The Choices We Made

21 мая 1997 года — Северус, — это было единственное слово, которое Альбус Дамблдор мог произнести, выходя из камина в подземелье своего мастера зелий, и совсем не удивился, увидев перед собой катастрофу. Скромная гостиная была в полном беспорядке. Потертый диван, два кресла и кофейный столик стояли на своих местах, но пергамент, битое стекло и безделушки валялись на полу. Рамы картин, разбитые по всей комнате, показывали историю обитателей квартала-черноволосого мальчика и мастера зелий. Среди разрушенной комнаты на кофейном столике лежали две вещи в первозданном состоянии. Первый был официальным документом с печатью департамента детских услуг Министерства Магии, а второй-рукописным письмом на каком-то пергаменте. Желая уважать частную жизнь Северуса, Альбус просто поставил пузырек с красной жидкостью, который нес рядом с этими предметами, не взглянув ни на один из них. Он пошел направо по короткому коридору, где, без сомнения, найдет Северуса. Воздух был тяжелым от горя, когда он приблизился к треснувшей двери. — Северус, — повторил он, открывая дверь. Комната выглядела нетронутой и привлекательной со своими светло-голубыми стенами, плакатами квиддича и флагами Гриффиндора, демонстрирующими яркую личность 16-летнего мальчика, который когда-то жил здесь. Письменный стол у левой стены стоял рядом с дверью, ведущей в личный туалет, который Альбус пристроил, когда все это началось почти ровно год назад. На столе лежали следы незаконченной школьной работы, которую нужно было убрать. Шкаф, полный маггловской одежды, школьной формы и мантий, висел на стене рядом с дверью. Рамы для картин в этой комнате все еще стояли вертикально и были целы. Большинство из них показывали трех друзей, выросших из любопытных 11 и 12-летних детей, возвращающихся в Хогвартс-Экспресс после первого курса, рождественские праздники в течение последних пяти лет в Хогвартсе, норе и Спиннерс-Энде, а также неистовые 5-летние, празднующие победу Гриффиндора в финальном матче по квиддичу против Слизерина в прошлом году. По иронии судьбы, это был последний матч, в котором Гарри играл до того, как его жизнь перевернулась с ног на голову. Рядом с фотографиями друзей лежал фотоальбом, который Хагрид подарил Гарри в конце первого курса. Края страниц стерлись от использования, Альбус не стал открывать его, чтобы узнать, какие еще семейные фотографии были добавлены за эти годы. Альбус знал, что найдет Северуса здесь, на кровати в дальнем правом углу комнаты, под заколдованным окном, за которым солнце садилось над Черным озером. Северус Снейп все еще был в своей черной парадной мантии с того дня, его голова покоилась на руках, подпертых на локтях. Альбус мгновенно понял, что принял правильное решение, чтобы быть тем, кто проверит человека перед ним. Поппи и Минерва вызвались быть здесь, но в конце концов Альбус понял, что он единственный, кто должен прийти. — Я подвел его, Альбус, — сказал Северус так тихо, что его почти не было слышно, даже не потрудившись поднять глаза. Его голос надломился на полпути, так что было трудно продолжать. — Я должен был защитить его, но не смог.» Сделав глубокий вдох, Северус посмотрел в глаза директору, надеясь найти в них что-нибудь, кроме жалости. Северус видел достаточно жалости за последний год, вместо этого ему нужны были ответы, ему нужен был путь вперед. Альбус принял устойчивое дыхание. — Но Северус, мой мальчик, ты не подвел его. Ты дал ему то, что никто другой никогда не давал ему… Выбор. — Это не должно было быть его решением! Я должен был надавить сильнее, потому что знал, что это правильно, — воскликнул Северус, ударив кулаком по маленькой тумбочке рядом с кроватью. — Как он забрался так далеко? — У ретроспективы есть способ смотреть кристально ясно. Ты же знаешь, что все было не так просто. Просить 15-летнего мальчика, возможно, отказаться от магии, которую он так недавно открыл, — непростая просьба. Мы все думали, что справились с этим, что все под контролем. Альбус автоматически понял, о каком перекрестке думает Северус. В этом году было так много перекрестков, но только один оказал наибольшее влияние, приведя их именно к этому месту. Он говорил правду, что никто не мог предположить, как быстро наступит конец, как внезапно он из управляемого вышел из-под контроля. — Северус, ты не должен винить себя. Гарри не хотел бы, чтобы ты жил с этим чувством вины. Мы все знали, что это возможно, даже Гарри, — объяснил Альбус, зная, что он говорит глухо. По мере того как солнце опускалось за заколдованное окно, лицо мастера зелий скрывалось в тени. Возвращаясь к двери, Альбус бросил через плечо: — Пойдем, выпьем чаю. Вернувшись в гостиную и усевшись на потертый диван, директор вызвал чайный сервиз и начал наливать чай себе и Северусу. На тарелке рядом с чайными чашками лежали разнообразные бисквиты. На столе перед ним стояла склянка с красным зельем, и Альбус задумался, как поднять эту болезненную тему. По мановению его волшебной палочки факелы ожили, давая достаточно света, чтобы видеть, не делая атмосферу слишком счастливой, и комната начала очищаться. Рамы картин были сложены вместе, пергамент аккуратно сложен на столе, одеяла сложены, безделушки расставлены. Северус медленно вошел в комнату, остановившись у своей спальни, чтобы сменить парадную мантию на более повседневный наряд-белую рубашку на пуговицах и черные брюки. Его лицо тут же исказила гримаса, когда он заметил, что его гостиная снова стала такой же опрятной и чистой. Он вздохнул и сел в кресло напротив Альбуса. — Тебе не нужно нянчиться со мной, Альбус, и ты не целитель разума, — наконец сказал он, беря протянутую ему чашку чая и осторожно потягивая, чтобы дать ему какое-то занятие, кроме как смотреть на Альбуса. — Я бы никогда так не поступил, — ответил Альбус с легкой улыбкой, желая, чтобы человек перед ним немного раскрылся. Наконец Северус поднял глаза и встретился взглядом с голубыми глазами директора, глядящими сквозь очки-полумесяцы. На долю секунды в его черных глазах промелькнула целая гамма эмоций: горе, вина, гнев, а затем маска безразличия, которую он всегда носил, вернулась. Альбус рискнул сказать: — сегодня была прекрасная служба. Может, Молли Уизли поможет с приготовлениями? Я знаю, она была непреклонна в том, что вам не нужно справляться с этим самостоятельно. — Да, но она отказалась уходить от моего порога, пока я не позволю ей помочь. Я не мог позволить ей сидеть снаружи моей каюты, тогда кто-нибудь знал бы, где меня найти, — саркастически ответил Северус. — Было полезно иметь дополнительную пару рук, — наконец признал он. Будучи единственным ребенком, он нес полную ответственность за организацию похорон обоих своих родителей много лет назад, но он быстро понял, как мало он заботился о своих родителях в конце концов, так как эти мероприятия почти не расстроили его, как планирование похорон своего ребенка. Северус опустил взгляд на кофейный столик и взглянул на официальный документ Министерства Магии:

Свидетельство об усыновлении Этот документ удостоверяет, что несовершеннолетний ребенок Гарри Джеймс Поттер родился в семье Джеймса и Лили Поттер 31 июля 1980 года и был официально усыновлен Мистером Северус Тобиас Снейп 5 марта 1993 года и официально признан Министерством магии Департаментом детских услуг

Только тогда он заметил пузырек с красной жидкостью, стоящий рядом со свидетельством об усыновлении Гарри. Будучи одним из лучших мастеров зельеварения в Европе, он имел преимущество узнавать большинство зелий мгновенно, поэтому Северус был озадачен тем, что не смог идентифицировать это. Не желая давать Альбусу преимущество в любом направлении разговора, он решил отложить это замечание на потом. — Давай прекратим любезности, Альбус, зачем ты здесь? Это был очень длинный день, — сказал Северус, готовый закончить этот визит, чтобы налить себе здоровый стакан огненного виски. — Почему ты думаешь, что у меня всегда есть причина? Последовала многозначительная пауза, во время которой ни один из мужчин не хотел поддаваться любопытству другого. — Вы уже приняли какие-нибудь решения по своим занятиям? Я предложил вам отдохнуть до конца года, и я думаю, что вы должны пересмотреть свое решение. — Не вижу в этом смысла, — ответил Северус с оттенком гнева и грусти в голосе. — Я не вижу причин, почему я не могу снова взять под контроль свою обычную нагрузку. — Теперь, когда Гарри ушел, между ними осталось недосказанное. Как только Гарри поставили диагноз, он взял более легкий курс, и в последний месяц, когда дела пошли плохо, он вообще не преподавал; вместо этого он работал круглосуточно, чтобы Гарри было как можно удобнее. Теперь, когда не было ни одной из этих ситуаций, он мог использовать отвлечение, которое давало ему обучение. — Просто дай мне знать, когда ты вернешься и что тебе будет удобно взять на себя. Это нормально-горевать о Северусе, вся школа пережила потерю, но потеря друга или ученика не идет ни в какое сравнение с потерей ребенка, — Альбус старался не читать нотаций человеку, который был ему близок, как сын. Тишина между двумя мужчинами была оглушительной, так как ни один из них не знал, куда идти дальше. — Это не единственная причина моего визита, но я должен признаться, что не уверен, как продолжить то, что я пришел сказать вам. — Достань его, Альбус. Сегодня нет необходимости в театральности, — Северус почувствовал, что у него начинается мигрень, и на мгновение подумал о том, что вместо огненного виска ему нужно выпить снотворное. — А что, если бы ты мог изменить свое самое важное решение в жизни? Загвоздка в том, что у тебя есть возможность совершенно другого мира вокруг тебя, и ты не можешь вернуться, — сказал Альбус, нервно глядя на рукописный пергамент. — Может быть стоит рискнуть? — Глаза Альбуса блеснули впервые с тех пор, как он прибыл в подземелья. — Не смей этого делать, Альбус! — Крикнул Северус. — Из всех дней и всех времен даже сказать что-то настолько безумное ты выбираешь именно сейчас? Сегодня?! — Северус не мог поверить, что человек, которого он когда-то считал отцом, наставником, скажет это сейчас. — Просто подумай об этом, Северус, — сказал Альбус, постукивая пальцем по склянке с красной жидкостью, стоящей между ними. Он стоял осторожно, зная путь, который только что выбрал. — Подумай об этом, мой мальчик, и мы сможем поговорить завтра. Поппи просила передать тебе это. Она знает, что он, скорее всего, у тебя, но хочет убедиться, что он сегодня перед тобой, — он ставит еще один флакон, на этот раз с фиолетовым зельем, рядом с красным, в котором Северус сразу же узнал сон без сновидений. Он не мог отрицать, что взять его было лучше, чем не брать. Пока Северус наблюдал за директором, который, по-видимому, возвращался в свой кабинет, он взял красную склянку, чтобы осмотреть ее. Борясь с желанием швырнуть склянку в стену, чтобы услышать, как она разлетится вдребезги, он поставил ее обратно на стол. Об этом он подумает еще один день. Вместо этого он вызвал стакан огненного виски и взял пергамент с запиской, написанной рукой Гарри, затем устроился в кресле, чтобы прочитать ее, должно быть, в сотый раз с тех пор, как Гарри умер на прошлой неделе. 1 мая 1997 года Дорогой Папа Не буду врать, это кажется странным-написать записку, которую ты не прочтешь, пока меня не будет. Так что, вероятно, это будет не так красноречиво, как тебе обычно нравится. Северус глубоко вздохнул, чувствуя, как на него накатывает волна вины. Из всех вещей, которые Гарри собирался написать, он в первую очередь боялся подвести Северуса. Я хочу, чтобы ты знал, что я не виню тебя за то, что происходит. В прошлом июне ты ясно дал понять, что, по твоему мнению, мне следует принимать маггловские лекарства вместо магической версии. Я просто не мог этого сделать, и я знаю, что ты не понимаешь. Теперь тебе нужно знать, что это не твоя вина. На самом деле это ни у кого не получается, просто мое дурацкое везение иссякло. Теперь, когда с этим покончено, я хочу поблагодарить тебя. Придя в Хогвартс, я никогда бы не ожидал, что все пойдет так, как пошло. Спасибо тебе за то, что ты был рядом со мной во всем, за то, что дал мне дом. Может, он и маленький, но мы семья, и это больше, чем я когда-либо ожидал. Спасибо тебе за то, что ты был здесь со мной эти последние 11 месяцев. Тебе тоже было тяжело, я это вижу. Спасибо за то, что оставался со мной все это время, ночи, когда я был слишком болен, чтобы спать, дни, когда я чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы бороться из-за глупых мелочей (я серьезно не знаю, почему ты иногда терпишь меня), и особенно теперь, когда мы ничего не можем сделать. Я знаю, что ты никогда не переставал бороться за меня. Я знаю, что ты проводишь ночи напролет, исследуя новые зелья и пытаясь найти что-то, что сработает. Я хочу, чтобы ты знал, что я тоже никогда не прекращал сражаться. Даже сейчас, когда я просто знаю, что конец близок, я все еще борюсь за нас. Я продолжаю думать, что если бы я мог вернуться и изменить это решение пойти маггловским путем, я думаю, что я бы подумал об этом еще раз. Это делает меня слабым? Ну, я думаю, что это делает меня человеком, и это все, чем я могу быть. Северус помолчал, чувствуя, как по щеке катится слеза. Он посмотрел на стол и уставился на пузырек с красной жидкостью, принесенный Альбусом. Может ли? Может ли он действительно сделать то, о чем говорил Альбус? У тебя нет никаких причин доверять мне в этом деле, но с тобой все будет в порядке. Ты переживешь это, когда меня не станет. Да, это будет нелегко, но, пожалуйста, не сиди в нашей каюте. Сходи в большой зал поесть, попей чаю с профессором МакГонагалл или, если тебе действительно нужна помощь, пригласи Рона поиграть в шахматы! Ладно, насчет последнего я шучу, но только выкладывай ту часть, о которой я говорю серьезно. Я знаю, что говорю недостаточно, но я люблю тебя. Я буду скучать по тебе, папа. Люби своего сына, Гарри Дойдя до конца письма, Северус допил свой стакан огненного виски, встал и швырнул стакан в стену. Когда он разбился вдребезги, он посмотрел на два пузырька на столе перед ним. Взяв зелье сна без сновидений, он нервно расхаживал перед камином, зная, что может принять его и блаженно заснуть. Он передал склянку между ладонями. Он поднял глаза и увидел фотографию, стоящую на каминной полке, в целости и сохранности, любезно предоставленную Альбусом. На фотографии он был запечатлен с 12-летним Гарри, сделанным в тот день, когда усыновление было завершено. Улыбка Гарри не могла быть шире. Северус закрыл глаза и вспомнил тот день. Он тут же вспомнил, как нервничал, когда они проходили последние собеседования. Несколько месяцев было трудно дойти до этого момента, и он был уверен, что скажет именно то, что разрушит все. Он помнил, как будто это было вчера, когда ему дали перо для окончательной подписи, и вот так, Гарри был его сыном. Это было раньше… До постановки диагноза в конце 5-го года жизни Гарри. До того, как Северус узнал, что эти сильные маггловские лекарства могут начать стирать магическую подпись молодого волшебника. До того, как эти слова завладели их жизнью. Лейкоз. Рак. Северус открыл глаза, посмотрел на сон без сновидений и через долю секунды швырнул склянку в ту же стену, что и его огненный стакан. Затем он умчался в свою спальню, надеясь увидеть во сне сына только для того, чтобы увидеть его еще раз. Далее: Самый длинный день