Легенды Побережья

Бывают дни, начинающиеся с проблем. Все летит кувырком вниз, как человек по отвесному склону, пока не достигнет дна. Конкретно этот день ощущался не просто полетом в пропасть, а полетом в пропасть с пересчитыванием всех возможных каменных уступов. Началось все с пробуждения от кошмара. Слишком явственного, осязаемого. Огромная, рогатая, окруженная пламенем фигура с презрительной усмешкой убеждала, что он будущий хозяин мира сего, коему не требуется даже устраивать вторжения, ибо смертные дураки сами за него все сделают. Во сне, конечно, легко нахамить демону в ответ, храбро сказать, что ты его остановишь и не допустишь ничего подобного. А вот проснуться, узнать от друзей, что они видели тот же самое, и предстать перед осознанием, что просто так нескольким людям одно и тоже не может привидеться… Это уже попахивает вещими снами, и за безрассудную храбрость и дерзость, возможно, придется отвечать. Этого уж достаточно, чтобы прекрасный, еще солнечный осенний день на побережье, с прозрачным воздухом, шелестом листьев и криком чаек, несколько потускнел. Эвелин Грэхем, старшему охраннику торгового каравана на пути из Невервинтера в Лускан, очень хотелось сейчас посидеть где-нибудь в прострации и обдумать свой жизненный путь, который привел ее именно сегодня, именно сюда, именно в эту ситуацию. Ведь ночной кошмар был наименьшей из имеющихся проблем. Отлично быть рыцарем, когда ты в сияющих доспехах героически сражаешься с какими-нибудь злобными тварями, хотя бы теми же демонами. Неплохо быть рыцарем, когда твой сюзерен приказывает собираться в поход на соседа с целью пограбить. Еще лучше, если ни в какой поход идти не надо, а можно просто порхать с пиров на балы, и выслушивать от галантных кавалеров побитые молью комплименты о красоте ее глаз в свете Селуны. Гораздо хуже быть рыцарем, когда тебя обступили стенающие и плачущие крестьяне и торговцы и требуют объяснить, что происходит. Как будто в первый раз встретились с нападением разбойников. Слава богам, атаку удалось отбить, и убитых кроме самих разбойников не наблюдалось. Но были пропавшие в суматохе боя люди, и сейчас волнующаяся толпа окружила Эвелин. Потому что, а кому жаловаться как не благородному рыцарю, который вроде как их должен охранять и защищать? И плевать, что даже на хорошие доспехи у Эвелин денег нет настолько, что она от нищеты и безнадеги нанялась охранником. Рыцарь же. Защитник.  — Вы должны найти ее! Она, наверное, в лес убежала! Без нее все потеряно! Умоляю, найдите Сару, она пропала! Вильям Рэй, молодой крестьянин со смазливым, но невероятно глупым личиком, не стесняясь, рыдал. Слезы размером с горошину катились из его голубых глаз, обрамленных пшеничного цвета ресницами. Он напоминал очень грустного поросеночка, ведомого на убой. Толлин, старшина каравана мрачно оглядел юношу и, сплюнув на землю, обратился к людям:  — Да разойдитесь вы, чего разнылись? Не в первый раз в Лускан идем. Займитесь повозками. Вилл, не бросим мы твою Сару, успокойся. Когда его подопечные вняли голосу разума и разошлись подсчитывать потери, Толлин еще раз сплюнул и произнес:  — Тут такое дело, один из погонщиков, Мартумал, исчез. Гнилье парень, и так собирался его в Лускане выгнать, но не бросать в лесу…  — Найдем, — мрачно ответила Эвелин, понимая, к чему клонит Толлин. Контракт, заключенный с караванщиками, был зверским. Неустойка снималась за все. За погибших и утраченное добро в первую очередь. И вроде все правильно, но получить за работу вполовину меньше, чем рассчитываешь, — мысль крайне неприятная.  — Так-то вы молодцом, разделались с лихим людом любо-дорого посмотреть… Прямо высказывать все, что он думает, Толлину надо полагать было неуютно. В глазах прочитывалось раздраженное: «Навязалась на мою голову высокородная, даже не обматеришь.»  — Найдем, — повторила Эвелин. Ее стылые синие глаза смотрели прямо на старшину, но мыслями она была уже в планировании поиска. Прочесать лес и близлежащие пещеры, которых тут в изобилии… Толлин закурил трубку, пожевал губами, словно собирался что-то еще добавить, но потом махнул рукой и отвернулся. И правда, пора уже было дать охране возможность решить текущие проблемы. Эвелин направилась к нервно топтавшимся в стороне и обеспокоенно переглядывающимся подчиненным. Все они, включая Эвелин, были членами гильдии Пылающей Зари. Гильдия была небольшой, десятка два человек, эльфов и дворфов, занималась в основном мелочевкой — тут пещеры от гоблинов зачистить, там упокоить ожившее кладбище. Или караван защитить по дороге из Невервинтера в Лускан и обратно. Заработок был соответственный. В особенности потому, что гильдмастером был вышедший в отставку паладин, не считавший возможным брать с нуждающихся в их услугах больше, чем они могли заплатить. Приносить добро людям было для него важнее. Иногда, Эвелин даже была согласна. Если какой-нибудь крохотной деревеньке нечем расплатиться, кроме того, что они производят собственным трудом, это не повод бросать их на растерзание монстрам. Но с кого-то вроде Толлина можно и нужно было драть втридорога. Не разорится. А если и разорится, невелика потеря, его место займет другой деляга. Такой же. В общем, удерживали Эвелин в гильдии только найденные там друзья. Белами, которого будучи вышибалой в борделе, ей частенько приходилось выкидывать из заведения в состоянии полной и законченной алкогольной интоксикации, и который почему-то после этого воспылал к ней уважением и предложил поменять стабильную работу на жизнь искательницы приключений. И Джархильд, дворфийка-воительница, которая в отличии от Белами привела вменяемые аргументы в пользу смены профессии, а не одно только: «ДА МИРРРРРОВАЯ ГИЛЬД’Я — ик — Н’ПОЖАЛЕ — ик -ШЬ!» Эти двое, пока что трезвый полурослик и молодая дворфийка со взглядом «прибейте уже этого дурня», и были в этот раз подчиненными Эвелин. Джархильд отбросила с глаз выбившуюся из-под шлема прядь огненно-рыжих волос и прямо спросила:  — Ну чо там? Эвелин охарактеризовала ситуацию в два слова. Непечатных, разумеется.  — А мы тут потолковали с ребятами малеха, — дворфийка кивнула в сторону «ребят» — лунной эльфийки в жреческих одеяниях и дворфа самой продувной наружности, рядом с которым хотелось проверить наличие кошелька в своих карманах. — Ты не поверишь, чего они говорят. Эльфийка сделала шаг вперед, и улыбка озарила ее удлиненное красивое лицо.  — Мы не успели представиться в суматохе боя. Я — Иллидия Маэтеллин, а это мой друг Ларетар Гулгрин. А вы трое — члены гильдии Пылающей Зари, верно? Эвелин рассматривала эльфийку. Типичная представительница своего народа — с голубоватой кожей, синими волосами и с типичной для жрецов умиротворенностью в лице и голосе. Изящная и тонкая, рядом с ней рослая и мускулистая Эвелин почувствовала себя огром. Ларетар тоже ничем не отличался от других дворфов, кряжистый, с бородой до середины груди, только глядел уж с больно пристальным прищуром, словно заранее выискивал слабые места в доспехах, в которые можно успешно вогнать кинжал. Когда началась заваруха с разбойниками эта несочетаемая парочка благости и неблагонадежности выскочила откуда-то и очень качественно помогла караванной охране в бою.  — Эвелин Грэхем, — процедила женщина в ответ. То, что эти двое помогли, для нее значило мало, слишком уж удачно они оказались поблизости, это вызывало подозрения. Джархильд встряла, шмыгнув носом:  — Кароч, они утверждают, что кто-то охотится на нашу гильдию. А день-то определенно лучше становиться не собирался.  — Наш друг — провидец, он предсказал нападение на караваны, охраняемые Пылающей Зарей. Мы хотели предотвратить атаку, или хотя бы спасти выживших, — пояснила эльфийка, но от такого объяснения лицо Эвелин приобрело еще более задумчивое выражение. — Он хочет узнать, кто стоит за нападениями. Но вам лучше будет сами спросить его об этом. Конечно, после того, как мы поможем вам довести караван до Лускана.  — А дорога-то перекрыта, — мрачно бухнул Белами. — Я дорогу разведывал, когда эти уроды на меня кинулись. Частокол из воооооот-такенных бревен. Он показал руками что-то вроде среднего капустного кочана. Молчавший до этого дворф тяжко и громко вздохнул.  — Остроухий шарлатан был прав! Здесь, и правда, устроили ловушку по всем правилам. Лиди, — обратился он к эльфийке, — мы не успели помочь тем, кто здесь вчера проходил, но может, кто-то еще жив? Надо пошарить по пещерам, эти гады, похоже, окопались основательно и…  — Стой! — рявкнул Белами, напрягаясь. — Ты сказал — вчера? Вчера здесь проходил караван моей сестры! Да я все с землей сравняю, если эти ублюдки ее хоть пальцем тронули! Эвелин знала Брин, сестру Белами, но больше по рассказам, чем лично. Если верить Белами, любившему сестренку до умопомрачения, именно ей достались все мозги в семье и вся рассудительность. Джархильд же утверждала, что оба были на всю голову ударенными и могли поцапаться даже с фонарным столбом. Наблюдая за бушующим полуросликом, Эвелин обдумывала ситуацию. Никаких причин верить этим двоим не было, они вполне могли оказаться сообщниками нападавших. Или не могли? Двое убитых Белами бандитов, еще десяток трупов сейчас. И все для чего? Заманить троих караванных стражников в какую-то пещеру? Отвлечь их, увести подальше, а там уже и пограбить беззащитных торговцев? Но если где-то в пещерах могут быть их братья по гильдии и другие невинные пленники, то их нельзя просто бросить в беде потому, что никому не доверяешь.  — Нам в любом случае нужно искать пропавших. Возможно, вы найдете свои ответы, если поможете в поиске нам, — наконец приняла она решение. Неважно, правда ли за гильдией кто-то охотился, но впятером шансы кого-то найти и спасти были выше.  — Ну, конечно! — воскликнула обрадованная Иллидия. — Божественный свет Сеханин направит нас по верному пути! Джархильд покачала головой.  — А торговцев без пригляду оставим? Если тут еще бродят эти разбойники…  — Да не ваш караван их интересует, а вы, — проворчал Ларетар. — Ну и если правильно все сделаем, по-быстрому, то и одного охранника хватит.  — Тогда, раз Белами рвется в бой, останусь я.  — Идет, — сказала Эвелин и развернулась в сторону леса, от куда пришли разбойники.  — Постойте! — Эльфийка вдруг спохватилась и достала из поясной сумки отполированный до зеркального блеска камень, исписанный рунами по краям, и протянула его Джархильд. — Это почтовый камень, особые чары наложены на него и позволят нам общаться на расстоянии. И если вдруг что-то случится, ты сможешь позвать нас на помощь. Эвелин удивленно вздернула брови. Она слышала об этой новомодной магии, дорогой, удобной, но доступной далеко немногим. Невервинтерский Лорд-Протектор такое себе мог позволить, а вот простая искательница приключений — нет. Разве только маг, создавший камень, был ей близким другом. «Это, что, жест доверия?» Джархильд взяла камень в руки и произнесла немного дружелюбнее:  — Береги этих двоих, эльф, я полагаюсь на тебя. *** Сэр Рутран Банагар полагал своим святым долгом очищать земли Фаэруна от нечисти. Родился он в небольшой деревушке под Невервинтером и будучи еще совсем молодым полуэльфом стал свидетелем жестокости, на какую были способны порождения Бездны. Крестьяне не были беззащитны, но противопоставить демонам не могли ничего. Если мелких злобных, проказливых бесов можно было отогнать метко пущенным из пращи камнем, то когда из разверзнувшегося портала вывалилось нечто костлявое, напоминающее стоящего на задних лапах стервятника, и, увидев Рутрана, злобно взревело — и праща, и топор за поясом показались ему не более полезными, чем зубы или ногти. И не было бы его сейчас в живых, если бы какой-то парень в латах не отпихнул его с пути демонической твари и не всадил ей в пасть меч. Хорошо так всадил, у твари аж глаза повылазили то ли от боли, то ли от удивления. Отрубив голову монстру, спаситель обернулся, вздернул Рутрана на ноги и, хлопнув рукой по плечу, заявил:  — Топором тоже так можно. Только под когти не подставляйся. И Рутран понял. Вдвоем они тогда прорубились сквозь толпу мерзко трясущихся студенистых уродцев к центру горящей деревни, где огромных размеров демон, в два-три человеческих роста, с огненными крыльями, голыми руками разорвал на две части старосту деревни — не старого еще, повидавшего виды, мужика, привычного и к сохе, и к копью. Рутран плохо помнил, как они завалили тварюгу, все было как в кровавом тумане. Помнил, что парень проломил ей грудную клетку, помнил, фонтаном ударившую из нее черно-красную жижу, и помнил, как парень вдруг упал на колени, хватаясь за горло. Дальше, Рутран, не поспевая за собственными мыслями, вытащил из сумки настойку на траве-горлодерке — ведь пошел же в лес как раз ее запас пополнить — и влил ее в спасителя. Результат себя не заставил ждать, рвало парня долго — жижей, потом настойкой и желчью, но, наконец, размазывая сажу по лицу в попытках вытереть текущие слезы, тот прохрипел:  — Думал… изнутри сгорю. Что… это?  — Горлодерка, — как само собой разумеющееся сказал Рутран. — Если что-то ядовитое съел, она это сразу выведет. Я же видел, что ты этой дряни хлебнул.  — Лекарь, что ли?  — Ученик лекаря, — сказал полуэльф и, наткнувшись взглядом на растерзанных односельчан, мрачно добавил, — был. Дома догорали, а лачуга, где он жил с учителем и вовсе уже рухнула. Старик ходить совсем не мог, и его судьба была Рутрану кристально ясна. Но сила горя выжгла слезы, оставив лишь звенящую чистоту мысли. Прежняя жизнь была утеряна безвозвратно. Выжившим, если они и были, придется вернуться на пепелище и погост.  — Спасибо, ученик лекаря. Хрипел и сипел парень так, что Рутран больше догадывался о смысле произносимых слов.  — Рутраном зовут.  — Джейвен, — парень закашлялся. — Паладин Хельма. Так они и познакомились одиннадцать лет назад. Так Рутран и стал рыцарем Золотого Ока, ордена охотников на демонов. Хотя изначально и речи-то не шло ни о какой организации, они просто уничтожали зло, чтобы ни одна деревня или город не повторили судьбу его злосчастной родины. Но вокруг Джейвена собирались последователи, кто-то, как Рутран, лично столкнувшись с ужасом вторжения, а кто-то приходил, наслышанный о их деятельности. Сначала их была горстка, не больше дюжины, потом несколько десятков… За это время Рутран открыл в себе не только умение варить зелья, делать настойки и убивать врагов рода человеческого, но и божественный дар врачевания молитвой. Вернувшийся к жизни бог-защитник, Хельм, избрал уверовавшего Рутрана одним из своих священников. С возвращением Бдительного и Джейвен из почти самозванца стал настоящим паладином, окутанный божественной аурой, ободрявшей и внушавшей уважение, граничащее с поклонением. Ряды их сподвижников только возросли. И до этого дня, у Рутрана никогда не возникало сомнений ни в Джейвене, ни в их общем деле. Он смотрел на пленных и пытался отделаться от ощущения, что на демонопоклонников они мало похожи. Обычные на первый взгляд женщина-человек и дворф-мужчина. Связанные, грязные, окровавленные. Пленная женщина тихонько всхлипывала, закрыв лицо руками. Сидевший рядом дворф приобнял ее за плечи и бросил на Рутрана полный ненависти взгляд. Священник поджал губы и отвернулся. Их работа была злая, тяжелая, и… простая. Карай демонопоклонников, защищай слабых. Некоторые служители демонов не разочаровывали — звали своих хозяев, обещали ужасную гибель и вечность в Бездне. Но эти… Эти пытались выдать себя за невиновных. Коварство, чистой воды. Так себя пытался уговорить Рутран. Невдалеке, в соседней пещере, вождь гоблинов и капитан наемников обсуждали вопросы оплаты. Их постепенно нарастающая перепалка отрывала Банагара от размышлений, влезая то и дело в строй мыслей. Священник даже стал вслушиваться, надеясь, что хоть это отвлечет его от разрывавших голову сомнений.  — Наши пещеры! Наши ловушки, наши…  — Золотишком карманы набил? Ну и не выступай! Рык наемника и визг гоблина резко оборвал уверенный, бесцеремонный грохот шагов человека, привыкшего командовать. Пожалуй, большее внимание привлекло бы только появление самого Хельма. Хотя высокий человек в тяжелых сияющих сталью и золотом латах и сам мог сойти за аватар Бдительного в ужасной, карающей ипостаси. О чем, к слову, знал и пользовался. Капитан наемников низко поклонился, но с достоинством, без спешки, вождь гоблинов Тракс наоборот вытянулся и вцепился в свое копье с гордым и важным видом. Но Рыцарь-Командующий ордена Золотого Ока прошел мимо обоих, не удостоив и взглядом. Сложно было под шлемом рассмотреть лицо Джейвена, но священник знал его так долго, что не мог не заметить несвойственную бледность и тяжелые тени под глазами. «Третий день на ногах без сна. Какую опасность он в этой гильдии видит, что не жалеет ни себя, ни других?» Рутран действительно считал своего командира и друга живой легендой, героем. Если бы потребовалось, умереть за него, Рутран умер бы, не раздумывая. Но вся эта ситуация с гильдией Пылающей Зари? Знания, пришедшие от лусканского Тайного Братства? Доказательства, выбитые из членов Зари пытками? Рутран скорее поверил бы этим несчастным, чем любому магу-лусканцу! Он впервые сомневался в своем командире. В конце-концов, тот был смертным. Пусть очень непростым, но смертным, и, значит, мог ошибаться. В этой части пещеры каменный пол резко обрывался, образуя «полуостров» отделенный пропастью от стен пещеры. Далеко внизу чернела река, наполняющаяся несколькими небольшими водопадами. Здесь было бы даже красиво, не будь пещера загажена гоблинами. И не будь она заполнена телами людей. Банагара передернуло. «Работа Джессии, " — с отвращением подумал он и оглянулся на Командующего. Но тому словно и дела не было до кровавого зрелища, от которого у Рутрана на душе чернело. Последние живые пленные тоже не остались равнодушны к появлению Командующего — плачущая женщина вздрогнула, попыталась встать и залепетала уже слышанные Банагаром оправдания.  — Сэр, я не знаю, кто вы и что хотите! Но чтобы не произошло, мы невиновны!  — Мое имя Джейвен Тармикос, — спокойно ответил ей Командующий. — А вы — члены Пылающей Зари. И я знаю, что ваши мерзкие демонические хозяева взывают к вам во снах, нашептывают, готовя уничтожение мира. Готовы ли вы покаяться в своих грехах? Женщина побелела как полотно. Банагар зааплодировал бы, увидев такое на сцене невервинтерского Театра-на-Озере. А здесь, здесь ему было жутко.  — Подождите! Какие хозяева, какие демоны…  — Недди, просто скажи это! Да! Да, мы раскаиваемся! Чтобы это ни было, мы раскаиваемся! Только, пожалуйста, не… А вот дворф оваций не сорвал бы. Искренности было мало, один страх.  — Молчать. Ваши уста только изрыгать ложь и могут, демоны. — Командующий отвернулся от пленников, и Рутран вздрогнул, когда этот гневный, инквизиторски пылающий взгляд обратился к нему. — Сэр Рутран, даруй этой мерзости… милосердие смерти.  — Но Командующий, они же безоружны, — пролепетал Банагар, не ожидавший такого быстрого приговора. Взгляд Командующего стал острым и колючим, Рутрану показалось, что по его лицу проехались металлической щеткой.  — Подвергаешь мои решения сомнению, рыцарь? Они — порождения Бездны и полны вероломства и готовности на злодеяния. Из ножен с режущим уши визгом вылетела Воля Хранителя. Освященный двуручный меч выписал в полумраке арку, и с плеч дворфа слетела голова. Тело простояло на коленях секунду и завалилось на бок.  — НЕТ! — последнее, что успела выкрикнуть женщина. Кровь толчками била из ее горла, заливая подбородок и шею. Меч легко выскользнул из ее груди. Тишина ударила по ушам. Казалось, шумы из соседних пещер пропали, и даже водопады притихли. Для Рутрана, капли крови падавшие с меча Командующего на землю были единственным звуком во всей Вселенной. Первым шевельнулся Джейвен, резко вскинул голову, всматриваясь в противоположный конец пещеры, через бездну. Банагар посмотрел туда же, запоздало переключаясь на темновидение. Ему показалось, что что-то теплое метнулось вроде бы прочь, но это мог быть и наемник, и один из гоблинов, а то и вовсе крыса. «Слишком далеко. Что там в тенях — не понять.» Командующий хмурился и всматривался гораздо дольше своего рыцаря, хотя что он там мог различить слабыми человеческими глазами? Наконец, и он тряхнул головой, отгоняя какие-то мысли.  — Видит Хельм, я надеялся, что мы ошиблись, — голос паладина был едва слышим. — Ячейки Зари в Невервинтере и Лускане устранены. Закончи здесь, убедись, что последние из Пылающей Зари не покинут это место живыми. Тела отдай гоблинам.  — Как прикажете, сэр Джейвен, — Банагар низко поклонился, чтобы в его глазах не рассмотрели смятение и тревогу. *** Эвелин опомнилась только, когда грубые ладони Ларетара отпустили ее. Они стояли в соседней пещерке, надежно укрытые от ужасающего зрелища каменными стенами. Холодный пот скатывался по спине воительницы. Все было кристально ясно, не было никакого недопонимания или ошибки. Эти люди действительно охотились на ее гильдию и без стеснения использовали любые методы, даже самые грязные, не страшась крови. Она тяжело дышала. Сердце колотилось в бешеном ритме. Белами, все еще прижимаемый Иллидией к себе, резко оттолкнул эльфийку.  — ПОГАНЫЕ УБЛЮДКИ! Они трупы, все до одного! Он сорвался с места, прежде чем кто-то успел среагировать или возразить, и скрылся с глаз быстрее ветра.  — Полагаю, мы следуем за полуросликом? — буднично поинтересовался Ларетар, поправляя ножны с мечами. Иллидия глянула обеспокоенно на Эвелин и взяла ее за руку.  — Нам надо немедленно его найти. В одиночку ему не справиться. Воительница сделала два глубоких вдоха и согласно кивнула. Некогда было ужасаться. Темные, едва-едва освещенные факелами, пещеры тянулись и тянулись, змеино извиваясь, раздваиваясь. То тут, то там встречались трупы разбойников — Белами никого не щадил, росчерками алого на полу и стенах расплачиваясь за смерть Гила и Недди. Эвелин бежала, боясь не успеть. Знала, что это опасно — гоблины были изощренными мастерами устраивать и маскировать ловушки, легкий Белами мог проскочить там, где она в доспехах обязательно активирует какие-нибудь шипы или падающие камни — но не замедлялась. Рядом, беззвучно ступая, бежала Иллидия, лицо ее было собранным, казалось, она всю жизнь провела в подобных пещерах. И все равно, нагнать Белами они никак не могли. Полурослик как сквозь землю провалился. Изогнувшись почти перпендикулярно, тоннель нырнул вниз и резко оборвался, выведя их в широкую пещеру. Эвелин вздрогнула. Да, это было то самое место, она узнала бы его, даже если бы ослепла, только по шуму падающей воды и запахам крови и гниения. Вблизи резня вызывала еще большее отвращение и ошеломление. Тела убитых, сваленные в кучи, теперь можно было рассмотреть во всех подробностях, даже если смотреть не хотелось. Рассеченные грудные клетки, вывалившиеся органы, отрубленные головы. Некоторых явно пытали, выдирая ногти, клеймя, отрезая пальцы, сдирая кожу. Каменный пол был мокрым и липким от крови. В тишине раздавался только плеск воды и жужжание мух.  — Сеханин! — воскликнула Иллидия, ее глаза расширились. — Какое бессмысленное зверство!  — Мда, тот мужик знает толк в жестокости, — протянул Ларетар. — Кажется, он думал, что твои друзья демоны.  — Если тут и был демон, то только этот фанатик в доспехах! — горячо возразила эльфийка, ее лицо раскраснелось от гнева. Они обводили взглядами пещеру, как гротескный памятник человеческого пренебрежения к жизни. И вдруг один из мертвецов шевельнулся и встал на ноги. Иллидия решительно выхватила святой символ Сеханин, собираясь прочитать «Изгнание нежити». И остановилась. Эвелин тоже успела понять, что нежитью восставший не был, но руку с эфеса меча не убрала. Больше всего «покойник» напоминал молодую цаплю — несуразный, высокий, ноги и руки длинные и худые, кроме этого он щеголял такими черными кругами под глазами, что Эвелин подумалось — не углем ли они намазаны? На голове парня перманентно происходил взрыв — мелкие кучеряшки медового цвета явно не знали расчески и, казалось, жили своей собственной жизнью. Но в целом, лицо у него было симпатичное, приветливое, даже несмотря на то, что и без того круглые глаза он сейчас выпучил то ли от страха, то ли от удивления.  — НЕ ПОДХОДИТЕ! ИЛИ ВАС ЖДЕТ… смерть. Эээ, СМЕРТЬ и ДУШЕПОЖИРАНИЕ!  — Душепожирание? — осведомилась Эвелин.  — В словаре есть такое слово, — часто закивал головой парень. — Я проверял.  — Верю. А сам ты кто?  — Хоммет. Хоммет Шоу. Я могущественный некромант, — он снова попытался придать голосу устрашающие интонации и снова сбился. — Ой, да кого я обманываю. Я правда некромант, но я хороший, в смысле, добрый! Я шел с караваном в Лускан, когда на нас напали эти злые парни в доспехах. Кажется, у них были какие-то претензии к гильдии, охранявшей нас. Стражников они утащили в плен, а заодно и перенесли сюда всех убитых. И меня. Наверное, я слишком хорошо притворился трупом. Его взгляд упал на фибулу, скреплявшую плащ Эвелин.  — Постойте, вы же из той же гильдии? Зевающая Кора? Или Воющая Гора? Он говорил что-то еще, упоминал Гила, Недди и Брин. Слова сыпались из него как пшено из мешка. Его голоса внезапно стало слишком много. Так много, что Эвелин почувствовала головокружение и зажмурилась. Мотнув головой, она быстро произнесла:  — Послушай, Хоммет, путь наверх свободен, ты спокойно сможешь отсюда выбраться.  — Я пойду с вами! Я же волшебник! Я не бесполезен. Могу поднимать мертвых! Хотя, — он оглянулся, — бестактное предложение, извините. Ларетар похмыкал и пробурчал:  — Ну да. Дважды подумаешь прежде, чем брать с собой такого умника.  — Хоммет, мы ищем своего друга и идем глубже в пещеры. Ты понимаешь, что мы сейчас снова можем встретиться с этими рыцарями? — Эвелин все больше и больше убеждалась, что маг был еще более юным, чем выглядел, и помимо того, что он вызывал у нее головную боль, ей просто не хотелось брать на себя ответственность за этого мальчика, растяпистого настолько, что он обязан был быть гением в магическом Искусстве. Парень задумался, а потом просяще улыбнулся.  — Ну… Да. Но лучше с вами. Это же будет настоящее приключение! Плечом к плечу против сил зла, или что там принято говорить… Он смотрел умоляюще, его улыбка становилась все более жалкой, норовя превратиться в слезы. На плечо Эвелин легла рука жрицы.  — Добро пожаловать в отряд, Хоммет Шоу! — ласково сказала Иллидия, сжимая руку сильнее. Эвелин мрачно глянула на вылезшую с инициативой эльфийку, но не стала упорствовать. Только нянчится с этим юным дарованием пусть сама Иллидия. Тяжело вздохнув и оставив уже надежду догнать Белами, она пошла к телам своих братьев по гильдии. Эвелин не знала их близко, и теперь уже никогда не смогла бы узнать. Всего несколько дней назад они были живы, радовались, что-то планировали, о чем-то мечтали, обещали Белами проставиться в «Сабле» после рейса и… Все. От жизни, радости и планов остались только два холодных тела в окружении десятков таких же холодных тел, точно также лишенных в один момент всего. Эвелин скрипнула зубами. И тоже самое могло произойти с Джархильд, с Белами, с ней самой и всеми их подопечными из каравана. С хорошенькой Джейной, со сквалыгой Толлином, с травницей Алимой, с хитрюгой Орафелией, требовавшей называть ее Беркинс… Гил все еще сжимал в руке цепочку со святым символом Морадина. На веках Недди все еще не высохли слезы. Проглотив ком в горле, Эвелин смахнула их и закрыла сестре по оружию глаза. Гилу закрывать было нечего, вместо этого, она одела цепочку на обрубок шеи, надеясь, что это поможет как-то упокоить его душу и привести в Дом Дворфов. Горечь медленно вытеснялась злостью. Перед мысленным взглядом встала закованная в золоченые латы фигура рыцаря. «Если мы для вас дичь, то я сделаю все, чтобы вы пожалели о своем выборе, охотники.» *** Рутран отдавал приказы и последние инструкции. Командир наемников проинформировал его, что последний караван Пылающей Зари уже под атакой, осталось только дождаться результатов. Вождь гоблинов терся рядом до тех пор, пока ему не сообщили, что все тела гоблины могут использовать по своему усмотрению. Но произнеся эту фразу, священник Хельма испытал огромное недовольство собой. Отдавать на поругание тела людей — это было выше его понимания. Он осознавал, что именно такую цену потребовало гоблинское племя сверх золота, но не мог не испытывать угрызений совести. «Не по-людски это!» Банагар умыл лицо водой из бадейки, надеясь, что она смоет с него сомнения. Его покрытое шрамами шоколадно-темное лицо хмурилось. Впервые в жизни, ему хотелось прямо и резко высказать Командующему все, что он думает. Без дипломатии и подбора слов. Демонополонники — Бэйн с ними, туда им и дорога, в Бездну к их хозяевам. Но другие, невинные люди? Защити слабого, старого, малого, не губи их ради себя и своих целей! В собственном разуме он метался самарахским тигром по клетке. То и дело в его мыслях всплывала мастер-ассассин Джессия, жестокая, злая, хладнокровная женщина. Но Рутран отмахивался от этого образа, доподлинно зная — Джессия могла ослушаться приказа Командующего, но исподтишка, не прямо. Рутран хмыкнул, вспомнив утро начала операции. Больше никогда он не был свидетелем того, чтобы Джессию так ставили на место. Малый зал собраний заливал мягкий золотистый свет, играя на вышитых гобеленах и отражаясь в мраморе стен. За огромным круглым столом их было всего трое — Джейвен, Джессия и сам Рутран.  — Помолчите, мастер-ассасин. Джессия, слишком бледная для тетирки, поджала губы, не знавшие ни ухода, ни косметики. Ее черные глаза сощурились, она замолчала, но глаза метали молнии.  — Сэр Рутран, перехватом караванов Пылающей Зари займетесь вы. Мастер-ассасин совершила ошибку, не подлежащую исправлению, но закончить операцию нужно теми методами, что угодны Хельму. Вы должны будете проконтролировать действия наших наемников и убедиться, что выживших среди членов этой «гильдии» не будет. А…  — Я настаиваю, что клан Солар’эль больше подошел бы для дела! Все жертвы вызваны неумелостью твоих наемников. Джейвен поднял на нее взгляд. Ни для кого в Ордене не было секретом, что Командующий и мастер-ассасин друг друга на дух не переносили. Эта антипатия выражалась по большей части в леденящей душу вежливостью с одной стороны и резкими, как удар стилета, колкостями с другой. Оба не были настроены маскировать обоюдное отвращение, и выражение лица у Командующего было примерно такое, какое бывает у берсерка за миг до впадения в боевую ярость — сконцентрированное на одной единственной цели, бесстрастное и пугающее одновременно. Рутран много дал бы, чтобы неприятная особа познакомилась с паладинским гневом, хотя и знал, что Командующий счел бы унижением опуститься до такого.  — Вы сделали достаточно. Я благодарю вас за службу. Теперь займитесь мирабарскими контрабандистами, сколько можно терпеть этот рассадник скверны. Идите. Командующий взглядом указал на дверь. Рутран про себя охнул. Что Джессию фактически полностью отстранят от охоты на демонопоклонников, он не ожидал. Мастер-ассасин поднялась с потемневшим взглядом. Священник не удивился бы, если бы в лицо Командующему сейчас полетела склянка кислоты. Но нет, Джессия задрала подбородок и, развернувшись как по команде, ушла. Сколько она не язвила, сколько не бросала саркастических замечаний, но прямые приказы исполняла. Рутран задумался. Значит, Командующий дал добро на сделку с гоблинами, даже такую отвратительную, и на последовавшую резню тоже. Как священника, его пугала простота, с которой Джейвен нарушал иные постулаты их общей веры. И спорить было бессмысленно, паладин был упрям и искренне верил, что цель оправдывает средства. «Возможно, мне стоит поговорить с братом Сатарином. Первосвященник Обители — единственный к кому Джейвен может прислушаться. Хельм, меня прости, но так же и до падения рукой подать!» Вот уж чего, а отлучения от Церкви Джейвен не заслуживал, после всего, что он сделал на благо Фаэруна. Наспех сбитые ворота, отделявшие грот, в котором обосновался Рутран, от основной пещеры гоблинского поселения, распахнулись от пинка. В проходе стоял… полурослик с длинным — для него двуручным — мечом. Очень и очень обозленный.  — Вы заплатите, за то, что сделали, ублюдки! ЗА ШУСТРОПАЛЫХ! — проревел он и бросился на священника. *** Если раньше коридоры пещер медленно, но ощутимо спускались все глубже, теперь они поднимались. Кое-где гоблины даже выбивали ступени в камне, в других местах кидали лестницы плашмя на склоны. Сами пещеры выглядели более обжитыми. Между естественных стен ютились примитивные шалаши и лачуги с натянутыми между ними веревками для просушки рыбы и мелкой дичи, были поставлены шесты с закрепленными на них факелами, а остальное свободное пространство занимали кучи мусора, ящики и корзины. И все это было украшено грубыми рисунками и костями мелких животных. Возможно, подземное поселение и не соответствовало человеческим представлениям о прекрасном, нельзя было отрицать, что гоблины заботились о своем быте.  — Ага, все провоняло гоблинами, — проворчал Ларетар. — А сами-то они где? Они как раз проходили рядом с отдаленно напоминающим дозорную вышку нагромождением шестов. Эвелин инстинктивно прикрывалась щитом, но никто и не пробовал на них напасть. Какие-то тени мелькали, но боялись даже показаться на глаза людей с поверхности. Воительница хмурилась, она все еще видела следы Белами — убитых наемников и гоблинов. Но чем дальше, тем ожесточеннее становился полурослик, и это ее пугало и заставляло сильнее бояться за него. На одной ярости далеко не уедешь. Из одного из многочисленных ответвлений главной пещеры донесся яростный в своем отчаянии крик о помощи. Переглянувшись, все четверо бросились туда. Больше всего место, где они оказались, напоминало камеру пыток. Оно было заставлено грубо сколоченными столами с какими-то проржавевшими инструментами. На них и смотреть было противно, не то, что трогать. В каменный пол были вбиты столбы с такими же ржавыми цепями. Особое место в центре занимала железная клетка, утыканная изнутри шипами. Не сразу в этом нагромождении орудий пытки отряд заметил багбира, склонившегося над прикованной к одному из столов человеческой фигурой.  — Моя твоя резать, — терпеливо втолковывал багбир лежащему. — Твоя молчать — моя взять веревка, обмотать твоя вокруг голова и сильно тянуть веревка. Твоя говорить.  — ПОМОГИТЕ!  — Твоя глупый людь, — багбир как-то совершенно искренне огорчился несговорчивости человека. Эвелин кашлянула, отчасти потому что не хотела нападать без предупреждения, отчасти, чтобы отвлечь внимание от слившегося с тенями Ларетара, решившего зайти сбоку. Багбир недовольно обернулся, с секунду рассматривал «визитеров», а потом обвиняюще ткнул толстым пальцем в человека.  — Твоя звать помощь! Моя теперь вбивать в твоя гвоздь.  — Отойди от него, — приказала Эвелин.  — Моя не подчиняться глупый самка. Моя брать молоток и бить пленник. Очень сильно, — гоблиноид даже оскалился в имитации улыбки, показывая насколько он не боится. Боя не получилось. Ларетар, успешно зашел в тыл багбиру, на последних словах, покивал понимающе, и… вогнал кинжалы палачу куда-то под ребра. Гоблиноид кулем упал на землю с громким бухом. Освобожденный молодой мужчина тер запястья рук, делая только хуже ранам от оков, но все не мог остановиться. Иллидия подошла к нему и улыбнулась, будто ребенка успокаивала.  — Позволь, я исцелю твои раны.  — Благодарю, благодарю вас, прекрасная госпожа! И ваших благородных спутников! О, если бы не вы, — его похожие на гнилые яблоки глаза уперлись в Эвелин и расширились.  — Мартумал? — удивилась воительица, тоже наконец рассмотрев спасенного.  — Госпожа Эвелин! Я знал, я знал, что вы с Толлином не бросите лучшего погонщика в караване! Воительница была сбита с толку, Мартумал почему-то выглядел всего лишь изображающим радость, а в глазах у него стоял страх. С чего бы? За плечом Эвелин кашлянул Хоммет и, смущаясь, прошептал:  — Мы можем поговорить, эээ, наедине? Лицо у некроманта было такое, словно он лезет не в свое дело и сильно сомневается, стоит ли это делать. Пока Иллидия обрабатывала и лечила раны погонщика, они отошли за угол и Хоммет торопливо произнес, то и дело сбиваясь:  — Понимаете, я… э, был свидетелем разговора этого человека и… командира наемников.  — Того рыцаря?  — Нет, именно старшего наемника — очень легко отличить, они не носят эмблему Хельма на груди… Мартумал спрашивал его об оплате, а наемник смеялся и говорил, что он получит свое за предательство. Так и сказал: ты свое получишь за предательство, не беспокойся, — он так спародировал грубый, лающий голос и насмешливые интонации, что Эвелин даже улыбнулась. — Я тогда не понял, о чем шла речь, а сейчас подумал… Он беспомощно замолчал, просительно глядя ей в глаза.  — Что Мартумал сдал нас этим мясникам, а в награду его бросили на потеху гоблинам? — закончила его мысль Эвелин. Хоммет кивнул с явным облегчением.  — Ты уверен?  — Когда лежишь на горе трупов, делая вид, что ты один из них, очень легко подсматривать чужие разговоры. Эвелин почувствовала жалость к юноше. Прятаться так почти сутки, не имея никакой возможности сбежать и ожидать, когда же тебя обнаружат — незавидная судьба. Чтобы подбодрить некроманта она положила ему руку на плечо и мягко сказала:  — Спасибо, Хоммет, ты правильно сделал, что рассказал.  — Я… Ну, мы же команда! Эвелин размышляла, что делать с Мартумалом. По всему выходило, что он был нужен каравану как погонщик. Но если его отпустить, вернется ли он, или попытается бежать из страха разоблачения? Но Девять Адов, не могла же она лично за ручку отвести его обратно к Толлину? Где-то здесь все еще был Белами.  — Хоммет, ни слова пока никому об этом. Хорошо? Юноша кивнул. Они вернулись в гоблинскую пыточную.  — Мартумал, ты сможешь добраться до каравана один? Мы ищем и других пропавших людей. Толлин очень за тебя перепугался, все сетовал, что без тебя никак. Клялся даже зарплату поднять.  — Ну, про это он наверняка забудет, — хмыкнул Мартумал, а Эвелин растянула губы в понимающей улыбке.  — Наверняка. Путь свободен, главное не заплутать.  — Не потеряюсь. Еще раз спасибо вам.  — Будь осторожен, — напутствовала его Эвелин напоследок. Пещерный город оказался даже больше, чем они ожидали, рассеченный на две части огромной пропастью, с единственным перекинутым через нее мостом. Подойдя ближе, стало понятно, почему они нигде не встретили сопротивления — все гоблины и разбойники, насколько можно было видеть, засели во второй половине, и это не сулило их маленькому отряду ничего хорошего.  — Не откусить бы больше, чем можем прожевать, — пробормотала она. — Но мы не можем бросить Белами.  — Люди на нас сразу кинутся, — рассудил Ларетар, — а гоблины… Может попробовать поговорить? Типа, идем спокойно, не прячась, как будто, так и должно быть, и заговариваем зубы. Может, удастся их друг на друга натравить? Иллидия покачала головой. У Эвелин тоже были сомнения. Перспектива, конечно, неплохая, устроить хаос, а там уже будет не до них. Но как? О чем она и спросила Ларетара. Дворф только ухмыльнулся.  — Да, без разницы что врать, умом-то они не отличаются. Главное, по-больше и по-красивше. Найти вождя оказалось не трудной задачей — иди на визгливый голос отдающий приказы, по большей части бессмысленные. Их действительно не останавливали, гоблины вряд ли отличали одного человека от другого. Сам вождь оказался образцом истинного гоблинского радушия:  — Захватчики! Убить их!  — Постой, великий! Убив нас, ты поможешь своим врагам! — как и условились заранее, парламентером был Ларетар.  — Тракс — велик! — согласился гоблин, мгновенно остывая. — Тракс могущественен! Безжалостный воин, великий лидер!.. Каким врагам?  — Тем, что пришли в твои пещеры под видом друзей, но разграбляют твои владения, думая, что ты не распознаешь их коварство. Гоблин поморгал.  — Идя по улицам твоей прекрасной столицы, мы видели, как человек вышел из твоего дворца со скипетром в руках, — вдохновенно врал Ларетар. — Несомненно, такая чудесная вещь может быть только твоей. Эвелин покосилась на дворфа, ну не ожидает же он, что гоблин и правда в это поверит, даже если полить вранье литрами лести?  — Мой скипетр? МОЙ СКИПЕТР! Воины, убить этих наземников! Убить ВСЕХ наземников! Никто не смеет обворовывать Тракса!  — Но мы же… и чего я ожидал от гоблина? «Да, действительно», — раздраженно подумала Эвелин, ловя щитом стрелу, предназначенную Хоммету. Но хаос все-таки начался. Тракс куда-то скрылся, зато его воины полезли на них со всех сторон. Гоблинская сталь не славилась своим качеством, а гоблины высоким воинским мастерством, но какая разница, если их в несколько раз больше? Отряд все-таки вырвался из лап обезумевших монстров, найдя укрытие между парочки сталагмитов. Иллидия наспех лечила Хоммета, которому прилетело по голове дубинкой.  — Признаю, свалял дурака, — пробурчал Ларетар, глядя на творящийся бедлам. Разбойники такого скорого предательства, конечно, не ожидали, но и убивать умели куда лучше. Две фракции исступлено вцепились одна в другую. Вот, мимо пробежал мечник, пытающийся отодрать от своего лица гоблина, в то время как по его ноге карабкался второй, с кинжалом в зубах. Вот, маг запустил «Огненный шар» в толпу гоблинов, но недолго радовался — тяжело это делать, когда из груди торчит стрела.  — Ладно, хаос мы устроили, — прошептала Эвелин. — Дальше что? Хоммет осмотрелся и потом ткнул пальцем в одно из ответвлений, отличавшихся от всех других только тем, что на входе стояли ворота явно человеческой работы, не обвешанные костями, и не разрисованные в дикие цвета. Да и разбойники, как заметила Эвелин, явно отступали к ним.  — Ставлю нижнюю челюсть прадедушки, что там что-то интересное, — сказал Хоммет.  — Только врагов там все еще предостаточно.  — Пфф! Я же волшебник! Усыпить их и все. Только вы же меня прикроете, да? План сработал. Прячась за спиной и щитом Эвелин, прикрытый с двух боков жрицей и дворфом, Хоммет поднял худые руки вверх, делая магические пасы, и пропел слова заклинания. На последнем слове, он сгреб из поясного мешочка щепоть мелкого песка и бросил его в глаза разбойников. Эвелин уже почти приготовилась броситься в бой, но ближайший мечник моргнул и медленно осел на каменный пол. За ним еще один и еще один. Повалились почти все. Двое последних — маг и лучник, матерясь, заняли оборонительную позицию, выставив вперед звенящий тетивой от натяжения лук и магический посох. Эвелин посмотрела на них и дернула головой в бок, приказывая убраться с пути. Подействовало, как ни странно. *** В проеме снесенных с петель ворот стояла женщина. В старых потрепанных доспехах, открытом шлеме-шишаке, ровеснике доспехов, но с таким гневно-ледяным взглядом и гордой осанкой, словно была по меньшей мере царицей Васта. Одного взгляда хватило, чтобы понять кто она. Скрепляющая плащ треугольная фибула с поднимающимся из-за горизонта солнцем пояснила бы это и дураку. Литания, меч в руке Рутрана, словно потяжелела. Говорят, такие клинки сами выбирают себе хозяев, и достойному он будет казаться не тяжелее перышка. Какое-то сковывающее предощущение неизбежности накрыло Рутрана, словно мир вокруг изменился. Как тогда в родной деревне. Он посмотрел на связанного полурослика перед ним. Тот дергался, пытаясь разорвать путы.  — За грехи твои, по воле Бдительного бога, Хельма, и главнокомандующего моего ордена, Джейвена Тармикоса, я приговариваю тебя, порождение бездны, — нараспев произнес Рутран и поднял глаза на женщину, — к смерти. Удар был милосердным, обрывающим жизнь мгновенно. Глаза женщины из льдов Хребта Мира превратились в пылающий зной пустыни Калим. Кто-то из ее спутников вскрикнул, высоким женским голоском. Наемники, отрабатывая полученное золото, ринулись в бой. Рутран, все сильнее ощущая, как Литания оттягивает руку, прочитал «Благословение» и «Направляющую стрелу» — луч святой энергии ударил в женщину, но она встряхнулась, словно и не почувствовала. Дворф, незаметный как призрак, материализовался рядом со священником и попытался ударить в щель между доспехов. Рутран словно попал на План Теней, такая безысходность, бессмысленность сопротивления навалилась на него. Даже воздух казался каменным. «Хельм?» — воззвал он в мыслях. Но ответа не было. Литания скрестилась с мечом женщины. Рутран сражался как марионетка, дергаемая за нитки. Блок, блок, удар, еще блок. Стрела ударила в наплечник. Еще удар. Еще блок. «Хельм?» Дворф все-таки нашел лазейку. Клинок ударил в тыльную сторону колена, неся холод и боль. В горло уперлось острие чужого меча. Рутран опустился на колени. Страха он не испытывал. Может, хоть сейчас из марионетки он снова станет собой?  — Я сдаюсь. Примите мою почетную капитуляцию.  — Почетную?! Да моя волосатая жопа почетнее! — бухнул дворф. Женщина опустила меч.  — Молчать, — резко бросила она своим спутникам. Сузившиеся в щелки глаза обратились снова к Банагару. — Принимаю. Теперь отвечай. Кто вы? За что вы преследуете мою гильдию? За что вы убиваете нас? Рутран молчал.  — Слышь, мужик, ножики видишь? — Снова встрял дворф. — Затыкаем ими до смерти, если будешь молчать. И это будет милосерднее, чем то, что ВЫ тут творили. Вспоминая работу руку Джессии, аргумент был весомый, конечно. Священник кивнул и ответил:  — Мы — орден Золотого Ока, мы уничтожаем демонов и их приспешников, таких как вы. Женщина хмыкнула и кивнула на ближайший труп.  — И это все рыцари?  — Наемники. Чтобы победить великое зло нужно общее усилие.  — А что-то, кроме пошлых банальностей, ты сказать можешь? — Проворчал дворф. — Эвелин, я б ему его левую пятку скормил, но ведь не поможет. За эту гору мускулов скорее всего думает тот, второй. Эвелин рассматривала Рутрана. Потом посмотрела на убитого им полурослика. Губы ее сжались в тонкую линию, глаза оббегали окружающее. Кого-то она сейчас сильно напоминала этим сосредоточенным размышлением, но Рутран не мог понять кого. Ему казалось, что стоит ухватить ассоциацию как крысу за хвост, и он поймет причины взявшего его в плен бездействия.  — Уходи, рыцарь. Передай своим, что Пылающая Заря не даст вам уйти от ответа за ваши злодеяния. Рутран с трудом поднялся. Колено разрывало адской болью.  — Я… передам. Голова гудела, не позволяя мыслям формироваться. Все в том же каменном воздухе он развернулся и пошел к выходу, оставляя шаги там, где их за него кто-то уже определил. Он тронул камень, открывавший тайный проход, и оглянулся посмотреть на женщину, на эту Эвелин. Гордо вздернутый подбородок, суровый тяжелый взгляд. Кто? Джейвен будет безусловно не рад такому исходу. *** Слезы текли полноводной рекой по совершенно спокойному лицу. «Не успела». Эвелин сидела на камне рядом с тайным выходом и не могла оторвать глаз от горизонта, точки, где небо и море сливались воедино. В вечность. Рядом топтался Хоммет, смешной мальчик. Он пытался что-то говорить, но она его не слышала. Над морем мерзко орали чайки. На берегу ждал караван. В пещерах гоблины собирали урожай из мертвых тел. Жизнь продолжалась для всех. Из пещеры вышел обвитый клоками паутины Ларетар. Подойдя к Эвелин он что-то протянул ей. Машинально взяв предмет в руки, она даже не поняла, что это. Глаза различили только надпись: «Сара».  — Уздечка. Нашел на замотанной в кокон лошади. Этот дурень с поросячьими ресницами нас лошадь искать заставил?! Эвелин с трудом вспомнила, о чем шла речь. Да, Вильям Рэй плакал о пропавшей Саре. Тысячу лет назад. «Уздечка, забавно.» Само понятие «забава» казалось ей чужим, незнакомым.  — Я тебя ненавижу. Я тебя найду, только чтобы рассказать, как я тебя ненавижу. День достиг дна пропасти, но почему-то она выжила, несмотря на все переломанные кости.