Исповедь королевы

Второй месяц Нателла больная лежит И не может подняться с одра. Понимает она, что недолго ей жить, И готовиться к смерти пора. И не может супруг на мученья ее День и ночь беспрестанно взирать. Чуть оставит Нателлу на миг забытье, Он спешит к ней опять и опять. Он кладет ей холодную руку на лоб, Он приносит питье и еду. — Если б только помочь я тебе как-то смог, — Повторяет он словно в бреду. Отвечает Нателла: — Скажу тебе как Скрасить горечь последних мне дней. Разыщи, муженек, где сам знаешь попа И ко мне приведи поскорей. Ее бледную руку поднес он к губам, И ответствовал шепотом ей: — Я сегодня же ночью отправлюсь к попам, Так что жди завтра утром гостей. Заперев в ее комнату дверь на засов И без сна просидев до зари, Он чуть свет посылает своих Рукавов, Чтоб Захара к нему привели. Смерил взглядом тяжелым Захара Главарь И сурово и горько сказал: — Мне послужишь сегодня. — Конечно, милсдарь. — Боязливо Захар отвечал. — Тогда рясу монашью надень на себя, И главу клобуком ты покрой. Облачение такое надену и я Да к Нателле пойдем мы с тобой. Он ему отвечает, ни жив и ни мертв: — Я пойду, коли ты так велишь. Об одном я прошу тебя, добрый милорд: Поклянись, что мне жизнь сохранишь. — Я открыто и честно тебе говорю: Если вместе со мною пойдешь, Если сделаешь все, что тебе я велю — Невредимым отсюда уйдешь. И к Нателле пошли ложных два чернеца, Был один хмур и зол, а второй Бледен был, словно смерть, и твердил без конца Про себя: — Что же будет со мной? Отворив двери спальни и к ложу пройдя, Наклонились они над больной. — Для чего нас звала? Говори, не тая. Расскажи, что случилось с тобой. — Я затем вас звала, что недолго мне жить, И последний мой близится час. Я прошу вас, отцы, мне грехи отпустить. Вам поведаю все, без прикрас. Первый грех мой таков: под венец я пошла С тем, кого не любила ни дня. Двадцать лет с ним без малого я прожила, На него в душе злобу храня. — Грех тяжелый, — на это ей муж отвечал. — Но тебя Бог простит все равно. А Захар сложа руки сидел и молчал, Настороженно хмуря чело. — Грех второй еще хуже, поведаю вам. Хоть он в жены меня заимел, Хоть и был он всегда от меня без ума, Лишь Захар моим сердцем владел. — Грех тяжелый, — на это ей муж отвечал. — Но тебя Бог простит все равно. А Захар сложа руки сидел и молчал, И отчаяние нутро ему жгло. — Есть еще прегрешение, оно по ночам Не давало спокойно мне спать. Как же я бы хотела о нем умолчать, Но все ж надобно вам рассказать. Знаю, что скоро отдам я концы. Перед смертью греха не тая, Вам скажу я по чести, святые отцы, От Захара дочурка моя. Так умна и пригожа девчушка моя, Она жизни моей ясный свет. Но хоть брата ее родила тоже я, До него мне совсем дела нет. Меня бесит, что все от него без ума, Да и как же любить мне его, Если знаю прекрасно и точно сама, Что он сын муженька моего. А сыночек с отцом до безумия схож. Их обоих я еле терплю. — Если ты речи такие ведешь, Я его еще больше люблю! Облачение монашье он сбросил с себя И Нателле в глаза посмотрел. А она прошептала, от жара горя: — Кто же предал меня? Кто посмел? Когда, злобой пылая, скончалась она, Он устало присел на скамью, Лоб рукою закрыл и Захару сказал: — Детям молвишь хоть слово — убью.