Hell in My Head

This hell in my head I can't shake it I think about it all I can't fake it*

Мертвую тишину нарушает звон разбитого стекла. Звук настолько внезапный и резкий, что девушка невольно вздрагивает. Неприятный шум еще несколько секунд давит на барабанные перепонки. Нина делает глубокий вдох. Еще один. И еще. Ей требуется непозволительно много времени, чтобы привести мысли в порядок и вздохнуть с облегчением. Успокоившись, девушка опускает взгляд под ноги; осколки стеклянной пробирки разбросаны по молочному кафелю. Она, кажется, уже видела эту картину. Недавно. Сегодня. И с навязчивой периодичностью видит ее последние несколько лет. Стаканы закончились в понедельник, чашки – в прошлом месяце, так что ей пришлось пить кофе из пробирок. К счастью, ими завалена вся лаборатория. Но теперь и их количество неминуемо уменьшается. За спиной раздается едкий смех. - Это третья за сегодня, - в голосе слышна издевка, - идешь на рекорд. - Ты только и можешь, что издеваться. Лучше бы помог. - Будь я жив, то с радостью. Увы, ты снова бредишь. - Да. Вижу призраков. - Я не призрак, а плод твоего больного воображения. Могла бы запомнить. Она не будет плакать. Нет. Ей нельзя плакать, потому что она и так занималась этим целый день. Ей необходимо спокойствие. Она просто мечтает о том, чтобы вздохнуть полной грудью и почувствовать себя нормальной. Но это невозможно, пока он здесь. Стаканы закончились в понедельник, чашки – в прошлом месяце, а Ливио Борио погиб шесть лет назад. Но она все еще слышит его голос. Видит его улыбку. Бездну в его глазах. И страдает от целого спектра чувств – слепой радости, холодящего душу ужаса, безмерной любви. Навязчивой боли в груди. Посуды все меньше и меньше. Она не уверена, сколько тарелок у нее осталось – и осталось ли вообще. Стоит лишь подумать о Ливио, как что-то неизбежно разбивается. Посуда. Ее сердце. Она прекрасно понимает, что Борио мертв. Он бросил оставил ее в покое шесть лет назад. Больше не является ей ни во сне, ни наяву. Тот Ливио, которого она видит изо дня в день – плод ее больного воображения. Осознав, что Борио больше не сводит ее с ума, она решила заняться этим сама. Мальчик, что является ее персональной галлюцинацией, совсем не изменился внешне. Ему около четырнадцати, но взгляд выдает старость и усталость от прожитых лет. У него задорная улыбка и звонкий смех, но в них чувствуется горькая боль за ошибки прошлого. И он продолжает ее морально изматывать. День за днем. С утра до вечера. Комментирует все ее действия. Все ошибки. И так задиристо смеется, что хочется стереть эту ухмылку на его лице одним точным ударом. Если бы она могла ударить галлюцинацию, ни один стакан бы не пострадал. И если бы она могла взглянуть на эту ситуацию со стороны, она бы непременно посмеялась. Девочка девушка и ее любимая галлюцинация. Мальчик, который погиб от чумы еще в пятнадцатом веке, но ее покинул лишь шесть лет назад. Но, что самое комичное- Нина все еще любит его, пусть он и игрался с ее чувствами, а она виновна в его смерти.