Позвоночный дневник

      Дорогой дневник, дни все более тусклые и серые, как сосуд или чаша, их до верху заливают бытовой суетой, сводящей любого здравомыслящего до состояния безумств сумашедшего. Коим был и я, каждый день ощущаю на себе колкие углы и острые наконечники проживания на этой бренной земле, и эти чертовы 90-е. На округе Техасских загонов и рассвета нового, невнятного мира, указывающего мне на дверь, на закат моего мира. И сегодня я убедился в том, что мне уже тут и делать-то нечего, лишь сжигать самого себя, изнутри и извне, но в итоге мои дрожащие, разумеется от множества веществ, руки поджигают лишь сигарету у моего вонючего и проклятого рта, и знаете, иногда я даже занимаюсь гигиеной, но только по причине профессии и работы, в остальное время я изрываюсь и рву себя на части, целостность свою губя у разного рода мест, сами понимаете, куда вам запрещали заходить абсолютно все, но ваша уродливая душа все равно мчалась туда при первой же возможности, так что возможно не только я тварь в нашей с тобой беседе. Пишу я в дневник потому, что чувствую диалог с целым миром, целым в отличии от меня. Моя сукина жопа всегда была не в своих штанах, я всю свою жизнь искал себя, пытался связать все в единую связь, но в итоге клубок связывался не в шарф, а в клочки разбросанных нитей по всему проживанию, треклято ищя себя даже в психонавтике, религии, да я даже музыкой занимался, однако окружение мое, как оказалось, знатно издевалось надо мной отдавая надежды на жалкие возможности в будущем, которые якобы раскроют всего меня, ну знаете, что я якобы найду свою тщетную душу. Ничтожное существование давит на меня, я смотрю в зеркало, и вижу лишь окно в котором виден черт знает кто, всегда пьяный либо под чем-либо, урода в цирке, а цирк-вся наша страна.И мысли такие толкал я самому себе вслух, представляете? На мустанге едет какой-то пьяница, и рассказывает себе самому себе, так еще и скиталец, как оказывается, так вот каковы дела, так я не жалок, я лишь запутан.Но не суть, дело было в 1995 году 17 марта, когда я таки смог скопить деньги на паршивой работе, для отличного мустанга, забыл уже какой марки.Как только я пришел к остановке, полной самых разных машин, так рабочих, так и видимо, навсегда павших.Я с сигаретой во рту и джинсах гулял по песочной поверхности, разглядывая округу исподлобья, и выпуская клубки дыма изо рта, вонял я тогда сильно, как и впрочем все. И иду я значит в сторону мастерской, по пути докуривая и кидая табак на землю, растоптав ее, я открываю дверь, что ознаменовал звон колокольчиков у нее. Тут ожидаемая сцена, всюду разные детали, приборы, части автомобилей, кругом эти чертовы итальянцы и сицилийцы, все как черти попахивают маслом и всеми иными жидкостями машин. Я подхожу к одному из них, и знаешь что дневник? Он, как оказалось, жевал табак и плевал его прямо на потолок, и твою ж мать, попадает прямо в точку! С открытым ртом, я снова возвращаюсь в реальный мир, и спрашиваю у него.Диалог наш сдался знатный, но по памяти я рассказываю отвратно, хоть и попытаюсь: -Здравствуй, друг.Не знаете ли вы где находится продавец ваш? На плакатах всех висит, с улыбкой до ушей, и видимо в дубину. Он, как я помню, прекратил работать с коленвалом, и приостановил плевки, повернулся в мою сторону. Выглядел он ужасно, мешки под глазами, мама не горюй. Что уж говорить о носе, большой и длинный как у еврея, или итальянца, какая разница? Ей богу, а рот его весь в трещинах, обмазан хрен пойми чем, дай говорю, вытру, он поворачивает головой и снова плюет.Я конечно не был Джимом Моррисоном, иль солистом The Kinks, как бы его не звали, но рядом с ним я скорее всего, был похлеще Прометея.Так вот, он отвечает: -Вопрос фуфловатый, дите малое. Я встал в ступор, дядька-то мерзкий, и голос, но куда деваться. -Мне просто нужно знать, где этот ваш продавец с билбордов и прочего хлама, хочу кататься на машине, и видить его физиономию. Он тогда глубоко вздохнул, и повернулся, я было побежал за ним, и уйдя в другой конец здания, он мне указал на самую чистую дверь. Я вошел и увидел того мужика с рекламы, и мы с ним поболтали, побеседовали нормально так.Потом договорились, пожали друг другу руки, и он похлопал меня по плечу с фразой: "Америке нужны именно такие как ты!». Но нет, так все говорят. 15 декабря.       Дорогой дневник. Я сижу перед кучкой бумаг, и черкаю о какой-то ахинее.О церебральной ишемии и субарахноидальных излияниях, муть откровенная.Ведь скоро Рождество, а значит и черкать-то зачем? Ну да ладно, по крайней мере квартира есть, и кассеты с Элвисом Пресли, вот слушаешь мужика, и сердцу хорошо.Бывает музыка противная, звенящая как коровы колокольчиками звенят, раздражает и бесит.А есть хорошая такая, как это было к примеру в фильмах, ну или выступлениях, хотя кто вообще на них ходит? Разве что посмееться, да девушек впечатлить, лакейское лицемерие, тошнит от подобного.Хорошо, что хоть работать стажером и интерном в больнице дает множество связей, хотя и доктора, врачи народ занудный и скучный.Помимо медсестер, но в дневник писать о своих воображаемых похождениях не вижу смысла.Так врачи еще и странно себя ведут, со мной, постоянно критикуя и обвиняя чуть ли не во всех бедах человечества.Кто знает, а может именно я основал «Ангелов Смерти», или убил Шерон Тейт? Но это все чушь и дрянь.Особенно раздражает главный окулист, вчера, когда я к нему зашел за советом о черепно-мозговой жидкости, он кормил змею пчелами! Я потер глаза, сморщился и сузил видение, нет, точно змея! Я тут же убежал, вошел в гардеробную, и взяв пальто, направился к новому мустану, и бряхтя ключами, я пожал плечи и решил больше никогда не возвращаться в дурдом, где змеи ползают по свободной стране. Пока я заводил тачку, осознал, что ко мне в ухо пробралась одна из них, и шептала о некоем яблоке, я тут же вскричал и завел машину, уезжая на всех парах.По дороге, я заметил пейзаж леса и водонапорной башни вдали, столь красивый вид, практически прекрасный, и облака сгущались в водопад пуха и клубков плотного дыма сигарет автомехаников, и леса собирались в ряды деревьев, а трава зеленела, и сверкала своей росой недавнего дождя, но я заметил, как по тучам прошел некий свет, волной как у моря.И задумался, а вдруг мы под водой? 31 декабря       Дорогой дневник.Настал новый год, новая жизнь, новый мир.И я под кайфом перед дешевым вином, свернутой диссертации о позвоночнике, а также покинутых мечтах о врачевании.Вино был белым, полусухим, и таким дешманским, что вкус его сжимал мои губы и десна до зубов, меня это несколько раздражало, но лизнув марку ЛСД, и закурив канабисом я успокоился, хоть и пережил рождественский трип.Как же мне одиноко… Я искал себя и свой смысл бытия в религиях, в веданта-адвайте и учении о приобретении вселеннского слияния, учил буддизм и трактаты о сансаре, семиричном пути, я искал смысл даже в даосизме и деянии в недеяниях! А в итоге, я под крестом Иисуса, пьяный праздную Рождество, часы все длились, а я все вспоминаю о предыдущих трипах и думаю о грядущих, однажды меня посетил бед-трип где я лишь увидел воспоминание о моей тетушке и психиатрической больнице. Та еще хрень-эти грибы. Но каково это было? Я долго размышлял, и решил написать сюда о своей тете, а точнее опекуне и родителе. Как оказалось, она была моей настоящей матерью, а якобы истинная алкоголичка и наркоманка не была ею, я был рад искренне, ведь та сука, что пропивала всю жизнь и издевалась с подругами надо мной оказалось бродячей прошмандовкой и никем. Я тут же уговорил вечно занятого отца чтоб мы навестили мать, и чтоб она меня забрала. Никогда в жизни я не получал более сильного удара в щеку, хоть и дрался часто.Но он все же решился мне показать ее, однако боль я не забыл, и выкурил целую пачку тогда, запив это мещанским виски.На следующий день, счастливый, он меня отвез к матушке, оказалось что это была анонимно-реабилитационный центр, моя тетя, которая готовила для меня вкусные блюда, дарила подарки и хоть как-то обращалась по-человечески была не в Аргентине, по словам отца-урода, а в больнице, психиатрической.День был испорчен, да что там, все мои надежды на нормальность исчезли, исчерпались, их более не было. Мы вышли из тачки батюшки, и направились к черному выходу, где некий русский психиатр со сложной фамилией проводил нас до своего кабинета, полной сертификатов и другой лабуды, вроде даже иконы были. Изначально я посеял сомнения, ибо судя по всему, место было хорошее, но все улетучилось когда я встретил маму. Худощавая, до костей, и больная она вошла в кабинет в сопровождении охраны, я ничего не скажу о нашей беседе, ибо больнее опыта в жизни не испытывал, и не испытаю. Но когда мы уходили, она вцепилась в мой старый шарф, и умоляла забрать ее, мы тогда оба расплакались, а отец избивая послал меня обратно в машину. С тех пор, я пытаюсь избегать долбаных грибов, ибо возможно, я вовсе выдумал эту историю, и я сирота. 56 августа 10082 года       Дневник дорогой.Сегодня я вновь испробовал экстази, к тому же разбил мустанг к чертям собачьим.Однако, в больнице дела шли как обычно. И собаки разговаривали между собой о целостности какой либо системы, и о теории математических множеств, быть может, любой элемент-это черная дыра мнимых систематизирований и структурализации, установки моделей.В общем, болтали о бреде. Я вновь закинувшись на одном тросе побежал в сторону операционной, и решил оперировать короля Испании из 17 века, оказывается, он знал латинский и пока я делал из него женщину, он мне пропел Шота Руставели на латинском, а потом мы с чаем говорили о кельтской культуре. Но другому моему пациенту не так повезло, я подошел к нему, предварительно удушив всех змей, и пьяный от венгерской водки.Тое ть, эта была девочка лет семнадцати, с невероятными чертами лица, великолепным телом и источающей изысканностью, изящностью и грацией телом. Она вызывала жар и стучание моих тридцати сердец от ее лица.Нос был мал, как подобает даме, но чист и ровен, идеально подходил по композиции и пропорциям всему остальному, а рот был тонок и прекрасен, глаза блестели и голубые зрачки сверкали как золото издали, ресницы и веки были также невозможно отличны. Словом, муза! Но что сркывать, пока ее идеальное тело и фигуру я изучал, вместе с подходящей одеждой в виде черной вуали и белой шляпки со страусиным пером, перчатками до локтей с кружевами и узорами невиданной красоты и гармонии, платьем и так далее.Я отрезал ей ногу, потом пытаясь забрать себе невесту, случайно обнаружил, что отрубил ей и голову.Со стыда и смущения я убежал с Сибири на коне летящем, и убежал далеко-далеко, стуча по коню хлыстом.Я курил табак вместе с этим, и остановился у поверхности Солнца, выкуривая курицы и алжирского правителя. День и год черт знает какой. Я умер И все были согласны С тем Что я умер.