— Такова цена, — звук тихого, глубокого, с нотками сумасшествия, голоса эхом отразился от ушной раковины и прошелся до самых скрытых участков разума, заставляя кровь Томми застыть в жилах. Сделав шаг из тени и становясь видимым, у парня скрутился живот от сцены, развертывающейся перед его глазами.
Уилбур стоял там, собственнически прибрав в охапку кучку тротила. Его взгляд отражал полнейшее безумие и вместе с этим полную незаинтересованность в парне, что уже полностью вышел на свет. Он, казалось, даже не заметил.
Бьющееся отбойным молотком сердце билось о грудную клетку от переполнявших его разочарования, грусти, отчаяния. Но это все захлестнулось жгучей волной ненависти к человеку, стоявшему напротив его сошедшего с ума лидера.
Это он. В своем раздражающе тупом зеленом плаще и с блядской криповой белой маской на лице.
Дрим
На языке Томми тысячи слов. Он хочет спросить Уилбура, что он делает; хочет спросить его, было ли уничтожение Л’манберга настолько важно для него, что он вступил в сговор в ИХ Погтопии с величайшим врагом; хочет спросить, значила ли их дружба для него так мало, что он отказался от нее, не задумываясь; хочет спросить:
почему, почему, почему.
Вместо этого он поднимает свой арбалет и говорит холодным до непривычности голосом:
— Отдай мне ТНТ, Уилбур.
Уилбур даже не замечает его.
Без слов Дрим выходит вперед Уилбура с клинком в руке.
Как будто Томми — тот, от кого Уилбуру нужна защита.
Уилбур до сих пор не желает замечать его.
Томми сердито смотрит на Дрима, затем на Уилбура, рычит низким голосом, полным отвращения.
Уилбур наконец смотрит на него краем глаза. Наконец
видит его впервые с тех пор, как он появился. Но он не отвечает на оскорбление Томми. Вместо этого он…
— Все что ты хочешь, Дрим, забирай. Что угодно, пока ты помогаешь мне в войне.
От этих слов глаза Томми расширились, и он открыл рот, чтобы возразить — отдавать
что-либо такому человеку было слишком рискованно, — но Дрим говорит первым.
— Сделка.
То, что когда-то носило имя «Уилбур», расплылось в широкой отвратительно сладкой улыбке. Это заставило подростка вздрогнуть от хладных мурашек, прошедших по спине, он буквально видел, как что-то ужасное и темное витало вокруг
его лидера, его президента, его друга… Сердце вдруг ощутилось где-то в желудке, когда самый безразличный взгляд, который он когда-либо ловил за всю свою жизнь, вонзился в его разум, как отравленная стрела.
Но стоило этим глазам отвестись к его «диллеру», как они засияли радостью. Такой радостью, когда осознаешь, что рядом твой
союзник, который всегда защитит.
Одним взглядом тот передал «позаботься о нем», и мальчишка не настолько тупой, чтобы не понять о ком сейчас идет речь.
Безмолвный кивок был ему ответом.
Томми плюет на распространяющееся жжение в груди, когда уверенным движением достает меч из ножен, отбрасывая арбалет в сторону. Нападение его врага было предсказуемым, поэтому он легко блокирует удар, слегка оглушенный лязгом двух яростных клинков. И следующий. И еще. С неукротимым живым огнем мальчишка продолжает блокировать удары с той же силой, что и его противник.
Им управляют боль и гнев, что не дают и на секунду расслабиться, продолжая бой. Минуты, а затем, казалось, и часы теряются между двумя распаленными телами, что даже и не допускали возможность проигрыша. Уиллбур в какой-то момент тихо, будто совсем не волнуясь, покидает их, захватив с собой ТНТ и уважение Иннита. Тот, в свою очередь, упорно продолжает блокировать смертоносные удары, пусть и потея и тяжело дыша. Его силы истощаются, а движения становятся менее резкими.
Это не ускользает от острого и опытного взгляда, скрытого за маской, и поэтому Томми оказывается сбит с ног. Он рычит и рассвирепев еще больше, хватает за собой человека, разрушившего его жизнь, и вместе с ним падает на твердую землю. Они не понимали какую часть противника задевают своими руками и ногами.
Но в конце концов Томми прижат к земле сильным телом Дрима, а его грудь вздымается, взгляд говорит об ожидании следующего удара. Возможно, тот возьмет свой отвратительно острый меч и вырубит его рукоятью, ха, или даже проткнет его другим концом, оставив умирать вдалеке от дома и родных.
Но он не ожидал, что тот замолчит, смотря на него не отрываясь, и резко начнет сильными руками целеустремленно расстегивать ремень.
Тело подростка напрягается под Дримом, а недоумение с замешательством встали на первый план.
Зачем Дрим… снимает его штаны?
Догадка, пришедшая в голову, была до отвращения нелепой, но это было тем, что сейчас происходило. Мысли, кружащие в разуме, заставили его бороться.
— Какого хрена ты творишь?! — через возмущенный крик слышался воспрявший дух.
Дрим легко прижимает его дрожащие руки, уставившись самой дерьмовой маской, что Томми когда-либо видел, заставляя живот подростка скрутиться.
— Забираю свою награду, — произнес он холодным голосом, раздавшимся сверху.
Томми в замешательстве замирает. Слова эхом проносятся в голове, пока до него доходит.
Он был наградой.
С этим ужасающем осознанием к нему пришло второе дыхание. Возобновляя борьбу, он — дикий и злой
напуганный — попадает локтем в лицо Дрима, заставляя мужчину отшатнуться от боли. Но тот сильнее, больше и опытнее и Томми не смог бы сокрушить его и будь он в хорошей форме, что говорить о нем сейчас — уставшем и истощенном. В конце концов, пусть и с большой борьбой, но мужчине удается подчинить молодого человека.
— Ты больной ублюдок! — плюет парень, продолжая активно дергаться в крепкой хватке. Его глаза выражают гремучую смесь из самого острого гнева и глубочайшей ненависти. Пусть и за пустой маской, уставившейся на него, ничего невидно, но, Боже, Томми надеется всем сердцем, что его слова ранят то, что вместо души у этого…
—
Монстр. Ты монстр, Дрим, и я всегда это знал!
Руки, удерживающие его, резко сжимаются, и это было все, что Томми получил перед тем, как два мозолистых пальца грубо проникли в его горло. Парень задыхается от удивления, ненадолго давясь, прежде чем злобно укусить. Сладкий вкус триумфа встречает его, когда Дрим отдергивает свои окровавленные пальцы.
— Хорошо, пусть будет по-твоему, — грозно и с рычанием шипит мужчина. Томми плюет на него. Короткое, растекающейся сладкой карамелью, удовлетворение от треснувшего хладнокровия мужчины, испаряется, когда чужие руки четкими и резкими движениями начинают расстегивать ремень.
Томми не дурак. Он знает, чего хочет Дрим, этот больной ублюдок, и он не собирался позволять ему использовать его в качестве какой-то отвратительной компенсации. Дрим убрал одну руку, из сжимающих его запястья, переключаясь на задачу снять штаны Томми, и его хватка ослабла, когда он отвлекся. Томми не собирался упускать возможность. Каким бы сильным ни был Дрим, Томми никоим образом не был слаб, и определенно не настолько слаб, чтобы его удержала одна чертова рука.
Он ловит момент и использует всю свою силу, чтобы оттолкнуть другого мужчину от себя. Внезапность действия застает врасплох Дрима, который был занят пряжкой ремня (спасибо богу за униформу). Томми, не теряя времени, набросился на мужчину, ненависть и ярость подпитывали его. Дрим легко блокирует это, пусть даже и застигнутый врасплох, поскольку он — это все еще он.
Дрим.
Они погребают друг друга под шквалом ударов ног и кулаков, оба их меча были выброшены в предыдущей битве. Томми сражается, как загнанный в угол зверь — и в некотором смысле он был таковым: отчаянным, злым и диким в своей природной ярости. Он бьет кулаками, ногами и царапает ногтями, на что Дрим незамедлительно отвечает. Здесь, под Погтопией, лишенные оружия, снаряжения и чувства рациональности, они двое сражаются без маски человечности.
Томми наносит удар, который задевает челюсть Дрима, и другой делает то же самое. Дрим бьет его в живот, и Томми отвечает на это ударом по колену. Они двое продолжают этот обмен ударами, оставляя их обоих в плачевном состоянии, пока, быстрее, чем Томми успевает среагировать, Дрим бьет кулаком ему в живот и сбивает его дыхание. Короткая пауза в движении была всем, что нужно было мужчине: он бьет по обратной стороне колена, нарушая его равновесие. Томми издает протестующий рык, но было уже слишком поздно. Достаточно было одного момента, чтобы другой получил преимущество.
Дрим прижимает Томми к земле, придавливая и прижимается к его губам. Он грубо целует его, запуская энергичный язык в рот подростка, собственнически помечая своей слюной десны, острые клыки, небо, пока не добирается до мокрого и горячего чужого языка. Словно щупальце Кракена, язык мужчины обвивается вокруг, подмечая мягкость того, снова доминантно пытаясь обойти и пометить каждый сосочек под аккомпанемент возмущенного, но где-то даже жалобного, мычания. И он отступает прежде, чем Томми успевает укусить, вместо этого он начинает лизать губы того. Поцелуй грубый, сильный и доминирующий, несмотря на то, что Томми пытается его избежать.
Когда Дрим отстраняется, Томми жадно вдыхает столь необходимый воздух. Его лицо красное от гнева и смущения, когда он смотрит на Дрима. Если бы он не чувствовал себя таким легкомысленным, он бы вырвался на свободу и ударил другого мужчину прямо по его глупой белой маске.
Дрим не забывает об этом факте, и руки, удерживающие его, сжимаются сильнее. На этот раз Дрим не наивен, он старается приложить немало усилий, чтобы сдержать его.
Под его силой Томми не может сопротивляться его власти. Дрим лижет и целует его повсюду: от уха до подбородка, от щеки до губ, даже лоб становится его жертвой.
После того, как Томми был вынужден это терпеть, он огрызается на доминирующего, уставившись горящими глазами:
— Ты гребаный пес? Это отвратительно.
Низкий рокочущий голос вторгается в его ухо:
— Так хочется зайти дальше, Томми? — тон темный, насмешливый и достаточно интимный, чтобы Томми огрызнулся рычанием.
Дрим отстраняется прежде, чем подросток успевает его укусить, и зубы того сомкнулись в воздухе.
— И кто теперь пес, Томми? — Дрим усмехнулся.
Пока он это говорит, его рука змеей проникает под рубашку мальчишки. Она крепко обвивает стройную талию, грубо растирая ее пальцами. Томми активно вздрогнул от прикосновения, его кожа подрагивала от того, как Дрим сжимал и терся об его бедра. От такой настойчивости и доминантной силы у парня даже не было сомнений в том, что на них останутся синяки.
Но Дрим на этом не закончил.
Он целует Томми в шею, распространяя нежные мягкие поцелуи, которые казались бы почти любовными, если бы не сильные пальцы, которые держали подбородок Томми на месте, не позволяя ему сопротивляться поцелуям. Он целует ключицу, затем грудь, прежде чем остановиться. Томми, вздернув подбородок, не мог видеть, что делает Дрим, но он знает, что в этом нет ничего хорошего. Пауза была достаточно долгой, чтобы заставить его волноваться.
Томми был прав.
Заостренные зубы внезапно прижимаются к его соску, заставляя Томми вздрогнуть от удивления, когда жгучая острая боль вспыхивает и материализуется перед его взором. Он смотрит вверх широко открытыми глазами, и он сбит с толку, когда ему требуется время, чтобы понять, что только что произошло.
Дрим только что прикусил его сосок…
Этот недочеловек с ублюдочной маской посмел укусить его за сосок.
— УБЛЮДОК!!! — с ненавистным рыком кричит Томми, яростно пытаясь ослабить чужую хватку. Его гневный взгляд сосредоточен только на мужчине, лежащем на нем, но рык резко прерывается удивленным томным вздохом, когда Дрим, протянув руки, кончиками пальцем прокрутил вершину чужого соска.
Он испытательно прокатывает его в пальцах, прежде чем снова потянуть.
— Что это было, Томми?
Томми был полон негодования и гнева, его шея приобрела самый бархатный оттенок красного, и он зарычал, на этот раз почти смущенно:
— Не трогай это!
Дрим с томной внимательностью следит за лицом и движениями младшего, буквально ощущая, как внутри собственной груди расцветает теплое страстное чувство. И вместе с этим снова сжимает чувствительные бусинки.
Томми тяжело вздыхает и дергается, сопротивляясь в хватке властного мужчины, но это бесполезно. Его усилия только подстегивают Дрима, и тот наклоняется, чтобы обхватить губами розовую чувствительную кожу вокруг пухлого красного соска. Томми задыхается. Дрим нежно, но усердно, словно младенец, посасывал эрогенную зону, пока его язык кружился вокруг розового бутончика. Невольно, после жестокого обращения грубых пальцев, чужие нежные губы, мокрый язык и теплый рот ощущались по неправильному хорошо.
Томми пытается подавить свои вздохи, но даже прикладывая весь запас сил, они все еще вытекают из его горла.
— У-ублюдок… Кха, не, ммх… н-не трогай его!.. — он ненавидел то, как его голос дрожал.
Дрим немного отстранился, облизывая губы. Он потянулся к груди Томми, дразня его пухлые красные соски.
— Почему? Тебе хорошо, Томми? — говорил он, проходясь горячими ладонями по открытой бледной груди, задевая острые ключицы.
Томми приоткрывает рот, но поток оскорблений и ругательств так и застревает в горле, когда Дрим вдруг отстраняется. Томми на мгновение смущен, пока не видит, как мужчина что-то вытаскивает из кармана плаща. Это небольшой пузырек с прозрачной жидкостью, которая переливается внутри контейнера.
Томми замирает.
— … Ох, блять, н-нет… — ругается парень. Может он неопытный, но он точно не тупой! Понимание разгорается другим чувством — уверенностью в том, что он не даст этому ублюдку претворить его грязный, отвратительный план в жизнь.
Томми использует невнимательность Дрима, который пытался откупорить голубоватый бутылек, и отталкивает так сильно, как только может позволить его состояние. Он переворачивается, чтобы сбежать из этого кошмара, решив, что его честь важнее, чем избиение другого человека… но он был схвачен за талию прежде, чем даже успел встать. Дрим стремительно и с силой подтягивает Иннита под себя, спиной к его груди. Он твердо хватает чужие сопротивляющиеся запястья, прижимая их к земле, и стягивает чужие штаны, игнорируя проклятья молодого человека.
— Только посмей, ублюдок! — в ответ на это Дрим собственнически сжимает чужие ягодицы. Томми гневно завыл, но был проигнорирован, вместо ответа его ноги раздвинули. Но подросток не собирается сдаваться — он активно сопротивляется, делая это сложнее для другого мужчины. Наваливаясь на, по сравнению с ним, хрупкое тело, с трудом, но мужчина останавливает короткую борьбу.
Дрим поднимает с земли блестящий бутылек, уверенно погружая в него указательный и средний пальцы.
Томми стреляет острым взглядом в безмолвную маску и говорит так серьезно, будто то, что было до этого являлось игрой, в которую они заигрались.
— Вставишь их в меня — я убью тебя.
— Что ж, тогда я умру счастливым человеком, — монотонно раздалось сверху.
Если бы Томми смог, он бы ударил его. Но вместо этого он отрывисто вдыхает, когда два холодных влажных пальца трутся о его дырочку. Ледяная смазка заставляет его напрячься от шока. Дрим дразнящими движениями обмазывает внешние мышцы колечка Томми, зарабатывая тихое, сдержанное рычание от молодого человека, пока мужчина затягивал процесс. Неуверенность была хуже, чем можно было представить, и Дрим это знает.
Томми собирался сказать ему, чтобы он сделал это или отвалил, когда твердый палец внезапно вторгся в его нутро. Томми резко вдохнул, его тело напряглось и задрожало, пытаясь приспособиться к нежелательному вторжению.
— Расслабься, — говорит Дрим, безразлично потирая сжимающиеся стенки. Ощущение было очень неприятным, даже хуже, чем чувство, когда острые клыки впиваются в твою грудь. Но даже так, его не пожалели, добавив второй палец.
Спина Томми скрючивается от боли, а его бедра дрожат вокруг руки Дрима. Боль была бы невыносимой, и если бы эти пальцы внезапно не коснулись чего-то пульсирующего внутри него, он бы потерял сознание от боли.
Его внезапный стон настолько удивляет Дрима, что тот останавливается в своем наступлении в чужое нутро, отлипая от его спины, чтобы посмотреть на него. Томми шокирован намного больше. Он не мог поверить в звук, который только что вырвался из его рта — это произошло так быстро, что он даже не мог попытаться заставить себя заткнуться.
Медленно, с томным предвкушением, твердые пальцы снова толкаются в пучок нервов.
Даже не осознав этого, Томми пропустил мягкие стоны, слетевшие с его губ.
Он немедленно закрывает рот, на его лице появляется ужас, когда он краснеет.
«Ч-что за фигня?! Что это было?! Почему я- из-за Дрима!.. Что он со мной делает?!»
Рука, обвивающая запястья сжалась сильнее, когда смущенный и одновременно заинтригованный мужчина притянул чужие бедра ближе.
— Тебе нравится?
Лицо Томми исказилось в смущении.
— Да! Охуенно просто! — он рявкнул, но румянец выдал его.
Осознав, что произошло, Дрим, не теряя времени, уперся пальцами в пучок нервов внутри Томми. И каждый раз, когда Томми подавлял стон, его глаза становились более влажными от стыда. Он закусил губу.
Дрим смотрел на Томми, который тщетно пытался заглушить стоны. Он видел, как Томми прикусил губу, пока она не стала красной и опухшей от силы, видел, как глаза его Томми стали блестящими от удовольствия, даже когда они горели от гнева, видел, как его бледная кожа краснела под рукой Дрима. Он видел все это из-под маски. Это было
его. Эти отметины принадлежали ему. Это выражение было его. Эти стоны были его. Все, что касалось Томми сейчас, было его.
Дрима. При этой мысли его охватила волна похоти и страсти, и он наклонился, чтобы столкнуть их губы, в то время как его пальцы продолжали атаковать мягкие девственные стенки.
Язык Дрима стремительно обвился вокруг языка подростка, облизывая и помечая везде, куда мог дотянуться. Томми простонал в рот Дрима. Отвлеченный непреодолимым давлением в своей заднице, Томми забывает бороться с вторгающимся языком.
Под этой безжалостной атакой некогда тугое и напряженное колечко постепенно смягчилось, облегчая доступ пальцам Дрима. Через некоторое время тот медленно вставил третий палец. Томми тяжело дышал в чужой рот, пока мужчина продолжал растирать все внутри него. Он слышал, как пальцы Дрима скользят и хлюпают каждый раз, когда они входят и выходят из его тела. Этот звук заставил его покраснеть от смущения, а легкое чувство стыда нарастало в нем.
Через некоторое время он почувствовал, что Дрим наконец убрал его пальцы. Когда он собирался вздохнуть с облегчением, он услышал звук расстегивающегося ремня. Его брови на мгновение нахмурились, прежде чем он почувствовал, как что-то твердое, большое и определенно не пальцы коснулись его дрожащего отверстия.
Глаза Томми расширились от осознания.
— Погоди… — запротестовал он, но это было бесполезно. Медленно, почти мучительно медленно, Дрим начал входить.
Томми вскрикнул от боли. У него перехватило дыхание, когда он пытался приспособиться.
Размер… поражает
К счастью, Дрим не двинулся с места, позволяя Томми привыкнуть. Томми лежал, тяжело дыша. Он даже не пытался его обматерить — для него этого было слишком много. Томми потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть достаточно для того, чтобы не было ощущения, что его разделяют надвое. Случайно он взглянул туда, где два их тела связались. Его рот открылся от шока, а паника пропитала каждую клеточку его тела.
Пусть первый толчок и был сильным, но это была только половина. Ему предстояло принять еще примерно столько же… Он чуть не умер прямо там.
Было ли… поздно отступать? У Уиллбура тоже была хорошая задница, почему это должен был быть именно он? Вспоминая это сейчас, Томми внезапно почувствовал, насколько прав он и насколько не понятен в своих желаниях и действиях Дрим.
— Дрим… Я знаю, что мы враги, но… мог бы ты сделать это с кем-нибудь еще?
— … — Дрим смотрел на него сверху вниз, его маска скрывала любые выражения эмоций, но Томми прищурился и попытался уловить, обнаруживая, что возможно, Дрим с ним соглашался.
Это было неверно.
— Чт… — Томми непроизвольно задохнулся от боли. Он почувствовал, как его спина резко напряглась, а боль сразу же поразила его нижнюю часть, как если бы через него прошел электрический заряд. Он кричал, его ногти впивались в руку, удерживающую его запястья. Непролитые слезы выступили у него на глазах, и он заплакал, как человек, который находится в невыносимой агонии.
— Гха… В-выйди, мх… хха, — тяжело выдохнул он. Слова вышли с трудом.
Дрим тоже чувствовал себя неуютно. Томми был напряжён до крайней степени так, что его стенки сжимали Дрима, как будто они хотели его сломать. Зная Томми, это тоже было возможно.
С выступившими капельками холодного пота на лбу, он наклонил голову и поцеловал Томми в шею, обжигая нежную кожу горячим дыханием.
— Расслабься, — он бархатно пробормотал в запотевший затылок.
Томми раздраженно фыркнул.
— Попробуй расслабиться, когда в твоей заднице железный прут! — он рявкнул, но следующая угроза застряла в горле, когда он задохнулся от боли. С явным нежеланием Томми заставил свое тело расслабиться.
Дрим воспользовался возможностью, чтобы протолкнуть оставшуюся часть.
— ТЫ ******** *****, ДА ЧТОБ ТЕБЯ ****** *******!!!
Томми начал покрывать нарушителя его девственного спокойствия трехэтажным матом, от которого даже моряк покраснел бы. Его голова уткнулась в землю, когда он проклинал то божество, которое привело его сюда. Он чувствовал, что ломается. «Существо» Дрима было нечеловечески велико, заполняя каждый изгиб и складочку внутри него, о существовании которых Томми даже не подозревал. Было трудно даже дышать вокруг огромной твари внутри него.
Томми жалобно дрожал под Дримом, теряя все силы и обмякнув. Рука, прижимающая его запястья, ушла, чтобы удерживать Томми за талию. Подросток подумал о том, чтобы ударить человека сверху, теперь, когда он был свободен, но все его тело было слабым и мягким, он не мог ничего сделать.
Дрим насильно приподнял талию и бедра парня, что в свою очередь сдвинуло его член глубже внутрь Томми. Бедра вокруг него сильно задрожали, когда Томми захныкал.
Возможно, сжалившись над ним, Дрим ослабил хватку на его бедрах и наклонился, чтобы поцеловать его в щеку.
— Все в порядке, — сказал он нехарактерно мягким тоном. Томми было слишком больно, чтобы даже возразить, он мог только дрожать в руках. Дрим стер слезы, тихо скатывающиеся из лазурных, полных боли и непонимания, глаз, медленно дергаясь внутри Томми.
— Уммм, ххах… — Томми не мог сдержать хныканье, сорвавшееся с его губ. Было больно, даже со смазкой и прочим дерьмом, каждое движение будто разрывало Иннита изнутри. Если это был секс, он хотел бы умереть девственником.
Однако, в конце концов, невольно боль приобрела оттенок чего-то еще, и каждый раз, когда мужчина медленно проникал внутрь, возникало небольшое чувство удовольствия. Случайно член Дрима ударил его по пучку нервов, и Томми издал распущенный стон.
— АХхххха! — Дрим остановился и, наконец уловив намек, начал направлять свои толчки так, чтобы каждый раз попадать в это место. Боль постепенно переросла в удовольствие, и вскоре Томми превратился в стонущий беспорядок под Дримом. А его лицо стало все красное и горячее, когда его ноги обхватили чужую крепкую талию.
Некоторое время Дрим продолжал двигаться медленно и мягко, пока обжигающий жар его тела и ноющий от недостатка трения узелок внизу живота не свели его с ума, обволакивая мозг мутной дымчатой пленкой похоти и желания.
Дрим вышел полностью прежде чем, уловив слетевший с чужих губ стон облегчения, грубо сжать пальцы на девственных бедрах и с предвкушающим вдохом врезаться внутрь, начиная бешено толкаться. Томми задохнулся, его талия задрожала от внезапной атаки.
— Мвах, п-подожди, хха, п-помедленнее! — крикнул он, но это было бесполезно. Дрим продолжал врезаться в Томми, хватая того за бедра и притягивая к себе, чтобы они встретили его толчки.
Как бы отвратительно и ужасающе это для него не казалось, но с каждым новым стремительным толчком в него, младший ощущал, как волны удовольствия начали накатывать на него. Он знал, что должен был чувствовать нестерпимую боль, но электрический разряд прошибал его снизу вверх стоит только существу внутри него задеть пульсирующий пучок.
— Мхх, Б-будь нежнее… — Томми не смог удержать слезы. Покрасневший и плачущий, он выглядел очень жалко, когда его руки цеплялись за Дрима в слабой попытке стабилизировать себя.
Его мольба была услышана, но осталась без внимания. Вместо того, чтобы замедлиться, Дрим начал вбиваться в него отбойным молотком. Его толчки становились все глубже и глубже, достигая самых глубоких частей тела Томми.
— АХХ! АХ!
Дрим наклонил голову и поцеловал его, резко закусив губу, почти достаточно сильно, чтобы пролить кровь.
Но этого было недостаточно.
Он начал кусать Томми за шею, грудь, живот так, как будто хотел пометить его всего, портя каждый дюйм девственной бледной кожи. В то же время Дрим продолжал безжалостно врезаться в чужое разгоряченное тело, пока громкие хлопки кожи о кожу сотрясали воздух.
Томми тяжело дышал и стонал от боли и удовольствия, но вдруг его член начал дергаться.
— Гха, С-стой… Дриммм… Ааахх!.. — пот смешался со слезами, а боль с удовольствием. Это было слишком, он чувствовал, что тонет. Томми не смог удержаться от слов, сорвавшихся с его губ, умоляя другого мужчину, — Я-я, мх… я н-не могу, хха… п-прошу… Дрим!
Ногти Томми оставили кровавые царапины на спине Дрима. Но Дрим вёл себя так, как будто он и не почувствовал раны, и вместо этого усилил хватку на бедрах Томми, когда продолжал врезаться в горячее, уже засасывающее его, узкое нутро.
Внезапно внизу живота Томми сладко потянуло, а узелок внутри туго затянулся. Все его тело задрожало в напряжении, когда дыхание остановилось.
— Ах! Ах! ААААААХ! — он кончил с криком, срывая связки.
…
Но движения не прекращались.
Дрим не замедлился ни на миллисекунду, оставляя свой темп жестким и резким. Слезы текли по красным горячим щекам от чрезмерного стимулирования и следующего за ним возбуждения.
Это было слишком… Это было слишком для него. Он больше не мог.
Его голос был хриплым и слабым, когда он умолял другого мужчину остановиться. Если так будет продолжаться — он сломается… он действительно сломается.
Возможно, именно этого хотел Дрим.
В любом случае, Томми больше не мог этого выносить. Его член снова встал, и он с жалобным криком почти сразу же кончил. На протяжении всего этого Дрим резко врезался в него, продолжая каждый раз попадать в его сладкую точку. Томми трясся, слезы текли по его лицу из красных, опухших глаз. Он слабо боролся в руках Дрима, прежде чем обмякнуть. Его глаза закатились, и он потерял сознание.
Атака Дрима не прекратилась, он продолжал жестоко врезаться в парня, настойчиво преследуя собственное освобождение. В конце концов, его безжалостность разбудила Томми, и молодой человек слабо вскрикнул.
— Д-Дрим… остановись, ах, ха… умоляю, Дрим! — Молодой человек заплакал, когда его половой орган снова встал, и он кончил, рыдая. Процесс продолжался до тех пор, пока тело Томми не стало безвольным и дрожащим, его глаза блестели и потеряли цвет, когда бессмысленные стоны слабо вырывались из его рта.
Наконец, после того, что казалось вечностью, Дрим зарычал и потянул Томми за бедра, зарывшись в него так глубоко, как только мог. Томми жалобно зашевелился под ним, когда волна горячей жидкости хлынула глубоко внутри него. Она заполнила его до краев, доходя до частей, о существовании которых Томми даже не подозревал.
Томми даже не понимал, как человек может так много кончать, но ему было все равно. Он мог только издать всхлип от облегчения, что все закончилось. Его нижняя часть тела слабо дрожала в руках Дрима, когда тот перестал извергать семя.
Но, как бы пугающе это ни было, Дрим не выходил.
…
Не говорите ему…
Существо внутри него слабо дернулось.
…
— Нет-нет-нет!.. — Томми быстро перевернулся и освободил себя от другого человека с внезапным приливом энергии. Он чувствовал, что если он не сбежит сейчас, смерть неминуема.
Руки Дрим стремительно обвились вокруг его талии, прижимая к груди. Он вошел в Томми сзади, полностью погрузившись в него. Томми выдохнул, после чего последовала серия отчаянных стонов, когда он был прижат к земле и снова яростно атакован сзади.
Он заскулил, его взгляд стал рассеянным и затянутым дымкой удовольствия, когда Дрим врезался в него.
Этот зверь!!!
А остальное было уже другой историей.
