Толпа

В последнее время в моду вошли моральные страдания и суицид. Аптекари, хоть и с недоверием относились к просьбам молодых людей продать им те или иные лекарства, снотворное, к примеру, но тем не менее все равно делали это. В хозяйственных магазинах все больше пользовались спросом обычные лезвия для бритв. Никого из продавцов особо не волновал тот факт, что за последний год статистика самоубийств резко возросла. Ведь их дело - продавать товар, а что будут с ним делать покупатель уже не сильно кого-то заботило. И все бы ничего, но эта странная мода стала профессией. Моей профессией, которой я зарабатывал себе на жизнь. Странно звучит, не правда ли? Но сейчас вы все поймете. Звонит мне, к примеру, девушка: - Алло? Это организация, что занимается моральными страданиями? - говорит она. - Да, все верно. Что вы желаете? - отвечаю я. За день в среднем я принимаю 5-6 звонков. Всего, на один отдел из всех семи, приходится около 150-200 звонков. Это дневная норма. Ночью звонков больше, около 8-12. Некоторые звонят с просьбой убедить их, что жизнь действительно не имеет никакого смысла. И мы их убеждаем в этом. Некоторые просят приехать к ним, выслушать в живую. Оно и понятно. Когда ты на грани, то хочешь в последний раз увидеть хоть кого-то, кто поймет тебя, выслушает. И поможет умереть. Просто разговор. Просто слова. Но какой эффект. Чувствуешь себя чуть ли не Богом. Ведь только ты, ты способен либо спасти этого человека, либо... Либо сделать то, что должен. Кстати, я в Бога никогда не верил. Всю жизнь был атеистом. - Приезжайте ко мне. Пожалуйста. Я так больше не могу. - Она называет адрес, я записываю, а после подзываю одного из работников к себе пальцем и вручаю бумажку с адресом. К слову, ее голос дрожит. Наверняка еще недавно она рыдала. Скорее всего вновь неразделенная любовь, а этой особе не больше 17. - Да, конечно. Подождите минут десять, наш специалист уже выехал. - Я вешаю трубку. Меня даже не интересует, что она там хотела сказать дальше. Почему я занялся подобным, спросите вы? Это очень прибыльная работенка. Да и делать толком ничего не надо. Сидишь себе, отвечаешь на звонки, записываешь адреса, высылаешь людей. Проще занятия и не придумаешь, пожалуй. Два года тому назад моя жена изменила мне с моим лучшим другом. А мне, если честно, было все равно. Я просто взял ружье, что ранее висело на стене, служа этаким украшением, и выстрелил. Сначала в его голову, а затем в ее. Правда, ружье оказалось незаряженным. Ну, и то хорошо. Если было бы иначе, я бы сейчас сидел за решеткой, а не в этой конторе. В любом случае, сейчас этих двоих уже нет в живых. Разбились неделю тому назад, поехав в романтическое путешествие. Да, верно, едва она развелась со мной, как тут же выскочила замуж за моего друга. Хотя я того человека и другом-то назвать не могу. Так, приятель со школы, бывший одноклассник, по субботам собутыльник. Не больше, не меньше. Спустя некоторое время телефон, стоявший на столе рядом с ноутбуком, стопкой небольших белых листов для записи адресов и подставкой с несколькими ручками, вновь зазвонил. - Алло? - Говорю я. Но в ответ тишина. Может, ошиблись номером? Выждав полминуты я вновь начинаю говорить. - Я слушаю, говорите. Вы попали по адресу, это та кампания, что поможет сделать верный выбор между жизнью и смертью. - Однако на том проводе вновь тишина. Хотя нет.. Я слышу тихое дыхание. Прошло еще около двадцати секунд, но ответа так и не последовало. Ну все, хватит. Я уже собираюсь вешать трубку, однако... - И не надоело тебе еще? - Трудно понять, говорит то мужчина или женщина. - Простите, что? - Я не могу понять, о чем говорит этот некто, и что ему вообще надо. - Я говорю, не надоело ли тебе еще лишать людей жизни? Из-за тебя на тот свет отправилось около 7000 ни в чем неповинных людей. И это только за последний год. И все это из-за смерти твоего сына, не так ли? Это ведь ты, именно ты ввел эту странную моду. Что за.. Откуда этот человек знает? Год назад у меня и вправду умер сын. Перерезал себе вены, лежа в ванной. Вода была уже остывшей, красной от его крови. Я в тот день задержался на работе. Нет, не на той, на которой работаю сейчас. В то время я был обычным почтальоном. Моему сыну было всего 16. Я не знал причины, по которой он свел счеты с жизнью. И до сих пор не знаю. - Хэй, ты там жив еще? Уж больно долго молчишь. А знаешь, почему твой сын убил себя? Ну же, ты хочешь знать причину, верно? Я киваю, но поняв, что мой собеседник этого не видит, отвечаю вслух: - Скажи мне, если ты действительно знаешь.. - Это ты. Ты виновен в том, что твой сын наложил на себя руки. Ты же нажирался как свинья после того, как от тебя ушла жена. И избивал своего сына чуть ли не до полусмерти. Уже и забыл, не правда ли? А я нет. Я все помню. Я помню, как твой сын приходил ко мне, рассказывал о том, что в очередной раз его любимый отец поступил с ним так жестоко. При том он не мог понять, за что? За что ты с ним так? Что он не так делает? Тут до моего сознания начинает доходить, с кем говорю. - Ты его лучший друг, - Я называю имя, которое сохранилось в моей памяти. - Неважно, кто я. Просто посмотри правде в глаза. Кто ты? Ты моральный урод. Слабак, что не смог смириться с тем, что от него ушла жена. Человек, вымещающий свою злость на собственном ребенке. Ты просто омерзителен. Тебя не должно быть. Ты хуже любого, пусть даже самого свирепого маньяка. Ты не должен жить. Не должен. - Голос постепенно становится тише. Спустя минут десять, осознав, что сейчас произошло, я, по коротким гудкам, понимаю, что звонок сбросили. Время уже девять вечера. Конец рабочего дня. Придя домой я нахожу припрятанную бутылку коньяка. Завтра, кстати говоря, должно было быть День Рождения моего сына. Моего покойного сына. Я молча сажусь за стол, открываю коньяк и, подмешав туда купленный по пути домой у одного знакомого героин, начинаю пить залпом. Спустя время в местной газете в некрологе напишут о еще одном самоубийце. Но никому из толпы до этого не будет совершенно никакого дела. Разве что тот, с кем я еще не так давно вел беседу, ухмыльнется, прочитав эту короткую заметку и сказав нечто вроде "На одного урода меньше".