На любое "кхе" - найдётся своё "ах"

Обнажая душу перед вестником перемен, вдыхая стопорившийся воздух, принимая жгучие прикосновения искусанных губ. *** За окном бушует ветер, разнося по улицам опавшие листья, оголившие ветви деревьев. Моросящий, неприятный холодок, пробирающийся сквозь оконные щели в уют и тепло жилых домов, и терпкий вкус на языке от нарастающей погоды. Омен переступал с ноги на ногу, не решаясь войти в свой же подъезд. В последнее время отношения с Амиром кардинально перевернулись, превращаясь в непонятный комок из ниток всех произошедших событий. Как поступить в данной ситуации, парень не до конца понимал. Он сам не решался, кромсая новые и неизведанные чувства на дно необузданных желаний. «Аргх, и почему меня это так волнует?», — встряхнув головой, стремительно двинулся к тяжёлым металлическим дверям, что преграждали путь. Надоедливый преподаватель, уже как три месяца живущий напротив, стал одним из огромных препятствий, что не только мешало зайти в подъезд, а пройти во двор многоэтажек, возвышающихся над крохотным человеком. Поднимаясь вверх по лестнице, как всегда обходя лифт, что обычно набит квартирниками, из-за мешающей парню нелюдимости. Лёгкое покалывание в ноге, отдающее пульсацией по сердцу, заставляя взвыть от липкого ощущение неправильности. Простой сосед, а по совместительству учитель, не может вызывать столько неоднозначных эмоций у человека, совершенно ему незнакомого. Омену просто приходится встречаться с ним и порой делать вещи, что он велит, но это не означает, что он должен открыться. Узнавать с чужих уст всё равно, что смотреть в медицинскую карту — краткая форма произошедшего, порой ложь и недосказанность. В какой-то степени именно это и послужило зарождению нелюбви к персоне историка, но не это являлось главной причиной. Призрак и сам не понимал её.  — Омен? — с лестничной площадки раздался еле слышный голос. Парень замер, медленно поднимая голову. — Я думал, вы заболели, — скулы свело, язык прилипал к небу, в горле застрял неприятный комок, отчего губы сжимались плотной полоской, позволяя с трудом издавать звуки, не то, что говорить. — Снова на вы? Неожиданно, — мужчина выглядел помятым. Под глазами виднелись больные синяки, голос осип, а кожа была бледна, как у вампира, — Мне уже лучше. — Отлично, — кратко бросив, Омен спешил скрыться за дверями собственной квартиры, которая была буквально в нескольких шагах. Кинулся, жаждя спасения от непонятно чего, заблаговременно ожидая оказаться в приятной тишине, окутывающей квартиру студента. — Подожди, — вскрикнув, откашлявшись от боли, прошедшей по горлу, словно колючий ёж, мужчина ухватил призрака за предплечье, потянув к себе, — Зайдёшь на чай? — в голосе слышалась мольба. *** Не в состоянии отказать, Омен оказался прикован к мягкому табурету на кухне историка, держа в руках чашку горячего чая. Кухня, выполненная в винтажном стиле, идеально подчёркивающая образ марокканца, дарила некое спокойствие, покрывая плохие ощущения, проходясь мелодией арфы по струнам души. — Сегодня холодновато, не думаешь? — немного замявшись, Амир опустился на место рядом с парнем, по столу начали отдавать нервные постукивания. — Вы выходили на улицу? — ответив вопросом, призрак надеялся получить информацию. — Я первый спросил, — Омен лишь раздражённо выдохнул, стараясь отвернуться от собеседника как можно лучше, чтобы не видеть этих затягивающих шоколадных глаз. Неловкое молчание нависло над ними словно туча, но студенту от этого проще — меньше проблем. Каждое слово мужчины смущало, отдавало звоном в ушах. Призрак думал, что будет лучше заклеить ему рот, но долгое молчание пробуждало в душе чувство глубокой тоски, непонятной парню. Он не знал, что говорить, что обсуждать, всё было запутанным. Каждая встреча заканчивалась феерически, заставляя Омена краснеть до кончиков ушей. Внезапные прикосновения историка, непонятные ласки, вечные колкие шуточки, пробирающие до мозга костей — вещи, чуждые ему. Больше удивляло, что причиной смущения не являлась разница в возрасте или принадлежность к такому же полу. На это призрак закрывал глаза, не замечая этих первостепенно важных факторов для общественности — его вообще не интересовало чужое мнение. Время текло, они сидели рядом, медленно попивая чай, заваренный из лучших сортов трав. Была идеальная тишина, иногда за окном было слышно проносящийся ветер, что стучался в окно, прося впустить осенний холод. Пар, исходящий из кружки, приятно обволакивал лицо. Студент так и не прикоснулся к ароматному напитку, лишь вглядывался в непроглядное дно кружки, пытаясь увидеть что-то интересное. Мир вокруг перестал существовать, а сердце бешено билось, утягивая в пляс, разгоняя кровь по венам. В голове не было ни единой мысли, только пустота. Парень был где-то там, в своём мирке, скрытом от чужих глаз. *** По холодным ладоням проходилось еле ощутимое тепло, согревая от нарастающего стресса в компании учителя. Чай полностью остыл, а соседняя кружка была пуста, Омен даже не заметил чужого отсутствия. Лишь оклемавшись он решил осмотреться, отмечая, что ушёл мужчина совсем недавно. Выдохнув, парень повертел стакан, убедившись, что проворонил момент из жизни, сам того не заметив. Напоследок вдохнув отголоски приятного аромата, он опустошил чашку до дна. Подниматься не хотелось, но и долго засиживаться парень не собирался. Всё же, его позвали сюда не просто выпить чаю — он был уверен в этом. Оставляя кухню в гордом одиночестве, парень двинулся в гостиную, где предположительно мог находиться историк. Комната была довольно просторной, наполненная приятным запахом с книжных страниц, которые окружали помещение где только можно. «Книги — это жизнь, но не те, что написаны рукою мерзавца», — каждый раз утверждал преподаватель, стоило об этом только напомнить. Разговор на этом и кончался, желающих продолжить не было. Бессмысленно спорить с Амиром — это абсолютно глупая затея, без доказательств и опоры на факты он не примет чужую точку зрения, все в округе знали это, и призрак не исключение. — Почему вы ушли? — Омен облокотился на дверной косяк, по-деловому складывая руки на груди. Мужчина оказался здесь, стоя с книгой в руках, — Мифология? Не знал, что вы ей увлекаетесь. — Это тоже история, но… не такая правдоподобная, — захлопнув, аккуратно убрал произведение в стеллаж, поворачиваясь к пришедшему в ¾, — Нужно было кое-что проверить. — Проверили? — отталкиваясь, парень двинулся в сторону историка, подходя чуть ли не вплотную. Амир сглотнул. — Да, проверил. — Тогда зачем позвали? — сощурив с подозрением глаза, он пытался увидеть подвох. — Хотел обсудить пару вопросов, — ответил мужчина, подходя к студенту вплотную, укладывая руку на шею. Невесомо проводя ей, вызывая волну мурашек по коже. Наклоняясь ближе, к самому уху, едва слышно шепча, — Ты не против? Омен и ответить не успел, как Амир, притираясь щекой, медленно увёл парня в сторону дивана, садясь и усаживая сверху. Призрак замер, собираясь возразить, но не в состоянии этого сделать. Марокканец, утыкаясь макушкой в грудь, поглаживая плечи, проводя до кистей рук, беря в свои, крепко сжимая, горько выдохнул. Ему было плохо, и Омен единственный, кому он позволил это знать. Парень не должен был убегать, истерически краснея, обвиняя Амира во всём содеянном и грозя разными способами. Понимая это, он лишь высвободил одну из рук, укладывая на голову мужчины, поглаживая в успокаивающем жесте, игриво перебирая короткие пряди волос. Историк был благодарен. Поддержка от любимого человека единственное, что было нужно в данный момент. Рассказывать не спешил, наслаждаясь уютной компанией Омена. В голове всё смешалось в единый ком, требуя разгрузки на переполненном сервере. Проблема лишь в том, что сгружать некуда. Вдохнув одеколон парня, что приятно щекотал стенки носа, приложил ухо к сердцу, внимательно вслушиваясь в каждый удар. — Думаю, не стоит думать об этом, — призрак усмехнулся, понимая, как глупо он сейчас звучит, — Так что ты хотел спросить? — ответа не последовало, лишь поцелуй, грубо сминавший губы. Омен не удержался от повторного смешка, укладывая ладони на шею, перехватывая инициативу в свои руки. Горячий, обжигающий поцелуй вместо тысячи слов, выпускающий всю боль наружу, вечно терявший уверенность и набирающий новые обороты. Жадно обхватывая шею губами, оставляя багровые пятна, словно это последний раз дозволенного. Крепко прижимал к себе, уверяя, что он здесь и никуда не идёт. Царапая талию, плотно вжимая покалывающие кончики пальцем. Сливаясь, словно единое целое, даря забытые ощущения, похороненные под слоем пепла. Всё, что чувствовал сейчас Амир, было прекрасно.