусированные глаза и негромко напомнил, попутно вскрывая упаковку: - Скажи. Попроси… Ты должен попросить. Сам. Кот медленно моргнул, облизнул губы и уставился на меня, с каждой томительной секундой мрачнея всё больше. И я мрачнел за ним следом. Упрямо вздернулся подбородок. - Нет. Он мягко улыбнулся, явно чувствуя вину за своё решение, а я никак не мог понять, откуда у него вообще сейчас силы на такое феерическое и бессмысленное упрямство. В чём фишка, так упираться, когда, по сути, все препоны уже благополучно пройдены? И главное – зачем? Я обхватил его лицо ладонями и быстро и яростно поцеловал. - Ну, почему нет? – спросил отчаянно. - Ну почему ты такой упёртый, чёртов идиот, а? – целуя снова. - Скажи же мне. Так просто – всего лишь сказать. Так сложно – сдаться? Дурак… Кот жмурился, пытался ловить мои поцелуи, но я порывисто уворачивался, по рёбрам гуляли быстрые пальцы, а меня наполняла какая-то безысходная печаль. - Ромка! - Что? Я отстранился и замер, вглядываясь в его глаза с тайной надеждой. - Ром… Неужели он одумался? Кот задумчиво хмурил брови, открыл рот, чтобы что-то сказать, и снова закрыл, отрицательно качнув головой. Посмотрел на меня испытующе, с какой-то непонятной мольбой во взгляде, и потянулся, качнул бёдрами навстречу, притираясь пахом к паху, обхватывая ладонью оба члена и задавая неровный медленный ритм. Я смотрел на это, ощущая, как отпускает, расслабляется туго натянутая где-то глубоко внутри струна. Как становится на порядок легче дышать, несмотря на то, что дыхание сбоит и неумолимо ускоряется. Как близко и чувственно. И как мелкой дрожью дрожат колени. Вдохнул глубоко, полной грудью, втягивая в лёгкие весь доступный сейчас воздух, и решительно убрал эту мягкую ласкающую руку. - Что? - Кот недоуменно вкинул брови. - Мне этого мало, - сообщил ему я очевидное. Опять закончить на этапе дрочки? Мы это уже проходили. И кто гарантирует, что Кот не свалит в туман, когда всё закончится и спадёт пелена возбуждения с его упрямых глаз? Свалит, в твердой уверенности, что это был лишь временный морок и можно на всё забить. Нет уж. Я решительно раскатал по его члену латекс презерватива и откинулся на спину, утягивая Кота за собой. - Трахни меня уже, Кот, - попросил отчаянно. - Сколько можно тянуть? Не могу больше. Роль пассива меня никогда особо не прельщала. Слишком мало контроля, слишком много инстинктов и импульсивности. Я любил это чувство легкомысленного полёта в повседневной жизни, но в сексе… наверное, это было чересчур. Слишком большая зависимость от партнера и его непредсказуемых желаний. Но сейчас это было абсолютно неважным. И, наверное, именно Коту я как раз могу довериться, несмотря на отсутствие у него опыта и предстоящую, почти наверняка болезненную неуклюжесть. - А мне потом тебя снова откачивать? - нахмурившись, поинтересовался он, и я чуть не заорал в голос, охваченный странным нетерпением и дикой решимостью, густо смешанными с внезапно вспыхнувшим раздражением. Дёрнул его на себя и быстро поцеловал. - Забей и не вспоминай. Просто трахни меня уже, наконец, Андронов, чёрт тебя раздери, пока я сам тебя не трахнул, тормоз ты мой ненаглядный. Его не пришлось долго упрашивать, за что я радостно возблагодарил всех возможных и невозможных богов. Кот навалился решительно, непоколебимо, притерся, целуя и прикусывая кожу на ключице, и я крепко зажмурился, решительно приготовившись к неизбежной боли, и задержал дыхание. Замер. И Кот замер тоже, буквально в последний момент. Я немного подождал, буквально целую вечность, пока не начал заметно задыхаться. - Ну что ты?! – рявкнул нетерпеливо. Сколько можно тянуть?! Я уже открыл было рот, чтобы высказать ему всё, что думаю о такой, совершенно неуместной сейчас, его заторможенности, но Кот прервал меня быстрым жадным поцелуем. Отстранился, медленно облизнул два пальца и уверенно скользнул ими между ягодиц. - Помолчи. И я послушно заткнулся, жмурясь и выдыхая с каким-то бесконечным облегчением. Откинулся на спину и абсолютно расслабился. Неуверенно и неидеально, но пусть. Острый и невозможный кайф где-то на самом краешке осознания. Я тянулся, подавался навстречу и снова замирал. Уже скоро, нам осталось совсем немного, и вряд ли я выдержу долго, впрочем, как и он. Резкая тянущая боль в момент проникновения, но мне уже было окончательно похер, и эта боль гармонично вписалась в общую сладость пронзительных ощущений. Я уверенно подался навстречу, цепляясь за плечи, запрокинув голову так сильно, что в шее что-то жалобно хрустнуло. Обожгло и разлилось горячей волной. - Бля-а-а… - раздалось протяжное возле уха. И с каким-то восхищением: – Долбаное безрассудное чудовище. Меня ощутимо хватанули зубами за плечо, но и эта боль прошла лишь по краешку сознания. Я улыбнулся и отпустил себя окончательно. Остро и быстро, я мчался к финалу на крейсерской скорости межконтинентального экспресса. Довольно жестко и абсолютно, нереально крышесносно. Мазками по коже жесткая хватка и лихорадочная ласка жадных ладоней. Невнятное бормотание, хриплые стоны и глухое рычание. Я мчался наперегонки и совершенно забил на всё. Похер. Я уже почти финишировал, когда Кот всё же сорвался первым, замирая, вдавливая меня в пол последним яростным движением, и, схватив его ладонь, я поспешно, в пару рывков обрушил себя следом. Не оставлять же его там одного? Постепенно возвращались краски и звуки. Бормотал телевизор, и яркий свет проникал сквозь сомкнутые веки. Приятная тяжесть расслабленного Котиного тела. Приятное послевкусие с легким оттенком горечи. Странное ощущение. Я должен был бы чувствовать сейчас полное и абсолютное удовлетворение, но вместо этого ощущал какой-то особенно глубокий голод. Словно каким-то странным образом всё сместилось, перевернулось с ног на голову и внезапно обрело обратный эффект. Пусть. Неважно. А важно сейчас лишь то, что от такого Андронову не отвертеться и не отмазаться разовым помутнением рассудка и какой-то глупой игрой. Игры кончились. По лицу скользнули Котины пальцы, нежно и невесомо, едва касаясь. - Ром, - мягкий шепот у самого уха. – Я снова тебя хочу. И я жадно потянулся ему навстречу.