Чешуйчатое наследство

      Было больно. Очень больно. Словами не описать, насколько это было мучительно и нестерпимо. Хотелось кричать, хотелось биться в агонии, хотелось самолично перерезать себе глотку, лишь бы эта боль прекратилась. Увы, ничто из этого не было возможно. Яд тысячелетнего змея сковал горло Гарри Поттера и тот мог только негромко хрипеть. Этот яд сжигал его тело изнутри — каждая вена, по которой он бежал вздувалась и чернела. Разум затуманился — перед глазами плясали черные пятна, но черноволосый волшебник не мог сделать ничего. Его небольшое тельце, куда более слабое, чем положено двенадцатилетнему парню, было прижато тридцатиметровой тушей василиска. Гарри пытался выбраться ещё когда яд только начал своё дело. Увы, даже тогда это не получилось, что уж говорить про минуту спустя, когда отрава добралась до его сердца, которое стучало всё тише. Всё, что оставалось Поттеру, так это лежать на холодном полу и глядеть бессильно в потолок, слушая безумный смех Тома.       Он умирал. И он подвел всех — Джинни погибнет в этой Тайной Комнате вместе с ним. Директор Дамблдор никогда не найдёт двух учеников. Гермиона с которой снимут заклятие окаменения потеряет единственного друга в этом проклятом замке. Да, общее благо достигнуто. Ужас Слизерина, могучий василиск повержен, пронзенный мечом самого Годрика Гриффиндора. Ученики Хогвартса смогут спать спокойно. Но… Гарри тоже хотел жить… Хотел чтобы жила Джинни… Увы…       — Я впечатлен, Гарри Поттер! — наконец, Реддл перестал хохотать и обратился к умирающему гриффиндорцу. Его было слышно плохо, будто сквозь воду и, правду говоря, Гарри было плевать, что там говорит этот безумец. Он хотел провести свои последние мгновения думая о чём-то хорошем. Но Том считал иначе. Поттер практически не слышал его шагов, но призрак Темного Лорда подошёл к нему и надавил ногой на рану, что была на руке. Гарри попытался закричать, но из горла вырвался только хрип, сопровождаемый небольшими брызгами крови, которые говорили о том, что яд добрался до лёгких. — Ты убил василиска самого Слизерина! — восклинкул чуть зло Том, когда хрип стих. — Но не справился со мной! — и вновь засмеялся. — Когда ты умрёшь, я поглощу твою душу! Твою и этой девчонки!       «Нет!» — мысленно воскликнул Гарри. Он не позволит этому случиться. После слов Реддла мысли стали проясняться, а онемевшие конечности вновь стали ощущаться. Парень был зол. На себя, на Тома, на всех вокруг. Эта злость загорелась в его груди, отчего даже боль приносимая ядом, ушла на второй план.       — Дос-с-с-стоин ли… — вдруг Гарри услышал змеиное шипение. Но это не был парселтанг, это было нечто большее, более могущественное, что складывало слова будто из самой Магии. От этих звуков, Гарри чувствовал одновременно страх и блаженство. Это было нечто невероятное, он никогда не слышал ничего такого. — В цсебе её кроф-ф-фь… Дос-с-стоин ли… — это шипение было всеобъемлющим и доносилось, казалось бы, отовсюду. Монолог Тома затерялся на его фоне абсолютно. Да и не сравнить его, это чудесное шипение, с голосом какого-то безумного подростка. Нет… Даже близко не сравнить.       — Ш-што? — яд, обжигающий горло, казалось, отступил, но даже так, это всё, что удалось выдавить из себя Поттеру.       Вдруг, он был уже не в Тайной Комнате Салазара Слизерина, а… Рядом с родителями? Они… Держали в руках младенца и… Это был он? Гарри был будто призраком, что наблюдал со стороны за собою же. Воспоминания начали лететь перед глазами и вот он уже в доме номер четыре по Тисовой Улице, его собственном, маленьком аду. Сказать о том, что Дурсли не любили всё необычное, значит промолчать. А Гарри Поттер был отнюдь не обычным ребёнком. Почему Дурсли его вообще взяли к себе? Только сейчас, будучи наблюдателем, Гарри смог прочесть письмо, что было адресовано чете Дурслей в общем и тётушке Петуньи в частности. Но… Этого не может быть… Там было написано, что если они не займутся воспитанием племянника, то пострадает маленький Дадли. Письмо ведь было написано директором Дамблдором. Но…. Он не мог такого написать! Это попросту неправда!       Но воспоминания не ждали его мыслей и продолжили свой путь. Теперь он был на правах раба в семье Дурслей. Вначале он занимался только уборкой, но, постепенно, на него накладывали всё больше и больше обязательств. А ведь Гарри не знал другой жизни, не мог сказать, что это неправильно. Даже избиения дяди Вернона после того, как оный приложится к виски, он считал за нечто само собой разумеющееся.       Тот день, когда Гарри получил письмо из Хогвартса он воспринял как злую шутку, но чем дальше продолжался хаос с ними, дошедший до того, что он вместе с семейством Дурслей оказался в заброшенном маяке где-то к востоку от Лондона, появилась толика надежды. Надежды на то, что всё это правда, что его жизнь изменится. День, который он провёл с Хагридом в Косом Переулке был самым счастливым во всей его жизни и он был благодарен великану за всё, а особенно, за белоснежную Хедвиг.       И, тем не менее, магический мир оказался вовсе не той сказкой, о какой могло сложиться впечатление после посещения Косого, а начало тому было положено ещё в поезде. Несмотря на то, что Гарри оказался волшебником, да и к тому же из очень старинного рода, это мало повлияло на вбившееся в подкорку сознания воспитание «любимых» родственников. Мальчик вырос очень зажатым и замкнутым, боящимся сказать даже слово, когда от него прямо этого не требуют. Так что, когда в нему в купе заглянул рыжеволосый Рон Уизли, больше чем просто представиться Гарри не смог. Впрочем, этого было достаточно его собеседнику, который стал вести диалог сам с собой, буквально отвечая на свои же вопросы от лица Поттера. Это можно было бы назвать даже забавным, если бы при этом черноволосый волшебник не ощущал себя крайне неловко и неуютно.       Потом был Драко Малфой, который не менее нагло чем Рон, вошёл в купе. До сих пор Гарри было стыдно за своё поведение тогда. Нет, он не был груб, не оскорблял наследника Малфоев или что-то в этом роде, но оные действия делал Уизли, а Поттер своим молчанием будто бы соглашался с его словами. На протянутую руку блондина и предложение рассказать ему больше о волшебном мире, новоявленный волшебник просто сжался и ничего не ответил, что вполне могло быть воспринято как очередное оскорбление. Возможно, прими он тогда эту дружбу, всё в жизни сложилось бы иначе, но… Но увы, с Малфоем они расстались не на самой дружелюбной ноте.       Следующим визитером их полупустого купе была Гермиона Грейнджер, в разговоре с которой взял инициативу Рон и сам представил черноволосого мальчугана. Это привело к тому, что девочка довольно настойчиво сообщила, что знает о нём всё (О! Ирония! Гарри сам-то о себе практически ничего не знал) и стала давить вопросами. Честно говоря, эта настойчивость несколько напугали Гарри и он, опять же, не вымолвил ни слова. Диалог вместо него продолжал вести рыжеволосый. К счастью, Гермиона довольно быстро покинула купе, сославшись на поиски жабы, так остальной путь до Хогвартса прошёл лишь в компании Рона, который рассказывал то о Пушках Педдл, его любимой команде по квиддичу, то о своей коллекции карточек, то ещё о чём.       Ну и, наконец, настало время распределения, которого Гарри боялся весь путь до замка. В голове витала мысль о том, что его могут не послать ни на один из факультетов, и мальчишке придется отправиться к обратно к Дурслям. Конец сказки. Но, всё же, его распределили и Поттер оказался на факультете Гриффиндор, том самом, где учились его родители. Впрочем, стоит сказать, что шляпа предоставила ему выбор из всех четырёх факультетов, так как он, по её словам, обладал желаемыми качествами всех четырех основателей. В это не верилось, но, спустя пару минут размышлений, мальчонка выбрал Гриффиндор и только потому, что Хагрид сказал, что это лучший факультет. А великану Гарри доверял. И пусть новость о выбранном факультете была встречена овациями алознамённых, сам мальчишка боялся. Все были такими шумными и настойчивыми, расспрашивали о его «приключениях», ведь, как оказалось, он оказался героем целой серии книг «Гарри Поттер и…», в которых он то на гиппогрифах летал, то с драконами сражался. Ну и, конечно, всем было интересно, помнит ли он, как победил Темного Лорда. Короче говоря, черноволосый чувствовал себя донельзя неуютно и опасался говорить что-либо вообще. Нет, изгоем он не был, отнюдь. Его постоянно пытались завлечь в свои игры, постоянно пытались втянуть в свою компанию, но это мало интересовало юного волшебника. Не привык он быть в компании кого-либо, не привык играть с кем-то, кроме самого себя. Постоянно рядом крутился этот самый Рон Уизли, который огласил себя лучшим другом Гарри. Этому мальчишке, похоже, совсем не нужно было участие самого Поттера в их дружбе. Считал ли новоиспеченный гриффиндорец рыжего своим другом? Нет, не особо. Постепенно он привык к его голосу рядом с собой и всё на этом. Но, порой, даже неограниченного терпения Гарри не хватало, чтобы вытерпеть ходящий по кругу монолог. В такие моменты мальчик скрывался в библиотеке, куда Рон даже не думал заглядывать.       Там-то он и сблизился с Гермионой Джин Грейнджер, которая очень любила книги, читать и просто знания. Она оказалась вовсе не такой настойчивой, как черноволосому показалось на первый взгляд. Да, она была довольно серьезна в том, чтобы поправлять любые ошибки Гарри, но это пареньком воспринималось даже с благодарностью. Он обнаружил, что Гермиона знает очень много, куда больше него самого, причём не только по школьным предметам, но о магическом мире в целом, что было для Гарри, который знал о нём ровным счётом ничего, словно манна небесная. А ещё оказалось, что девочка, подобно ему, с трудом находила друзей. Мальчик стал всё чаще проводить время с Гермионой и даже за пределами библиотеки. Они обсуждали уроки, книги, которые стали читать вместе и просто общались. Всё это жутко не нравилось Рону Уизли, которого стали сдвигать с пьедестала, чего он особенно и не скрывал, однако ничего серьезного не предпринимал. До поры.       Случилось это на Хэллоуин — Уизли обозвал Грейнджер никому ненужной заучкой, которой не место на Гриффиндоре. Очевидно, чувствительный ребенок отреагировал на это слезами и убежал из красиво украшенного большого зала. Естественно, Гарри последовал за ней. Один. Никто, даже ни один из профессоров не отправился за ними. Одна из лучших магических школ мира, как-же.       В тот самый вечер случилось то, что нынешний Гарри называет началом конца. То, что окончательно перевернуло его мир и убедило мальчика, что попал он вовсе не в сказку, а в такой же жестокий, что и маггловский, мир, да еще и более опасный. Тролль. Самый настоящий, огромный, вонючий тролль, который нашел двух первокурсников в одном из коридоров. Стоит сказать, что Гарри тогда проявил недюжую храбрость и гордился своим поступком до сих пор, несмотря на сломанное ребро и сотрясение. Тот небольшой арсенал заклятий, что Поттер успел выучить, пригодился ему и он смог оглушить тролля (А может даже убить. Ему никто так и не сказал, что случилось с тварью). При помощи заклинания левитации, Гарри бросил дубину существа ему же в голову.       Стоит ли говорить, что это событие сблизило Гарри и Гермиону? Последняя навещала его в больничном крыле каждый день и терпеливо выступала в роли учителя, дабы её друг не отстал от учёбы. Рон же… Рон вёл себя так, будто ничего не случилось. Он продолжал вертеться рядом с Гарри и быть крайне назойливым «лучшим другом». Гермиона всегда кривилась, когда рыжий приближался и Гарри это видел, потому компания младшего Уизли нравилась ему всё меньше.       А потом началась вся эта катавасия с философским камнем, закончившаяся тем, что Гарри и Гермиона, а также Рон, что следовал за ними, прошли преграды, защищающие этот самый камень и Поттеру довелось встретиться с Волан-де-Мортом и узнать, что он вовсе не умер. Это было… Сложно описать словами, насколько сложно это было для мальчишки и насколько больно позже осознавать, что он стал убийцей профессора Квирелла.       Лето прошло довольно мирно — Дурсли даже выделили Поттеру отдельную комнату и заняли позицию враждебного нейтралитета. «Ты не обращаешь внимания на нас, мы не обращаем внимания на тебя» — как-то так. Единственное… Гермиона ему не писала. Он отправил с Хедвиг десятки писем, но ни на одно не получил ответа и это было… Больно. Не физически, но грудь сжимало от тоски, а к глазам подступали слёзы. Позже выяснилось, что виноват во всём домовой эльф по имени Добби, который перехватывал письма, дабы Гарри обиделся на друзей и не вернулся в Хогвартс, поскольку там его ждет опасность. Что же, он был прав.       Второй год обучения в Хогвартсе для Поттера был самым ужасным годом во всей его жизни. Он не шёл в сравнение даже с жизнью у Дурслей. А дело в том, что объявился некто, называющий себя Наследником Слизерина, который открыл Тайную Комнату и выпустил в замок Древнее Зло. Это Зло стало атаковать учеников, превращая их в замершие, будто каменные, изваяния. Почему школу не закрыли после первого же нападения для черноволосого всё ещё является секретом.       Но даже не Ужас Слизерина был тем, что испортило год Гарри. Парселтанг. Мальчишка оказался змееустом, способным понимать и разговаривать со змеями. Этого стало вполне достаточно, чтобы вся школа ополчилась против него, считая, что именно он — Наследник. Опять же, почему не появились авроры — непонятно, но школа стала буквально ненавидеть Поттера. Его оскорбляли, портили вещи, не пускали в собственную же комнату в башне Гриффиндора и просто превращали его жизнь в Ад на земле.       На стороне черноволосого осталась только Гермиона, которая верила ему и не поддавалась на оскорбления, которые стали направляться уже в ее адрес. За лето она, видимо, серьезно изменилась, потому как, обычно, такое ввело бы её в слёзы. А может таким образом она показывала свою благодарность Гарри? Кто же знает, что происходит в её светлой голове.       Даже Рон Уизли, который всегда был где-то рядом, высказал свое «фи» и стал сторониться пары гриффиндорцев.       А потом это слизеринское Нечто напало на Гермиону и, подобно остальным, обратило её в «камень». Это был настолько серьёзный удар по ментальному состоянию Гарри, что тот едва не совершил необратимое — настолько сильная была эмоциональная буря в его разуме.       От самого худшего из сценариев его спас одушевлённый дневник некого Тома Марволо Реддла — приятного и крайне умного парня, который единственный общался с Гарри на протяжении следующего года. Из слов Тома стало понятно, что он был свидетелем ужасов Тайной Комнаты в первый раз её открытия и даже указал, где она может находиться. Это было странно, но Поттер не обратил на это особого внимания, потому как новостью Том поделился после того, как исчезла Джинни Уизли, а на одной из стен замка появилось сообщение, гласящее, что её скелет навеки останется в Тайной Комнате.       Почему Гарри не обратился к профессорам или аврорам, он не знал. Просто прочитав это сообщение, в голове появилась четкая мысль — спасти Джинни. Так он и отправился в тайное подземелье Слизерина. Совершенно один. И убил василиска, мечом Гриффиндора, который извлек из распределяющей шляпы, что была принесена фениксом.       Воспоминания вернулись к настоящему и вновь — холодный пол, потолок и тяжёлая туша василиска на нём.       — Дос-с-стоин… — шипение стало громче стократ и кроме него, не было слышно ничего.       Чёрная вспышка взорвалась перед глазами Гарри и он потерял сознание.

***

      «Я умер?» — мелькнула мысль в голове, но Гарри ее тут же отбросил. Тело всё ещё ужасно болело, горло сжимало и слабость была жуткая, отчего мысли плавали. Нет, он не мёртв. Но тогда?       Усилием воли, парень открыл глаза увидел потолок. Знакомый, привычный потолок больничного крыла — высокий, украшенный разными фигурами и просто красивый.       «Значит я выжил? Но… Как?» — Поттер пытался вспомнить, что с ним случилось после просмотра собственных же воспоминаний, однако после той странной чёрной вспышки в голове была пустота.       С трудом, игнорируя боль в теле, Гарри приподнялся на локтях и попытался осмотреться, однако эта попытка была обречена на провал — его кровать была была отгорожена от остального крыла тремя ширмами.       «Ладно, попробуем иначе…» — и парень стал вслушиваться в происходящее вокруг. Где-то вдалеке, едва различимо, слышался голос медиведьмы, мадам Помфри. Чуть громче было слышно нечто, напоминающее булькающий котел. Варит зелье? Вполне может быть. Но, кроме этого, ничего. Абсолютно ничего. Хотя нет, вдруг тишину нарушил скрип открывающейся двери, за которым последовали медленные, тихие шаги. Спустя десяток секунд, за ширмой мелькнула тень и оная была отодвинута. Первым что увидел гриффиндорец, была большая седая борода. Директор Дамблдор.       — Директор… — чуть хриплым голосом поздоровался черноволосый и скривился. Это было больно.       — Здравствуй, мальчик мой. — тепло улыбнулся старик, смотря в глаза своего подопечного. Вдруг, по непонятной причине, он скривился, будто укусил себя за язык.       — Всё хорошо, директор? — пересилил боль и спросил Гарри. — Я жив? — как-то неожиданно даже для себя уточнил он.       — Всё в порядке, Гарри. — успокаивающим голосом заявил Дамблдор. — Возраст, понимаешь ли, порой болит всё тело. — обяснил он. — Что же до тебя, то ты живее всех живых, смею заверить. — и чуть с весельцой улыбнулся.       — Что со мной случилось? — боль от горла несколько отступила и Гарри задал интересующий его вопрос. Слишком свежа в памяти была та боль, слишком четко в памяти осталось то шипение. Он не знал, что и думать.       Тем временем директор подошёл и сел на край кровати, у ног Поттера.       — Ты столкнулся с василиском, мальчик мой. — пояснил директор, неправильно поняв вопрос. — И ты справился с ним. Но это был ужасный риск, Гарри. Тебе следовало рассказать всё профессорам. Подумай, как бы печалились твои друзья. Юный мистер Уизли места себе не находит, постоянно пытаются попасть в больничное крыло.       — А Том, что с ним? — проигнорировав осуждение директора и, тем более, новости о Роне, уточнил Гарри.       — Том? — не понял директор и слегка удивился директор, если судить по его поднятым бровям.       — Том Реддл. — пояснил Гари — Это был его дневник. Из-за него Джинни. Боже! — прервал он себя на полуслове. — Что с Джинни?! Она жива?! — воскликнул он, требуя ответа.       — Смею тебя заверить, — улыбнулся директор. — С мисс Уизли всё в полном порядке. Она истощена, но не более того. Но, Гарри, вернёмся к Тому. Расскажи мне, что случилось.       — Том это Волан-де-Морт! — слегка панически пояснил парень. — Он сам мне рассказал! Он контролировал Джинни и забирал её силы. — паника его была связана еще и с тем, что Реддл может быть на воле. Что за чары были на дневнике Гарри не знал, но они явно были тёмными. А с таковыми никогда не знаешь, что ожидать. Однако он успокаивал себя мыслью, что раз директор нашёл его и доставил в больничное крыло, значит у Тёмного Лорда ничего не получилось.       Дамблдор молчал некоторое время, после чего вздохнул и заговорил:       — Боюсь, мой мальчик когда я тебя нашёл, рядом не было никакого Тома, лишь ты и мисс Уизли — казалось, что мыслями он был где-то далеко.       — Как вы нашли меня? — не обращая внимания на отстраненность директора, спросил Гарри. — Я ведь никому не рассказывал, где находится Тайная Комната.       — Фоукс… — пояснил Дамблдор спустя секунд пять. Он очень умная птица и он смог найти тебя. Именно благодаря его слезам яд василиска не убил тебя.       «Почему Фоукс не мог найти Джинни, когда она исчезла?» — мелькнула мысль, но Поттер отбросил её на задний план.       — Спасибо? — чуть растерянно отозвался Гарри, не зная, что вообще говорить на эту новость.       — Тебя стоит благодарить не меня, Гарри. — в очередной раз улыбнулся директор, после чего глянул себе за спину. И действительно, слышались приближающиеся шаги. — Что же, мой мальчик, я, пожалуй, пойду. Мадам Помфри позаботится о тебе. — сказал он и стал подниматься.       — Альбусь! — возмущенно заявила медиведьма, стоило ей только отодвинуть ширму. — Я жье сказала, чьто мистеру Поттеру нушен покой! — возмущенно заявила она, отчего её обычно легкий французский акцент стал слышаться более отчётливо.       — Прости-прости, Поппи! — подняв руки в примирительном жесте, извинился Дамблдор. — Я лишь хотел узнать о самочувствии нашего пациента. В конце концов он пережил очень многое.       — Это моя работа. — женщина поджала губы и скрестила руки на груди, но говорила уже более спокойно. — Можешь идти, Альбус. — добавила она непреклонным тоном и кивнула в сторону двери.       — Конечно. — доброжелательно сказал старик и уже спустя полминуты был слышен скрип закрывающейся двери.       — Как ваше самочувствие, мистер Поттер? — во много раз потеплевшим голосом спросила медиведьма.       — Всё тело болит. — признался Гарри. — И голова кружится. — прислушался он к своим ощущениям. — Тошнит немного.       — Вполне естественно. — успокоила его мадам Помфри. — Учитывая сколько крови пришлось заменить… К тому же зелья и костерост. — женщина слегка задумалась, после чего кивнула сама себе и достала из одного из карманов небольшой флакон. — Это должно помочь. — заявила она, протягивая прозрачную склянку с алой жидкостью парню.       Гарри благодарно принял зелье и выпил его. По телу прошлась приятная прохлада и, пусть оно продолжало болеть, стало много лучше.       — Спасибо. — искренне поблагодарил медиведьму Поттер.       — Это моя работа. — тепло, даже как-то по-матерински, улыбнулся она. — Оставлю вас отдыхать. Если что-то случится, зовите меня, я буду рядом. — добавила он.       — Хорошо. — слегка кивнул черноволосый и откинулся на подушку. Убедившись, что мадам Помфри ушла и задвинула ширму, Гарри погрузился в собственные мысли.       А мысли эти касались Тома и того, что с ним случилось. Дамблдор явно что-то знал, но не хотел говорить, Гарри видел это.       — Недос-с-стойный нас-с-следник… — вдруг раздалось то самое, мелодичное шипение, что Поттер слышал умирая. Правда на сей раз оно было серьезно приглушенно и не вызывало таких бурных эмоций. И, тем не менее, этого было вполне достаточно, чтобы парень испуганно дернулся и резко принял сидячее положение.       — Кто здесь? — потребовал ответа Гарри, но, честности ради, он не особенно ожидал ответа.       — Вс-с-сего лиш-ш-шь я… — но оный последовал и теперь он не был нейтральным, а какой-то даже весёлый.       — Кто ты? — испуганно спросил Поттер, не зная, как реагировать на происходящий диалог. — Что ты?       — Я это ты… Юный нас-с-следник… — на этот раз в шипении было слышно некоторое ехидство, от которого становилось не по себе.       — Я? Что?.. — не понимая, начал спрашивать черноволосый, но тряхнул головой и задал другой вопрос. — Что значит наследник?       — В тебе течёт её кроф-ф-фь… — пояснил змей из головы Гарри. А в том, что голос доносился именно оттуда сомнений не было. Слишком громким он был, слишком всеобъемлющим. Мадам Помфри должна была его услышать, но, учитывая что она не пришла, значит слышит его только юный волшебник.       — Её? — уточнил парень.       — Уроборос-с-с…