***
На следующий день Джерард сидел где-то в гуще таких же студентов, что-то чиркая в тетради, он изредка смотрел на Фрэнка, тут же отводя глаза. А тот, в свою очередь, выполнял часть договора: вернул того спокойного безразличного Фрэнка, замечал, что студенты немного успокоились. — Джи, останься, я купил для тебя кофе, давай посидим вместе. Фрэнк кинулся вслед за уходящим студентом, даже не смел к нему прикасаться, позвал за собой, указывая на свой стол, к которому отыскал второе такое же кресло, достал какие-то печенья, а также две кружки, от которых исходил приятный горький аромат, так необходимый сонному парню, который сразу же кинулся в кожаное теплое местечко, приготовленное специально для него. — Спасибо, я сегодня почти не спал, это просто спасение, — он уселся, поднимая ноги следом выше, и уткнулся в кружку, прикрыв глаза. Казалось, он сейчас заснет и свалится оттуда, — Впереди ещё две пары, — он вздохнул и схватился за голову. — Чего это ты не спал? — интересовался Фрэнк, хватаясь за редкую возможность, когда парень первый заговорил с ним. Он видел фиолетовые мешки под глазами и спутанные волосы. — Просто так получилось, ничего страшного, — он с трудом открыл глаза и насторожился ровно так же, как при вопросе про своих родителей. Джерард ровно минуту смотрел на Фрэнка, всё ещё ожидающего ответа, и понял, что просто так от этого не уйдёт, его, как в первый раз, пугали эти сложенные руки и изогнутые брови, мертвецкая тишина, мутные глаза, по которым он не мог понять, о чём думает собеседник, — Это всё Майки, он со своими, — парень запнулся, подбирая слово, — друзьями, они шумят. Вчера я еле попал в квартиру. — Может, тогда ты хотя бы сегодня выспишься у меня? — осторожно спросил Фрэнк, понимая, что это не решение проблемы, да и он очень боялся снова поссориться со студентом. Он старался звучать максимально мягко и заботливо, подавая ему печенье. — Ну, можно, — кратко отвечал Джерард, пожимая плечами, казалось, ему было всё равно, и он спокойно мог согласиться на любое предложение. Он взял печенье, запивая его кофе. Тут же, когда Фрэнк хотел задать ещё пару вопросов, дверь открылась, и к ним зашла Франциска, явно с не самыми добрыми намерениями. Она удивилась таким дружеским посиделкам. — Мистер Айеро… У вас здесь чаепитие? Раньше мне казалось, что Вы не общаетесь со студентами, — она смутилась и пыталась смутить Фрэнка, — Как раз хотела спросить, куда пропало кресло из деканата, — сегодня она выглядела особенно неприятно, может, сменила духи, а может, цвет помады, но отталкивала ещё больше. — Да, но мы с Джерардом работаем над статьей и курсовой, Вы что-то хотели? — мужчина не смел унижаться, он отвечал гордо и холодно, всем видом показывая, что у него нет на это время. — Успеваемость студентов по математике упала, раньше вы держали их, а сейчас будто расслабились, но это только второй месяц учёбы, ещё всё впереди, Вы должны заставить их учиться, будьте строже. — Мы уже не в школе, и, если они что-то не хотят, пусть не делают, просто нужно выгнать всех, кто не справляется. Со мной же всё в порядке, а когда Вы перестанете придираться ко мне из-за всяких мелочей — будет просто отлично. — Я ваша начальница, и волнуете меня не Вы, а баллы студентов. Если сейчас за это не возьметесь — мне придётся разговаривать по-другому. Ванденбург оставила их, сверкнув злыми глазами и белоснежными зубами, прикрыв дверь, и она, скорее всего, заметила какую-то одержимость профессора новым студентом, что и вызвало её улыбку. — Фрэнк, а у тебя что случилось? У тебя тут такая безупречная репутация, другие преподы тебя боятся, даже эта стерва как-то аккуратничает. Мужчина перевёл взгляд на веснушчатое лицо, уловив на нём смятение, рябь мурашек на открытых запястьях, чёрт, его голос звучал так тихо и сладко, убаюкивал, и он не мог ничего ответить. Он просто смотрел. Как можно думать о студентах, если, смотря на них, он различает только это лицо? Какое ему дело до остальных, когда Джерард согласился поехать к нему? — Не знаю, просто тяжело из года в год беречь свои нервы и тем более энтузиазм, я преподаю всего пару лет, я люблю это, но люблю отдавать знания, а то, что происходит с ними потом — мне безразлично. Это самое поганое, только единицы улавливают то, что должны. А оценки рисовать проще, чем взять себя в руки. Джи, последний год я выдохся окончательно. А многие мои однокурсники и года не продержались. Скоро от моей репутации и следа не останется. Фрэнк проговорил это на одном дыхании, не ожидая от себя таких откровений, он посмотрел на часы — следующая пара уже началась. Джерард молчал. — Я и не жду твоего ответа, просто иди на пару, тебе пора. — Мне холодно. Фрэнк снял пиджак, накидывая его на узкие плечи Джерарда, он кое-как заставил студента встать и выйти из аудитории, напоминая, что они всё ещё в университете. Он наблюдал, как студент, покачиваясь, шёл по коридору, оглядываясь на него. А впереди у Фрэнка целая пара, на которой он мог подумать, как бы серьёзно поговорить с Джерардом.***
Через несколько часов они уже были дома, и студент сразу бросился спать на кровать, с которой уже был знаком, наслаждаясь тишиной и мягкими подушками, а профессор заказывал пиццу, надеясь скрасить этот вечер и немного подбодрить спящего. Он гордился своей небольшой современной студией, а точнее её высокими окнами, заменяющими стены, а также небольшим кабинетом, о котором мечтал с молодости. Это было нечто его собственной Нарнии, где он заряжался силами. — Фрэнк? Сколько времени? Мужчина вздрогнул от неожиданно раздавшегося голоса и обернулся на стуле, увидев сонного Джерарда в расстегнутой рубашке и с довольно красными щеками, весь его вид был довольно болезненный. Он жестом позвал парня к себе, первым делом ладонью касаясь горячего лба. — Кажется, у тебя температура. Переутомился? Как себя чувствуешь? — Голова болит, просто очень устал в универе, я даже до твоей машины еле дошёл. Сейчас чуть получше. — Ты спал час, уже восемь вечера, так что потерпи теперь до ночи. Поешь и сходи в душ, так тебе должно полегчать, — Фрэнк больше не испытывал той страсти, ему искренне хотелось помочь, и он всё ещё чувствовал свою вину, хоть и вроде как был прощен, — Может, наконец расскажешь в чём дело? Фрэнк наблюдал, как Джерард заставляет себя съесть пару кусков теплой пиццы, гадая, что так обессилило прежде активного парня. Тот смотрел на него в ответ, раздумывая, стоит ли на это отвечать. — Просто у Майки сейчас небольшие проблемы, я должен был ему помочь, но сегодня всё должно решиться. — А днём ты говорил что-то про друзей. Что правда? Я не могу оставить тебя вот таким, да ещё и не понимая, что происходит, я ведь должен знать… — Я не обязан тебе ничего рассказывать, я просто твой студент, хватит делать вид, что я тебе так интересен, я для тебя никто, спасибо, что помогаешь, но не ожидай, что я целиком слепо доверюсь тебе. Я просто хотел пофлиртовать с тобой, а ты теперь привязался ко мне. Джерард прошипел эти слова с некой злобой, накопившейся за последнее время, шепотом кричал в лицо Фрэнку, его руки чуть тряслись, сжимая ткань джинс. Хлопнув рукой по столу, он вышел из кухни, упал лицом вниз в постель, не смея издать больше ни звука. Фрэнк не мог поверить, что так пристально начал следить за этим студентом, не может объяснить, почему так хочет держать его рядом с собой, не понимает, почему забывает о всём остальном, не знает, чем это закончится, и уверен, что всё только начинается. Одиннадцать часов. Джерард снова провалился в сон, обняв одеяло, похрапывал, морщился во сне, шептал что-то под нос, его волосы разлетелись по подушке, ресницы чуть подрагивали. Но спустя пару минут наблюдения Фрэнк понял, что парень уже просыпается то ли от температуры, то ли от скрипнувшей кровати. — Дай мне, дай, прошу... Фрэнк нахмурился от произнесенных слов, подсев ещё ближе к нему, наблюдая за чуть приоткрытым ртом, из которого продолжали сыпаться ещё более непонятные и бессвязные слова. Он потряс парня за плечо, заставляя очнуться от сна. — Джерард... Джерард, ты... Джерард резко дёрнулся в полусне, коленом ударив по ноге Фрэнка в каком-то истеричном приступе. Его сон был настолько беспокойным, что казался не простым следствием температуры. Джерард беспокойно и громко дышал, глотая воздух ртом, и Фрэнк приподнял его с подушки, продолжая трясти за плечи. — Джерард, ты употребляешь? Джерард через силу открыл глаза и истерично отрицательно замотал головой, отмахиваясь от слов руками, пытаясь вырваться, но сильно огорченный и обеспокоенный Фрэнк только повысил голос: — Поэтому ты не спишь, поэтому ты был такой... Загнанный, поэтому ты тогда убежал в туалет в приступе... Фрэнк оставил его на кровати, принялся одеваться так быстро, как только мог, выбегая из дома, пока Джерард в полусознательном состоянии умолял его остановиться. Но, выходя из дома, он точно знал, что это не тот момент, где нужно слушать Джерарда. Фрэнк трясущимися руками открывал машину, зная, что поступает так, как должен. Он направлялся прямо к дому Уэев, надеясь там отыскать ответы на свои вопросы, с которыми он больше не может находиться один на один. Окна квартиры горели, и он понимал, что не может туда завалиться, но может проникнуть в подъезд. Фрэнк, как вспышкой воспоминания, обнаружил себя на лестнице уже совсем сумасшедшим, крадущимся к двери. Он застыл над дверью, и не нужно быть шпионом, чтобы услышать крики, смех и музыку из квартиры. Всё же, прислушиваясь, он распознал как минимум пять голосов, сливающихся в один и снова разделяющихся на несколько, не нужно было разбирать слова, чтобы понять, что ничего хорошего там не происходило. Они о чём-то спорили, потом кто-то радостно визжал, а другие жалобно выли. Сердце Фрэнка замерло, когда ручка двери скрипнула и он метнулся в сторону, в темноту, где его тени не было видно. Трое парней вывалились оттуда, сплевывая кровь в сторону, вытирая её со рта, они шатались, хватались за стены, чтобы не упасть, и не стоит говорить, как пугающе выглядели в своей чёрной одежде, огромных куртках и грубых ботинках. Фрэнк добрался до дома с пеленой перед глазами, его тошнило от увиденного, но, к сожалению, он не ошибся квартирой, и его кулаки сжимались не просто так. Он упал на диван в куртке, засыпая под тихие всхлипы из собственной спальни.