***
Стэнли вплетала в её рыжие кудри первоцветы, незаметно вдыхая запах её цветочного шампуня, и от него у неё слегка кружилась голова. После того, как она вплела последний цветок, Стэнли сразу же отсела, чуть ежась от холода. Вечерело, пастельный закат смешивал в себе самые разные цвета и оттенки — от ярко-рыжего, как волосы Кайлы, до малинового и нежного цвета сирени. Она вздохнула. Кайла бросила в её сторону взволнованный взгляд. — Всё в порядке? — спросила она после довольно долгого молчания. С Кайлой молчать было приятно — очень уютно, как дома; но Стэнли чувствовала себя с Кайлой как дома всегда, чтобы они не делали, так что сравнение глупое. Особенно, если учитывать то, что дома у Стэнли не было. На вопрос она ответила лишь кивком. Ей не очень хотелось говорить. Взгляд Кайлы смягчился, несмотря на то, что он и так был изначально мягок. Стэнли чувствовала себя, как маленькое дитя рядом с ней, ведь на кого ещё она глядела вот так — почти снисходительно, словно перед ней не ровесница, а её младший брат? И это слегка печалило. Ей не хотелось быть для кого-то обузой. Ей не хотелось быть обузой для Кайлы. В раздумьях она совсем не замечала того, как любовно разглядывала её сама Кайла, подмечая каждую мелочь на лице Стэнли; даже те незаметные, мелкие веснушки, которые видны лишь при дневном свете и тщательном разглядывании, и трепет густых ресниц. Куртка Стэнли старая, слегка потертая, большая, больше её реального размера на два минимум, кроссовки грязные от слякоти, оставшейся после снега. Но Кайле все нравилось, нравилось даже слишком сильно. Она любила Стэнли любой. — Ли, пойдём домой. Уже темнеет, — она схватила её за руку. Холодная ужасно — поэтому Кайла на секунду остановилась, чтобы согреть её небольшие ладони в своих. Стэнли, дура, опять забыла перчатки. Она никогда не думала о себе, и вряд ли будет. Поэтому Кайла всегда здесь, всегда для неё: чтобы отдать ей свою пару перчаток или шапку; чтобы вновь подобрать её пьяной с очередной тупой вечеринки, а после придерживать её волосы, пока её желудок выворачивает наизнанку, и чтобы гладить по спине, шепча всякие глупые утешения, которые конечно же не помогут; чтобы обрабатывать раны, что она получила по какой-то глупой причине, будь то её собственная неуклюжесть или драка с Клэр Такер, которой Кайла конечно же позже надерет зад, потому что права причинять Стэнли боль — неважно, какую, физическую или моральную — не имеет никто, и она расшибется в лепешку, разобьёт асфальт так, что останутся лишь крошки, но сделает всё, чтобы это было так, и никто не посмеет встать на её пути. Она здесь для того, чтобы впускать Стэнли к себе в комнату через окно, потому что у той вновь поругались родители, а потом всю ночь тесниться с ней на одной кровати и хихикать с глупостей; чтобы напоминать ей о том, что она важна и невероятно красива и невероятно добра и… Что её имя не глупое, а Картман просто тупой закомплексованный жирдяй, о чьём мнении париться и подавно не стоит. И что она не «Мужик Стэн», а её милая Ли (и конечно же умолчать о том, что она не просто «милая Ли», а «моя крошка Ли» в мыслях Кайлы уже очень давно). По дороге, пока они шли домой, было решено, что Стэнли останется ночевать у Кайлы. Шон уже давно приготовил ужин, и он уже успел слегка остыть, потому строгий папаша Кайлы ругался на них за то, что они так поздно, а Кайла не предупредила его о гостях. Джеральдина работала над чем-то в своём кабинете, высовываясь лишь для того, чтобы поесть, и потому тоже отхватывала от своего взрывного мужа. Айк ковырял ужин вилкой, каждую секунду то и дело поглядывая на часы. Март выдался прохладным.***
Стэнли потягивала вишневую колу из банки, разглядывая облака на небе. Май был очень жаркий и влажный. До дня рождения Кайлы осталось пару дней. Кенни шутил о том, чтобы Стэнли подарила Кайле свою девственность, за что получил по лицу. Больше он не шутил. Ну, первые два дня. После, он, конечно, снова начал, только уже про первый поцелуй. Поцелуй… Стэнли поджала губы. Почему эта идея теперь казалась ей хорошей? Тупой Кенни. Наверное, надо было ударить его посильнее.***
Двадцать шестое мая, Кайле уже исполнилось восемнадцать и в её волосы были вплетены ромашки; она шутила про то, что скоро уже на пенсию и помирать, на самом деле пытаясь скрыть тревожность касательно будущего и взрослой жизни. Они со Стэнли сидели на какой-то заброшенной стройке, пили, немного курили, говорили о важном и не очень: о том, как терпеть не могут этот город и хотят сбежать отсюда, о планах на будущее, о ненависти; иногда, отвлекаясь, они рассматривали купоны на тату в салоне Бебе — подарок Стэнли, который та очень долго выклянчивала. В итоге Бебе сдалась за щенячьи глазки и обещание иногда подгонять ей травку с фермы отца. Это было не сложно. Стэнли жевала дешёвые мятные конфеты прямо из, к неудаче её экоактивистской натуры, полиэтиленового пакета — их им дали по какой-то акции, хотя на самом деле они наверняка просто не продавались, и их решили сплавить первым попавшимся людям. Она сдувала упрямо лезущую на глаза розовую прядь — недавно она покрасила её, хрен знает для чего, с помощью Генри из компашки готов. Может, хотела выразить протест, побунтовать. Что ж, у неё вышло: после этого Рэнди выгнал её из дома на пару дней, хотя Шерон была против. Не секрет, что он всегда хотел сына, и потому относился к Стэнли с… неким презрением. Ей было (не) плевать. Она натянула рукава с пришитыми к локтям сердцами, чтобы скрыть дрожь рук; попыталась незаметно смахнуть капли выступивших слез с ресниц. Но Кайла заметила: коснулась её красных от холода щёк, вытерев пальцами слезы, улыбнулась. А после все произошло слишком быстро, словно по щелчку: удивлённый взгляд Стэнли и соприкосновение губ, вкус мяты и чуть-чуть — дешёвого порто. Твою мать. Она вздрогнула, обняла Кайлу за шею, притянула ближе, зарылась пальцами в рыжие кудри, рвано выдохнула. Кайла была слишком напориста во всем, что она делает. Но Стэнли это нравилось. Наверное, Кенни лучше не знать о том, что она восприняла его совет слишком серьёзно. Наверное, лучше пока никому ничего не знать: ни о так и не высказанных признаниях в любви, ни о том, что лучшие подруги дарят друг другу поцелуи со вкусом дешёвых мятных конфет на день рождения. Это будет их общий секрет, и пусть он пылится в их сердцах навечно, давая остальным намёки лишь в виде парных тату Солнца и Луны, которые Бебе набивала с подозрительно лукавой улыбкой. А Кенни спустя пару дней после дня рождения обязательно усмехнется и шепнет Стэнли на ухо: «А ты ещё не хотела слушать», вызывая у неё сначала дикое смущение, после — тихий смех, а у Кайлы недоумение, растерянную улыбку и легкий укол ревности. Да, пусть их юность в дневниках прошлого, что будут читать следующие поколения, запомнится так — как вкус вишнёвой колы и запах вплетенных в волос ромашек.