Прости меня

Ты помнишь тот день, тот момент, когда мы переглянулись на похоронах Нарциссы? Нет, конечно же, ты не помнишь. А ведь это был последний твой взгляд, адресованный мне. Мне кажется, тогда моё сердце начало биться в сто раз быстрее, а кровь потекла по венам с неистовой скоростью. Твой взгляд был холодным, как будто ты только и мечтал о том, чтобы превратить меня в ледяную статую. Это длилось не больше десяти секунд, затем пастор пригласил тебя к трибуне. Что-то промелькнуло в твоём взгляде. Тогда я не поняла, что это было. Сказать честно, я даже не пыталась понять. Но все изменилось, когда я нашла тебя в луже собственной крови, лежащим на каменном полу Астрономической Башни, с маггловским лезвием в руках. Вот тогда я поняла что это было. Крик о помощи.

***

Сейчас, стоя у твоей могилы, и теребя край потертого пергамента, я понимаю почему все это происходило. Почему в те моменты, когда я смотрела на тебя, пульс ускорялся, а кончики пальцев начинали подрагивать. Почему в те моменты, когда ты совершенно случайно дотрагивался до моей ладони, низ живота начинало тянуть. Я поняла. Я поняла, что любила тебя все эти годы, несмотря ни на что. А ещё поняла, что все эти случайные взгляды, случайные прикосновения, случайные мимолетные улыбки были не случайны. Потому, что случайностей не бывает.

***

А ведь знаешь, раньше я и не задумывалась насколько ты стал мне дорог за прошлые два месяца. Те редкие моменты, когда мы сидели на диване у камина, я о чем-то тебе эмоционально рассказывала, а ты делал вид, что меня не существует вовсе. Ссоры, скандалы, крики. Даже это мне стало дорого. Ведь тогда, после войны, когда Гарри и Рона не было рядом, я была одинока. Одиночество. Это ужасное слово и не менее ужасное чувство. Оно приходит внезапно, как первый снег в середине ноября, и тебе кажется, что больше это никуда не денется. Но одиночество уходит так же, как и приходит. И вот, когда, казалось бы, все наладилось, я вновь осталась одна. Ты оставил меня. Не подумай, я тебя не виню, нет. Ведь я понимаю, что тебе было в сотни раз сложнее. Всё таки смерть матери и пожизненное заключение отца оставили свой неизгладимый след. Но, я знаю, ты понимаешь меня. Когда умирает любимый человек, мир рушится, просто разбивается на миллионы и миллионы осколков. Но, думаю, тебе было бы неприятно читать о моих страданиях, верно? Надеюсь, что да. Помнишь тот день? Был декабрь. Канун Рождества. День спустя после похорон Нарциссы Малфой. Шла метель, и я, несмотря на жуткий холод, писала эссе по Зельеварению в нашей гостиной с открытым настежь окном. Даже и не подозревая, что наверху Астрономической Башни ты лежал с перерезанными венами и из последних сил пытался написать те самые два слова, которые не мог произнести вслух. На самом деле, не думала, что именно ты выберешь такой простой, тривиальный в какой-то степени, а самое главное — маггловский способ самоубийства. Итак, вероятно, я тебя утомила. И правда, что-то я увлеклась, думаю, мне пора. Надеюсь, у тебя все хорошо. Твоя Гермиона.

***

Закончив писать, девушка вышла на улицу и направилась к Астрономической Башне. Спустя час, её найдут мёртвой, с клочком пергамента в руке, на котором аккуратным калиграфическим почерком было выведено всего два слова. Прости меня.