Шутки кончились

POV Ургант Сегодня ты непозволительно хорошо выглядишь. Несмотря на то, что на улице ноябрь, здесь в студии даже жарковато. Поэтому сегодня ты надел светлую клетчатую рубашку и даже расстегнул на одну пуговицу больше, чем того требуют законы жанра. И вот ты сидишь ко мне в пол-оборота весь такой Светлый, разговариваешь с Гариком и не замечаешь моего взгляда поверх сценария. А я смотрю на тебя уже минуту и не могу отвести глаз. Вроде бы не первый год знакомы, вроде бы виделись неделю назад, но что-то в тебе есть такое, что заставляет меня поднимать глаза, снова и снова отрываясь от чтения заготовленных шуток. Вдруг Сашка вклинивается в разговор, спрашивая что-то очевидное для всех, кроме него. Гарик ему объясняет, и я слышу справа такой привычный и любимый смех. Низкий, грудной, идущий наверное от самого сердца. Улыбаюсь и смотрю на тебя, на моего Сережу, а ты смотришь на меня. Нам не нужны слова, мы и так понимаем друг друга. Перерыв окончен, режиссер командует "Запись" и мы снова включаемся в работу. Но мысли о тебе никак не идут из головы. Вот опять ты повернулся к Сашке, предоставляя мне созерцать твой светлый затылок и изгиб бледной шеи. И шрам. Всего лишь в нескольких миллиметрах от сонной артерии. Будь негодяи, напавшие на тебя, чуть поопытнее, сейчас тебя бы здесь не было. Мы бы никогда не встретились. Я бы наверное даже никогда не узнал о твоем существовании. И прожил бы жизнь, так и не испытав того счастья, которое испытываю только рядом с тобой. От этих мыслей мне вдруг стало так страшно, что я, в поисках успокоения наверное, схватил тебя за руку и крепко сжал ее, стремясь удостовериться, что ты здесь, что ты не призрак и не сон. Ты оборачиваешься. Взгляд полный недоумения. Светлые брови удивленно приподняты, на губах - улыбка. - Что, Вань? А у меня предательски защипало в глазах. Да что ж со мной такое? Соберись, тряпка! - А ничего, Сереж. - Непринужденная улыбка обманывает всех, кроме тебя. - Просто пора уже петь песню. *** Последний аккорд, "Спасибо. Снято", и студия по-тихоньку начинает пустеть. Отключаю гитару, сматываю провода, а ты стоишь и молча наблюдаешь. Тебя ждут дома жена и дочка, а ты, вместо того, чтобы нестись на парковку, стоишь тут и смотришь как я скручиваю провода. И ведь прекрасно знаешь, что я без труда доберусь домой сам, и совсем не обязательно меня подвозить, но все равно стоишь. Наверное тебе, как и мне катастрофически не хватает этой ничтожной пары-тройки часов в неделю на общение. И вот мы идем в гримерку. В дверях встречаем Гарика, обмениваемся рукопожатиями на прощание, и заходим в просторное помещение гримерки-костюмерной. Теперь мы одни. Впервые за сегодня и за довольно долгое время вообще. Свет не включаем. Во-первых, мы тут уже вслепую можем передвигаться - за эти несколько лет запомнили где что. А во-вторых, Москва, светящаяся тысячей огней за окном, рассеивает кромешную тьму, превращая ее в густые сумерки, а нас - в две нечеткие тени. Я кладу гитару на диван, достаю чехол и начинаю рассовывать провода по карманам и кармашкам. Ты в это время отходишь к окну. Вдруг, тихий голос нарушает тишину. - Вань, что это было? - Когда? - говорю, а внутри все замирает. - Ну, перед песней, - поворачиваешься ко мне, - мне показалось или ты был чем-то встревожен? Смотрю на тебя и не знаю, что ответить. Сейчас, в этом бледном свете ночной Москвы, ты кажешься бесплотным призраком, тенью. Серебристые волосы, две искорки глаз и снова шрам, такой темный на белой коже шеи, бросается мне в глаза, безжалостно напоминая, что кто-то мог забрать тебя у меня навсегда. - Да, Сереж, был. - И чем же? - Я ... - чувствую, что сейчас меня накроет, - посмотрел на твой шрам... Машинально проводишь по шее рукой. - И подумал, что если бы... - "Если б не было тебя, скажи, зачем тогда мне жить?" некстати всплывает в голове строчка из известной песни, - если бы... - Меня не было? Киваю. А в глазах уже стоят слезы. Но голос на удивление спокойный. - Я понял, что прожил бы всю жизнь, так и не узнав чего-то очень важного. Наверное ты видишь мои глаза в этом тусклом свете никогда не спящей столицы нашей Родины, потому что молча идешь ко мне. Я отворачиваюсь и продолжаю укладывать гитару. Слушаю твои шаги. Шаг. Шаг. Шаг. Еще один, но вместо него слышу резкий стук, емкое русское словцо, и едва успеваю развернуться и подхватить тебя. Сам спотыкаюсь обо что-то, наверное об ту же гитару, теряю равновесие и мы оба падаем на диван. Ты зажмуриваешься и морщишься от боли. А мое лицо как раз напротив твоего. Сейчас, когда ты так близко, и никого рядом нет, я наконец понимаю, что мне хотелось сделать на протяжении всего вечера. Прижимаюсь к твоим мягким губам своими, легко, осторожно, всего на пару секунд. Отстраняюсь, испугавшись собственной смелости. - Как-то неправильно на тебя гипноз действует... - пытаешься перевести все в шутку. Только вот мне не до шуток. - Это ты на меня так действуешь. - улыбаюсь, хотя на душе кошки скребут. Ты молчишь, смотришь на меня, наверное ожидая, что я рассмеюсь и скажу, что это действительно была всего лишь шутка. Вместо этого я вздыхаю и встаю с дивана. - Вань,.. - Что? - Ты же не... - Нет, я не гей. Мне не нравятся мужчины, если ты об этом. - Тогда что... - Ничего, не бери в голову. Забудь! Это не повторится! - и, не давая ему возможности что-либо возразить, продолжаю - Сегодня я понял, что слишком сильно тебя люблю, чтобы портить нашу дружбу. Тишина. Только часы на стене тикают. Тик-так, тик-так... Надеваю пальто и вдруг чувствую твою руку на своем плече. Поворачиваюсь. Ты улыбаешься и обнимаешь меня. - Эх, Ванька, Ванька! Горе ты мое, питерское! Целуешь в нижнюю губу и выходишь из гримерки. А я так и остаюсь стоять, смотря в одну точку. Несколько секунд осмысляю произошедшее, потом хватаю чехол с гитарой, сумку и спешу за тобой. Коридор пуст - тебя уже и след простыл. Словно на крыльях лечу по запутанным коридорам Останкино. Лестница, охранник, турникет, и наконец стеклянные двери разъезжаются, выпуская меня на встречу ночной прохладе. Твой джип у крыльца тихонько рычит и подрагивает от нетерпения вырваться с тесной парковки и унести нас в это море огней. Закидываю вещи в багажник, запрыгиваю на переднее сиденье и командую: "Поехали!" *** Всю дорогу мы над чем-то смеялись, что-то обсуждали, как ни в чем не бывало. Но стоило заехать в мой двор, как в машине повисла напряженная тишина. Несмотря на поздний час, еще горело много окон. Но прохожих уже не было. В окне на кухне промелькнула знакомая тень. Похоже теперь Наташа знает, что я уже приехал. И точно. Не прошло и минуты, как мне пришла смс-ка "Зови Сережу на ужин". Какая же она у меня умница! - Сереж, не хочешь подняться? Наташка говорит, ужин готов. - Не, Вань, поеду. А то Юлька обидится. А два ужина я не съем, - смеешься, пытаясь скрыть неловкость. Хотя я точно знаю, что ты и три ужина можешь съесть, если захочешь. - Ну, смотри... Жаль конечно. Теперь только через неделю увидимся. - Да? - удивленная интонация. Ты, что забыл? Вот это да. - Да, Сережа, да. - говорю с укоризной, - Так что, может хотя бы чайку? - Что ж, раз такое дело, чайку, думаю, можно, - соглашаешься как бы раздумывая, но я-то вижу, какое облегчение в твоих глазах. Боялся, что я не стану настаивать? - Отлично, пошли! *** - Ой, Наташенька, спасибо. Накормила, напоила... - сыто потягиваешься, - повезло Ваньке с тобой. - Мне вообще везет с людьми, по жизни. Что с родителями, что с женой, что с другом, - правой рукой приобнимаю Наташу за талию, а левой накрываю твою ладонь, лежащую на столе. Смотрим друг на друга, улыбаемся. Так хорошо, тепло, уютно. Так бы и сидел всю ночь. - Ладно, - встаешь из-за стола, прерывая нашу общую идилию, - пора, как говорится, и честь знать. Еще раз спасибо, Наташ, все было очень вкусно. Выходишь в коридор. Я встаю. - Спасибо. Ты у меня такая умница! - целую жену, - Пойду провожу Сережку. *** Заходим в лифт. Ты пишешь смс-ку Юле, что уже выезжаешь от меня. Даже не застегнул куртку, и я снова вижу твою шею и злосчастный шрам. В моей голове уже несколько минут зреет решение. Этажи медленно тают, неумолимо приближая минуту расставания. 4...3...2. Боясь опоздать, щелкаю по кнопке "Стоп", лифт дергается и замирает. Ты отрываешься от телефона в недоумении, что произошло? Не раздумывая больше ни секунды, прижимаю тебя к стенке кабины, сжимая в руках ворот куртки, и целую в губы. Не так как пару часов назад в темной гримерке, а страстно, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства к тебе. Краем сознания слышу стук выпавшего из твоих рук телефона. Чувствую как теплые сухие ладони обхватывают мое лицо и отстраняют от твоего. Неровное горячее дыхание опаляет мою кожу. Глаза в глаза. Я вижу, что ты спешно принимаешь решение, от которого зависят обе наши судьбы. Кровь стучит в висках. Все вокруг перестает существовать. Все, кроме твоих безумно голубых глаз. Спустя вечность, а на самом деле - какие-то доли секунд, твой взгляд меняется. Теперь он похож на взгляд человека, который принял окончательное решение и не изменит его, несмотря ни на что. Ты сводишь брови и я удивляюсь, как мое замершее сердце не оборвалось и не разбилось на тысячу маленьких осколков об пол лифта. А ты нарочито спокойно, без лишних эмоций притягиваешь мое лицо к себе и целуешь крепко, требовательно. Я снова впадаю в ступор на несколько секунд от нереальности происходящего. Наконец, когда твоя горячая рука забирается под мой свитер, обжигая кожу, я понимаю, что это, черт возьми, не сон! Мы сцепляемся языками, но на сей раз это не метафора. По телу волнами разливается жар, и джинсы становятся тесными от растущего возбуждения. Нам обоим уже предельно ясно - шутки кончились.