Каким обещало быть лето?

Лето обещало быть жарким. Даже сейчас, оттягивая воротник рубашки и поглядывая в окно вагона на мелькающие пейзажи, Шуичи понимал, что из-за духоты дышать становилось уж совсем невозможным. Волосы от пота неприятно липли ко лбу, заставляя юношу прильнуть к более-менее прохладному стеклу. Говоря по правде, парень не любил лето. Точнее не совсем так. Не любил именно дневное время, однако прохладные вечера и ночи всё ещё оставались вполне сносными, позволяя немного прогуливаться по улице, наблюдая за небом и постепенно подступающими сумерками. К счастью, второй пассажир, похоже, опоздал на поезд, и не приходилось проявлять социальную активность хотя бы сейчас. Прислушиваясь к громкому стуку колёс о рельсы, Сайхара думал. В частности, обо всё и ни о чём. Мысли в мутном сознании путались в клубок, ненадолго распутывались, куда-то убегали и растворялись, сменяясь новыми. Жара его совсем разморила. Дверь с грохотом распахнулась. — У-у-у, а ты, смотрю, совсем расклеился! — через некоторое время абсолютно беззаботно заявил вошедший, насмешливо посмеиваясь. Шуичи тяжело вздохнул. Сглазил, похоже. — У проводницы я видел переносные маленькие вентиляторы! Могу попросить, — продолжил говорить. Ещё и заговорщически так. Словно аферу предлагал. — Будь так добр. Незнакомец, крикнув напоследок что-то вроде «ты и моргнуть не успеешь», подхватился и мерными шажками утопал прочь, насвистывая какую-то незамысловатую мелодию. Задев взглядом небрежно брошенную сумку со всевозможными нашивками и значками на койке напротив, Шуичи выпрямился. Принесла же нелёгкая. Ожидание и в самом деле было недолгим. Дверь открылась во второй раз. — Ты куда едешь, кстати? — потревоживший всякий покой паренёк с растрёпанными выкрашенными в фиолетовый волосами казался скорее фонтаном с неиссякаемоей энергией, нежели приятным подобием спокойной реки. А ещё он был громким. Очень. Будущий детектив поморщился. В какой раз за день он уже вздыхает, интересно? — В Убуяму, — отвечает, рассеяно наблюдая за действиями новоиспеченного подмигнувшему ему знакомого. Вразрез с характером и голосом, двигался тот плавно и отчего-то грациозно даже. Чу-чух, чу-чух. С вентилятором и правда стало немного лучше. — О! И я туда еду! Ты знал, кстати, что если очень хорошо поискать, можно набрести на кицунэ? — плюхнувшись рядом, мальчишка невинно похлопал пушистыми ресницами. Глаза красивые у него, аметистовые такие. …Наверное, Сайхара бы точно поверил, если бы кто-нибудь вдруг сболтнул, что юноша, сидящий перед ним и есть кицунэ. — Но не советую! Я уверен, что они питаются людьми. Ни-ши-ши, очень сомневаюсь, что ты хочешь оказаться в чьём-то желудке! — сощурился и хитро («по-лисьи» — мелькнула мысль тут же) оскалился, подставляя лицо под слабый ветерок. Забавный. — А… — удивившись осипшему голосу, Шуичи осторожно откашлялся, — кхм, а ва.. тебя как звать? — Эх, стыдно не знать! Я, между прочим, известная личность! — собеседник, надув свои щёки, повернулся, но тут же, словно не удержавшись, рассмеялся. Уголки губ несмело приподнялись. Закатные солнечные лучи вливались в уже не одиночное купе, раскрашивая всё в тона горячие такие, оранжевые, и играясь бликами на тёмных прядях. Солнце, солнце… Улыбка «знаменитости», стало быть, сияла ярче тысячи таких солнц. Продал ли в прошлой жизни Шуичи Сайхара душу за подобный момент в настоящем? Наверняка. — Кокичи Ома. Лето обещало быть… не скучным.