Прерванная пауза

Думаю, дело было в паузе. Паузы хороши на театральной сцене: они помогают уловить суть, подчеркивают важную мысль, благодаря им можно перевести дух. В реальности же паузы зачастую дают собеседнику возможность перехватить инициативу. И если собеседник является предполагаемым преступником, это может привести к некоторым последствиям. Мой друг подготовился заранее к этой встрече: отработал акцент, заказал визитную карточку, даже я был частью его маскировки. Все шло по плану, и непременно бы дело выгорело, если бы не прерванная пауза. Мой друг сделал эту паузу, чтобы эффектно представиться неким антрепренером из Нового Света, как вдруг случилось непредвиденное: тот, за кем он охотился, заговорил первым: — О, неужели мне выпало счастье наконец встретиться с вами лицом к лицу, мистер Мориарти! — восторженно глядя на моего друга, воскликнул Шерри Верне. — Не знал, что вы любите театр, иначе бы непременно прислал и вам, и вашему спутнику контрамарку! Мориарти не изменился в лице, но рука его с подготовленной визиткой заметно задрожала. Впрочем, он овладел собой, убрал уже ненужный элемент маскировки в карман сюртука и протянул руку для рукопожатия, что было воспринято Верне с тем же непонятным восхищением. Верне преувеличенно долго держал его руку в своей, и Мориарти пришлось мягко высвободить ее. — Если бы я знал, что вы играете в театре, то не преминул бы сообщить о том, что планирую посетить ваше представление, мистер... — с улыбкой проговорил Мориарти и снова сделал паузу. Верне, казалось, совсем не смутился тем очевидным обстоятельством, что его не признали. — А, так вы не помните меня! — с пониманием промолвил он. — Я Сигерсон, мы с вами переписывались два года назад по поводу противоречий вашего монументального труда об астероидах. Я вам писал и после, но вы перестали отвечать и проигнорировали мое письмо о скорости света. — Сигерсон, — повторил Мориарти. Кажется, он что-то для себя понял, и я вздохнул с облегчением. С того момента, как этот Шерри Сигерсон прервал паузу, я чувствовал себя так, словно театр с подмостков перекочевал за кулисы и мы сейчас играем в новой пьесе безумного драматурга, причем мне досталась роль бессловесного наблюдателя. — Да, разумеется, я помню Сигерсона и его… поражающие воображение идеи по поводу моей работы, — медленно проговорил Мориарти. — Вы говорите, что вы — это он, и, допустим, это правда, ибо кто кроме нас с вами знает о деталях нашей переписки? Но кто тогда такой Шерри Верне? Это был хороший ход, и я мысленно поаплодировал моему другу. Однако наш противник был не только превосходным актером, но и весьма находчивым малым. — Шерри Верне — мой сценический псевдоним, конечно же, — без запинки ответил Верне и добавил, чуть понизив голос: — Я же серьезный ученый, как и вы. Представляете, что станет с моей профессиональной репутацией, если кто-то узнает, что в свободное время я играю в театре? Мориарти кивнул, признавая довольно предсказуемый, но оттого не менее убедительный аргумент. — Тогда осталось последнее недоразумение, которое вы, я надеюсь, сумеете прояснить для меня, мистер Сигерсон. По довольному виду Сигерсона-Верне складывалось тягостное впечатление, что он действительно счастлив личному знакомству с моим другом. Мой друг тоже выглядел весьма удовлетворенным таким развитием событий. При иных обстоятельствах я был бы рад: мне редко доводилось видеть его таким оживленным, но меня смущали взгляды, что они бросали друг на друга. Не то игроки в вокер, не то давно потерянные в безграничном космосе души, наконец-то повстречавшие друг друга. — С удовольствием разрешу любые ваши сомнения, — сказал Сигерсон-Верне. — И пожалуйста, не откажите в любезности называть меня по выбранному псевдониму, здесь я предпочитаю зваться этим именем. Мориарти коротким кивком подтвердил, что просьба услышана и принята к сведению. Меня всегда поражало его умение держаться с достоинством в сложных ситуациях, а сложившаяся ситуация была именно такой. — Я никогда прежде не видел вас, мистер Верне, однако вам знакомо мое лицо. Как такое возможно? Мы с вами прежде встречались? Но и этот залп попал в пустоту. Верне дружески похлопал Мориарти по плечу, а меня едва не передернуло от подобной непосредственности. Мориарти, впрочем, никак не отреагировал на этот фамильярный жест: глаза его горели в ожидании ответа. — Нет, но имеющий глаза увидит то, что пожелает, ежели знает, где искать. Ваш портрет занимает почетное место в Национальной галерее: самый молодой ученый, занявший кафедру профессора, автор блестящих работ, на которые невозможно написать ясную критическую статью. Для меня стало открытием, что с Мориарти писали портрет, он никогда не упоминал об этом факте. Я открыл рот, чтобы спросить, но промедлил и упустил свой шанс вклиниться в паузу. — К тому же ваши фотографии в разное время печатались в «Таймс», — продолжал Верне, загибая пальцы. — И я уже молчу о публичных лекциях, которые вы читаете в университете, там любой может вас видеть и слышать. Кстати говоря. Может быть, пойдем в менее оживленное место, если уж нам посчастливилось наконец встретиться? «У Сильвера» подойдет? Я угощаю. Надеюсь, ваш друг извинит, что приглашаю только вас, в любом случае, когда двое ученых встречаются, они говорят только о науке. Он смотрел на меня с виноватым видом, а глаза его смеялись. Мой друг же, вместо того чтобы поставить наглеца на место, вдруг взял его под руку и, обратившись ко мне, сказал: — Да, я тоже думаю, что вам будет скучно в компании двух зануд-математиков, Моран. Вот что… возвращайтесь-ка на Бейкер-стрит, я буду поздно. Я, разумеется, понимал, что так нужно, ведь Мориарти до сих пор не представилась возможность получить доказательство по делу об убийстве Принца. За бокалом вина в респектабельном ресторане в дружеской обстановке его шансы положить в пробирку образец пепла возрастали. Но мне было не по себе: этот Верне, вероятно, убийца, а мой друг так спокойно собирался провести остаток вечера с ним наедине. А если появится второй, с ножами? И что задумал Верне? Почему он предложил моему другу отпраздновать встречу? Они же даже не друзья! Но пока я собирался с мыслями, чтобы облечь свое негодование в достойную форму, пауза уже закончилась. — Не стоит волноваться, Моран, — сказал мне Мориарти. — Мы с Си… мистером Верне давно друг друга знаем, а наша связь оборвалась по досадной случайности. Я не ожидал увидеть его… в подобном месте, но неисповедимы пути астероидов. Сердце мое кричало «останови его», а я все тянул эту проклятую паузу. — Ваш друг в надежных руках! — улыбнулся мне Верне. И они ушли. Вернулся Мориарти утром и выглядел заметно посвежевшим, словно и не было бессонной ночи. Я же всю ночь не сомкнул глаз, то и дело поднимаясь и вглядываясь в тени за окном, прислушиваясь к малейшему шороху, не в силах избавиться от тягостного чувства. При виде живого и веселого Мориарти я испытал невообразимую радость. Так значит, Верне не собирался увести его в подворотню, чтобы там зарезать! Какое облегчение! — Как все прошло? — спросил я. Мориарти устало опустился в кресло, глаза его сияли дивным огнем. Ну конечно же, он получил достаточные доказательства против Верне, он ведь за этим и согласился на это безумное ночное, бесполезное для его ума времяпрепровождение! — Замечательно подискутировали за чашкой дагонского чая. Ха! Представляете, Моран, этот Сигерсон… ха-ха-ха, он, оказывается, написал на мою книгу критический отзыв. Но постеснялся отправить. С ума сойти, что за человек! А между тем отзыв великолепный! Например, вот что он написал про… Тут я не выдержал и перебил моего друга: — А табак? Вы смогли достать образец пепла из его трубки? Он курит крепкий черный «шэг», как и один из убийц Принца? Мориарти посмотрел на меня непонимающе. — Табак? А, вы подумали… ясно. Нет, это не Сигерсон. Он не курит.